Глава 15
Легкие деньги?
Следующие несколько дней пролетели, словно одно мгновение. Я старался занимать всё свободное время, чтобы не думать о Мире, а заодно решать проблемы с учёбой и с деньгами. Очень кстати подвернулась работёнка у Гаранина. После пары по геологии, которая проходила в лекционной аудитории, он собрал самых крепких ребят с талантом ратника. Я услышал их разговор краем уха, но меня он заинтересовал, а потому решил остаться.
— В общем, ребят, тема такая. На вокзал пришло несколько составов с углём, нужно срочно разгрузить, а людей совершенно не хватает, ещё и с техникой накладки — попросту не успеваем разгружать весь груз. Времени — одна ночь. Ваша задача — разгрузить вагон, чтобы мы могли отпустить состав, и перекидать уголь в погрузчиков. За каждую тонну платим по пятихатке. По рукам?
— Гаранин, ты вообще попутал? — накинулся на него Лёня Светлицкий. — Ты хочешь, чтобы дворяне тебе вагоны разгружали?
— Спокойно, дружище! Я никого не заставляю. И потом, среди нас не так-то и много дворян. Если тебе не нравится моё предложение, я никого держать не буду.
Светлицкий показательно развернулся и ушёл, за ним последовали ещё человек десять, но кое-кто всё-таки задержался.
— Сколько можно за ночь поднять? — поинтересовался Никитский, который был настроен серьёзно. Интересно, неужели роль шестёрки у Кислова его настолько не устраивает, что он готов подписаться на такую работу?
— В одном вагоне около шестидесяти тонн, вот и считай, что на четверых выходит тридцатка. Я тоже иду, но не потому, что деньги нужны, а нужно отцу помочь решить проблему.
— По семь с половиной тысяч на брата, — протянул Кирсанов, который пока колебался.
— По шесть, если считать на пятерых! — вмешался Олег Смолин. — Я тоже в деле.
— Да, морды бить на турнире куда выгоднее получается, — огорчился Никита.
— Тихо ты! — шикнул на него Гаранин. — Хочешь, чтобы о турнире узнали? В общем, парни, кто в деле? С вашим талантом ратников это не проблема.
— Можешь на меня рассчитывать! — произнёс Никитский без колебаний.
— Я тоже в деле! — сдался Кирсанов. — Всё равно, за день столько нигде не заработаешь, а идти к отцу на поклон ради карманных денег неохота.
Так, выходит, у Никиты тоже непростые отношения с отцом. Нужно запомнить.
— Арс, а ты чего уши греешь? — ухмыльнулся Кирсанов, заметив меня.
— А я тоже хочу поучаствовать.
— Ты ведь не ратник! Уверен, что потянешь? — Гаранин с явным недоверием относился к этой идее.
— Коль, на ваши лавры претендовать не буду, но физически поработать мне не помешает. С оплатой сочтёмся. Ты ведь сам сказал, что оплата будет за каждую тонну, верно?
— Не надломись только! — ухмыльнулся Кирсанов, который тоже был в теме.
Этой же ночью Гаранин забрал меня, Никитского, Смолина и Кирсанова и отвёз на вокзал, где ждали гружёные составы. Несмотря на прогрессивные научные достижения, которые обеспечивают артефакторы, уголь до сих пор повсеместно использовался в производственных печах и котельных. Так вышло, что сразу несколько составов с углём пришли в Мурманск одновременно, а платить за простой Гараниным не хотелось. Куда дешевле было найти людей, которые согласятся разгрузить вагоны по-быстрому, и отпустить составы обратно.
Судя по количеству желающих помочь, родственники Николая постарались на славу. Возле первых вагонов уже крутились работники, но дела у них пока шли со скрипом.
— Сюда! Наши вагоны вот здесь. Значит, объясняю задачу. Уголь высыпаем из вагонов, лопатами сбрасываем остатки, а затем загружаем в машины. Если всё будет в порядке, часа за четыре управимся. За работу!
Коля выдал нам длинные шесты и показал как подбивать задвижки на вагоне. Требовалось поддеть механизм с одной стороны, а затем с другой и вовремя отойти в сторону, чтобы уголь, сыпавшийся водопадом из вагона, не завалил с головой.
— Отличная работа! — похвалил нас Гаранин и первым взялся за лопату.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы дворяне уголь лопатой кидали? — ухмыльнулся Кирсанов.
— Ерунда, Никит! У моего отца состояние миллиардами исчисляется, но я тут стою. А всё потому, что сроки поджимают. Тут даже не столько потребность разгрузить вагон, сколько погрузка. Без этого угля многие дома будут мёрзнуть.
Я видел, что парни использовали талант, чтобы захватывать побольше. Я же набирал понемногу, но замедлял время, и получалось, что за то же время загружаю ничуть не меньше. Первая тонна угля пролетела незаметно, но со скрипом, на второй и третьей я приловчился и работал быстрее, а вот потом мышцы устали и стало тяжело. После пятой тонны пришлось отдыхать, потому как мышцы одеревенели, а руки перестали слушаться. В итоге мы закончили разгрузку вагонов и погрузку на самосвалы только под утро. Гаранин разделил деньги поровну, потому как все внесли одинаковый вклад. Не знаю как у парней, ратники заметно покрепче физически, но у меня руки тряслись от усталости, а ноги подкашивались.
— Лёгкие деньги! — радовался Кирсанов весь мокрый от пота и перемазанный угольной пылью.
— Ага, по тебе заметно! — ухмыльнулся Гаранин.
— Да ладно, ничего смертельного. Слушай, а неплохо тут платят. Может, заглядывать к вам время от времени? Я ведь так за годы учёбы пару миллионов заработаю.
— Будь уверен, не заработаешь, — успокоил его Гаранин. — В этот раз все деньги за разгрузку вы забрали себе. В другой ситуации, когда нет такой срочности, тут ещё полно посредников, поэтому на руки вы получите от силы тысячи по четыре. Ладно, давайте в душ и переодевайтесь в свою одежду. Как обсохнете, отвезу вас домой.
— Чижов, а ты из крепкого десятка! — произнёс Никитский, когда мы шли к рабочим помещениям. — Пахал наравне с ратниками.
— Ты тоже неплох. Кстати, спасибо, что не засыпал углём. В какой-то момент мне показалось, что у тебя был шанс избавиться от соперника по турнирной сетке и отомстить за тот случай на Университетской площади.
— Много ли чести, чтобы так решать проблемы? — хмыкнул Фёдор.
— А много чести в том, чтобы втроём пинать одного?
Никитский заскрипел зубами, и я думал, что он промолчит, но на Федю сегодня явно снизошло красноречие:
— Это всё Кисловские замашки. Я ему говорил, что он не прав, но попробуй переспорить Платона. А уйти я не мог — моя семья находится под влиянием их дома. Вассалы! Кисловы жёстко пресекают любые попытки неповиновения.
— Выходит, и в академию ты поступил как телохранитель Платона?
— Не только… — ответил Фёдор и осёкся, поняв, что ляпнул что-то лишнее.
Интересно, что за цель у Кислова, если он рискнул своим будущим и связал жизнь с академией в Мурманске? Ещё и притащил сюда своих подельников. Я бы мог поверить, что Кисловы положили глаз на Арктику, но что-то подсказывало, что не всё так просто. Ещё и временное перемирие по инициативе самого Платона — не похоже это на него.
— Останови вот здесь, на углу! Хочу воздухом подышать перед сном, — попросил я водителя на обратном пути.
— Не надышался? — ухмыльнулся Кирсанов.
— Да какой там воздух? Одна угольная пыль, — отмахнулся я. — Коля, спасибо ещё раз за подработку. И спасибо всем за компанию. Вы лучшие!
Вышел из автобуса и направился в сторону дома. Конечно, я едва волочил ноги, а Гаранин без проблем мог подбросить меня до подъезда, но не хочу, чтобы кто-то знал где я живу. Это совсем не тайна, и выведать эту информацию не составит большого труда, но если кому будет нужно, пусть ищут, не хочу упрощать эту задачу.
Дома застал Серафимова, сидящего на кровати с кислым видом.
— Ты где пропадал? — поинтересовался Родион, переведя на меня взгляд, в котором читались грусть и обида.
— Решал наши финансовые вопросы. А что с лицом? Такое впечатление, что ты не с цыпочками отдыхал, а скучал по мне и все больницы с моргами обзвонил.
— Нет больше никаких цыпочек, — меланхолично произнёс Родя. — Бросила меня Одоевская.
— Это как?
— А как бросают? — оживился Серафимов. — Мы с ней сидели в кафешке, я предложил разделить счёт напополам, потому как у меня кончились деньги, а она вспылила. В общем, нет у меня теперь ни денег, ни девушки.
Версия Родиона была очень убедительной, хоть и выставляла Зою не в лучшем свете. Всё-таки у Серафимова кончились карманные деньги, а это косвенно указывает на тот факт, что его могли бросить из-за денег, и совершенно точно говорит о том, что за ноябрь аренду квартиры оплачивать мне. И я бы подумал об Одоевской что-то дурное, если бы на следующий день версию Роди в пух и прах не разнесла Лиза, когда мы встретились в гостином зале после пар.
— Братец, при чём тут деньги? Ты совсем идиот? — вспылила девушка, когда Серафимов пересказал ей свою историю.
— Как это причём? Это из-за них меня Одоевская бросила. Точнее, из-за их отсутствия.
— А у меня другая версия от самой Зои. Вчера в кафешке ты прямо при ней расхваливал задницу Чагиной. Было такое?
— Было. А что она передо мной виляет своей пятой точкой? Знает ведь, что я на неё глаз давно положил.
— Но ведь это не повод говорить такие вещи при своей девушке! А что ты официантке ляпнул, когда она принесла счёт?
— Что это грабёж, и я готов платить такие деньги, только если она отдастся мне на этом столе, — уже тише и виноватым тоном произнёс Родион.
— И ты думаешь, что проблема в Зое? — удивилась Лиза. — Арс, скажи ему хоть ты!
— А что сразу Арс? — накиунлся на сестру Серафимов. — Я — мужик, и у нас другие взгляды на женщин, ясно?
— Не, Родь, без обид, но ты реально идиот, — я говорил это совершенно серьёзно, но Лиза прыснула от смеха и утвердительно покачала головой.
— Ой, да ну вас в тундру! — обиделся парень. — Что мне делать, если я действительно не могу держать себя в руках, когда вижу Чагину?
— Может, пойти и признаться ей в своих чувствах?
— Хочешь, чтобы она из моих бубенцов сделала омлет? Эта мымра может…
— А они у тебя есть, бубенцы эти? Всё прикидываешься ребёнком, для которого жизнь — это очередные шалости. Нормальный парень уже давно бы повзрослел и не позволил бы так себя вести, а подошёл и объяснился в своих чувствах.
— Может, ты и права, — пробормотал Родион. — Может, ты действительно права…
Казалось, судьба решила сполна отыграться на Родионе, потому как в ближайшие дни его ждало ещё одно известие — у него родился брат.
— Алёшкой назвали! — радостно сообщила София по телефону. — Мама ещё в роддоме с малышом, но через три дня обещают выписать домой. Инга Витальевна сейчас с мамой и Лёшкой, но папа сказал, что она останется, пока малыш не подрастёт. И вообще, сильный целитель в доме просто на вес золота.
— Ага… — вяло отозвался Родион, восприняв эту новость без особого энтузиазма. А вот Лиза прыгала чуть ли не до потолка от радости.
Я разделял радость Серафимовых, но мыслями уже нацелился на четверть финала турнира, которая должна была пройти в эту субботу. Гаранин не стал мудрствовать лукаво и устроил очередной этап турнира на железнодорожном вокзале. Здесь, за пустыми вагонами, мы могли не волноваться о том, что нас заметят. Сторожу заранее предложили хорошую сумму, чтобы в ближайшие пару часов не мешал нам, а сами отправились по своим делам.
Погодин устроился внутри крытого вагона и наблюдал за поединками через открытые двери. Возле него уже суетилось с дюжину человек из выбывших участников турнира, которые хотели сделать ставки.
— Арсений! Рад тебя видеть! — голос Генриха Казаряна заставил меня обернуться. Вот уж не думал, что и он здесь. Не турнир, а какой-то проходной двор.
— Привет, Генрих!
— Как ты? Настроился перед боем?
— В общем, можно сказать, что да.
— Замечательно! Слушай, Арсений, у меня к тебе выгодное предложение! — Генрих отвёл меня в сторонку, чтобы никто не помешал нашему разговору. — Я помню, что у тебя проблемы с деньгами, поэтому хочу выручить, как настоящего друга. Вот, возьми эти десять тысяч!
Генрих вытянул из кармана заранее подготовленную сумму и протянул их мне. Казарян раздаёт деньги просто так? Нет, скорее, озеро Севан сольётся с Каспийским или Чёрным морем, чем Генрих кому-то даст денег без собственной выгоды. Такой уж он человек, что не упустит своего.
— Генрих, а что ты хочешь взамен?
— Слушай, сущий пустяк! Я хочу, чтобы ты проиграл на турнире. Только постарайся упасть в первом же раунде.
— Ты вообще обалдел? С какой стати я должен проигрывать?
— Потому что мы друзья, а друзья помогают друг другу! Понимаешь, этот Погодин мне жизни не даёт! Устроил тут свой тотализатор, собирает ставки, поднимает кучу денег на боях. Я хочу его разорить. Коэффициент на победу Никитского — два с половиной, тогда как на тебя — один пятьдесят три.
— Не понял, это значит, что в мою победу верят больше?
— Именно! Иначе сейчас я общался бы с Фёдором.
— И был бы послан лесом. Никитский не тот человек, который станет продаваться за деньги.
— Зачем продаваться? Мне нужна лишь небольшая услуга. Через подставного человека я поставлю сто тысяч на победу Никитского, он победит в первом раунде, а я получу двести пятьдесят тысяч! Погодин будет просто растоптан!
— Погоди, ты выиграешь двести пятьдесят тысяч, а мне предлагаешь всего десятку?
— Хорошо, пусть будет пятьдесят! Я удвою поставленные деньги, а ты получишь столько денег, что сможешь до конца семестра ни в чём себе не отказывать. Купишь подарок девушке, или что-нибудь важное для себя. Ты умный парень и придумаешь, на что потратить деньги. Ну, идёт?
— Нет, Генрих. Я буду драться честно, а там уже как получится.
— Огорчаешь ты меня, Арсений! А я очень люблю огорчаться, понимаешь? Жизнь ведь создана для того, чтобы ей радоваться и получать удовольствие. Подумай об этом.
Казарян ушёл хмурый, а я направился на ринг.
— Сень, что Генрих от тебя хотел? — побежал ко мне по дороге Родион.
— Чтобы я проиграл.
— И что ты?
— Отказал, конечно же!
— Молодец! Какой же ты молодец! — похлопал меня по плечу Родя. — Давай, я в тебя верю!
Фёдор стоял напротив меня, напряжённый как никогда. Он разминал мышцы перед боем и следил за мной так, словно я в любой момент могу испариться.
— Начали! — скомандовал Гаранин.
В отличие от предыдущих соперников, Никитский не спешил обрушиваться на меня и форсировать события. Он уже знал, что я могу отправить его в нокаут, поэтому прощупывал меня ложными ударами.
Зрители из числа участников турнира подгоняли нас, ожидая зрелища, но мы не спешили. Сейчас Никитский даже не использовал талант, поэтому и я старался обходиться своими силами. Джеб, уйти от встречного удара, блок, шаг в сторону! Бой набирал обороты, и я едва успевал отвечать на связки Фёдора. Он действовал на автомате, нанося чётко отточенные удары. Победить его на этом поприще мне сейчас просто нереально, а это значит, что нужно диктовать свои условия.
— Раунд! — Гаранин объявил о завершении раунда и дал перерыв в минуту.
Второй раунд Никитский провёл более агрессивно. Он прессинговал, заставляя меня использовать талант и уходить от его атак. Пару раз он натыкался на жёсткое сопротивление, но блокировал все удары.
Зато теперь у меня созрел план, как победить. Когда Фёдор раскрылся для удара, я постарался максимально замедлить время, нырнул под его рукой, и ударил мощным боковым ударом в челюсть.
— Молниеносный удар от Чижова! — объявил комментатор. — Невероятно быстрая связка. Вы вообще видели как он это сделал? Я — нет!
Судя по всему, Никитский тоже не сообразил как мне удалось так быстро сместиться, но я не собирался останавливаться на достигнутом. В следующий раз Фёдор будет куда осторожнее, и не позволит мне осуществить задумку.
В замедленном времени я чувствовал себя королём ситуации. Апперкот с левой, хук с правой, и Фёдор падает на пол. Конечно, этого было недостаточно, чтобы вырубить такую гору мышц, но массу очков я заработал.
Теперь Никитский использовал талант при каждом ударе. Любое попадание его огромных кулаков, усиленных талантом, грозило мне серьёзными последствиями, вплоть до перелома. Я отлично прочувствовал это в бою с Олегом Смолиным, и повторять ошибку не собирался.
В третьем раунде Никитский всё-таки смог пару раз достать меня, сломав нос и пару рёбер, но я снова отправил его на землю. Фёдору потребовалось секунд пять, чтобы прийти в себя. Кровь из рассечённой брови заливала ему лицо, но боец не собирался сдаваться. Предложение Гаранина остановить бой было отвергнуто без малейших колебаний.
Теперь Никитский старался провести подсечку, чтобы не дать мне уйти, а я старался разрывать дистанцию, потому как с поломанными рёбрами двигать правой рукой было просто нереально. Подсечка! Фёдор раскрывается для удара, я провожу быстрый джеб ему в лицо и неуклюже падаю на бок. Никитский заваливается на землю рядом со мной.
— Один! Два! Три! — боль затмевает голос Гаранина, но я нахожу в себе силы подняться. — Четыре! Пять! Шесть! Семь…
Фёдор также поднимается, его правый глаз полностью заплыл, а бровь распухла раза в два.
— Поединок остановлен! — громогласный голос Гаранина доносится до меня будто издалека. — Победа Чижова техническим нокаутом!
Сил не хватает даже на то, чтобы подойти к Никитскому и пожать ему руку. Да и не смогу я пошевелить правой рукой. Целители подходят к нам и начинают осмотр, я чувствую, как тепло разливается по телу, а в боку нестерпимо колит и словно выворачивает кости.
— Потерпи, парень! Сейчас нужно упорно поработать, чтобы поставить всё на место, а потом срастётся так, что даже трещинки не останется, — доносится голос одного из целителей. Меня усадили на землю и продолжили терапию. Лишь через полчаса ко мне пробился Серафимов.
— Сеня, красавчик! Поздравляю с победой! — Родион крепко обнял меня и похлопал по спине.
— Осторожнее, идиот! Мне только что срастили рёбра, а ты давишь!
— Прости, не хотел, — виновато отозвался парень.
— Не знал, что ты так сильно за меня переживал.
— Ещё бы мне не переживать, я же на тебя последний червонец поставил. Порадовал ты меня пятью тысячами на карманные расходы.
— Вот оно что. А я уже думал, что ты за меня переживаешь.
— Сень, да не кисни. Ты разве не рад? Кстати, я теперь могу скинуться на квартплату за ноябрь. Вот, держи сразу!
Забрал у Родиона деньги, пока тот не потратил их ещё куда-нибудь, за ним станется. Ещё минут пятнадцать посидел, собираясь с мыслями, и только после этого поднялся.
— Арс, поздравляю с победой! — ко мне подошёл Никитский, который теперь выглядел куда лучше. — Дашь возможность взять реванш?
— Только после того, как кости срастутся! — отмахнулся я от настырного бойца.
— Само собой! — улыбнулся Фёдор и придвинулся чуть ближе. — Кстати, Кислов просил покалечить тебя как можно сильнее, так что можешь представить, насколько он негодует сейчас. Он ведь мечтал проскочить полуфинал без проблем, заставив меня слить бой.
— Зачем ему это?
— Потешить собственное самолюбие, — произнёс Никитский. — Поэтому я даже отчасти рад, что ты победил — не придётся идти на сделку с совестью.
Да, Фёдор не из тех, кто мог бы просто слить бой — не позволила бы бойцовская этика, а вот подойти к поединку с упадническим настроем и не выложиться на полную по этой причине — вполне. Так что ещё неизвестно как бы закончился наш поединок, если бы не Кислов.
Проблемы с рёбрами беспокоили меня ещё долго и прошли далеко не сразу. На занятиях у Платонова я старался особо не усердствовать, а с турниром проблем не возникло. Следующий этап пришлось отложить на неопределённый срок, потому как с приходом декабря наступила не только полярная ночь, но и время сдачи экзаменов и зачётов. Нам предстояло продемонстрировать всё, чего мы добились на занятиях за три с половиной месяца учёбы.
Я не вылезал из гостевого зала, а дома появлялся только на ужин. Родиону пришлось пыхтеть больше моего, потому как у него висели недопуски к сессии по геологии и истории. Когда все писали доклады и готовились к семинарам, Родя гулял с Одоевской.
Зачёты не стали для меня проблемой. По биологии я получил твёрдую пятёрку, рассказав профессору Куксину о свойствах обнаруженных растений, видах птиц и животных, обитающих на Новосибирских островах, а также об их влиянии на биосферу региона.
С историей пришлось повозиться, потому как мне попался малоизученный вопрос о Земле Франца-Иосифа и исследователях, которые отправлялись на изучение этого архипелага. Четвёрка по этому предмету меня вполне устроила.
Геология казалась мне самым сложным предметом, но на деле я получил зачёт без особых проблем. Всё решилось на парах в течение года. Ответив на пару вопросов от Калитвинцева, я получил пятёрку и отправился готовиться к другим экзаменам.
На физической подготовке без проблем сдал нормативы и выбил семьдесят два очка из ста на стрельбе.
— Со стрельбой нужно поработать, Чижов! — проворчал вечно недовольный Платонов.
Самым большим испытанием стал экзамен по развитию таланта. Тут мне пришлось демонстрировать чудеса замедления времени, но я особо не переживал, потому как я мог отмотать время назад и попытаться улучшить свой результат.
Довольный выскочил из аудитории и наткнулся на грустного Кешу, который был весь измазан в саже.
— Кеш, чего случилось?
— Авария, — хмуро отозвался парень. — Я с-собрал артефакт, всё как по и-инструкции, начал наполнять его энергией, а оно как рвануло! Где-то во внешнем к-контуре закралась ошибка.
— И как экзаменационная комиссия отреагировала?
— Трояк с авансом на будущее! — отозвался парень.
У Родиона тоже зачёты и экзамены прошли не так гладко, как ему хотелось.
— Этот Колмыкин настоящий гад! Я ему разогрел воду, затем остудил и заморозил, поднял в воздух пёрышки с помощью потоков воздуха, а он мне всё равно трояк влепил. Видите ли, слишком медленно всё делаю, а мне придётся использовать талант в боях с контрабандистами, которые не станут ждать.
Развитие дара стало не единственной проблемой Серафимова. Схлопотав четыре трояка, он лишь отчасти смог спасти положение одной четвёркой по физподготовке и пятёркой по стрельбе.
— Я даже знаю, что скажет отец, когда увидит зачётку, — с грустью в голосе произнёс парень.
— Что Павел справился бы лучше?
— И это тоже! — пробормотал Родион и принялся изображать угрюмого отца, разглядывающего зачётку сына: — С физподготовкой и стрельбой всё в порядке, а вот в голове пусто. Прирождённый солдат! Нужно было отдавать тебя в кадесткий корпус, больше толку бы было!
— Да ладно, солдатам тоже нужно многое знать и уметь.
— Выходит, я и в солдаты не гожусь? — обиделся Серафимов. — Ну, спасибо, Сень!
По итогу экзаменов с двумя четвёрками и четырьмя пятёрками я вошел в двадцатку лучших студентов академии, что для меня было большой неожиданностью. Никаких особо сложных предметов я не увидел. У нас в МГУ и то было сложнее сдавать сопромат и термодинамику.
На следующий день поехали на вокзал и купили билеты на ближайший поезд до Москвы. Выезд намечался на следующий вечер, поэтому у нас почти не осталось времени, чтобы отпраздновать сдачу первой сессии. Хотя, и праздновать было особо не за что — последние деньги отдали за билеты и оплату квартиры на следующий месяц.
Серафимов созвонился с роднёй и сообщил о том, что мы приедем прямо под праздники. Но уже вечером, когда мы добрались до вокзала, Родион дал заднюю:
— Сень, едь без меня! Я не поеду в Москву.
— Ты ошалел? Отец с матерью не видели тебя с августа! И потом, у тебя родился брат…
— Вот именно, Сень! Теперь всё внимание будет ему, понимаешь? Даже по телефону я слышал эти причитания: Лёшенька, Лёшенька…
— А что ты хотел? С новорожденными всегда так, им нужно больше внимания.
— Да не в этом дело! Теперь, когда у отца есть другой кандидат на роль наследника, я для него буду как пустое место. Понимаешь? Брат ещё не вырос, а он возлагает на него больше надежд, чем на меня. Я просто не нужен там!
— Уверен? Скажи, если отцу ты не нужен, зачем он заплатил за твоё обучение, собрал и дал денег с собой? Лишние триста-четыреста тысяч ему бы очень пригодились, учитывая проблемы. Ты дуешься из-за того, что отец дал тебе на карманные расходы лишь пятьдесят тысяч? Да, для Серафимовых это не деньги, но таким образом он научил тебя ценить даже это малое, потому как миллионы людей в этой стране так и живут. А зачем он взял на себя долг брата?
— Его никто не спрашивал.
— Да, но он мог отдать Лизу и махнуть на неё рукой. Это избавило бы его от необходимости платить миллионы. Но Владимир так не поступил. Знаешь почему? Потому что вы — его семья, и он заботится о вас. Пойми это, наконец, Родя. Если ты не приедешь домой, ты не только сам расстроишься, но и огорчишь родителей.
— Парни, вы собираетесь ехать или нет? — окликнула нас проводница. — Поезд уже отправляется!
— Ты прав, Сень, поехали, — Родя достал из внутреннего кармана билет и протянул проводнице. — Мы едем домой!
