Глава 22
Наверное, я лежал бы целую вечность. А что? Торопиться было некуда. Сил, к тому же, все равно немного. А тут хорошо. Спокойно.
Может, именно так и замерзают в горах? Со счастливой улыбкой, думая о чем-то приятном. Мне, к счастью, такое не грозило.
— А говорил, отпустишь, сс…
— Говорил, — согласился я. — Только не сказал, когда именно. Да и что-то мне подсказывает, что существовала совсем немаленькая вероятность, что ты сразу бы на меня напала.
— Возможно, сс… — Юния хрипло рассмеялась. — А, может, и не напала бы. Нравишься ты мне, Матвей. С тобой, сс… словно жить заново начала. Теперь не приходится заниматься только тем, чтобы постоянно, сс… думать, кого бы схарчить. Ты вообще далеко пойдешь, если еще раньше не убьют.
— Спасибо, — приподнялся я на локтях, а затем сел. — За комплимент и все такое. Это ведь комплимент?
— Как хочешь.
— Как ты себя чувствуешь? Восстановилась?
— Сс… Сс…
Я не сразу понял, что она смеется.
— А ты как думаешь? Целого кощея, пусть и понадкусанного поглотила. Не каждый день так столоваться, сс… приходится.
— Это тебе сейчас, но как-будто бы на восьмое марта, — ответил я.
А сам посмотрел на то, что осталось от Шуйского. Как говорится — жуткое зрелище, душераздирающее. Практически скелет в дорогом костюме, даже на пороге смерти сохранивший злобное выражение лица.
Я поколебался еще немного, но все же подошел к мертвому кощею и пошарил у него по карманам. Понятно, что, скорее всего, все нужное он хранил на Слове. Но мало ли, вдруг что и тут окажется. Выяснилось, что я был прав.
Карманы оказались полны какой-то сыпучей хрени, похожей на уголь. Угу, видимо, Санта Клаус приходил к тому, кто был плохим мальчиком. На самом деле, я знал, что это такое, читал в своей тетради. Артефакты на крови. То есть, завязанные на конкретном человеке. Их не продашь и не подаришь. А в случае смерти владельца они саморазрушаются.
Однако было кое-что, что явно не принадлежало кощею. К примеру, короткий меч за пазухой в ножнах, будто бы от другого клинка. Намного больше моего ножа. К тому же, когда он лежал в руке, то чувствовалась какая-то сила, исходящая от меча. Видимо, Шуйский рассчитывал исключительно на хист.
— Славный сс… скрамасакс, — прокомментировала Лихо. — С историей.
— Скрама че?
— Не бери в голову, а то еще болеть начнет. Лучше на шее посмотри, что там.
Я послушно, пусть и с некоторым отвращением, коснулся кожи мертвеца. А затем снял цепочку с внушительным металлическим кругляшом, испещренным рисунками.
— Полезная штучка. Она вообще-то для того, чтобы противнику не было видно действие хиста. Как он поднимается, готовится выплеснуться, сс… однако тебе он будет интересен еще одним.
— Это чем?
— Он маскирует разность хиста. Иными словами, никто не увидит твою изнаночную часть.
Что тут сказать, спасибо тебе, господин Шуйский. Мы не были с тобой славными товарищами, однако с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я собрался было надеть цепочку на шею, но… не смог. От одной мысли, что снял ее с мертвеца, передернуло. Вот вернусь, помою с мылом, тогда и буду носить.
В огромном внутреннем кармане пиджака, который явно шили под заказ, оказалась плоская, чуть неровная табличка. Небольшая, сантиметров двадцать на двадцать пять. К тому же, почти ничего не весила, потому и карман не оттягивался. Помню, видел ее в руках кощея. Это вроде внутренний чат. Только между кем? Ладно, возьмем, лишним не будет.
Прощальным подарком от Шуйского мне стал увесистый мешок с лунным серебром. Двести шестьдесят две монеты, между прочим. Сумма, конечно, забавная. Наверное, изначально там была любимая цифра любого тракториста, но кощей разбил ее при переходе.
Все богатство я сложил в рюкзак, лишний раз порадовавшись его наличию. В современном мире он почти как женская сумочка. Чего тут только у мужика нет. И все нужное.
— Его бы вроде как похоронить надо.
— Ты на него посмотри, и так уже кожа да кости. Скугга постаралась, сс… — ответила Лихо. — А вот придавить надо бы.
— Чего сделать?
— Придавить. Чтобы с… не поднялся. Я же только его жизненную силу, да частичку промысла выпила, а весь хист его тут, сс… лежит.
— Так я не умею.
— Эх, всему тебя учить приходится. Но лучше так, чем нежить плодить. Место близ чура, людное, кто-то да попадет. Слушай…
И рассказала Юния очень любопытные вещи. Такие, о которых даже в моей крутой тетради не писали. У каждого народа были свои руны — своеобразные печати на все случаи жизни. Вся штука заключалась только в том, что сами по себе печати — сильнее. Руны же, что-то вроде их слабых отголосков. Лихо даже не могла объяснить, кто их придумал. Явно кто-то невероятно сильный, как минимум крон. Как максимум… В общем, некое крутое могущественное создание, даже если спустя столько лет они по-прежнему работали.
Короче говоря, эти руны были нечто вроде слепков печатей для всех случаев жизни. Да, не особо сильными, но для удержания тех же рубежных мертвецов более, чем подходили. К тому же, это удобнее, чем создать печать и сорок дней подпитывать ее своей силой. А вдруг за это время с тобой что случится?
Проблема только в том, что часть знаний о рунах была утрачена. К тому же, у многих они различались, а некоторые напротив, сходились. В общем, сложно все это. Главное, что с помощью подходящего камня и ножа, я смог сделать свою собственную руну. А чего, много ума тут не надо. Просто знай себе царапай прямую линию.
— Ее так и зовут, Исток, — объяснила Юния. — Ее связывают со льдом и сс… не-движением.
— Смертью.
— Нет, не-движением, — повторила Лихо. — Теперь кладешь камень руной к мертвецу, вкладываешь часть промысла и все.
— Не все, — со вздохом ответил я, поднимаясь на ноги.
А сам стал бродить по окрестности в поисках широкого плоского камня. Минут через десять я нашел подходящий. Примерно сантиметров двадцать на пятнадцать, чуть неровный с одной из сторон. Но всяко лучше, чем рыть землю руками или ножом.
Пока с помощью подручных средств выкапывал могилу для Шуйского, Лихо оттачивала свое искусство в остроумии. Точнее в сс…остроумии. Сильно досталось моей несчастной голове, которая изрыгала бред, а не практичные мысли. А когда Юнии надоели ее шутливые монологи, она перешла на плохую технику рытья могилы с помощью плоского камня.
Я молчал. А что тут скажешь? Лихо все равно не поймет, что я не мог поступить по-другому. Даже враг, какой бы он ни был, имеет право на погребение. Такое, какое я вообще могу предложить.
Можно сказать, что мне повезло. Земля здесь была самое то, для захоронения. Сверху небольшой слой местного чернозема, зато поглубже песок. Но я все равно уработался так, что одежду можно было насквозь выжимать. Пришлось пить уже чуть теплый чай из термоса. Не холодная вода, но и так сойдет.
Затем я столкнул мертвого кощея в могилу, вложил немного хиста в рунный камень и положил тот сверху, на грудь убитому.
— Не слетел бы, — вслух подумал я.
— Ага, как же. Ты попробуй его снять, сс… — поддакнула Лихо.
Я послушался ее, и понял, почему тон Юнии был таким издевательским. Рунный камень точно прирос к телу мертвеца. Ладно, одной проблемой меньше. Я достаточно быстро закопал рубежника, а камень-лопату поставил в качестве надгробной плиты.
— Ну это, наверное, надо пару слов сказать, — почесал затылок я.
— Ага, а еще, сс… хистом в воздух пальни, — съязвила Лихо.
— Знаешь, когда ты была истощена, то нравилась мне больше. В общем, я не знаю, что ты был там за человек. Может и неплохой. В любом случае, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Короче, случилось как случилось. Покойся с миром и все такое.
Я поднял рюкзак, сверился с Компасом и направился в сторону чура. Одновременно стараясь не оглядываться на могилу.
— Интересный ты человек, Матвей. Уж на сколько меня сложно удивить, а у тебя всегда получается.
— Я такой. Люблю женщин удивлять. Особенно пожилых. Некоторые после встречи со мной даже не выживают.
— Может, оттого тебя и Скугга приветила, что не такой ты как все. Не от мира сего. Не от всех миров.
— Юния, давай без комплиментов, хорошо? У тебя они какими-то обидными получаются.
До чура мы добрались каждый занятый своими мыслями. Лихо, наверное, в очередной раз думала о том, какой я странный. Я размышлял по поводу превратностей судьбы. Вот жил себе рубежник в богатой тверской семье, жил долго, если судить по человеческим меркам. До кощея дорос, хотя есть те, кто из ивашек никогда не выберется. Взять того же недописателя или знахаря из нашего Подворья. И что в итоге? Лежит в чужом мире, присыпанной песчаной землей. Стоило ли оно того? И отрекся бы он от конечной цели, если бы знал, что именно так все закончится? Или попросту решил в очередной раз перехитрить судьбу. Ее едва ли можно чему-то удивить.
Чего нельзя было сказать о чуре. Тот встретил нас, сидя на своем невидимом стуле, который остался в другом мире. Правда, он тут же соскочил с него, сделал пару шагов навстречу, а потом остановился. Даже губами пошевелил, что-то говоря. Лишь когда я подошел, всесильная нечисть могла выдавить из себя нечто условно членораздельное.
— Скугга… тебя?
— Ага, а потом я ее. Мы по очереди, чтобы никому обидно не было. — На всякий пожарный я возвел взор к небу, потому что, как мне казалось, именно там должно было обитать всесильное существо. — Скугга, на всякий случай, это шутка, прикол.
Благо, мне никто не ответил. И слава богу. Если бы непроницаемая завеса вдруг разверзлась, оттуда хлынул свет и обиженный голос изрек: «Матвей, ты охренел?», я бы откровенно струхнул. Почти так же сильно, как когда увидел потрепанного этим миром кощея.
— Уважаемый Глотослав, скажите, пожалуйста, как скоро после меня сюда прошел другой рубежник?
Чур посмотрел внимательно. Я бы сказал очень подозрительно.
— Мы такое не говорим. К тому же, и не проходил никто.
Угу, понятно, значит, сюда Шуйский попал через другого чура. А чего тут непонятного? Через то же Тверское княжество. А потом Скольжением допер. Много ли надо, коли умеючи?
— Ладно, мы тут вроде во всем разобрались, можно и домой.
— Мы? — подозрительно посмотрел на меня чур.
— Это я так о себе говорю. Мы, Матвей Сергеевич.
Отговорка, конечно, глупая. Вот и Лихо, не сдерживаясь, засмеялась. Хорошо хоть, что после восполнения ее хихиканье было похоже на мелодичное журчание ручья, а не на скрип старой телеги. Но Глотослав вроде поверил. Или, оправдывая свое имя, проглотил мое вранье.
Он схватил меня за ногу, а затем в глаза ударил свет лампочки. После тьмы Изнанки, та оказалась ярче солнца. Пришлось даже немного постоять, чтобы привыкнуть к свету.
Тем временем ожил телефон, про который я почти забыл. Вот, кстати, если бы исключить тварей и кронов, то Изнанку можно было бы рассматривать, как место для цифрового детокса.
Я взял мобильник, пробежав глазами по уведомлениям. Несколько звонков от Инги, один от Васильича, пара от моего коммерческого директора по помощи чужан Светланы, куча пропущенных от Костяна. Кстати, на звонках друг не остановился. После он стал добивать меня в мессенджере:
«Мотя, ты дома? Я у тебя поживу немного?».
«Супруга вообще с катушек слетела».
«Задолбала, блин».
«Ответил бы другу».
«Короче, я у тебя. Меня Митька пустил. В общем, он в целом нормальный».
«Ты где?».
То, что Костян называл Ольгу супругой свидетельствовало о какой-то серьезной проблеме. С другой стороны, у них этих кризисов в отношениях было столько, сколько нормальной паре бы на всю жизнь хватило. И ничего, живут.
Я ответил: «Уезжал. Скоро буду». А потом убрал телефон в карман. Ну что, закончились дела иномирные, теперь пора заняться и рубежной бытовухой?
— Спасибо, Глотослав, — решил я, что быть вежливым будет не лишним. — За работу. И рад был познакомиться.
Чур смотрел на меня странно. И вообще его лицо с громадным лбом выглядело непонятно. Словно он испытывал чудовищную зубную боль, но не мог сказать о ней. Да еще все время губами шевелил, будто заклинание читал. Я распознал в его бессвязном бормотании лишь: «Скугга» и «приняла».
— Стой, рубежник! — наконец тяжело выдохнул он. — Нельзя тебе туда ходить!
— Ага, не выходи из комнаты, не совершай ошибку, да? Да не переживайте, я на тачке. Тут вроде знаков не было, ее вряд ли эвакуировали.
— Ждут тебя там.
Я почему-то представил какую-нибудь красивыую девушку с цветами и плакатом: «Рады приветствовать Матвея Зорина». Хорошо бы Зою, но бог с ним, согласен даже на Наташу. Но по сложившейся доброй традиции, там должен быть как минимум вурдалак.
— Что значит ждут?
— Рубежник один сильный ко мне приходил. Много серебра дал, чтобы я только ему сообщил, когда ты на Изнанку пойдешь.
И мало того, чтобы сообщил. Еще и сделал так, чтобы известный мне проход оказался закрыт. А оттуда уже вел ход сюда. Значит, случайности не случайны.
— Не врет, собака, сс… — внезапно оживилась Лихо. — Я заметила слабый хист, как у ивашки, но значения не придала. А теперь вгляделась, кощей, артефактами укрытый. Да сильный кощей.
Сказать честно, на фоне смерти Шуйского, появление нового потенциального врага меня обескуражило. Ну действительно, словно со змеем Горынычем бьешься. Одну голову отрубишь, другая вырастает.
— Мне зачем это сказал? — сурово спросил я. Почему-то дальше вести себя дружелюбно с этим товарищем желание пропало.
— Виноват я, — ответил Глотослав, чуть не плача. — Но не для себя серебро хотел нажить, для общего дела. Не знал же, что такого рубежника хотят погубить. Прости.
Какого именно «такого» — я спрашивать не стал. Чур и так чуть ли не рыдал. Вообще, забавная с ним произошла метафора. Из уверенного коррупционера он превратился в раскаявшегося грешника.
И, видимо, больше не в силах выносить себя на этой бренной земле, он вдруг исчез. Замечательно! Лучше бы обратно на Изнанку вернул, да показал, куда бежать до соседнего прохода. Деньги же теперь есть.
А так, получается, вроде как и выручил информацией. Но в то же время бросил. И на повестке дня стоял очень важный вопрос — чего теперь делать?
— Сильный кощей? — спросил у Юнии.
— Сильный. Не совладаем, сс… — ответила нечисть.
Угу, это если рассчитывать, что я позволю ей выбраться. Даже допусти я мысль, что мы одолеем кощея, что потом? Зарядов у Трубки больше нет, назад я туда Лихо загнать не смогу. И захочет ли Юния, оказавшись на свободе, и дальше жить мирно? Короче, были у меня определенные сомнения.
Я вытащил телефон, включил камеру и начал подсвечивать подвальчик чура. И таки нашел то, что искал. Крохотный люк в самом углу, ведший наверх, на первый этаж завода. На нем, правда, висел здоровенный замок. Да что-то мне подсказывало, что с той стороны тоже есть засов. И лестницы не было, ее убрали за ненадобностью. Но все же лучше, чем ничего.
Настала пора понять, действительно ли рубежники так сильные, как супергерои? Я встал под самым люком, тяжело выдыхая. На крайний случай, сломаю плечо или хребет. Учитывая, что снаружи ждет кощей, это не такая уж плохая перспектива.
Я подпрыгнул, схватив замок двумя руками. Он неприятно резал пальцы, но я все же рванул его на себя. В жизни не думал, что такой сильный. Но проушины вылетели из крепления вместе с навесным замком. Затем я глубоко присел, почти коснувшись задницей бетонного пола, и прыгнул так высоко, как только смог. Получилось даже лучше всяких ожиданий. Спина противно заныла, зато люк вместе с посыпавшими кусочками строительного мусора, песка и чего-то еще распахнулся.
Позвоните Генри Кавиллу, скажите, что в следующей части ему не надо будет играть супермена. Здесь есть новый кандидат. Уже уверившись в своих невероятных физических возможностях, я просто выпрыгнул наверх, оказавшись в самом настоящему цеху. Можно сказать, в центре внимания, потому что сразу около двух десятков людей в рабочей робе застыли, глядя на меня.
— Вам все это показалось, — провел я рукой по воздуху с ловкостью фокусника.
И сработало. Чужане пусть не сразу, но отправились по своим делам, а я рванул по цеху, проскочив сначала одну дверь, потому вторую.
— За нами идет, сс… — выполняла в нашей гонке Лихо роль штурмана. — По крыше.
Я вообще действовал скорее неосознанно, на рефлексах. К примеру, тут же бросился к здоровенному пластиковому окну, которое оказалось снаружи огорожено решеткой. Влил в тело хиста, потому что был уверен — обычному человеку очень не понравится подобное столкновение. А затем словно пушечное ядро влетел в окно. И мало того, что выломал его вместе с решеткой, но даже не удивился. Лишь торопливо поднялся и побежал вновь. Только теперь не просто как удирающий пацан, а скорее как чемпион мира по бегу на сто метров. Да что там, как десять этих чемпионов.
А потом я увидел его. Пожилого уже рубежника, морщинистого, но собранного, в дорогом костюме. Такими бывают пенсионеры, участвующие во всяких забегах или других интересностях. Короче, в любой блудняк вписываются, лишь бы дома не сидеть.
И он мало того, что не отставал, так еще обогнул меня с одной из сторон, чтобы я не ушел по направлению к городу. Я, правда, об этом вообще не думал, а просто бежал. Куда, понятное дело. У меня имелся лишь один союзник, который мог помочь. Надо лишь добраться до леса. Не хотелось бы повторения сражения с Врановым.
Вот только рубежник словно понимал это. Скажу больше, ему не доставляло особого труда догнать меня. Кощей будто играл. Хотя кощей ли? Я, в отличие от Лихо, вообще не чувствовал хиста. Просто обычный пенс, бегущий со скоростью гоночного болида. Ничего выдающегося для Выборга.
В какой-то момент я понял, что вообще не в курсе, куда бегу. И осознал, что чувствуют загнанные на охоте звери. Панику, отчаяние. Мне было все равно, куда именно удирать, главное, не останавливаться. Проблема оказалась в другом, я стал уставать. У меня и после схватки с Шуйским не сказать, чтобы было много сил. А приключения на заводе, да еще эти перегонки слили остальной промысел. Спасись от одного кощея,чтобы погибнуть от другого. Как же глупо.
Еще Лихо все время бормотала нечто невразумительное. Не скажу, что это отвлекало, скорее раздражало.
Мы уже пересекли трассу и бежали по лесу. Только вот все больше удаляясь от владений лешего. Можно сказать, что теперь мы были как раз на границе между ним и водяным.
— Быть не может! — воскликнула Юния. — Значит, не случайно линии сходятся.
Это было наиболее адекватное, что она выдала из себя. Правда, не сказать, чтобы меня подобное успокоило. Потому что тон Лихо был не просто тревожным, на грани паники. Да еще и «сс» она забыла. Значит, волнуется.
— Чего там? — еле ответил я, потому что разговаривать на бегу было ой как непросто.
— Будто мираж.
— Говори, блин.
— Хист, но непростой. Вроде ивашка, только не ивашка это. Могущественное создание, которое скрывается под личиной простого рубежника. И скажу больше, он сам прячется. Странное совпадение, что именно сейчас его нашли. Или не совпадение вовсе, а он так все подстроил.
— Так, отставить. Ты лучше скажи, где это «все»?
— Вот сейчас будет проход. Притормози.
Я сбросил скорость, тут же мазнув взглядом по тому, о чем говорила Лихо. Небольшая пещерка, укрытая кустами. Еле рассмотрел из-за печати над ней. Видимо, та же фигня, которую я ставил над своим домом. Блин, опять пещера. Вы издевайтесь, что ли?
Однако позади слышался шум ломаемых веток. Поэтому я не задумываясь, нырнул внутрь. А что, хуже же не будет!
Звук капающей воды в полной тишине бил по нервам. Да и внезапная прохлада после жаркого дня и долгого бега заставила содрогнуться. Поэтому вид голого мужика, сидящего на камнях, немного удивил. Ты чего, дружище, ты же так себе все застудишь!
Лихо же волновало совсем другое. Она тонким, почти девичьим голоском пропищала, чуть ли не падая в обморок.
— Крон!
Что, опять? Да вы издеваетесь?
