Глава 22
Самое лучшее в жизни происходит случайно. Мимоходом. По крайней мере, мне всегда так казалось. Нет, конечно можно себя сильно мотивировать и прилагать какие-то невероятные усилия, чтобы добиться результата. А потом узнать, что какой-то рандомный китаец давно сделал уже такое же, почти не напрягаясь.
Так произошло и сейчас. Не с китайцем – с нежитью. Вот что я мог сделать с несколькими сотнями кило мертвого мяса? Разве что попытаться насадить на вертел и приготовить шашлык для упырей.
А с тем ножичком, который был в руке – решительно ничего вменяемого. Поэтому я вытянул свободную ладонь перед собой и… вурдалак отлетел назад, чуть не придавив Вранового. Какого-то метра не хватило.
Я же удивленно смотрел на руку. Это же почти также круто, как знак Ард в «Ведьмаке». В смысле, что-то вроде телекинеза или ударной магии. Я что, так умею? Может, еще и по воде ходить и в небе летать? Ясно лишь, что сделал это все хистом, просто резко выплеснув его из себя.
Помечтать удалось совсем недолго. Как выяснилось, не только у меня есть удивительные способности в непонятных заклинаниях. Врановой даже руки не поднимал, разве что сжал кулаки и открыл свой рот в безмолвной злобе. И огромная невидимая глыба рухнула на меня, опрокинув на землю. Перед глазами все поплыло, а легкие отчаянно пытались втолкнуть в себя хоть немного воздуха. Тщетно. Будто дыхалочку перебили. В рукопашке такое сплошь и часто бывало.
Митя попытался броситься на Вранового, однако тот лишь мельком взглянул на черта. И нечисть сразу повалилась на землю.
– Что ты знаешь про Спешницу? – спросил наконец рубежник с легким акцентом.
И давление немного ослабло.
– Дружище, я ничего не знаю. Давай договоримся. Я понимаю, я убил твоего спиритуса. Но это же случайно.
– Спешница.
Вообще, это походило на сюрреалистичную картину. Голый мужик, который медленно достал из ниоткуда нечто похожее на жезл, просто вертел руками. А одетому, и на первый взгляд вполне адекватному человеку перед ним становилось все хуже.
– Что она тебе оставила?
– Деньги… Портсигар для беса… Нож и тетрадь. Больше ничего!
– Где тетрадь?! На слове?
Вся беда в том, что я знал, что не жилец. Как только Врановой получит свое, то я ему буду не нужен. Но что делать? Юлить, когда тебе разрывает грудь невидимая громадина? Или играть в героя и не говорить ни слова? Как-то не особо получалось. Да и непонятно было, ради чего все это.
– В машине. В рюкзаке!
Что забавно, конечно не для меня, Врановой просто отвернулся, но действие его заклятия или заклинания (не знаю, как правильно), осталось. Он без труда нашел черную тетрадь. Вот только не открыл. Вдохнул ее запах, а после пролистнул всю сразу. Явно не читая, а точно сканируя.
– Не узнал, – коротко сказал он.
Что конкретно – не объяснил. Вот была у моего врага такая дурацкая привычка – говорить загадками. Однако новость, про то, что я что-то не знаю, невероятно развеселила рубежника.
– Все они охотятся на тебя, а ты ведь действительно сошка. А еще говорят, что все тайное становится ясным.
– Явным, – на автомате поправил я.
Ну да, вот был у меня такой существенный недостаток. Я не мог промолчать, если кто-то говорил «звонит», «торты» и «ложит». В кого – непонятно? У меня бабушка училище на швею заканчивала, в никаких филологических баттлах и лингвистических диспутах замечена не была. Это все мерзкое окружение из института. Причем, я сам не читал, просто возле библиотеки стоял, где мальчишки читали. Вот правильными словами и пропах.
Но конкретно сейчас я поправил Вранового зря. В груди что-то щелкнуло и создалось ощущение, что на меня надели корсет. Именно надели, а не одели, будь оно неладно (запомнить просто – надеть одежду, одеть Надежду). Правда корсет оказался на несколько размеров меньше, чем следовало.
Тут бы Матвею Зорину и пришел конец. Да помощь явилась откуда не ждали. Крохотный комок метнулся из-под машины. По всей видимости, бес рассчитывал добраться до ближайшего леска, а там уже начать новую жизнь. Свободную от того, где твоего хозяина убивают.
Да вот только на его беду, Врановой как раз шагнул ко мне. Бог знает с какой мыслью. Но явно с не очень хорошей. Ничего замечательного ожидать от голого мужика, который направляется к почти обездвиженному молодому человеку, не приходится. К тому же, когда у вынужденного нудиста в руках странный жезл. Хорошо хоть без резинового набалдашника.
А еще все мои траты на питание неожиданно оправдались. Потому что Гриша, для которого не существовало никаких преград, когда он шел к цели, легко сбил с ног тощего Вранового. Последний еще как-то неудачно упал на бок и из него вырвался удивленный хриплый возглас. Мол, меня-то за что?
И давление сразу рухнуло. Если честно, хотелось лежать, ничего не делать и немного прийти в себя. А лучше, чтобы кто-нибудь принес попить что-нибудь освежающее и расставил рядом шезлонг. Но оказалось, что у мертвой собачки Вранового была другая установка. Сожрать обидчика, который крепко ее приложил, как только представится возможность.
Все, что я успел – лишь подставить свободную руку, которую тут же пронзила острая боль. Впрочем, не такая острая, как зубы вурдалака. Это мне еще, наверное, повезло, что процесс трансформации до конца не завершился. Иначе бы вышло вообще кисло.
Я попытался провернуть тот же фокус, что и раньше, с силовой атакой. Однако как только вурдалак понял, что сейчас будет, сразу же вцепился в руку сильнее. Вдобавок, стал пытаться рвать меня лапами. Больше всего досталось правой ноге. Я даже услышал, как что-то хрустнуло. Надеюсь, не кость?
Ударил я скорее машинально, а не целенаправленно намереваясь нанести какой-то вред. А как еще убьешь эту дуру?
Но тут произошло совершенно неожиданное. Вурдалак зарычал. И этот звук больше походил на слова: «Эй, братан, мне же больно!». А я не сразу осознал, что помимо простых ударов вкладываю в правую руку с ножом хист. И выходило, что он так же покидал меня, как только я накалывал нежить. То есть, с каждым ударом.
Блин, да ведь у меня получается! Я чувствовал, как хватка вурдалака с каждой секундой слабеет. А в глазах его виделось все меньше жизни. Точнее, мертвой жизни или не знаю как правильно. Главное, что у меня все получалось. Ведь бес сам сказал – надо сделать так, чтобы мой хист в нежить попал. Вот так и случилось.
В какой-то момент вурдалак просто повалился на меня. С одной стороны – круто, я убил нежить! С другой – нежить сейчас убьет меня. Потому что дышать вновь стало не просто тяжело, а невозможно. Я даже пикнуть не мог.
Хорошо, что мой старый друг Врановой пришел на помощь. Он явно почувствовал, что нежить теперь еще более неживая, чем раньше. Поэтому отбросил тушу вурдалака в сторону. Я даже чуть «спасибо» на сказал. Правда, в следующее же мгновение рубежник наступил на руку с ножом и склонился надо мной. Даже прижал свой жезл к моей груди. Учитывая, что он по-прежнему был голым, зрелище предстало такое себе. Не то, чтобы я впечатлительный, но голым мужикам предпочитаю обнаженных женщин. А дядькам в возрасте, по возможности, молодых нимф. Или хотя бы русалок.
Что плохо, Врановой явно не собирался разговаривать. Я был бы не против, чтобы он поболтал, как я испортил ему жизнь и теперь, пока он будет меня убивать, все его коварные планы состоятся. Не знаю, в Нью-Йорке банк ограбят или что-то подобное, а тем временем мне на помощь подоспеет кавалерия.
Проблем оказалось две. Врановой не собирался грабить банк в Нью-Йорке. И никакой кавалерии не было. Куда уж с моим везением?
Однако оказалось, что сегодня судьба невероятно глумилась надо мной. Потому что арьергард прибыл. Пусть и без коней, да еще сильно хромая на правое копыто. Однако Митька с яростным криком бросился на Вранового. Тот даже попытался отмахнуться и не успел.
Смешались в кучу черти, люди. Хотя я понимал, что вмешательство Мити лишь попытка отсрочить неизбежное. У нас вдвоем никаких шансов противостоять рубежнику. Бес вон, наверное, уже давно ушуршал в лес. И сидит там сейчас…
Там, стоять – бояться. А ведь формально где-то здесь начинаются владения лешего. Да, окраина и все такое. И еще надо входить и обращаться именно там, где впервые произошел «контакт». Но, что, если…
– Батюшко! Помоги, батюшко! Ба…
Договорить я не успел, потому что Врановой сжал мне горло и оторвал от земли. Пока я взывал к своему единственному могущественному товарищу среди нечисти, рубежник наконец отбросил Митьку в сторону и вновь вернулся к своим баранам. Точнее, барану.
– Как ты мне надоел, захожий! – с искренней злостью произнес он.
«От захожего слышу», – хотел ответить я, но не смог. Очень непросто говорить, когда тебя душат. Но я почему-то был уверен, что «захожий» – это не комплимент. Меня Врановой вообще ими не особо баловал.
– От паренька отойди.
Голос оказался знакомый. И я был готов орать от радости, когда его услышал. Жаль, что орать тоже не мог. Прошло ведь не больше секунд десяти, а леший явился на мой зов.
– Уходи, – недобро отозвался Врановой. – Не в своем ты праве. Не дело нечисти в дела рубежников лезть.
– А мне один добрый человек сказал, что иногда надо по совести жить, а не по правилам заведенным.
– Уходи, – повторил Врановой. Причем, в его голосе теперь была не только злость, но и некая нерешительность. – Не в своих ты владениях. Сил брать неоткуда.
– Может и не совсем в своих, – отозвался леший. – Но уж и не такой слабый, как ты думаешь.
И в очередной раз судьба вновь дала мне возможность вдохнуть немного воздуха. Блин, такое ощущение, что именно на мне сегодня природа отрабатывает экономию кислорода в атмосфере! Может просто какой-нибудь Грете Тунберг позвоним, ей все равно делать нечего, она очередной флешмоб запустит? А то глядишь, мне так удушение понравится, что после уже без этого и не смогу. Совсем как в том анекдоте про Ватсона и трубку.
Между тем Врановой решительно взялся за лешего. Он схватил за жезл двумя руками, направил на нечисть и из артефакта ударил темный луч. Батюшко охнул и повалился на землю. Ты че, гад, лешего убил?
Я вскочил на ноги, отметив, что обе целы, кости не сломаны. Тогда что хрустело? И затем бросился на рубежника с ножом. Можно даже сказать удачно – наполовину утопил клинок в его спине.
И сразу же получил такой мощный удар, что повалился обратно? Это какой уже нокдаун за сегодня? Но как говорит Стетхэм в пацанских пабликах: «Неважно, сколько раз ты упал, главное, что ты поднялся». Правда, подниматься с каждым ударом мне хотелось все меньше и меньше. Можно прикинуться ветошью в надежде, что Врановой подумает, что я все?
Вот кто поднимался с завидной регулярностью – это Митька. Нет, честно, если выживем, черту надо будет памятник поставить. В форме неваляшки. Нечисть всего с двумя рубцами продолжала кидаться на ведуна, как тетка с безлимитной карточкой на товары по скидке.
Правда, все атаки черта заканчивались всегда одинаково. Вот и сейчас Врановой с легкостью и некоторой небрежностью отбросил Митьку в сторону. Тот упал на спину, но сразу зашевелился. Явно искал дополнительные резервы для того, чтобы вновь подняться. Как тут снова не вспомнить очередную пацанскую цитаты Стетхема: «Только пепел знает, что значит сгореть дотла».
А затем в рубежника прилетело дерево. Как-то даже буднично, что ли? Ладно, не целое дерево, а обрубленный ствол от него. Но длинный и толстый. Лично мне бы очень не понравилось, если бы я на полной ходу влетел в такой. Вот и Врановой не оценил. Хорошо, что он к тому моменту отошел от машины. Вурдалак и так слегка помял Зверя.
К моей радости, леший оказался жив. Правда, не сказать, чтобы здоров. Тот странный луч будто прибавил лесному хозяину лет тридцать. Лицо осыпало морщинами, стать в теле ушла, батюшко весь высох и согнулся. Тяжело ему все-таки биться на границе владений. Это лесу с ним сложно совладать. А здесь, рядом с речкой и домами чужан, наверное, он под стать Врановому. Если не слабее.
Нет, я много слышал о ведунах. Только не знал, что они настолько мощные. Вот сколько сегодня получил по щщам любитель птичек? Не счесть. Но даже сейчас, с кровоточащей раной из спины, снесенный с места деревом, он поднялся на ноги. Ты, мать твою, случайно не прибыл из будущего, чтобы уничтожить спасителя человечества? Если так, то с целью ошибся.
Врановой вновь взмахнул посохом и огненная волна обрушилась на лешего. Точнее, на то место, где тот совсем недавно стоял. Батюшко довольно ловко поднял перед собой землю, траву и камни, создав из них импровизированный щит. Который после отраженной атаки устремился пушечным ядром в сторону рубежника.
Правда, и тот теперь был готов к любому развитию ситуации. Он вытянул руку с жезлом и «ядро» разлетелось на части. На этот раз Зверю не повезло. Сразу несколько камней отлетело в машину.
Блин, батюшко, все круто, но нельзя как-то помогать без ущерба для имущества? Мне еще на этой машине ездить. Если выживу.
Конечно, ничего такого я говорить не стал. Лешему и так приходилось не просто. Он отступал, тогда как разъяренный рубежник преследовал моего друга. Несколько стальных шипов вылетело из жезла. И почти все леший смог отразить, продолжая вскидывать перед собой камни, но пара попала в цель. И тут же шипы распались, оставляя после себя тягучий черный дым.
Я тяжело поднялся на ноги, собираясь с силами, чтобы совершить финальное нападение на рубежника. Чувствовал я себя не очень. Оно и понятно, кровь стремительно покидала меня. Большей частью, конечно, через растерзанную руку. Да и многочисленные удары по голове не способствовали улучшению состояния. Сейчас, батюшко, еще секунду. И вот тут леший удивил.
– Беги, Матвей! Спасайся!
– Я помогу! – крикнул, правда, сам не поверил своим словам.
– Уходи!
Что-то нечеловеческое послышалось голосе лешего. Нет, он и так был не человеком. Какая-то неведомая сила, скорее угроза. Здесь был и ураганный шум ветра, и сметающий все на своем пути селевой поток, и погребающий все под собой оползень. Такого нельзя было ослушаться.
Хорошо сказать – спасайся. А куда именно бежать? Хоть бы карту какую-нибудь выдали. До места спасения – восемьсот метров, нужно пройти мост и повернуть к часовне. Да и как-то не по-людски это. Русские не сдаются и все такое.
Я обессиленно выронил нож и рука сама собой оказалась в кармане. Будто бы хист мне что-то подсказывал. И в пальцы впилось нечто острое. Я вытащил осколки на свет и удивленно смотрел на сломанную ракушку, которую передала Вера. Вот, значит, что хрустело, когда вурдалак пытался порвать меня когтями. Что за бедовый, даже этот артефакт похерил!
Или… Как раз наоборот? Ведь русалка не сказала, как именно им пользоваться. Вдруг, это и был своеобразный одноразовый метод призыва.
Врановой в этот момент будто что-то почувствовал. Рубежник теперь располагался в каких-то десяти метрах от лешего. Но вдруг повернулся и вытянул руку по направлению ко мне. В которую тут же с упорством бультерьера, защищающего хозяина, вцепился Митька. Все же нашедший в себе силы для финального рывка.
– Беги, дяденька! – И видя, мое колебание, добавил.
Но я не хотел уходить. Нет, неправильно все это. Не по-людски, если можно говорить так про нечисть. Да и нет тут никакого разделения – нечисть, люди. Либо ты дружишь и стоишь за остальных, либо нет. Поэтому я шагнул. Но не к воде, а по направлению к Врановому. Помирать, так с музыкой.
– Матвей!
С лешим приключилось что-то нехорошее. Точнее, с тем мужиком, которого я знал. Это существо ныне представляло нечто другое. Древнее, пугающее, меньше всего похожее на человека.
Ростом леший стал раза в три больше, да тело его изменилось, изломалось под действием чудовищной силы. Древний дух превратился в жуткую громадину, будто чувствуя предсмертную агонию. Однако гнев его был направлен не на противника, а не единственного друга.
– Беги!
Все было в его приказе. Отчаяние, гнев, сила. И я сам не понял как, и главное – зачем, ноги понесли меня к воде. Я попытался уцепиться по пути даже за машину, но руки стали ватными. При этом каждое движение отдавалось чудовищной болью по всему телу. Хист пытался латать дыры, но тех было так много, а промысла так мало, что и это казалось бесполезной попыткой.
Однако я все же добежал до берега и буквально упал в воду. Хотел бы сказать, как Майкл Фелпс, но скорее уж как мешок с картошкой. И тело скрылось под водой.
Обида на лешего обжигала грудь. За что он со мной так? Ведь я мог помочь.
Хуже всего, что я теперь еще и медленно уходил ко дну. Блин, обидно вот так утонуть, буквально в мелкой луже. Правда, не успел я об этом подумать, как тут же мягкие руки оплели мою шею и подняли на поверхность.
– Заждалась я уж тебя, Матвей, – улыбнулась Вера. – Ну и шумите вы там, наверху, даже в воде слышно.
Тут она вновь посмотрела на меня и укоризненно покачав головой.
– Уводить тебя надо, да поскорее. Хватайся за меня.
Я не ответил, пытаясь сдержать подступивший к горлу ком. Потому что наверху до сих пор раздавалась звуки сражения. Там умирала нечисть, которая принесла себя в жертву, чтобы у меня был шанс уйти.
