Заводские и строительные работы
Не только кустарные работы занимали многие сотни тысяч, даже миллионы рабочих крестьянских рук. А кто воздвиг многочисленные города, огромные заводы и верфи, мосты и плотины, дворцы и храмы, как не русские крестьяне? Ведь еще не было городских профессионалов-строителей – каменщиков, бетонщиков, сварщиков, монтажников… Да и самих этих работ практически не было, разве что каменщицкие, штукатурные да малярные работы известны были издавна. И здесь, как и во всех ремеслах, была местная специализация. Например, в Вологодской губернии славилась каменщиками, штукатурами и церковными живописцами Семеновская волость Вологодского уезда. Каменщики в 30–40-х годах XIX века, работая с мая по сентябрь (зимой строительные работы приостанавливались, поскольку раствор замерзал; зато тогдашние постройки и посейчас стоят), получали от 6 до 20 рублей серебром на хозяйских харчах. Естественно, что работа шла отнюдь не восемь часов. Тогда же из Устюгского уезда той же Вологодской губернии около 300 человек уходили в Петербург для возки песка и на каменотесные работы: столица непрерывно строилась и украшалась.
Практически до конца XIX века не существовало и потомственных фабрично-заводских рабочих. Городские мещане и цеховые все были при своем деле: кто ремеслами занимался, кто торговал. А на бесчисленных фабриках и заводах, в шахтах и рудниках работали все те же крестьяне, почти исключительно сезонники. Недаром русская хлопчатобумажная промышленность возникла не в гордых столицах, а по маленьким уездным городкам да большим селам, а иной раз и по окрестностям сел, в деревнях; и поныне прядильно-ткацкие фабрики Московского промышленного района расположены то в Раменском, то в Егорьевске, то в Серпухове, то в Орехово-Зуеве, то в Вичуге, Иваново-Вознесенске и многих-многих бывших селах. Еще совсем недавно где-нибудь под Волоколамском можно было увидеть в деревнях крохотные фабричонки, как и встарь, останавливавшиеся на время сельскохозяйственных работ; только прежде они останавливались около Петрова дня, отпуская рабочих на сенокос, а в советское время закрывались в конце августа – сентябре, отправляя людей на уборку картофеля.
Разумеется, временный, сезонный неквалифицированный рабочий исполнял в основном черные, грубые работы. В Вологодской губернии на Ночспасском чугуноплавильном и железоделательном заводе в 1852 году было 1106 чернорабочих, на Новчимском чугуноплавильном – 115, на Кажимском – 800–1000 чернорабочих, главным образом крестьян. По 100 с лишним человек трудились в Тотемском уезде на трех солеваренных заводах, а всего здесь на солеварнях работали до 8300 человек. Таких заводов по стране было множество. Вот знакомое мне характерное «гнездо» заводов в Вятской губернии. На Омутнинском чугунолитейном и железоделательном заводе Глазовского уезда в начале 60-х годов XIX века рабочих числилось 1830 человек, жителей же обоего пола при заводе было 2909 душ в 504 дворах, т. е. среди рабочих (бывших посессионных крестьян) явно немалое число составляли окрестные крестьяне из деревень. Сто лет спустя заводской поселок, превратившийся в районный центр с примерно 18 тысячами жителей, представлял по-прежнему огромное село: традиционные северные избы с крытыми дворами и скотиной в них, огороды, лесные покосы и даже загородные пахотные земли, где жители сажали картошку. На относившемся к тому же округу и принадлежавшем тем же господам Пастуховым посессионном железоделательном Пудемском заводе рабочих было в те же годы 245 человек, а жителей числилось 989 душ обоего пола; между прочим, заводу принадлежало более 20 тысяч десятин земли, на которой посессионные крестьяне не только лес для завода рубили и уголь жгли да руду добывали, но и сеяли хлеб и косили сено. В 20 верстах от Омутнинского завода – Верхне-Залазнинские чугуноплавильный и железоделательный завод, подле него Нижне-Залазнинский, а еще в двух верстах – Залазнинско-Белорецкий заводы господ Мосоловых с прудами на лесных речках. В 1861 году во всем округе с двумя рудниками в работы употреблялся 701 человек, обитали же при двух первых заводах 3000 душ обоего пола. Сто лет спустя от бывших Верхне– и Нижне-Залазнинского заводов (и здесь мне довелось пожить) остался лишь большой заводской пруд с высоченной плотиной, чуть выглядывавшие из земли фундаменты построек да большое село с колхозом «Утро», а на месте Залазнинско-Белорецкого завода – остатки пруда с прорванной плотиной, обширный омут ниже плотины и барачный леспромхозовский поселок. Верстах в 70 от Омутнинского завода находился Песковский чугунолитейный, а при нем, всего в 350 саженях, Петропавловский железоделательный завод; оба принадлежали господину Бенардаки. Рабочих на обоих заводах было 603 человека, да в 140 рудниках в рудных работах насчитывалось до 640 человек, обитали же «в заводе» 1589 душ обоего пола; явно значительная часть рабочих заводов и рудников были обычными окрестными крестьянами. Чугун из Песковки везли за 38 верст в Слободской уезд на Кирсинский завод того же Бенардаки; рабочих здесь было 164 человека, на находившейся в трех верстах Нижне-Троицкой кричной фабрике – 36 человек; жителей в заводском селении было 1782 души обоего пола в 309 дворах. В том же уезде еще два завода: Холуницкий железоделательный со вспомогательным к нему Богородским, где трудились уже 3184 человека (а жителей – 4733 души в 967 дворах), и Чернохолуницкий, с 1525 рабочими. Работы здесь были в основном несложными, только горновые мастера должны были обладать огромным опытом и «нюхом». Но смекалистый, привычный ко всякому труду крестьянин быстро приноравливался и к сложным работам, постепенно превращаясь в квалифицированного рабочего, теряя связь с землей. Из крестьян ведь и сформировался русский рабочий класс. Однако класс этот не был устойчив и при социально-политических осложнениях быстро пополнял ряды крестьянства. Вот автор интересного дневника («дикие» и «забитые» крестьяне в ту пору иной раз дневники вели и не хуже гимназистов и профессоров записывали впечатления от политических событий и прочитанных книг), пежемский крестьянин Вельского уезда Вологодской губернии Иван Глотов. Дневник он ведет с 1915 года (или опубликован он с этого года – сказать трудно). Работает он в Петербурге на заводе Струка (будущий завод «Ильич»), и, видимо, рабочий квалифицированный, поскольку ежедневные записи о покупках то золотого перстня, то золотого крестика с цепочкой для новорожденного (жена рожала дома, и всю ночь от нее не отходила акушерка), то горжетки жене, то матросских костюмчиков и ботиночек детям свидетельствуют о его приличных доходах. Выписывает жену с двумя детьми из деревни в столицу, причем едут они поездом, при пересадке ночуют в дамской комнате, и с вокзала жена телефонирует ему на завод в контору, а он приказывает ей взять извозчика и ехать на квартиру. Но идет война, все дороже становится жизнь в Питере, все труднее с продуктами, и он с семьей возвращается в деревню и вновь начинает крестьянствовать. После революции, когда начались разруха, безработица и голод, численность русского рабочего класса упала вдвое, остальные подались в деревню, к привычному крестьянскому труду.
