Глава 4
Настроение улетело куда-то в заоблачную даль. Мне почему-то казалось, что теперь все будет круто. Это у обычных людей куча превозмоганий, работы и прочих забот. Мне же стоит захотеть, как хист все сделает сам. И реальность начнет меняться.
На радостях я даже заехал в «Ленту» и накупил всяких ништяков. В другое время бы жаба задушила. Теперь пришла надежда, что все будет легко и непринужденно. И даже мое тотальное невезение компенсируется работой хиста. Вот, к примеру, у продуктовой тележки отвалилось колесо, а касса аккурат передо мной зависла — я даже глазом не повел.
В жизни часто так бывает, что когда ты думаешь, что все контролируешь, судьба бьет тебя по носу. Многие почему-то забывают об этом, а зря. Я как раз остановился на перекрестке Куйбышева и Ильинской. Смотрел на светофор, щурился на солнце и улыбался непонятно чему. Потому заметил мужика очень поздно.
Двигался он со стороны сада Скульптур и сразу мне не понравился. Выглядит как самый обычный бродяга, облаченный в старый потертый костюм. В таких, как правило, ходят пенсионеры, считая себя модниками. Поверх него был накинут болоньевый серый плащ, хотя жара стояла приличная. А на голове шляпа с изогнутыми полями. В общем, видок затрапезный. Словно мужичка пережевала и выплюнула машина времени.
И не поймешь сколько ему лет. Глаз не видно, из-под шляпы торчит лишь крючковатый длинный нос. Худые щеки покрыты темной щетиной.
Я его не увидел — почувствовал. В сердце что-то кольнуло и заставило обратить внимание на странного прохожего. Но хуже всего то, что он тоже почувствовал. Меня!
Рубежник. Причем, как я понял, по силе хиста явно превосходящий меня.
Не знаю, что случилось в голове. Родилась лишь мысль, что надо бежать. Без разницы куда, главное — без оглядки. И так быстро, как только можно.
Я врубил первую скорость и вдавил педаль газа. После запоздало поняв, что рванул на красный. Где-то справа раздался обиженный сигнал клаксона, а в спину выругались. Но мне было уже все равно. Я промчался мимо рубежника, оставляя того по левую руку. На прощание незнакомец все-таки посмотрел мне в глаза. И меня словно кипятком ошпарило.
Взгляд тяжелый, завораживающий. Не находись я в машине, точно бы остановился. И глаза необычные. Зеленые с золотистой радужкой вокруг.
Я проехал мимо, глядя в зеркало заднего вида на рубежника. Не станет же он бежать за мной. А то вдруг выяснится, что мужик умеет передвигаться со скоростью гепарда?
На мое везение, тот остался на месте. Лишь развернулся на каблуках, провожая меня. А потом вскинул руки.
Вот не понравилось мне это движение. В фантастических боевиках после него с неба в противника бьет молния или прилетает Мьельнир. Предчувствие меня не обмануло. Потому что не успел я доехать до следующего перекрестка, как позади показалось сразу несколько воронов. И что-то мне подсказало — они по мою душу. Уж слишком целенаправленно птицы направились за машиной.
Я вообще не гонял. За превышение приходят штрафы, а они денег стоят. К тому же моя машина была похожа на ласточку. Ту самую, которая в «Дюймовочке» лежала трупом в норе у крота. Потому ездить на ней предполагалось медленно и плавно. Иначе того и гляди что-нибудь отвалится. И это не фигура речи.
Однако теперь все это осталось в прошлом. Я надавил на газ так, что того и гляди нога в пол провалится. И одновременно смотрел на воронов, которых меньше не становилось. Скорее наоборот.
Вот и собственный дом проскочил, но благоразумно решил, что туда сейчас соваться незачем. Рубежник послал птиц не чтобы меня прикончить. Нет, скорее всего, они были его глазами и ушами. Значит, прежде чем возвращаться к бесу, нужно оторваться от хвоста.
Однако ничего не получалось. Я был скован дорогой, птицы же легко маневрировали в городе. И еще срезали путь, предугадывая мое направление. Пару раз удалось их обмануть, но не оторваться.
С каждой проведенной секундой погони я чувствовал себя все напряженнее. Мышцы налились свинцом, шея стала деревянной. И сколько мне так кататься? Пока вороны не устанут? Они вообще устают?
В какой-то момент преследователи настолько обнаглели, что на одном из светофоров сели на крышу. Мол, тебе он нас никуда не деться. И меня такая злость взяла, что даже зубы до скрежета стиснул.
«Чтоб у вас перья все выпали! Отстаньте уже от меня» — в сердцах подумал я.
Обороты на мгновение упали, движок чихнул и чуть не заглох. Светофор мигнул сразу всеми цветами. А вороны все как один вспорхнули и уселись на ближайшее дерево. Будто бы даже обиженно, что ли? Я дождался нужного света и уехал.
И больше меня никто не преследовал. Проехав еще пару кварталов, я остановился. В висках ломило, мышцы забились, как после долгой тренировки. Блин, словно марш-бросок с полной выкладкой пробежал. Думай, Мотя, думай.
Рубежник меня заметил, нападать не стал, лишь пытался проследить. Для чего? Вот черт его знает. Важно только, что машину я засветил. Если поставлю во дворе, то этот мужик сразу поймет, где я живу. Да даже если через пару домов брошу — особо это не спасет. Выборг город маленький.
Я достал телефон и набрал своего единственного друга.
— Денег нет, — вместо «алло» ответил тот.
— Очень смешно. Костян, у тебя же гараж пустой стоит?
— Да, я там ерунду всякую для работы только храню.
— Можно я свою машину там поставлю?
— А чего случилось?
— Потом расскажу.
— Ладно, минут через пять подскакивай, я как раз тут возле гаража.
Вот за что любил Костяна — он не задавал лишних вопросов. Я же, кстати, нормальную причину придумал лишь по пути. Точнее, когда уже подъезжал к точке назначения — гаражам на отшибе. Там, возле своего Дастера, ждал друг. Чуть полноватый, но симпатичный. На моем фоне так и вовсе красавчик.
— Только не говори, что ты сбил на ней человека и теперь пытаешься скрыться?
— Нет, — ответил я, к тому времени придумав отмазку. — Кто-то повадился ключом царапать. Я даже в другом дворе оставил, и все равно находят.
— О, тайный поклонник? Хочешь сразу сокращу круг подозреваемых?
— Давай.
— Это не женщина. Только с ними ты не можешь и двух слов связать.
И заржал, мерзавец. Я знал, что он зубоскалит не со зла. Поэтому сам улыбнулся.
— Кстати, давно говорю, давай тебе камеру поставим на окно, чтобы тачку видно было, а? С тебя только за материал.
Это была его болезнь. Стоило Костяну начать заниматься установкой видеонаблюдения, так он везде принялся втыкать камеры. Не удивлюсь, если у него в туалете парочка стоит. И холодными зимними вечерами Костян пересматривает свой процесс дефекации.
— Потом, — отмахнулся я.
— Потом так потом. Давай, загоняй это ведро с болтами. Пакетов понабрал, на всю неделю, что-ли?
— Типа того.
Я загнал свою «ласточку» и вытащил пакеты. Костян уже открыл багажник и жестом указал, куда складывать продукты. Подразумевая тем самым, что подвезет меня. Вот за что люблю своего друга — его саркастичность всегда перемежается с добротой.
— Я тебе все равно звонить собирался. Бери на завтра выходной. Есть варик нормально бабки поднять.
— Я с мужской проституцией завязал.
— Очень смешно. Короче, тетка сегодня звонила одна, ну как тетка, милфа. Хорошенькая, я тебе скажу, если бы не был женат…
Я закатил глаза. Старые песни о главном пошли. Костян всю дорогу был жутким бабником. И как его Ольга, моя одноклассница, в ЗАГС затащила — до сих пор непонятно. Но с тех пор Костян лишь грустно вздыхал, разговаривая о женщинах. Потому что Ольга оказалась жутко ревнивой и словно чувствовала, когда пахло жареным. Как у нее это получалось — уму непостижимо. Может, тоже рубежницей была?
— Давай к сути.
— В общем, она сама с Питера, но в Соколинском у них дом.
Я кивнул. Частая история. В последнее время питерских в наших краях стало много больше. Они здешние места выбирали под дачи.
— Заказали установку оборудования по всему периметру. Я все померил, прикинул, сейчас съезжу закуплю, завтра на монтаж поедем. На нос по семьдесят пять штук за срочность.
— Сколько? — не поверил я.
— Ага, прикинь, — подтвердил Костян. — Так что давай, отпрашивайся, утром заеду.
За разговорами мы доехали до моего дома. А я все вспоминал слова старушки, что в деньгах нуждаться не буду. И дня не прошло, как ее предсказания начали сбываться. Плохо то, что ведунья говорила не только об этом. Но еще обмолвилась и о врагах, которых будет более чем достаточно. Вот это уже плохо.
— Леопольд! Леопольд! Леопольдушка! — услышал я голос Анжелики Никифоровны и постарался поскорее проскочить в подъезд. За три года в Питере так и не привык называть их парадными.
Григорий меня ждал. Ну, если можно назвать лежание на диване и просмотр телевизора ожиданием. Судя по звуку, бес наслаждался русским сериалом.
— Она отказала мне. Сказала, что любит тебя, думая, что любит тебя!
— Да она не может любить меня!
— Да я люблю тебя!
Сложный мне сосед достался. Даже представить не могу, что у него там в голове намешано.
— Лучше бы ты политические передачи смотрел, — сказал я.
— О, хозяин! — все-таки поднялся на ноги Григорий. — Снеди купил? Это ты молодец. Я тут весь день голодный. Скоро кожа да кости останутся.
Я посмотрел на беса и покачал головой. До описываемого состояния было еще очень далеко. К чести Григория, он забрал продукты. Поднял пакеты над собой — все-таки имелись небольшие проблемы с ростом — и уволок на кухню. И там уже проворно стал разбирать.
— Коньячок взял? Значит, не такой пропащий, как я думал. Это правильно, знакомство нужно отметить.
— Ты же вроде говорил, что только по праздникам пьешь, — ответил я из ванны, моя руки.
— Так если живые и здоровые, неужели не праздник?
— Резонно.
— У тебя где стопки? Найти не могу.
Я дошел до кухни и открыл дальний ящик шкафа. Туда из-за плеча уже заглядывал Григорий. Зря, потому что в углу стояла икона, оставшаяся от бабушки. Меня она как-то смущала, поэтому я решил ее убрать. Ожидал, что сейчас бес зашипит, от него пойдет дым или произойдет что-то такое, сверхъестественное. Но нет, Григорий самоубиваться не торопился.
— На тебя иконы не действуют?
— А должны? — поинтересовался он.
— Ну не знаю. Вроде, бесы с церковью не особо дружат.
— Ты мне скажи, друг мой хороший, а до церкви бесы как жили?
— Не знаю, — ответил я. — А жили?
— Жили не тужили. Потому глупостей не говори. А то фильмов насмотришься, еще на волколаков с чесноком попрешь.
— На кого? — не понравилось мне само слово. Веяло от него чем-то нехорошим.
— Не повезет, узнаешь.
Только тут бес принюхался, словно от меня чем-то смердело. А после недовольно нахмурился.
— Ты где так истратился? Хиста почти не чувствую.
— Да денек у меня выдался тот еще.
К слову, ноги действительно подкашивались. Будто из меня все соки выпили.
— Так рассказывай.
Бес меж тем деловито и быстро порезал колбасу, сыр и овощи. А говорит, что готовить не умеет. С другой стороны, это же не еда — закуска. Я разлил коньяк по рюмкам.
— Давай, за знакомство, — сказал я, понимая, что день выдался чересчур длинным.
— За взаимовыгодное сотрудничество, — поддержал бес.
Пил Григорий тоже сноровисто, с видом профессионала. Опрокинул рюмку в себя, даже не поморщился. Потом выдохнул в кусок колбасы и только спустя несколько секунд шумно зажевал.
— Ох, пошла родимая, — сказал он. — Ты рассказывать-то будешь или нет? Одна голова хорошо, а две…
— А две — это у вас что-то с хистом, — пошутил я. — А если серьезно…
Говорил я долго. Григорий успел махнуть две полные рюмки. Но слушал внимательно, будто бы даже сосредоточенно. И только когда я закончил, укоризненно покачал головой.
— Везет тебе хозяин, словно в понедельник родился.
— Есть такое, — согласился я. — Это у меня с самого детства. Своеобразная прививка от счастливой жизни.
— А встретил ты не кого-нибудь, а Вранового.
— Еще раз и по буквам.
— Врановой, он воеводы помощник. Злой рубежник, за порог ведуна шагнул. Хотя прошлой моей хозяйки и слабее. Злой, жадный и нелюдимый. Из чухонцев.
— Из кого? — не понял я.
— Ну из этих, как вы там их кличите, финнов. Его воевода специально из княжества Суомского за какие-то невероятные деньги выкупил.
— Откуда выкупил⁈ — у меня чуть глаза на лоб не полезли.
— Из княжества. Он, почитай, местному князю подданным был. В наши земли просто так перейти не мог без откупа. Ну, и после всего более в Суоми ни ногой. А нужно воеводе все это потому, что Врановой очень хорошо ихнюю нечисть знал.
— Их, — на автомате поправил я.
— Ихнюю, — обозначил Григорий, что на лингвистические инсинуации не пойдет. — А тут же сам понимаешь, земли приграничные, нечисть туда-сюда болтается. К примеру, слышал ты про мюлинга? Или молочного зайца? Вот то-то и оно. В Свободной Сибири о таком и представления не имеют. Да что там, даже в Великом княжестве Тверском о подобном не знают.
— Где? — почему-то мне стало не по себе. Нормальный окружающий мир рушился на глазах.
— В Твери. Слышал про город такой или нет? А еще ученый.
— Нет, про город слышал. Про современное княжество как-то не упоминали. Григорий, прости, а мы-то с тобой где живем?
— Чудак ты, ей богу. В Новгородских землях. Кто-то тоже княжеством зовет, другие, на старый манер, республикой. А мне все едино.
— Прости, и князь у нас есть?
Бес смерил меня таким взглядом, что мне даже стало стыдно.
— А кто же по-твоему, воевод назначает за порядком следить? Кто с другими князьями договаривается? Ты меня заболтал, шельма, я же тебе о Врановом рассказывал. Значит, вызвал его наш воевода из Суоми, да так он здесь и остался. Хозяйка говорила, что его хист как-то с птицами связан. Через них он и силу имеет.
— Может, зря я тогда убежал? Если он местному воеводе служит. А я вроде как рубежник теперь. Один из них.
— Тебе что хозяйка сказала? — сердито спросил бес. — Не соваться. Вот ты и не суйся. И сбежал ведь ты от Вранового не просто так. Хист опасность почувствовал. Он пусть с тобой еще и не сроднился, мало времени слишком прошло, но уже тебя защищает.
— Значит, Врановой хотел меня убить? — похолодело внутри.
— Убить не убить, а добра он тебе не желал. Я и раньше слышал, что Врановой не только на воеводу работает. За серебряную деньгу удавится.
— А на кого он еще может работать?
В ответ бес загадочно пожал плечами и закатил глаза. Мол, кто его вообще знает этого Вранового.
— Вот еще что, Григорий, — я достал переданные старушкой предметы и развернул на столе.
Бес пробежал по ним глазами, тихонько икнул и засмеялся. Да нет, заржал. Прям как конь.
— Ты хистом птиц его спугнул. Лишь потратился сильно. И перед тем силой разбрасывался направо-налево. Тебе надобно научиться хистом правильно пользоваться, только когда следует.
— А как это?
— Вот те нате, хрен в томате, — вздохнул бес. — Нечисть будет рубежника промыслу учить. Если совсем просто, ты ходить должен, словно воду в коромысле носишь. Осторожно, бережно, понимаешь?
Я честно помотал головой.
— Словно до ветру хочешь сильно, но бежать мочи нет. Иначе разбрызгаешь. Так понятнее?
Я кивнул. С аналогиями у беса был полный порядок.
— А чего ты ржал-то?
— Ржут кони, да и то, когда овса мало. Дело в том, что сложно тебе придется, хозяин. То ли с везением беда, то ли еще с чем.
Он покрутил возле головы, явно намекая, с чем у меня еще могут быть проблемы. А после продолжил.
— Ты будто ходишь, спички у всех спрашиваешь, а у самого полный короб в кармане.
— По-русски и медленнее. Я понял, что по образности тебе надо мастер-классы давать.
— Вот это знаешь что? — он ткнул в кулон пальцем. Однако не коснулся.
— Знал бы — не спрашивал.
— Спящее око. Простенький амулет, но хозяйка его не просто так положила. Пока он на тебе, едва ли другой рубежный хист твой почувствует.
Я вздохнул. Да, глупо получилось.
— И как он работает?
— Каком кверху. Надеваешь и носишь. Правда, артефакт для ивашек. До той поры будет лишь действовать, пока ты до ведуна не дорастешь. Тогда новый амулет придется делать, если нужда возникнет. А это деньги и мастера хорошего искать. У нас таких точно нет.
— Это что? — указал я на нож.
— А сам как думаешь? Оружие. Причем, хорошее, верное. С хистом связанное.
— Тетрадь? — ткнул я на кожаную обложку.
— Хозяйкина книга. Много чего туда писала, про зелья, отвары, заговоры, даже про рубежников и нечисть.
— Так она пустая! — возмутился я.
— Значит, хист тебя еще не принял. Не готов ты к мудрости. Да ты не переживай, дай срок, все будет.
— Ага, если меня раньше не найдут и не убьют. Ведь хозяйка не зря про врагов говорила, так?
— Не зря, ой не зря.
— Кто ее так не взлюбил?
— О том не могу говорить, — для убедительности бес даже закрыл двумя руками рот. — Обещал, потому не могу. Придет время, сам все узнаешь.
— Угу, надеюсь, перед тем, как меня будут убивать, у них найдется минутка, чтобы все объяснить.
— Деньги я могу у себя подержать, — уже сунул загребущую руку к серебрянным монетам бес. — Для сохранности.
— Вот если тронешь, тогда я точно за твою сохранность не отвечаю.
Григорий пропустил мое замечание мимо ушей. Потому что в последнее время не сводил взгляда с портсигара. Но не алчного, а скорее испуганного. Интересно…
— А это что? — указал я на последний предмет.
— Вещица. Для папирос, вроде. Я почем вообще знаю? Ой, времени-то сколько. Засиделись мы с тобой, спать пора. Ты давай иди, расстилай, а я тут приберусь. Как у нас говорят, лучший сон до полуночи.
И как-то подозрительно засуетился. Тот самый бес, который утром заявлял, что ни убираться, ни готовить он не будет. Я собрал то, что другие назвали бы артефактами, и ушел в комнату. Ладно, по поводу жизнь налаживается — поторопился. Быть рубежником тот еще геморрой.
