Глава 15
Всю дорогу назад Григорий пытался поговорить со мной. Более того, даже позволил себе неслыханную дерзость. Он вылез из табакерки и устроился на переднем сиденье. Правда, хватило его ненадолго.
Окружающая действительность давила на беса, причем очень странным образом. Григорий начал метаться по салону, глаза у него сделались бешеные, а волосы встали дыбом. Еще чуть-чуть и метнулся бы под педали, как полоумный кот. Потому я приказал ему убраться обратно в портсигар и больше не вылезать. И Григорий внял моим словам, как самый послушный в мире бес.
И это было единственное, что я сказал нечисти за весь путь обратно.
Меня взбесило утаивание информации от Григория. Я помнил, что он говорил. Бес сделает все, лишь бы его жизнь была комфортной и беззаботной. А разборка с лешачихой в эту жизнь точно не вписывалась. Не удивлюсь, что по прошествии времени он бы попросту попытался все замять. Мол, слишком много воды утекло, мальчик уже точно умер, давай выпьем водочки и помянем.
Я злился. Очень сильно, как не злился давно. Я человек мирный и вывести меня из себя — задача сложная. У Григория получилось. Он вообще оказался мужик довольно способный. Правда, на разные деструктивные дела. Интересно, у них есть какая-то общеобразовательная школа для бесов, где нечисть учат доводить людей? Григорий там был бы круглым отличником.
В свое оправдание бес говорил, что черти могут вообще ничего не знать. И к словам рубежницы стоит относиться со скепсисом. Согласен. Вот только если существовал хоть какой-нибудь шанс выручить мальчишку, по мне, им надо было пользоваться.
Еще Григорий говорил, что связываться с чертями — себя не уважать. С ними даже сама нечисть старается не вести дел. «Объегорят» и глазом не моргнут. Я про себя ответил, что в этом они невероятно похожи на бесов. Те тоже имеют довольно гибкую мораль и делают именно то, что выгодно им.
Хотя меня сильно интересовало, для чего Инга вообще сообщила про чертей? Хотела помочь или наоборот? Вдруг, решила испытать. Посмотреть, чего я стою и можно ли в будущем со мной вести дела? Ведь она рассчиталась серебром за приспешницу и теперь ничего не должна. А то, что стала замиренницей, так не значит, что будет бегать и за мной сопли подтирать.
Вопросов много, ответов нет. Типичная ситуация для меня в последнее время. А единственный источник информации сейчас всячески пытается убедить, что делал все для нашего же блага.
Дома я зашвырнул портсигар на диван. Бес обиженно буркнул, пулей выскочил наружу и залез за штору. Совсем как не очень сообразительный ребенок, который посчитал, что замечательно спрятался. Я же вытащил собственные деньги, доставшиеся от старухи и подаренный Ингой кошель. А после высыпал все на диван. Получилось весьма увесистая горка.
Надо отметить, монеты отличались. Такое ощущение, что отливали их в разных местах. Одни были крупнее, но тоньше, другие мелкие, но потолще. Последние мне дала Инга. И все без всяких опознавательных знаков: аверсов, реверсов. Просто металл, выполняющий четкие функции.
— Чухонцы делают крохотную деньгу, — комментировал все бес из-за шторы, словно читая мои мысли. Интересно, как ему это удается? Ведь даже не выглянул. — Но ты не сомневайся, и те, и другие по четверти унции. Так уж повелось. Да ты, как рубежник, к лунному серебру и сам понимание имеешь.
Говорил он странно, хотя я догадался, о чем ведет речь Григорий. К примеру, я взял две разные монеты в руки и понял, что по весу они равны. Даже не понял, просто знал. Словно меня всю жизнь только тому и обучали. Интересно, почему именно у рубежников такая странная тяга к этому металлу? Или все из наших магические клептоманы?
— Почему серебро называется лунным? — спросил я.
— Потому что необычное оно. — Распахнулась штора и навстречу миру шагнул бес. — И добывается в специальных местах.
— Ага, на луне, — съязвил я. — А на Землю его Незнайка возит.
— Не на луне, — с честью ответил Григорий, продолжая поступательное движение к примирению. — Такое можно и в ритуалах, и в артефактах, да где хошь использовать. Вот, к слову, все знают, что для смерти вурдалака серебро надобно. Да не договаривают, что только лунное. Хотя порой и того немного надо. Чтобы полностью клинок отлить — представляешь сколько его потребуется? Потому приноровились на лезвие серебро лунное наносить.
Григорий воодушевился, шагая все дальше и дальше. Правда, не отпускал штору, которая выступала теперь в роли плаща. Закончилось все довольно предсказуемо. Гардина сначала наклонилась, а после грохнулась на пол.
Бес ойкнул и нырнул под диван, явно ожидая новой взбучки. Мда, не день Бекхэма.
А может, он послан мне вместо того самого невезения? В последнее время со мной не случается мелких неудач вроде спущенных колес или забытых ключей. Такое ощущение, что бес их все на себя переманивает. А потом уже оптом мне передает.
Ладно, не о том думаю. Значит, серебро не простое. Будем знать. Интересно, сколько оно стоит в переводе на человеческие деньги? Хотя, есть ли в этом смысл? Что-то мне подсказывало, что в случае острой нужды лунное серебро я обменять на рубли смогу. А вот провернуть обратное — уже вряд ли.
Жизнь своей подопечной Инга оценила в пятьдесят серебряных монет. Да еще оказалось, что это не весь подарок. Кошель, в котором передали деньги, оказался тоже магический. По крайней мере, когда я высыпал всю гору серебра на пол, то понял, что физика опять отправила меня далеко и надолго.
Если прибавить к моему серебру, всего выходило семьдесят пять монет. Старушкины деньги, правда были «русские». То есть, широкие и приплюснутые. Но все благополучно уместились в кошеле. А тот легко покоился на руке, без всякого намека на тяжесть. Кто-то скажет: «Магия». Я отвечу: «Обычная пятница рубежника». Блин, или суббота? Опять во днях потерялся.
Мне очень хотелось допросить Григория с пристрастием по поводу чертей и лешачихи. Но я решил повоспитывать беса. Пусть считает, что я на него смертельно обиделся. И теперь между нами сожжены все мосты. Я поел — в кафе даже к чаю не притронулся — умылся и лег спать. На диване! Тем самым демонстрируя, кто здесь альфа-самец.
Это тоже было уловкой. Потому что я заказал на завтра кресло-кровать через интернет. Причем, за весьма внушительную сумму в сорок тысяч. Не знаю даже почему. Почитал описание и мне понравилось. Если верить рекламщикам, то после ночи на такой мебели ты должен был проснуться новым человеком. Интересно, а как на нечисть все это действует? Станет Григорий добрее и бросит пить? Да не, бред какой-то.
Потому что именно на кресло-кровать я собирался отселить беса. А что? Место позволяло. Ютиться на полу я больше не хотел, а спать рядом с Григорием не хотелось. И дело не в каких-то предрассудках. Выяснилось, что бес довольно драчлив во сне. Оставалось лишь догадываться, что там ему снится.
Григорий, к слову, долго ворочался и тяжело вздыхал где-то на полу. Но после затих и он.
Свой очередной выходной я встретил буднично — контрастным душем и яичницей из двух яиц на сливочном масле. Бес был прав, именно на нем яйца не пригорали. Его бы умения и способности да в мирное русло — цены бы ему не было. Правда, звали бы его тогда, наверное, домовой.
Бес уже не мельтешил под ногами и не пытался попасться на глаза. Он сразу смекнул, что завтрак ему не перепадет, поэтому лишь тяжело вздыхал из коридора. Правда, очень громко и часто.
Я бы и дальше всем своим видом демонстрировал, что у каждого из нас теперь своя жизнь. Однако подвела доставка. Как всегда приехавшая некстати. Правда, в этот раз грузчики ошиблись в удобное для меня время.
Позвонили и спросили, дома ли я. А то они тут недалеко, могут кресло закинуть по дороге. Отказываться было глупо.
Черный кот вился вокруг пришедших мужиков, обнюхивая мебель. То ли на наличие чужого хиста, то ли чего-то еще. Правда, стоило грузчикам уйти, как исчез из комнаты и бес. Явно где-то зашухерился. Я сел на диван и самым грозным голосом, на который был способен, позвал.
— Григорий… не знаю, как тебя по отчеству.
— Где только такого нахватался, — пробурчал, нехотя выходя из коридора. — По батюшке давно никого не зовут.
— Ладно, будешь Вельзевулович.
— Какой же я Вельзевулович⁈ — возмутился, впрочем, не особо сильно Григорий. — Евпатьевич я.
— Ну, Григорий, свет ты мой Евпатьевич, — нахмурился я. — Как жить теперь будем?
Бес что-то прошамкал губами, впрочем, вслух ничего не произнес. Смог унять свою строптивость. Да и сейчас стоял, как нашкодивший мальчик перед учителем. Толстый бородатый мальчик с рожками.
— Я действительно многого не знаю, — сказал я. — Только дальше у нас так дело не пойдет. Ты либо мне помогаешь. Причем, помогаешь всерьез, без утаек. Либо идешь на все четыре стороны. Держать тебя не буду.
Если честно, я был очень заинтересован в Григории. Наверное, гораздо больше, чем он во мне. Бес был моей единственной ниточкой, соединяющей с новым миром. Конечно, можно еще с кем-нибудь подружиться. К примеру, с теми же виттрами. Они вроде ребята адекватные, но тут домашняя энциклопедия под боком. Пусть и с весьма скверным характером. Живи он в общаге, ему бы сразу объяснили о добрососедстве и пристойном поведении.
Но, как оказалось, и Григорию меньше всего хотелось что-то менять. Мои слова он встретил с откровенным страхом. Угу, понял, что на халяву его поить никто не будет.
— Да что ты хозяин сразу с плеча-то рубишь? Конь о четырех ногах и тот спотыкается… Я же так…
Ну все, посыпались поговорки. Сейчас начнется: «Старый бес борозды не испортит». Я решил направить разговор в нужное русло.
— Хочешь сказать, что это было в первый и последний раз?
— Истинно так. Все бывает. Вместе живем, хлеб жуем, а иногда подсаливаем.
Вот этого я вообще не понял. Ну да ладно.
— Тогда скажи, что случается с бесами, которые рубежникам не служат?
Григорий шумно засопел, засуетился, словно подыскивая нужное место для рассказа. В итоге забрался на свое новое кресло и уперся руками в боковины.
— Бесы вообще одиночки, в отличие от чертей тех же. Тяжело нам вместе жить. Даже если бесенок рождается, отец от матери уходит. Иначе ребетенку жизни не даст.
— Высокие отношения, — не смог не прокомментировать я.
— Да и мать, как только бесенок подрастет, сразу ему жилье подыскивает. Обычно стараются к рубежникам отдать, у кого хист…
Тут Григорий вновь поежился. Словно признаваться в подобном ему было крайне неприятно.
— У кого хист к худу тяготеет. Неслучайно ведь всегда говорили, что бесы злым колдунам служат.
— Погоди, но как ты…
— У Спешницы оказался? Хозяйки прошлой, то бишь. Да я с детства был не такой, как все, неправильный. Нет, по греховству меня матушка даже хвалила. Завистлив, алчен, распутен, ленив. Только я домашний бесенок всегда был, не дворовой. Ни за себя постоять, ни злобу настоящую испытать. Разве что когда на воле оказываюсь, то что-то со мной происходит.
— Ты же вроде говорил, что не в себе на воле?
— Как раз в себе, хозяин, — угрюмо ответил Григорий. — Бес и должен таким быть. Чтобы подметки под ним горели. Одним взглядом страх внушать. Я же… не люблю всего этого. Когда гнев разум застилает.
Он махнул рукой и тяжело вздохнул. Мне даже не по себе стало. Ну что я за рубежник такой? Каждую последнюю нечисть жалко. Хотя, Григорий совсем не последняя.
— Ладно, мир, — протянул я ему руку.
Бес соскочил с новенькой мебели и торопливо пожал руку. Будто боялся, что я передумаю.
— Кресло, кстати, твое. Спать будешь на нем.
— Правильно, хозяин, заслужил обиду твою, признаю, — опустил голову бес. — В былые времена из избы на холод бы выгнали.
— Ты офигел, что ли? Оно вообще-то раскладывается и с ортопедическим матрасом внутри.
Вот теперь Григорий оживился. После демонстрации долго и придирчиво оглядывал мебель. Внимательно слушал, что значит «ортопедический». А в конце презентации попрыгал несколько раз, проверяя крепость кресла.
— Хозяин, а ты собираешься может куда в ближайшее время?
— Свою подружку хочешь позвать?
— А если даже так? — с самым бессовестным видом ответил вопросом на вопрос Григорий.
Да, разгон у моего соседа от виноватого недотепы до наглого сексуального маньяка всего пара секунд. Что уж тут скажешь — бес.
— Скоро. Вот только ты со мной пойдешь, для профилактики. Возражения и споры не принимаются.
Я хотел выдать сразу весь расклад, но меня отвлек телефонный звонок. Номер был неизвестный. Надо же, давно меня не беспокоили спамеры из всяких банков. Хотя я все же нажал на зеленую трубку.
— Матвей, здравствуйте, это Маргарита. Маргарита Тихомирова.
У меня внутри все оборвалось. Голос оказался знакомый и взволнованный. Интересно, откуда она мой номер узнала? Костян сказал. Хотя сейчас было важно другое. Я чувствовал, что собеседница вот-вот скажет что-то неприятное.
На плохие новости у меня было особое предчувствие. И оно в очередной раз не подвело.
— Здравствуйте, Маргарита.
— Не знаю, зачем вам звоню. Хотела извиниться за тот разговор. Мы вчера из Германии прилетели. Врачи провели полную диагностику, с Димочкой все в порядке. А сегодня он заговорил. В общем, у нас все хорошо. Просто хотела вам сказать. Извините еще раз и до свиданья.
Я повесил трубку в полном недоумении. Что это сейчас такое было? А вот Григорий, сидящий рядом, задумчиво кивал. Будто сидел в программе «Что? Где? Когда?» и знал досрочный ответ.
— Быстро он, быстро, — пробормотал бес, почесывая рожки.
— Говори толком, что случилось?
— Плохеет пацану. Тому, нормальному. Если подменыш говорить начал, значит, слабеет родительская связь с настоящим сыном. А это только в одном случае возможно, когда умирает он. Знаешь, почему мать позвонила тебе?
Я помотал головой. Маргарита же сказала, что сама не знала.
— Это не она говорила. А та кровная связь, которая к ребеночку осталась. Но теперь уж все, недолго мучаться. Скоро подменыш в силу войдет, уж и не различат они.
Я со своей буйной фантазией представил, как это полено целует перед сном Маргарита. А тот, нормальный пацан, где-то в лесу загибается. И меня передернуло. Внутри опять проснулась дикая, разрушающая злость. Причем я знал, что это моя, не хистова.
Но смысл в словах беса был. Иначе зачем звонить малознакомому человеку, чтобы сказать, что у твоей семьи все хорошо? Абсурд какой-то.
— Чувствуют, что ты как-то можешь помочь, — закончил Григорий. — Вот же забавно, что чужане, а все равно магию ощущают. Пусть и неосознанно.
— Что забавно? — сидел я, сжимая кулаки. — Что там в лесу пацан мелкий умирает?
— Я ж не к тому, хозяин, — засуетился бес. — Я сам жалостливый. Вот соседу твоему, пьянице, кошмары насылаю, а у самого кошки на душе скребут. Какой-никакой, а ведь человек. Все утро после сижу, беленькой горе заливаю.
— Водку ты пьешь по другой причине, потому что алкоголик. Но сейчас черт бы с ним. Пацана надо спасать!
— Хозяин…
Бес насупился, будто пытался бровями подпереть потолок. И, по всей видимости, собирался стоять на своем. Что я слаб, что лешачиха нас размажет, что надо отступиться и жить тихо и мирно.
— В открытом противостоянии мы с ней не выстоим, это понятно, — сказал я. — Поэтому отправимся к твоим друзьям и все у них расспросим. Предупрежден, значит, вооружен.
Бес тяжело вздохнул.
— Если бы к обычным чертям, городским, которые на перекрестке обитают — это одно, — ответил Григорий. — Нам же надо к лесным ехать. А это совершенно другая нечисть.
— Чего они, справа налево крестятся? — пошутил я.
Вот только бесу было совсем не до веселья и шуток. Он посуровел, как депутат, которому приходилось выполнять предвыборные обещания.
— Смех смехом, а их так и называют — кулугурцы. Или старообрядцы, по-другому. Они за обычаи держатся, семьями большими живут. Новых, городских чертей, не признают. Говорят, против себя же пошли. Верховодит у них Большак. Это такой главный черт. Сильный, как правило и хитрый. С ним балаболить — лучше себя на каторгу сразу отправить. Так надо ли нам оно, хозяин? Легче на кладбище неосвященном спать лечь без серебра в кармане.
— Легче не легче, а если это единственный выбор, так и поступим.
— Правильно, не жил хорошо раб божий Григорий, вот и умрет, как собака. И могилки не будет, где мать-старушка слезы прольет.
— Хватит тут на жизнь жаловаться. Все нормально будет, живыми вернемся. Ты мне сейчас все расскажешь об этих лесных чертях, а я план-капкан составлю. Прорвемся как-нибудь.
— Да что о них знать-то? — вяло пожал плечами бес, будто уже равнодушный к жизни. — Таких можно на первом перекрестке близ леса встретить. Если подношение им хорошее сделаешь, да правильные слова скажешь, то отведут тебя к Большаку. Хотя лучше хитростью взять, черта полонить или еще что.
— А что им принести надо? — спросил я, но тут то ли хист, то ли высшие силы что-то вложили в голову. — Водку?
— Водку, — с грустью ответил бес. — И чем хуже водка, тем лучше. Ладно, расскажу тебе все, что знаю. А ты уж потом сам думать будешь.
