Глава 14
Имя врага
Вопреки моим надеждам встретиться с Щукиным, в академию прибыл совсем другой человек.
— Виктор Дронов, — представился мужчина, окинув меня холодным пронизывающим взглядом.
Мужчина устроился за столом и принялся изучать бумаги с таким спокойствием, словно меня здесь вообще не было, и я не вынужден торчать в выходной день в академии ради одного идиота, который не может приступить сразу к делу.
— Итак, вы хотите сказать, что получили эти бумаги у человека, который тесно связан с движением Октопус?
Интересно, откуда он узнал? Неужели Платонов успел взболтнуть?
— Получил — слишком мягко сказано. Скорее, он вынужден был отдать эти бумаги, потому как иного пути у него просто не было. Мы были очень настойчивы.
— Вы применяли пытки? — бровь Дронова взметнулась вверх, выражая одновременно и удивление и крайнее возмущение.
Я прекрасно понимал, что утвердительный ответ станет для меня роковым. Внезапный приступ кашля, начавший мучить Платонова, только подтвердил мои догадки. Можно бы сказать, что мы допросили его с помощью таланта Ипатова, который умеет распознавать ложь, но так я втяну в эту историю и Корнея. Не хватало ещё проблем у остальных. Нет, если затеял эту игру, нужно вести её до конца самому.
— Господин Чижов, я хотел бы получить ответ на свой вопрос, — прозвучал голос Дронова, вырывая меня из размышлений.
Нет, я уже загнал себя в тупиковую ситуацию, и переломить отношение этого безопасников будет непросто. Теперь он зубами вцепится в меня и не отступится, пока не докажет вину во всех смертных грехах.
Вернулся на три минуты назад. Можно бы и меньше, но я побоялся, что Дронов заметит вспышку от использования таланта.
— Итак, вы хотите сказать, что получили эти бумаги у человека, который тесно связан с движением Октопус?
— Не получил.
Эта формулировка мне совсем не нравилась. Если так, можно подумать, будто Энгстрем сам передал мне документацию, и тогда напрашиваются вопросы: а с какой стати он это сделал? Неужели мы с ним такие закадычные друзья, что он доверил мне эти бумаги. Или, быть может, я сам состою в их движении, причём, настолько высоко поднялся в иерархии, что мне доверяют столь важные вещи.
— Я нашел эти бумаги в секретном сейфе, скрытом в доме.
— И как же вы нашли секретный сейф и смогли открыть его? — по лицу Дронова расползалась довольная улыбка.
— Знаете, некоторые вещи можно читать по глазам. Особенно, когда человек переживает сильные эмоции.
— Вот как? Вы ведь уник, господин Чижов? Продемонстрируете свой талант?
— Умение читать по глазам не имеет никакого отношения к моему таланту, но я могу показать это на вашем примере. Вы раздражены тем, что не удаётся загнать меня в ловушку, и добавить в свой список ещё одно раскрытое дело. Вам ведь совершенно плевать виновен человек или нет. Вы — карьерист, господин Дронов, а я в ваших глазах очередная помеха на пути к новой ступени карьерной лестницы. Более того! Вместо того, чтобы изучать бумаги и по горячим следам попытаться накрыть людей, причастных к движению моллюсков, вы тратите драгоценное время на меня.
— Чижов, хватит! — одёрнул меня Платонов, но безопасников уже понесло.
— Думаешь, ты такой умный, сопляк?
Лицо Дронова покраснело, а сам он подскочил с места и навис надо мной, пытаясь задавить морально. Я же оставался сидеть и не переживал. Даже если он попытается меня ударить, или причинить вред иным способом, я просто остановлю время и размажу это самодовольного слизня по стене.
— Думаешь, я не смогу найти на тебя управу? Одно моё слово, и тебя выведут отсюда и швырнут за решётку с подозрением в государственной измене и работе на иностранные спецслужбы.
— Какие ваши доказательства, господин Дронов? — я спокойно выдержал полный ненависти взгляд безопасника. — Я интересуюсь не из праздного любопытства, а чтобы объяснить господину Щукину почему вы позволили себе устроить произвол, находясь при исполнении.
Когда Дронов услышал фамилию начальника службы безопасности в Мурманске, на его лице появилось одновременно удивление, разочарование и гнев. Нет, серьёзно, как его вообще взяли в такую организацию, если этот Дронов совершенно не умеет скрывать свои эмоции? Просто открытая книга!
— Вы думаете, меня остановит тот факт, что вы знаете фамилию начальника безопасности? Ему нет дело до такой жалкой букашки, как вы, Чижов. А это значит, что я могу провести дело без его ведома и провернуть всё так, что к доказательствам не прикопаешься.
— Боюсь, у вас возникнут сложности, — вмешался в нашу беседу Платонов. — Видите ли, господин Дронов, я лично выступлю свидетелем, если вы попытаетесь навредить моему студенту. Более того, у меня есть запись, на которой вы угрожаете парню.
С этими словами Максимыч поднял руку и помахал в воздухе телефоном.
— Если хоть косо посмотришь в сторону парня, эту запись увидят в Москве. И даже не Щукин будет принимать решение о твоём будущем, а сам глава императорской службы безопасности.
Лицо Дронова побелело, но он быстро взял себя в руки.
— Телефон сюда, живо! — процедил он сквозь зубы.
— А кто ты такой, чтобы мне указывать, щенок? — на этот раз настала очередь Платонова выходить из себя. — Я отставной генерал армии, и таких подлецов как ты, в штрафные батальоны отправлял, пока не переучатся. Да, распустил вас Щукин! Ты бы у меня был шёлковый!
Дронов круто развернулся, сунул бумаги под мышку и вылетел из комнаты, едва не сорвав дверь с петель.
— Спасибо, Георгий Максимович! — поблагодарил я наставника за заступничество.
— Оставь свою благодарность при себе, — проворчал Платонов. — Я всего лишь выполняю свою работу и обеспечиваю безопасность студентов академии. И потом, таких тыловых крыс ставить на место просто необходимо.
Я понимал, что Максимыч сделал бы это для любого студента, но всё равно было приятно.
И всё равно, не стоит расслабляться. Такие люди, как этот Дронов, не забывают обиды, и наверняка стоит ждать какой-нибудь затейливой подлянки.
Уже в понедельник после пар весь курс собрали в актовом зале для обращения ректора. Я мысленно готовил себя к тому, что нам озвучат очередную проблему, но оказалось, что сегодняшнее собрание посвящено нашему выступлению на играх в Уппсале.
— Я хочу поблагодарить студентов, которые в составе делегации отправились на студенческий слёт в Уппсалу и приняли участие в первых Зимних студенческих играх.
— Повезло, что тут скажешь! — не выдержал Серафимов. — Я бы тоже хотел на недельку отхилять от учёбы, но породой не вышел.
С галёрки слова Родиона поддержала пара нестройных смешков, а Остроумова услышала его слова и решила отреагировать.
— Господин Серафимов, если вы думаете, что этим студентам будут поблажки, то глубоко ошибаетесь. Им придётся наверстать весь пропущенный материал.
Решив, что конфликт исчерпан, ректор решила продолжить, и обращалась уже к нам:
— Вам пришлось столкнуться с неожиданными испытаниями и достойно защитить честь академии и всего государства, заняв первое место. Объявляю вам благодарность, которую занесут в ваше личное дело.
— Невелика честь! — хмыкнул Родион. — Им ваша благодарность как мёртвому припарка. Эти господа избалованы наградами, им орденами подавай, а тут какая-то благодарность!
Теперь уже я не выдержал.
— Родь, все в этом зале прекрасно понимают, что каждая полученная награда выдана за реальные заслуги. Даже ты это осознаёшь, но зависть не даёт тебе принять этот факт. А ещё любопытен такой момент: с тех пор, как ты отделился, ты не получил ни одной награды, а только портить о себе впечатление и мараешь светлое имя Серафимовых, которое так старался вознести твой отец.
Родион не мог вынести таких слов и подскочил с места, возле его ладоней вспыхнуло пламя, но уже в следующее мгновение Серафимова накрыла мощная волна воды, а затем парня скрутили и не дали ничего предпринять.
— Ответишь, Сеня! Ты за свои слова ответишь! — орал он, когда его вывели из зала.
Дождавшись, пока все успокоятся, Остроумова продолжила:
— Увы, есть ещё одна новость. По уже сложившейся традиции в ноябре нас ждёт проверка из Москвы. Это серьёзное испытание для академии, поэтому я жду от вас удвоенных усилий в прилежании, соблюдении дисциплины и упорного труда. Я на вас рассчитываю, дамы и господа студенты, ведь вы — почти выпускники, и олицетворяете собой всю работу академии за время её существования.
Эта новость вызвала у нас серьёзные обсуждения, потому как Остроумова была не на шутку обеспокоена, а если учесть её талант прорицания, становится понятно, что женщина волнуется не напрасно.
— Опять проверка? Я не пойму, мы образцовое высшее учебное заведение, что к нам чуть ли не каждый семестр проверки ездят? — возмутился Гаранин.
— Скорее, просто кому-то в Москве мы мешаем, и нас со всех сил хотят закрыть, — заметил Кеша.
— Или подмять под себя! — вмешался в разговор Аверин, и все мгновенно повернули на него свои взгляды. Если Пётр и говорил что-то, он всегда делал это со знанием дела, а значит его версия вполне может быть правдой.
— Что значит подмять под себя? — удивился Валик. — Это ведь не фабрика какая-то или цветочный киоск, чтобы захватываеть его, как бизнес. Академия принадлежит государству, и любые попытки захвата будут иметь серьёзные последствия.
— Зимин, сразу видно, что ты ничего в этих вопросах не понимаешь, — отозвался Аверин, снисходительно улыбнувшись.
— Ну, так объясни, если ты такой осведомлённый! — тут же встал в позу целитель.
— Что я и пытаюсь сделать, пока ты меня перебиваешь. Но спасибо, что позволил объяснить, — спокойно отреагировал Пётр и продолжил: — Ты верно сказал, что академия принадлежит государству и никто в своём уме захватывать её не станет. Именно поэтому захватывают не собственность, а влияние. Вам не кажется, что Гронского подставили неспроста? И дело даже не в деятельности «Октопуса».
— Кому-то в Москве мешала наша академия, и этим кем-то оказался Пётр Кислов, — вспомнил Кирсанов.
— Верно! Со сторонниками закрытия удалось справиться. А что на счёт тех, кто хочет подмять её под себя? Раз не удалось закрыть академию, нужно поставить сюда своего человека. И за этим может стоять кто угодно — бывший альянс Кислова, Беловы или Сальниковы.
— А что на счёт Авериных? — не упустил возможности задать неудобный вопрос Гаранин.
— Аверины не станут заниматься подобным, — заверил его Пётр. — Контроль над академией не лежит в плоскости наших интересов.
— Обычно такие умные слова говорят, чтобы запутать и скрыть правду, — не унимался Николай, но Аверин лишь пожал плечами, поставив точку в этом разговоре.
Проверку не пришлось долго ждать. Уже в среду в академии появился ревизор. Мы ожидали комиссию в прежнем составе, но в этот раз приехал всего один человек, который представился Леопольдом Евграфовичем Ковыршиным. С виду он выглядел вполне доброжелательным человеком, не мешал работе преподавателей во время занятий и по-дружески общался со студентами. Я не позволил себя обмануть и тщательно следил за словами, но были и те студенты, которые охотно болтали обо всём. Приходилось их одёргивать, но сказанные слова назад уже не вернуть. Уже в пятницу после пар все три курса и всех преподавателей собрали в актовом зале. Причина оказалась вполне банальной — Ковыршин завершил проверку всего за три дня и решил поделиться списком выявленных нарушений. Теперь он уже не выглядел таким милым простачком, а преобразился в настоящего хищника, который учуял жертву.
— В ходе проверки нам удалось отметить ряд нарушений. Самая главная проблема — слишком большие группы у оборотников и стихийников. Студентов в каждой группе больше четырёх десятков, а преподаватель всего один. Ситуация с физподготовкой — отдельный разговор. Студентов обучают люди, у которых вообще нет права на преподавание.
— Эти люди прошли столько боёв, что вам и не снилось, так что опыта у них столько, что ни у кого из ваших кабинетных крыс не будет! Я собирал их по всей Арктике! — незамедлительно отреагировал Георгий Максимович.
— Господин Платонов, вы позволяете себе усомниться в знаниях и навыках преподавателей со стажем? Может, вы хотите усомниться в профессионализме комиссии?
— Я только хочу сказать, что мои люди хорошо обучены. И вообще, обучать — моя задача, а их роль — проверять правильность выполнения упражнений.
— И вы хотите сказать, что эти люди имеют необходимую квалификацию?
— Безусловно! — горячо произнёс наставник.
— Так и запишем, — пробормотал мужчина, делая пометки в своём блокноте.
— Леопольд Евграфович, как мы можем решить эту проблему? — спокойно задала вопрос Остроумова.
— Немедленно! — заявил Коврышин. — Эта проблема должна решаться незамедлительно. Я вообще не понимаю как предыдущая проверка не отозвала лицензию у академии.
Этот недоделанный ревизор явно набивал себе цену у упивался властью, потому как у него была возможность диктовать свои условия.
— Не волнуйтесь, проблема будет решена ещё до вашего отъезда. Что-то ещё?
— Меня разочаровала работа на пункте пропуска. Охрана совершенно не следит за тем, что проносят студенты и преподаватели. За всё время у меня проверили только документы. А как на счёт содержимого портфелей и рюкзаков? Посмотрите, что я пронёс через пункт пропуска!
Ковыршин открыл свой портфель и извлёк оттуда пистолет, гранату и набор ножей.
— Не волнуйтесь, оружие не боевое, это муляжи.
— Леопольд Евграфович, на это я могу ответить сразу, — произнесла ректор. — Дело в том, что на входе стоят артефакты, которые оценивают потенциальную опасность вещей. На бутафорское оружие артефакты никак не отреагировали, потому как они не опасны и сделаны даже не из металла. Мы не военная академия, а потому досматривать личные вещи не имеем права по закону.
— Хорошо, меня такой ответ устроит, — с явным разочарованием согласился Ковыршин. — Но что вы скажете по поводу дисциплины? Студенты выясняют отношения прямо в академии, и это не пресекается. Позвольте мне вам это продемонстрировать.
Мужчина подошёл к проектору и активировал его. На экране появились Серафимов и Алмазов, которые затеяли явно постановочную драку. Юлиан принял промежуточный облик и пытался атаковать Родиона, а стихийник приморозил его к земле, а затем принялся жечь огнём. Всё это время Алмазов пытался вырваться из ледяной ловушки, скулил и просил прекратить. Интересно, сколько Юлиану заплатили за это? Ни за что не поверю, что он пошёл на это по своему желанию.
Этим недоактёрам вполне можно выдать награды за худшие роли, но было не до смеха, потому как факт драки был задокументирован.
Судя по всему, Акулина Ивановна не ожидала такого удара в спину, потому как выглядела удивлённой, но быстро взяла себя в руки.
— Благодарю за замечание, Леопольд Евграфович. Виновные в драке будут наказаны, а мы установим камеры по всей территории академии и посадим наблюдателя, который будет следить за порядком и отправлять группу реагирования.
— Отлично! В таком случае, буду надеяться, что все замечания будут исправлены до понедельника, иначе я буду ходатайствовать о временном закрытии академии до исправления нарушений.
Эту новость мы решили обсудить в гостиной на верхнем этаже. Здесь студентов было меньше всего, и собирались в основном старшекурсники.
— Правильно всё делает этот Коврышин, — заявил Серафимов. — В академии давно назрели серьёзные изменения, а то учат нас как попало, а требуют отрабатывать по полной. Так не делается! Если требования закатили, то и условия должны предоставлять соответствующие.
— Родь, заткнись, а! — ополчился на парня Кирсанов. — Ты если зуб на академию имеешь, то помалкивай и не мешай остальным. За два с половиной года я многому научился здесь. И потом, думаешь, никто не понял, что эта драка с Алмазовым была постановочной?
— У нас были разногласия, которые переросли…
— Нам-то эту чушь не неси! — оборвал его Кирсанов.
Родя хотел было что-то возразить, но тут появился Трофимов в сопровождении двух помощников.
— Серафимов, собирайся! — скомандовал Андрей.
— Куда это? — насупился парень.
— Ты дисциплину нарушал? В драке участвовал? Сегодня после занятий тебя ждут исправительные работы на городских очистительных сооружениях. Там что-то засорилось, и администрация города примет любую посильную помощь. Не расслабляйся, потому как тебя ждут увлекательные выходные.
— Не имеете права! — заорал Серафимов.
— Разве? А в уставе академии значится, что студентов можно привлекать к общественным работам, если требуется. Учи устав, прежде чем соглашаться на сомнительные предложения!
Родиону не оставалось ничего иного, как согласиться на унизительные работы. Парень проследовал за Трофимовым, а за наш столик сел Аверин.
— Что удалось разузнать? — поинтересовался Уваров, когда Пётр присоединился к нашей компании.
— В общем, закрывать академию никто не собирается, — развеял наше самое главное опасение Аверин. — Но работы предстоит много. Остроумовой придётся искать преподавателей почти для всех направлений подготовки. Только уников обошла эта участь. И самое паршивое, что в середине учебного года сделать это почти нереально.
— Думаю, можно решить проблему за счёт совместителей, — выдвинул идею Кеша.
— И много желающих ты найдёшь, чтобы кататься с Архангельска, Новгорода, Питера и других хоть сколько-нибудь ближайших городов? Пару недель покатаешься туда-сюда, пока не надоест, и всё.
Уже на следующей неделе мы увидели решение, которое нашла Остроумова. Так, Чагина рассказала о новом преподавателе владения талантом — дремучем старичке, который уже лет пять был на пенсии и не преподавал. Седова рассказала о совместителе из Северного флота — молодом и сильном оборотнике, в которого незамедлительно влюбилась половина девчонок с нашего курса. Всего за выходные ректору удалось временно решить кадровую проблему. Конечно, это не значило, что трудности не возникнут снова перед началом следующего года, но хотя бы этот год можно закончить без проблем. Думаю, Остроумова предвидела такое развитие событий и начала заблаговременно решать эту проблему.
Понедельник выдался невероятно насыщенным. Родион ходил хмурый, словно туча, на занятиях пришлось выкладываться по полной, Ковыршин отчаянно пытался найти к чему ещё придраться, а после пар меня ждала неожиданная встреча.
Рядом со мной остановилась машина. Когда опустилось заднее бронированное стекло, я был готов увидеть в салоне кого угодно, но только не Щукина.
— Арсений, составишь компанию?
— Василий Кириллович? Непривычно видеть вас за пределами вашего кабинета.
— Захотел размять кости и подышать свежим воздухом, — с улыбкой произнёс Щукин, но по лицу начальника безопасности я понимал, что он выбрался в город неспроста. — Присаживайся, подкину до дома.
Я не стал тянуть время, давая возможность кому-то из студентов, как я сажусь в машину. Мурманск не настолько большой город, чтобы здесь было легко затеряться бронированной «Каме» с тонированными стёклами. Думаю, на весь город таких машин наберётся с дюжину, если не меньше, поэтому я сильно светился.
Интересно, какая причина заставила Щукина выбраться из кабинета и отправиться за мной? Конечно, я не питал иллюзий на счёт собственной важности. Скорее всего, он направлялся в другое место, а за мной заехал по пути, но в этом и заключался интерес. Василий Кириллович не станет менять маршрут просто чтобы перекинуться словцом. Значит, на то есть серьёзная причина.
— До меня дошла информация о вашем конфликте с Дроновым, — произнёс Василий Кириллович.
— Он сам рассказал, или Платонов?
— Георгий Максимович попросил повлиять на моего сотрудника, — ответил Щукин. — Я разделяю его мнение, что если противник занёс руку для удара, то стоит бить первым. В общем, на счёт Виктора можешь не волноваться — я повлияю на него. Он амбициозный сотрудник, который мечтал о блестящей карьере в Москве, но оступился и был направлен сюда. Теперь Дронов ищет способ проявить себя и вернуться обратно.
— С такими темпами Москвы ему не видать.
Щукин покачал головой, подтверждая мои слова и произнёс:
— Иногда мы ставим себе слишком высокую планку, которую просто нереально достичь. Нужно понимать, что успех требует работы над собой и развития, а слепое упорство доставит больше проблем, чем пользы.
Щукин ненадолго замолчал, а затем сменил тему:
— Удалось найти виновного в подрыве самолёта, — как бы невзначай произнёс начальник службы безопасности, рассматривая проплывающие мимо деревья. Мы находились на самом краю города и медленно двигались к центру. — Им оказался Алексей Ковальчик, которого вы Арсений могли знать под позывным Дым.
— Невероятно! Мне он показался самым адекватным и рассудительным из всех агентов, которых приходилось видеть.
— Впечатление о человеке бывают обманчивы, — пространно ответил Василий Кириллович.
— Погодите, но ведь он был на Большой Имандре! Я видел его, замаскированного под егеря.
— Из вас получился бы хороший работник службы безопасности, — произнёс Щукин. На этот раз он пристально посмотрел на меня. — Вы не задумывались о том, чтобы связать свою жизнь со службой в нашей организации после академии?
— Благодарю, Василий Кириллович, я нахожу вашу работу чрезвычайно важной, но у меня другие планы, что не идёт в разрез с возможностью сотрудничать во благо государства.
— Я почему-то и ожидал такой ответ, — произнёс мужчина, изобразив подобие улыбки. — Да, на счёта Дыма вы верно заметили. Он работал под прикрытием, и как нам стало известно, посодействовал тому, чтобы рядом с вашими плотами не оказалось лишних свидетелей. Учитывая происшествие с самолётом, думаю, что его завербовала иностранная разведка.
— А может «Октопус»?
— Не их почерк, — покачал головой Щукин. — Да и мотивы не совсем понятны. Хотя… Нападавших интересовал секретный объект на острове Рудольфа, поэтому всё может быть.
Машина остановилась неподалёку от академии. Естественно, никто не собирался высаживать меня прямо у входа и привлекать лишнее внимание.
— Благодарю, Василий Кириллович! — я потянулся к ручке двери, но Щукин меня остановил.
— Ещё одно, Арсений! Благодаря захвату подводной лодки на острове Белый, за что стоит благодарить вас и ваших друзей, нам удалось получить информацию о личности убийцы Алисы. Это некий «О. В. Бенедикт». Капитаны подводных лодок отчитывались о своих успехах непосредственно ему.
Я замер, так и не открыв дверь. Внутри начинал разгораться гнев, но мне нужно было взять эмоции под контроль и рассуждать здраво.
— Вы знаете где он находится?
— Пока нет. Я решил, что тебе будет интересно узнать об этом человеке. Если появится больше информации, я тебе сообщу. Надеюсь, на тебя можно рассчитывать, если придётся ликвидировать этого Бенедикта?
— Да. Я в деле.
— Отлично! — выдохнул Щукин. — Мы сменили штаб-квартиру после предательства Ковальчика, поэтому я сам тебя найду. В бывший штаб советую не соваться — там засада на случай, если пожалуют гости. Удачи, Арсений!
— Взаимно!
Я вышел из машины и зашагал в сторону академии. Едва не растянулся на тротуаре, потому как за прошедшую ночь немного подморозило, и на дороге сейчас было скользко. Нет, нужно взять себя в руки и приглушить эмоции. Срочно переключить внимание на что-то другое. Снег! С неба срывался мелкий снежок, который покрывал тротуары тонким ковром. Это ещё не тот снег, который пролежит до самой весны. Скорее всего, растает, как только расступятся тучи и выглянет солнце. А там… Живя в Мурманске, попробуй угадай что приготовила погода.
Выходит, в гибели Алисы виновен некий «О. В. Бенедикт», лицо которого я видел на захваченном культистами корабле. Думаю, мы с ним непременно встретимся, а я должен быть готов к этой встрече.
