Глава 25
Я дошёл до дома Ангелины, по адресу, который она сама мне когда-то в ходе нашего общения записала. Было утро воскресенья, так что, если она не укатила на охоту, должна быть дома.
Это было нечто наподобие таунхауса, множество дверей прямо на чистенькую улочку, никаких подъездов, каждый вход индивидуален.
Осторожно постучал и стал ждать.
Через полторы минуты она открыла. В лёгком домашнем платье, какая-то совершенно иная без своего мундира, беззащитная и в то же время серьёзная, нахмуренная.
— Привет, Ангелина!
— Аркадий, какого лешего тебя принесло в гости?
— Знаю-знаю, незваный гость хуже стяпняка. У меня серьёзный разговор.
— Надеюсь, ты не собрался делать мне с утра пораньше предложение руки и сердца, — сощурилась она в подозрении. — А то был у меня подобный опыт.
— Планировал такое, но не на воскресенье, — съязвил в ответ. — Я по твоей работе, но вопрос срочный.
— Ну заходи, раз пришёл. Поставлю чайник.
Она завела меня на кухню и, немного стесняясь моего присутствия, стала хлопотать на кухне.
Я достал тонкую картонную папку, раскрыл и развернул в её сторону.
— Как закончишь, прочитай.
Она присела на стул напротив и бегло пробежала взглядом по строчкам.
— Ты серьёзно?
— Вполне.
— А кто источник, свидетель?
— Не могу тебе его назвать. Адвокатская тайна.
— Тайна. Но при этом, просишь помочь?
— Сообщаю о преступлении, но действовать прошу быстро.
— А как мне, по-твоему, дать официальный ход этой истории?
— Ко мне, как к адвокату обратился клиент, которому стало известно… подчеркиваю, случайно стало известно, что в цеху три дробь один нефтеперерабатывающей фабрики незаконно хранят и фасуют так называемый английской порошок, широко известный в узких кругах растительный опиат, фабрикуемый в пуштунском городе Сангин.
— Откуда у тебя такие познания? — с подозрением в голосе спросила Ангелина.
— Меня такому учили в колледже. Но это не важно. По закону об адвокатуре я связан понятием «адвокатская тайна» и ты как следователь даже не вправе меня о таком допрашивать.
— Но я могу допросить и расколоть его!
— Он не хочет, чтобы его имя где-то светилось. А я имею законное право тебе это имя не сообщать.
— То есть информатор анонимен? Это не даст мне запустить дело.
— Откуда у меня информация — ты не знаешь. Но у тебя-то она от меня. Я под этим подписался. Вот официальный донос…
— Сообщение! — фыркнула она.
— Я так и написал, но, по сути, это — донос. Сообщаю, что…
— А ты уверен, что твой клиент не врёт? — перебила меня она.
— В данном случае, уверен, — я был твёрдо настроен не светить Тайлера, тем более он работал без лицензии и действительно не хотел, чтобы его личность мелькала в уголовных делах.
— Даже карта-схема есть, — она перевернула страницу.
— Ситуационная схема фабрики, на ней отмечен цех, остальные здания тоже поименованы. Картинка основного и запасного хода в цех, описание замка, полотна двери, типа и мощности петель.
— Чем он у тебя занимается, твой свидетель, что так разбирается в замках и дверях?
— Слесарь тонкого оборудования, — не моргнув глазом соврал я. В реальности Тайлер был кем-то вроде грузчика отдела снабжения.
— Думаю, на фабрике не так много слесарей, после сказанного тобой я могу сама его вычислить и прижать.
— После того как вы накроете цех на горячем, тебе не нужен будет мой клиент. Тем более, что он к банде отношения не имеет, там его тоже не бывает. Вот список, начиная с директора и второго инженера, шесть рабочих цеха, которые держатся обособленно от остальных. Завцеха, по сути, занимается логистикой и внутренними процессами. На схеме видно, что у этого цеха есть отдельный выход за пределы территорий, куда иногда приходят грузовики и вывозят товар. Возглавляет шайку — директор.
— Вот быть взять перевозчика, тогда можно и дальше нитки раскрутить, — закусила губу Ангелина.
— Описание, списки, картинки, моё официальное заявление об этом.
Она вздохнула.
— Я за такие серьёзные дела никогда не бралась.
— Ну так пора вырастать из коротеньких штанишек. С утра отодвигай всех и иди к Губачевскому. Если он не замазан…
— Что ты такое говоришь, он честнейший человек!
— Шучу я.
— Дурак!
— Так вот. Он тебе санкционирует проведение полномасштабной операции под эгидой прокуратуры. Помни, что полицейским чинам в таком вопросе вы доверять не можете. По той же причине я не пошёл к ним, один Предок знает, кто там на прикорме у боссов организованной преступности. Вы врываетесь на фабрику, заходите с основного входа, ломаете двери. Они пытаются бежать через ход на улицу, где твои оперативники их ловят и пакуют.
— Может сразу обложить, зажать?
— Нет. Во-первых, специальные операции планируем не мы с тобой. Во-вторых, если вы их зажмёте, они начнут стрелять. Наверняка. А так, если будет виден свет в конце туннеля, они разделятся и побегут. Так никто не пострадает. Надеюсь. Но мне нужно понимать, когда вы начнёте операцию?
— Это вряд ли, при всем уважении, у тебя нет допуска, чтобы такое знать.
— Но мне нужно синхронизироваться с вами. Я тоже буду заходить на фабрику.
— Ну, заходи, главное под ногами не путайся.
— Я не один приду, а с большой группой недовольных граждан. Юридический процесс. Не хотел бы, чтобы мы вам мешали. Ну, и чтобы не спугнули.
— Кого вы там спугнёте? — отмахнулась она. — Хорошо, утром получу согласие от Губачевского, всё завертится, пару часов на согласование и примерно к двенадцати, когда все правонарушители будут на месте, но на обед никто не ушёл, берём голубчиков. Но — это примерно. Устроит тебя такое время?
Она наклонилась ко мне поближе.
— Устроит, — я тоже наклонился и осторожно поцеловал её в щеку.
По её лицу мелькнула улыбка, но она мягко отстранилась.
— Думаю, тебе пора. Ты и так столько беспокойства принёс с утра пораньше. Пожалуй, возьму с тебя пример и пойду к Губачевскому домой, он нам такое разрешал.
— Только ты не дави на него.
— В каком смысле? — нахмурилась девушка.
Не рассказывать же ей, что в теории он может крышевать этот «бизнес»? Она же считает его кристально честным, а я верил словам городских купцов.
— Ну, может вокруг фабрики уже идет тайное расследование и моё беспокойство необоснованно. Вдруг там и так землю роют большие пацаны. Может такое быть?
— Может, хотя мы в последнее время коррупцией плотно занимались, не до того было. Я спрошу.
— А я откланиваюсь.
* * *
Несмотря на воскресенье, я ещё полдня мотался, после чего тихонько вошёл в офис, запер его изнутри и сел делать документы, а если точнее, собирать вместе комплект.
Первое и самое главное. Протокол об избрании директора ЗАО «Нефтеперерабатывающая фабрика» силами 55% акционеров. Я не случайно подписал его «живой» подписью Юбы, чтобы он потом не говорил, что я его обманул и принял решение сам, за него.
Приказ о вступлении в должность Игоря, копии документов по полномочиям акционеров и нового директора, копия его паспорта и прочих документов, в том числе о наличии профессионального уровня, чтобы эту должность с блеском занимать.
Заявка в банк о смене образцов подписей и печати, приказ о смене оттиска печати, уведомление банку о том, что ни один платёжный документ за подписью прежнего директора и с прежней печатью не должен приниматься.
Потёр виски. Новую печать совершенно законно мне изготовил всё тот же Канцлер, хотя и фыркнул, что это не его уровня задача.
Сколь тщательно не прорабатывай такой сложное мероприятие, оно всегда идёт немного не по плану.
И тем не менее, план нужен, чтобы хотя бы представлять, вокруг чего ты импровизируешь.
* * *
— Что! Я? Директор? — передо мной сидел Игорь и с быстро меняющимся выражением лица четвёртый раз перечитывал приказ и остальные документы. Утром ему надлежало быть на работе, в офисе и он, как положено, на неё явился.
Сейчас он был немного взволнован от собственных карьерных кульбитов.
— Ну прости, у меня не было возможности тебя предупредить заранее. Всё пошло очень быстро. Но, главное, что каган твою кандидатуру одобрил.
— Да как он меня избрал? Я его до этого не знал, и мы в глаза друг друга не видели!
— Это мелочи. Посиди, выдыхай, потом подписывайся и нам срочно надо примерить английский костюм на тебя. Надеюсь, не прогадал с размером.
— Костюм?
— А ты собрался вступать в должность директора нефтеперерабатывающего предприятия в плаще извозчика? Ты, кстати, книгу прочёл?
— Книгу⁉ Аркадий, клянусь улыбками предков, мне впервые хочет ударить тебя в лицо.
— Ну прости, что втягиваю. Кстати, если что, ты учился вот в этом заведении, посмотри на диплом. И по происхождению ты монгол из Внутренней Монголии Поднебесной.
— Монгол? Я монгол с купленным дипломом?
— Вай, что значит купил! Подарили! — всплеснул руками я.
— Что ты творишь! Это всё ложь и профанация!
— Ну, может я и приукрасил в паре моментов, но в целом ты у меня большой, красивый и умный. И ты же помнишь, при первой встрече сказал, что у тебя есть собственный бизнес, своё дело?
— Не припомню.
— Было такое. Но главное, что теперь это правда. Выдыхай, подписывайся, нам еще в пару мест надо, потом к фабрике, встречаться с казаками.
— С кем?
— Игорь, не мороси, твоё дело теперь фабрикой управлять, я тебя на трон внесу, в первое время помогу. Потом надо будет наладить работу и платить дивиденды учредителям.
Утро было суматошным. Ещё вчера я согласовал назначение Игоря с триадами, хотя и не проговорил с ним самим. Китайцы согласились при условии, что сами они ничего делать не будут, по крайней мере — явно.
Зато они проделали одну важную вещь тайно. Они бессовестно подбросили в роскошный особняк Кремера, который он купил у одного английского промышленника небольшую упаковку английского порошка и рассыпали образцы по полу, чтобы служебная собака гарантированно нашла тайник. Этот криминальный сюрприз от криминального сообщества нокаутирует Кремера хорошо и надолго, не позволит ему сделать вид, что он про порошок якобы не знал и свалить всю вину на подчинённых.
Мы поехали в банк и всё, что делал Игорь, как порядочный директор, это надувал щёки, жал руки управляющему (такой большой клиент, как ЗАО «Нефтеперерабатывающая фабрика», само собой — был ВИПом), расписывался в формулярах, а документами дирижировал я. К десяти часам мы взяли под контроль расчетные счета предприятия, и блокировали распоряжение денежными средствами от прежней администрации.
Ближе к одиннадцати заехали в прокуратуру.
Хотя для нас это был важный день и особенная ситуация, они работали буднично, без шума и тревоги.
Ангелину увидеть не удалось, но она передала мне записку, следующего содержания — «мы принимаем предусмотренные законом меры, уложимся в обозначенные сроки».
Решив, что более подробной информации не получу, попросил директора-извозчика катить в промышленную зону, к его новому месту работы.
Там мы для начала встретились с двумя одетыми в линялую военную форму мужиками, которых я нанял вчера вечером. После войны со степью они уволились со службы, а сейчас перебивались мелкими заказами. Крепкие, высокие, худые, они смотрели во все стороны зоркими колючими взглядами.
— Вот ваш директор, вы теперь его охрана.
— Мы надолго наняты в телохранители? — взял быка за рога один из них.
— Да. Рассчитываем, что всё сегодня пройдёт гладко, и вы наняты на долгий срок. Это ваша новая служба. Хотел спросить, насколько вы вправе носить военную форму, вы же уже не на службе?
— Как ветераны, отмеченные медалями, до самой до смерти и похорон за счет армии, — буркнул в ответ всё тот же из двоих.
— Игорь, — стал знакомиться «директор», они жали руки, назывались, а я пока оставил его в их обществе, на лавочке неподалеку от основного входа на фабрику.
Предприятие работало буднично, клубился дымок, по ту сторону забора слышался мат.
На улице, соседствующей с фабрикой, буквально «за углом» постепенно собралось около шестидесяти казаков, которых я ангажировал через урядника Михаила. Для них это своего рода «халтурка».
— Уважаемые товарищи казаки! — они обступили меня и ждали объяснений. — Старый директор незаконно удерживает пост, обманывая работников фабрики и узурпируя власть. На нашей стороне закон и документы.
— А на его стороне? — прищурился один из седых, более опытных, казаков.
— Охрана, конечно.
— Сколько их?
— Шесть человек, но они могут поднять работяг на бунт.
— Ну, — скептически покачал головой урядник, — супротив нас не подымут. Но и мы против народу не попрём. Объясним, что да как. По-людски. Показывай документы, мы тоже вслепую работать не будем.
— Пойдёмте-ка в столовую, заодно я вас угощу.
Рядом действительно была столовая, которая до обеденного перерыва на расположенных поблизости фабриках пустовала, хотя и была открыта. В первую очередь я хотел убрать с улицы такую подозрительно большую толпу.
Курсируя по улице, вокруг фабрики патрулировал Чен, имевший вполне чёткую задачу — отслеживать начало прокурорской операции и сообщить мне об этом.
Внутри столовой я объявил, что все съеденное будет оплачено за мой счет, так что казаки единодушно решили перекусить, а уж в качестве культурной программы убедиться в законности моих действий.
Выбрав шестерых, в том числе урядника, я последовательно показал (они их почитали и даже пощупали) выписки из реестров акционеров, формирующих математическое большинство, нотариальную доверенность от кагана Юбы, протокол и последовательный комплект документов.
Казаки читали, кивали, перебрасывались отдельными фразами, а я посматривал на часы и прикидывал, сколько ещё ждать прокуратуру, которую я из вежливости рассчитывал пропустить вперёд.
Ну, надо сказать в это время произошёл «один-ноль в пользу прокуратуры», потому что Чен начало шоу ухитрился проворонить. Вернее, всё случилось стремительно и тихо. Всё же оперативники, которые его проводили, были ребятами матёрыми.
Так, несколько человек в потрёпанных пиджаках буднично и незаметно вошли в центральный вход, подошли к вахте, один из них отвлёк вахтера, второй нырнул под «вертушку» и за пару секунд без всякого насилия арестовал вахтера прямо в его каптёрке. Один из оперативников посильнее снял вертушку с опорной оси и аккуратно отложил в сторону.
Пятеро из шести плавно и не привлекая внимание втянулись на территорию фабрики. Нарисованный Тайлером ситуационный план им в этом немало помогал.
Второй волной за первой пошли два десятка сотрудников полиции, взятых для численности. Прокуратура их традиционно держала в неведении до последнего момента и использовала скорее, как массовку.
Спецназа в привычном мне, как представителю своего мира, понимании, у местных правоохранителей не было. Однако даже и так были некоторые более лихие гренадёры-штурмовики полиции, которым на мой взгляд не хватало бронежилетов и более тяжелого, вроде армейского, вооружения.
Основная группа пошла, втянувшись внутрь и снаружи фабрики образовалась обманчиво спокойная обстановка и только дежурившие снаружи два оперативника в штатском, похожие на скучающих гопников выдавали опытному глазу что «что-то происходит».
К тому времени Чен уже давно вытащил нас наружу, так что мы большой толпой несмело подошли к внешней границе фабрики.
Я поздоровался с ближайшим ко мне оперативником, хотя видел его впервые.
— Уважаемый, если что, у нас тут есть некоторое количество казаков, совершенно случайно.
— Спасибо за бдительность, — обаятельно улыбнулся молоденький, но от этого не менее шустрый и опытный опер, — но мы как-нибудь сами. Пробовали применять солдат… специфика не та. Но, в любом случае, спасибо.
Следственная группа, в том числе и донельзя серьёзная Ангелина, сидели в служебном автомобиле и ждали, когда их «позовут».
Внутри фабрики был шум, возня, что-то дважды громыхнуло, приглушённые крики «стой, зараза, сукин кот!», что должно быть означало — «вы арестованы, соблаговолите предоставить запястья для наручников».
Ещё несколько минут ничего не происходило, и мы с казаками даже слегка заскучали.
Потом, словно точно зная, когда подъезжать, на улице появился местный автозак и с территории фабрики стали выводить растрёпанных первых арестованных. Вели их по одному и по их поведению было сразу понятен характер.
Кто-то шёл и не трепыхался, не понуро, но и без лишней театральщины. Вроде — ну арестовали, значит арестовали. Кто-то ревел белугой и сквозь слезы обещал всех сдать, только «не губи, барин». Кого-то несли на руках как бьющуюся об лёд рыбу. Кто-то демонстрирован наливающийся лиловым бланш вокруг глаза.
В какой-то момент движение «наружу» прекратилось, и я подошёл к вахте.
— Могу я войти? — максимально вежливо осведомился у курившего прямо в «вахтёрской» оперативника в штатском.
— А Вы кто?
— Адвокат Филинов, — улыбнулся я и показал удостоверение.
— Уже? — искренне изумился он.
— Да нет, я не буду никого из этих чертей защищать, я не по этим делам. У нас тут смена директора. Скажите, а Кремер арестован?
Он усмехнулся, показывая, что выдавать ничего о следствии не намерен, но в то же время незаметно кивнул, иронично поджав губы.
— А мои друзья в количестве шестьдесят человек, могут войти следом?
Он выглянул и с улыбкой осмотрел моё воинство.
— А вы будете себя хорошо вести?
— Ни в коем случае не помешаем следствию, под ногами путаться не будет.
Парень выкинул недокуренную сигарету, которую даже раскуривать тут было нельзя, о чем имелось сразу несколько надписей и плакатов.
— Схожу спрошу разрешения у старшего. Постойте здесь.
Через пару минут нас пустили и мы, словно союзник, вступающий в захваченный не нами город, прошли внутрь.
Кремера мы так и не увидели, зато увидели работников администрации, основательно напуганных, сидящих по кабинетам, как зайцы.
— Могу я собрать работников и успокоить? — я обратился к усатому следователю прокуратуры, который уже вступил в права управления процессом и командовал обыском в кабинете Кремера и цеха три дробь один.
— Да, уж будьте любезны.
С некоторым трудом мы с Игорем собирали ничего не понимающих офисных работников и работяг в большой зал административного корпуса.
— Граждане работники. Всё уже закончилось. Кто мне скажет, директор Кремер был арестован?
— Да, — испуганно сказала девушка, по-видимому, секретарь.
— Довожу до вашего сведения, что он отстранён от должности, у вас теперь новый директор, господин Дзы-Нан-Цай, прошу любить и жаловать.
За эти пару часов Игорь уже проникся своей ролью, поэтому поправил полы дорогого пиджака, встал, поклонился и громким уверенным голосом сказал:
— Предыдущая администрация допустила на предприятии отвратительные преступления. Уверен, что вы, присутствующие здесь, ни в чём не виноваты, поэтому прошу вас сотрудничать с полицией и прокуратурой, говорить им всё, как есть. Если что, у нашего с вами предприятия есть адвокат, — он указал на меня.
— Предприятие оплатит его услуги, — продолжил он. — Все пособники Кремера будут наказаны за свои дела и за то, что обманывали вас. А пока на сегодня я объявляю выходной. Прошу остаться только начальников отделов и главного бухгалтера. Сегодняшний день будет оплачен, как рабочий.
Я осоловело посмотрел на Игоря, потому что всему этому я его не учил. Неслабо он взялся за дело. Молодца!
* * *
День был долгим.
После того как большая часть работников была отпущена, мы вызывали строго по одному в кабинет зама (кабинет Кремера был во власти прокуратуры) и знакомились, кратко доводя до сведения и даже показывая документы, что вот он, законный новый директор, что никаких революций, массовых увольнений и прочей анархии не планируется. Уволен будет только тот, кто арестован в рамках уголовного дела, остальные продолжат работать на тех же условиях и даже могут высказать пожелания по совершенствованию работы.
— До свидания, Игорь Викторович, — начальник коммерческого отдела покидал кабинет с облегчением и даже некоторой радостью.
Да, для них это был стресс. Справедливости ради, они были честными работниками фабрики, к наркотикам отношения не имели, выполняли свою работу и тот факт, что директор «А» сменился на директора «Б», принёс им некоторые опасения, но не был таким уж важным. Ибо ни «А», ни «Б» — им не родня.
Получив устные гарантии сохранения должности и зарплаты, они возвращались на рабочие места, чтобы немедленно уйти домой, а завтра постепенно влиться в новую жизнь.
Дольше всего пришлось ждать главного инженера и главного бухгалтера, их допрашивали, следствие не верило, что они ни причём и, по-видимому, мне ещё придётся с прокуратурой за них повоевать.
…
Ангелина стояла в проходе, сосредоточенно листая какой-то бухгалтерский гроссбух. В ближайшее время бухгалтерии придется немало попотеть, чтобы привести свои документы в порядок после налёта на них следствия.
Мы оба были усталыми, но как-то по-хорошему усталыми, как после хорошо проделанной работы. На часах было начало пятого и на фабрике уже почти никого не оставалось. Прокуратура закономерно опечатала кабинет генерального директора, кабинет начальника охраны (его арестовали, и я не знал справедливо или нет) и цех три дробь один. Туда даже поставили двух полицейских в качестве охраны.
Казаки не пригодились, они вообще всё больше успокаивали народ, я расплатился с ними, они ушли тратить честно заработанное на ниве охраны общественного порядка.
— Привет, — улыбнулся я.
— Привет!
— Ну что, готовишь погоны под новую звёздочку?
— Ты же знаешь, у нас нет как таковых погонов на форме.
— Ну ты же поняла мою метафору?
Она молча кивнула.
— Спасибо тебе, Аркадий. Ради таких моментов я и пошла работать.
— Рад помочь родному… Ну, теперь уже родному — вольному городу Кустовой.
— Ты же адвокат, я знаю, что ты использовал ситуацию, чтобы мы сцапали директора и тебе не пришлось его убирать через скандалы и суды.
— Да, адвокат. Но это не значит, что мне плевать на преступления и на чинимое зло. И да, мне приходится иметь дело с плохими вещами. Но ведь и тебе — тоже. Это не делает нас хуже.
— Не делает.
* * *
Шесть вечера. Игорь по старинке завёз меня домой и поехал отсыпаться перед новым трудовым днём в новой должности. Буквально только что он оставил профессию извозчика, завтра китайская община пришлёт мне нового.
Я не заходил в офис, а сразу спешил домой, чтобы принять душ и, как советовал Высоцкий, «смыть с себя этот день».
Дверь в квартиру была закрыта почему-то на два замка. Наверное, утром от волнения так запер.
Войдя в квартиру, я ошалело уставился на множество обуви, стоящей в коридоре.
На негнущихся ногах, заглянул в зал.
Там, в разных позах, сидело несколько человек, кто-то старше, кто-то ровесник.
Все глаза уставились на меня и это, признаюсь, меня немного напрягло.
— Ну здравствуй, сынок, — нахмурился пожилой подтянутый мужчина с лёгкой небритостью на щеках. — Не стану скрывать, не с радостными новостями приехали мы. Ты телеграмму-то получал? Скажу сразу, раз те пятьдесят тысяч ты не потратил, судьёй не стал, то, видимо… уже не судьба. Ты должен миллион. Один миллион двести двадцать три тысячи, если точнее…
— Ну здравствуй, отец, — разлепив сухие губы, ответил я, а про себя подумал: «Зашибись картоха с салом».
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
