Глава 24
Схватившись за дверную ручку повреждённой машины, дёрнул её на себя. А затем ещё и пнул её вперёд. Дверь резко повернулась на петлях, закрыв меня, словно щит, в последний момент. Лезвие кинжала пробило тонкий металл, но до моей тушки всё же не добралось.
Правда, убийцу это не особо остановило. Он попытался выдрать оружие из ловушки, но лезвие застряло в металле…
…который начал то ли ржаветь, то ли растворяться прямо в том месте, где клинок прикасался к двери. Эта штука ещё и отравлена⁈
Не став ждать, пока убийца освободит своё оружие, схватил лежащий на полу разводной ключ и ударил, метя гаду в голову. Таким ударом убить человека было бы проще простого, но в тот момент меня это не особо заботило.
Тем более, что я даже не попал. Мерзавец просто пригнулся, ловко пропустив ключ над головой и наконец выдернув своё оружие.
А вот того, что я снова пну дверь, оттолкнув его назад, видимо, не ожидал. Как и я того, что на меня окажется направлена явно женская ладонь с тонкими пальцами. Надетое на указательный палец кольцо полыхнуло голубоватым светом. Даже успел заметить, как в воздухе формировались едва заметные, практически прозрачные серповидные лезвия.
Может быть, стоило прыгнуть в сторону от магической атаки, да только места не было. Слева машина. Справа другая. Если только бежать назад, но что толку…
На счастье, меня спас Лазарев.
Каким-то невероятным образом он выскочил прямо предо мной. Выставив вперёд левую руку, прямо на пути магической техники, принял удар на появившийся вокруг его левой руки… я даже не знаю точно, что это было. Какая-то разновидность рыцарского щита или чего-то подобного. Оно появилось прямо из воздуха, отливая золотистым металлом, и без усилий прикрыло и меня, и самого Лазарева.
— Вали отсюда! — крикнул он и тут же бросился к противнику. Щит на его левой руке исчез, а в правой вновь появился отливающий золотом клинок.
Я бы, наверное, так и поступил, если бы не понимал всю плачевность ситуации. Эта сука, а в том, что это была именно женщина, я теперь даже не сомневался, скакала вокруг Лазарева, как грёбаная коза, постоянно норовя достать его своим кинжалом. Тот ещё каким-то образом умудрился защищаться, но постепенно сдавал. Даже я со своими практически нулевыми понятиями о таких вещах видел, что он куда больше отступает, чем атакует сам.
Да и постоянные атаки Артефактами не доставляли ему повода для радости. Эти практически невидимые лезвия шинковали машины и оставляли глубокие прорехи на бетонных колоннах, а странный браслет на правой руке невидимым молотом сминал в лепёшку всё, что попадало в двухметровый радиус его действия, и оставлял глубокие вмятины в бетонном полу.
Видя, что Лазареву становится всё тяжелее и тяжелее её сдерживать, покрепче перехватил найденный ключ и, пригнувшись, побежал в обход.
Я знал, что делать. И, по какой-то странной причине, знал, что у меня это сейчас получится. Адреналин стучал в висках, мир будто стал более резким и чётким. Сердце бахало с бешеной скоростью, будто желая вырваться из груди и убежать подальше от своего хозяина-идиота, который, вместо того чтобы убраться отсюда, наоборот, собирался кинуться тигру в пасть.
Когда я оббегал припаркованные машины, по парковке пронесся болезненный вскрик. В этот момент эта дрянь всё же достала Лазарева. Подловила его, загнав под технику одного из артефактов. Роман каким-то чудом успел сменить свой меч на щит и выставил его над головой.
В ту же секунду пол вокруг него вдавило сантиметров на двадцать в глубину. Нетронутым остался лишь небольшой пятачок по форме щита, которым прикрылся Лазарев, упав на одно колено.
Он опоздал всего на секунду. Щит исчез, когда его хозяин собирался сменить его обратно на меч. В этот миг она и нанесла свой удар, полоснув кончиком кинжала по его груди.
— Эй! — крикнул я, стараясь привлечь её внимание. И, на мою беду, это даже получилось.
В мою сторону улетел с десяток воздушных лезвий, но я уже был готов. Отскочил в сторону за колонну. Между нами всего метра два оставалось, если не меньше, так что я не сомневался. Выскочил с другой стороны, оказавшись с ней лицом к лицу.
Точнее, лицом к глухой маске, прикрытой сверху и по бокам капюшоном. Но это уже не важно. Я ощущал её эмоции. Холодные и неприятные, как у змеи. Уцепился за них, как тогда, во время драки у «Параграфа».
— Замри! — произнёс я.
И она замерла.
Я перевёл дух. Несмотря на свою уверенность, где-то глубоко в душе звучали отголоски сомнений…
Убийца вдруг наклонила голову, а затем рубанула меня кинжалом. Это произошло настолько неожиданно, что я даже не понял, как именно это случилось. Просто вот она стоит, а затем остриё клинка в её руке змеёй метнулось к моему горлу.
А я отшатнулся назад. Её оружию не хватило каких-то считаных миллиметров, чтобы дотянуться до меня.
А вот мне хватило. Гаечный ключ подлиннее оказался. Тяжёлый инструмент в моей руке описал короткую дугу, задев краем её лицо. Раздался глухой стук, и маску сорвало, откинув назад вместе с капюшоном. Молодая девушка с яростным выражением на лице уставилась на меня горящими от злобы глазами. Перехватила кинжал и прыгнула вперёд, целя мне в грудь.
— Стой! — крикнул я, в этот раз глядя прямо в её глаза.
Вот в этот раз сработало. Действительно сработало! Но, помня о случившемся, я всё равно отошёл от замершей девушки подальше на пару шагов. На тот случай, если снова какая-то ерунда произойдёт.
Так это что получается? Мне нужен прямой зрительный контакт? Или всё же нет?
Нет! Стоп! Потом с этим разберусь! Сейчас есть дела важнее.
Держа ключ наготове, осторожно подошёл и забрал у неё кинжал. Это оказалось несложно. Её пальцы двигались неохотно, словно восковые. Затем снял с неё кольцо и браслет. Всё это время на меня смотрели пылающие от злобы глаза. Ей-богу, если бы взгляд мог убивать, меня бы уже среди живых не было.
Дальше уже проще. Заломить ей руки за спину и связать собственным галстуком. Уложив девушку на пол, я кинулся к Лазареву.
Роман лежал на полу с пугающей неподвижностью и закрытыми глазами. Рубашка разрезана, а на груди виднеется глубокий порез. Что ещё хуже, края раны потемнели, а в стороны от них начали расползаться тёмные, нехорошего такого вида прожилки.
Честно, в тот момент я подумал о худшем. Но быстрая проверка показала, что пульс есть и сердце ещё бьётся.
Схватив телефон, я принялся звонить в скорую и объяснять им, что именно случилось. Девушка на том конце трубки начала теряться, едва только я заговорил про кинжал и оставленную им рану. Чёрт, это же магическая хрень!
Приказав им ехать сюда как можно скорее и объяснив, кого именно ранили, оборвал звонок и принялся искать другой номер в истории, мысленно молясь, чтобы мне ответили.
Пока в трубке раздавались гудки, я посмотрел в сторону лежащей без движения девушки и только сейчас понял, что знаю её. Эта мысль оказалась подобна удару током. Настолько, что я даже не сразу понял, что человек, которому я звонил, всё-таки мне ответил…
* * *
— Так, ещё раз, — сказал стоящий предо мной полицейский, держа в руках блокнот. — Что произошло?
— Я вам уже дважды всё рассказал, — раздраженно ответил. — Говорю же, мы шли к своей машине…
— Вы так и не сказали, с какой целью вы приезжали в это здание? — снова повторил вопрос полицейский.
— Это был рабочий вопрос, какая вам вообще разница…
— Такая, молодой человек, что здесь явно произошло покушение на убийство! И мы должны знать все подробности.
— Я вам уже все сказал! Говорю же, мы вышли вон из того лифта. А эта сумасшедшая на нас набросилась…
Уже в третий раз я стал пересказывать то, что произошло. Ситуация эта меня бесила. Какого чёрта! На нас напали, а меня допрашивают как подозреваемого!
Так. Ладно. Успокойся, Саша. Это стандартная процедура. Мужик просто делает свою работу… в третий, сука, раз. Вздохнул, сосчитал до десяти и принялся снова пересказывать всё случившееся.
— Я всё это уже слышал, — чванливо проговорил полицейский, делая очередные пометки в своём блокноте. — Но мне нужно знать все подробности…
Но я его уже не слушал. Увидев, что дверь стоящего на парковке белого микроавтобуса открылась, я тут же направился к нему.
— Куда это вы собрались, Рахманов? — вспылил полицейский, хватая меня за руку. — Я ещё с вами не закон…
— Я арестован?
— Нет, но…
— Тогда убрал от меня свои руки, — приказал ему. — Или иск за превышение своих полномочий будет меньшей из твоих проблем.
Мужик посмотрел на меня недобро, но руку отпустил и молча махнул ладонью, мол, ладно, проваливай.
Не тратя больше на него своё время, я пошел прямо к автобусу скорой помощи и появившемуся из него мужчине.
— Как он, Григорий Александрович?
— В тяжелом состоянии, но жить будет, — произнёс Распутин, раскатывая рукава своей рубашки. — Вы правильно сделали, что сразу позвонили мне, молодой человек. Сделай вы это хотя бы на пять минут позже, и боюсь, что тут не помогли бы даже мои знания и способности.
Я глянул внутрь медицинского автобуса. Лазарев с бледным лицом лежал пристёгнутым к специальным носилками. Сейчас пара медиков занимались им и обрабатывали рану на груди, после того как Распутин выполнил основную работу. На моё счастье, рана уже выглядела как обычный порез. Да, всё ещё очень и очень неприятный, но уже не столь пугающий, как раньше.
— Что это было?
— Яд. Магического свойства, — пояснил мне лекарь. — Вызывал резкий некроз тканей. Так ещё и удар пришёлся рядом с сердцем. Так что на его месте я бы поблагодарил вас. Как я уже сказал, промедли вы — и род Лазаревых лишился бы одного из своих сыновей.
Я кивнул его словам, на самом деле занятый совсем другими мыслями. Служанка. На нас напала чёртова служанка Димитровых! Едва не прикончила Романа, да и меня заодно!
Сейчас она сидела в одной из полицейских машин под охраной.
При этом я отметил, что шевелиться она начала раньше. Где-то минут через пять или шесть после того, как я отдал ей приказ. К счастью, мне хватило мозгов связать её покрепче, так что ничего, кроме как елозить на полу, она не могла. А потом уже приехали полицейские и заковали сумасшедшую в наручники.
С того момента, кстати, она так и не сказала ни слова. Юлия вообще ничего не сказала. Сидела с отсутствующим видом на заднем сиденье полицейской машины в наручниках и смотрела пустыми глазами перед собой. Как какой-то механизм, лишившийся задачи и просто перешедший теперь в режим ожидания.
— Не знаете, когда он придёт в себя? — вернулся я к разговору.
— Сложно сказать, — пожал плечами Распутин. — Боюсь, что в ближайшее время ждать этого точно нет смысла. Как я уже сказал — от яда я избавился смог и, насколько это оказалось возможно, исправить нанесенный им вред. Но ему требуются отдых и восстановление.
— Длительное? — продолжил настаивать я.
— Относительно, — кивнул лекарь. — В таком состоянии он может провести от пары дней до недели. Но потом всё будет в порядке…
Дальше я его уже не слушал. Ладно, пара дней, но неделя⁈ Это грёбаная катастрофа! Слушание через пять дней. Если Лазарев не придёт в себя к тому моменту…
В дальнем конце парковки наметилось оживление. По изогнутому пандусу спустились сразу четыре крупных внедорожника и люксовый четырехдверный седан.
— О, похоже, что сам граф пожаловал, — задумчиво хмыкнул Распутин.
Григорий оказался прав на все сто. Машины тормознули в нескольких метрах от нас, и наружу высыпали крепкого вида мужики в костюмах. Эмоциями от них несло, как от стаи волков. Собранные. Напряженные. Готовые в любую секунду наброситься на любого, кто посмеет угрожать тому, кого они охраняют.
Из седана наружу выбрался мужчина лет семидесяти в дорогом костюме. То есть нет. Не так. Это я знал, что ему семьдесят пять. Выглядел он как человек максимум лет пятидесяти, постоянно поддерживающий себя в прекрасной физической форме.
Лазарев Павел Владимирович коротко осмотрелся по сторонам, нашёл взглядом Распутина и… скривился? Или мне показалось? Кислое выражение исчезло с его лица так быстро, что я готов был поверить, что мне действительно померещилось.
— Здравствуй, Григорий, — поприветствовал он известнейшего имперского лекаря, подходя к нам.
— И тебе не хворать, Павел, — так же сухо отозвался Распутин и тут же, не дожидаясь вопроса добавил: — С ним сейчас всё в порядке.
— Спасибо, — кивнул Лазарев-старший, а затем повернулся ко мне. — Значит, это вы тот молодой человек, про которого я слышал.
Забавно, но в его голосе в этот раз появились эмоции. Что-то среднее между любопытством и чем-то вроде… снисходительности?
— Зависит от того, что вы слышали, — не стал тушеваться и посмотрел ему в глаза.
Граф посмотрел на меня пару секунд, а затем коротко улыбнулся.
— Наглец. Сын не врал, — как-то совсем по-доброму произнёс он, а затем протянул мне руку. — Григорий сказал, что Рома жив только благодаря тому, что ты позвонил ему так быстро.
На рукопожатие я ответил, но всё же бросил подозрительный взгляд сначала на стоящего предо мной графа, а затем и на Распутина. Эмоции что одного, что другого оставались для меня тайной, но я уже привык к этому.
— Я уже говорил с ним по телефону, — между тем пояснил Распутин. — И да. Это чистая правда. Если и есть кого благодарить за жизнь твоего сына, Павел, то в первую очередь именно этого молодого человека.
— И я благодарен. — Граф серьёзно посмотрел на меня. — Лазаревы никогда не забывают свои долги, молодой человек. Не важно, кто вы такой. Если когда-нибудь вам потребуется помощь, двери моего дома будут для вас открыты.
— Благодарю, ваша светлость, — не придумал я ничего лучше. — Но…
— Отпустите меня! Что вы делаете⁈
Испуганный и полный паники вопль эхом отразился от стен подземного паркинга, моментально переполошив всех присутствующих. Охрана Лазарева тут же окружила своего господина и микроавтобус, где лежал Роман, выхватив оружие и направив стволы пистолетов в сторону кричащей девушки, что пыталась выбраться из полицейской машины.
Забыв о высоких господах, я тут же кинулся туда.
— Отпустите меня! Да что вы творите⁈ — вопила она, пытаясь выскочить из машины, удерживаемая сразу двумя полицейскими.
А меня поразило, какие изменения произошли с ней всего за секунду. Как будто два разных человека. Холоднокровная злая убийца куда-то исчезла, оставив после себя напуганную до ужаса молодую девушку, которая абсолютно не понимала, что вообще происходит.
— Разойдитесь! — громыхнул голос за моей спиной.
Старший Лазарев прошёл мимо меня, и, кажется, даже полицейские струхнули и отошли в сторону, за исключением тех, что продолжали удерживать Юлию.
Увидев идущего к ней графа Лазарева, она вмиг замерла, словно дрожащая лань перед загнавшим её в ловушку тигром.
— Кто ты такая и почему пыталась убить моего сына? — спросил он таким голосом, будто готов прямо тут вынести ей приговор и тут же привести его в исполнение.
— Я… я ничего не делала, — всхлипнула она дрожащим голосом. — Это… это какая-то ошибка…
— Девочка, ты напала на моего сына. С отравленным клинком. — Лазарев наклонился к ней, заставив её буквально вжаться в руки удерживающих её полицейских. — Спрашиваю ещё раз: зачем ты пыталась убить моего сына⁈
В его голосе звучала такая угроза, что я ожидал, что Юлия прямо тут потеряет сознание. На её бледном, испуганном лице царило полное непонимание.
— Я ничего не делала, — сдавленным, дрожащим голосом произнесла она. — Правда… поверьте мне, прошу! Я никогда бы не сделала ничего подобного!
Я стоял, слушал её слова и анализировал её эмоции. Что за бред? Она искренна! Говорила абсолютно честно!
Я не мог определять, лжёт ли человек или нет. Давно уже понял, что мои способности так не работали. Но опыта общения в этой и прошлой жизнях в купе со своим способностями мне хватало с головой, чтобы определять, искренен ли человек.
И прямо сейчас она говорила чистую правду. Хотя нет. Не так. Она была в ней уверена.
Осторожно протиснувшись вперед, подошёл к графу.
— Ваше сиятельство, позвольте я задам ей вопрос?
Старший Лазарев бросил на меня быстрый взгляд и махнул рукой в сторону Юлии.
— Юлия, вы помните меня? — постарался я выглядеть как можно более безобидно.
— Что?
— Мы встречались с вами, — напомнил я ей. — Помните?
— В… вы адвокат…
— В точку, — тепло улыбнулся ей, стараясь не вспоминать, с какими глазами она пыталась меня на ремни порезать всего сорок минут назад. — Скажите, зачем вы пытались меня убить?
— Да не делала я этого! — едва не закричала она, и на её глазах появились слёзы. — Прошу, пожалуйста, поверьте мне, я бы никогда не сделала ничего подобного.
Она не врала. Так, а теперь…
— Что ты делаешь, Рахманов? — с нотками любопытства в голосе спросил стоящий позади меня граф, но, окрылённый догадкой, я даже отвечать ему не стал.
— Хорошо, я понимаю, — как можно дружелюбнее сказал я ей. — А можете мне помочь? Обещаю, это для вашей же пользы.
— Что… как?
— Пожалуйста, скажите… — Я запнулся на полуслове. Блин. Если она сейчас сделает то, о чём я попрошу, да ещё и при таких свидетелях, то ей конец. Чёртово адвокатское мышление.
Я повернулся к графу.
— Ваше сиятельство, я хочу, чтобы то, что она сейчас скажет, никак не повлияло на её дальнейшую судьбу.
— Что ты имеешь в виду, Рахманов?
Блин. Вот говорить ему о том, что я тоже кое-что умею, у меня не было абсолютно никакого желания.
— Прошу вас. Это очень важно. Вероятно, что благодаря её ответу мы сможем найти того, кто действительно хотел нашей с Романом смерти. Но вы должны обещать, что её следующие слова не будут восприняты вами и всеми окружающими как признание.
Глаза графа сузились. Просил, конечно, я немало. В конце концов, это его сын едва не умер от руки этой девушки. А я практически прошу его же её защитить. В какой-то момент даже подумал, что он откажется, но Лазарев меня удивил.
— Хорошо. Именем рода я гарантирую, что следующие слова этой девушки не будут расценены как признание и ни я, ни кто-либо другой не станет обвинять её на их основе.
О как завернул. Но мне подходит. Я повернулся к девушке и, глядя ей в глаза, попросил:
— Юль, сейчас не важно, что именно вы скажете. Просто повторите за мной. Хорошо?
— Я не понимаю… зачем мне…
— Поверьте, это поможет. Его сиятельство не обвинит вас. — Ага, при его заявлении и таком количестве свидетелей-то. — Просто повторите то, что я скажу, хорошо?
— Хорошо.
— Отлично. А теперь скажите, что вы пытались убить меня и Романа Лазарева. Использовали для этого Артефакты и отравленный кинжал.
Юлия повторила мои слова. Слово в слово. Я подобрал максимально общие формулировки, и она произносила их так, будто даже сами слова вызывали у неё отвращение.
Вот оно! Даже по её лицу видно, что она не верит в эти слова. Словно сама мысль о том, что она могла сделать что-то такое, претила ей настолько, что вызывала ужас, а вот её эмоции…
…они были точно такие же, как и до этого.
Ни единого противоречия. Ни следа того, что она пыталась солгать или как-то обмануть меня. Её внешняя реакция кардинально отличалась от эмоциональной! Это как вообще? То есть она сейчас сказала то, что считала бредом и просто невозможным, и выражение ее лица говорило о том же самом, а вот эмоции не давали даже намека на то, что сказанный ею бред был ложью.
Или я это всё выдумал? Сам себя запутал? Может, моя догадка — глупость. На чём я основываюсь? На странной эмоциональной реакции, которую никто кроме меня ощутить не способен. Да если бы я услышал подобное, то первым не поверил бы.
И тем не менее.
— Юлия, ты помнишь, что случилось до того, как оказалась в этой машине?
— Нет. Я… — Она вдруг запнулась. — Я была у себя дома. И спала… наверное. Я не помню…
Я слушал её сбивчивые и малоинформативные ответы, только что давшие мне подсказку.
