Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
А особливо яко девица, то и должна свои со всевозможностью все чувства хранить, а наиболее зрение и слышание; то ежели бы вы внимали себе и молитву устную держали, и она бы вам не попустила бесчинным смехом заняться таковым соблазнительным (прп. Лев, 20).
Смех изгоняет страх Божий (прп. Амвросий, 20).
Дерзка и смела от смеха – страха Божиего, стало быть, нет (прп. Амвросий, 20).
За столом не смеяться. Надо знать время на все. Ежели рассмеются, то одна сжала бы губы и вышла в сени, положив там три поклона (прп. Амвросий, 20).
Смеяться поменьше, а то от этого недолжные помыслы приходят (прп. Амвросий, 20).
Смеяться – большой грех, это производит – смех и дерзость – бес блуда (прп. Анатолий, 18).
Смех, я вам объяснял, есть действие блуда. Впредь за каждое бесчинное смехотворство читайте по 33 раза «Богородицу» (прп. Анатолий, 18).
Не дремлите, не губите времени в смехах да шутках, невозвратимого времени; все эти временные утехи обратятся в уголь горящий, в омерзительное зловоние, в невыносимую темноту, а убежать будет некуда (при. Анатолий, 18).
Ты там все капризничаешь? Да хохочешь? Разве так живут в больнице? Разве так спасаются монахи? Разве так спят и смеются принявшие на себя одеяние покаяния и смирения (прп. Анатолий, 20).
Старайся на общих послушаниях более молчать и не смеяться много, ибо сказано: Горе вам, смеющиеся ныне (Лк. 6, 25)! Иное дело быть веселым (не унылым) – и иное смеяться (хохотать). Внимай себе – и спасешься за милость Божию (прп. Иосиф, 19).
Вы… по получении письма от о. Макария опечалились, и оттого произвелось в вашей душе расстройство. Видно, еще есть в тебе дух гордости, который противится смирению; смиренный же во всех приключающихся оскорблениях не смущается, но не перестает искать спасения душевного (прп. Лев, 20).
Вы пребываете нечувствительны, и к молитве холодны, и леностью преодолеваемы. Но слава Богу… что, по крайней мере, хотя сознаете свои немощи и ничтожество. А посему и должны о себе смиренно мудрствовать и посмирней мечтать… А где смирение, там неподалеку и спасение (прп. Лев, 20)!
Нам, ищущим спасения, при исполнении заповедей Божиих самонужнейшее есть смирение, которое привлекает к нам Божию благодать и освещает все наши действия, а без него никакие подвиги и труды не могут нам доставить многожеланного мира, который даровал нам Премилосердый Создатель, глаголя апостолам: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14, 27), и о всем приносите Богу благодарение, а особенно вспоминая великие Его к вам благодеяния и милости (прп. Лев, 20).
Кайся и смиряйся, и помышляй о том, отчего происходили грехи, как не оттого, что не имела смирения, но противный сему порок. И паки речем: смирись – и помилует тебя Господь (прп. Лев, 20).
Где смирение не обитает, там презорство и высокомудрие пребывают (прп. Лев, 20).
Помни Симона волхва, как он, высоко поднявшись, опустился низко, так и ты, если не смиришься, то погибнешь (прп. Лев, 22).
Смирение велие оружие на врага, но стяжание его велий есть труд и понуждение (прп. Макарий, 20).
Смиренные не вникают в глубину недоведомых, но смиряют свой помысел, и по времени Бог вразумит их (прп. Макарий, 20).
Смирение есть одно непреоборимое оружие против всех козней вражиих, но достижение до него небеструдно, а паче в мире живущим и непостижно. Вы же хотя и укоряете себя словами, но им нельзя дать веры, когда не стяжете истинного сердечного смирения (прп. Макарий, 20).
Спросите, как же и откуда научиться смирению? Сам Господь наш Иисус Христос сказал: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11,29); вот основание нашей науки – смирение. Святые отцы, подражая этому учению, научались до того, что при всей их святости считали себя хуже всех и под всею тварью, и нас учат сему; и явственно показали, что где только учинилось падение, там предварила гордость (прп. Макарий, 20).
Сама высшая Любовь [Сын Божий] облеклась во смирение нашей плоти (прп. Макарий, 20).
Смирение – неприступная твердыня для умных татей (прп. Макарий, 20).
Старайся, дабы со внешним смиренноодеянием согласовать и внутреннее смирение. Считай себя худшей и последнейшей всех, не устами только говоря, но в сердце мысль водружая; оно доставит тебе спокойствие. Однако не думай, чтобы дело это скоро могло совершиться: оно требует многого времени, труда и отсечения своей воли и разума, о чем уже много раз говорено, читано и писано было, но без практики не будет успеха: много раз падешь, смиришься и восстанешь, и тогда только твердо будет, когда совершенно познаешь свою немощь и не будешь опираться на свои дела (прп. Макарий, 20).
Необходимо, чтобы всякое твое делание растворено было смирением: молишься ли ты, постишься ли, уклоняешься ли от света или исполняешь послушание – все делай ради Бога и не думай, что делаешь хорошо. Самомнение – эта тонкая стрела бесовская – тайно уязвляет сердце, и семя его тонко насевается, так что мало-помалу возрастает фарисей, а потом предается и совершенной гордыне, а эта – бесовской области. Потому-то тебе и нужно научаться в ополчении Христовом на практике, а не наедине бороться с ратником, дышащим злобой. На него только и сильно оружие смирения! Ибо оно все его сети и стрелы разрушает. Молитва и пост хотя и великие оружия, но без смирения они не действуют (прп. Макарий, 20).
Как мы далеки от смирения! А оно бы все стрелы лукавого сокрушало. Надо учиться этой божественной науке; не нужно ходить ни в университеты, ни в академии и не тратить на это денег; и бедный, и богатый— все имеют право и способ учиться даром: Научитесь от Меня… (Мф. 11, 29). Не будем неверны словам Господа нашего Иисуса Христа, а воспользуемся и станем учиться, время всегда есть; не только в 3-й, но и в 11 час пришедших Он не отвергает, а приемлет и равную мзду воздает (прп. Макарий, 20).
Когда будешь следовать учению святых отец, то и капризы твои уничтожатся, но только уже не будешь думать, что ты их не имеешь, а просветившимися душевными твоими очесами будешь видеть грехи свои, как песок морской. Знай, что смирение не в том состоит, чтобы видеть, что ты смиренна, а прочти об этом у святого Лествичника, у аввы Дорофея и святого Петра Дамаскина (прп. Макарий, 20).
Признаком смирения и гордости да будет для тебя следующее: вторая всех зазирает, укоряет и видит в них черноту, а первое видит только свою худость и не дерзает судить кого-либо (при. Макарий, 20).
Никакими благами или подвигами не можешь воздать Ему, только смирением, с которым и весь лик добродетелей не отступит от тебя, а без него, хотя бы ты и мнила что иметь, обманешься; однако ж стяжать это богатство надо не на словах, но искусом проходить жизнь. Об этом теперь не время еще говорить, тебе непонятно без опыта (прп. Макарий, 20).
Сознавая свою греховность, снискивайте смирение, которое сильно ходатайствовать ко Господу как о прощении грехов ваших, так и об утверждении впредь к исполнению заповедей Его (прп. Макарий, 20).
В немощи и поползновении случающемся смиряй себя не краем языка, а сердечным чувством, да получишь залог его (благого делания) (прп. Макарий, 20).
О, когда бы нам, поучаясь о смирении, хотя бы мало подражать ему и, видя худость свою, стяжавать сие сокровище, оно бы нас во всем успокаивало. А без него, и все имея, человек не может быть мирен и спокоен (прп. Макарий, 20).
Где смирение, там и покой, а где гордость, там смущение и нестроение. Спасение снискивается смирением, а не гордостью (прп. Макарий, 20).
У Бога ценятся добродетели и труды святых, по мере их смирения; они при всей своей святости считали себя землей и пеплом непритворно и нелицемерно, но залог имея сего сокровища в сердцах своих. А мы как посмеем воззреть или приступить к таковой высоте их жительства, обольщаясь и при малом исправлении тщеславием и других зазрением (прп. Макарий, 20).
В отношении немощей ваших, о которых вы мне пишете, могу вам сказать, что лучшее против них врачевство есть сердечное смирение, которое подает нам наисильнейшую помощь в борьбе со всякого рода страстями (при. Макарий, 20).
Ты пишешь, М. М., что, читая отеческие жития и видя их исправления, отчаиваешься во спасении: но если не можешь так подвижно пожить, то смиримся и восприимем любовь, сии последние будут первыми (Мк. 10, 21). Помните, что смирение и одно спасает, а прочие добродетели без смирения нам не принесут пользы (прп. Макарий, 20).
Когда будете иметь смиренный залог в сердцах ваших, помня свою худость, то обрящете помощь Божию в делах ваших. Когда же забудете и удалитесь от смиренного мудрования, то враг найдет место в сердцах ваших и возмутит страсти – а от них и смущение и беспокойство, в смирении же мир обретается. Вы сами это многократно испытали: если укорите себя во время смущения, то скоро умиротворяетесь, а когда от ближних истязуем и виним их, что от них оскорблены, то умножается смущение (прп. Макарий, 20).
Пишешь: кажется тебе, что ты смиренна и терпелива. Какое наше смирение? – волчье, а терпение? – гнилое. Когда бы мы были смиренны, то принимали бы скорби, как достойные их; и по апостолу: Во всем скорбяще, но не стужающе си (2 Кор. 4, 8). Господь да вразумит тебя и наставит, как истинно смириться и претерпеть с благодарением (прп. Макарий, 20).
Нам нужно попещись о своем устоении и о своей душе; мы полны страстей, а мечтаем высоко, всегда читаем и говорим о смирении, а дойдет дело – и слова и взгляда не понесем. Потому и надо подвизаться на исполнение заповедей и, видя высоту их, низводить себя во глубину смирения и отвергаться своей воли и разума (прп. Макарий, 20).
Где же смирение, о котором читаем, говорим и пишем? Надо, видно, учиться ему на деле, в училище скорбей, как учат нас святые отцы, что «разум истинный есть пород смирения, а смирение есть пород скорбей» (прп. Макарий, 20).
Довольно тебе известно, что в духовной жизни самый нужнейший плод есть смирение, – чему мы научаемся только языком, а на опыте не хотим и коснуться (прп. Макарий, 20).
Сети вражии тонки и неудобно постигаемы, одно смирение их избегает (прп. Макарий, 20).
Сколько могу заметить, враг борет тебя, чтобы отлучить от места, на котором можешь иметь успеяние; но ты хочешь оное и видеть в себе. Полезно ли это будет для тебя? Не паче ли должна ты видеть свои немощи и страсти и через них смиряться? И святые отцы, чем ближе были к Богу, тем больше себя смиряли, взирая на высоту совершенства, и имели себя под всею тварью (прп. Макарий, 20).
Мое было и есть желание, дабы ты приобрела смирение, сохраняющее от всех сетей и козней вражиих и доставляющее спокойствие и спасение (прп. Макарий, 20).
Все зло от гордости происходит, а все благо смирением приобретается. Велика сия добродетель – смирение! И как драгоценный камень редко обретается, а паче в нынешнее бедственное время (прп. Макарий, 20).
При всех наших деланиях самонужнейшее – смирение, а оно учит считать себя за ничто и иметь себя под всеми, а что-то эта азбука у нас не тверда, хотя нередко случаи бывают к научению этому искусом, да и прежние грехи наши должны нас смирять и помнить то, что «монах есть бездна смирения и столп терпения» (прп. Макарий, 20).
Ты заметила ошибку своего понятия в считании себя хуже всех, а ежели думала, что имела такое устроение или теперь думаешь, то все еще водишься самомнением. Этой науке только многим трудом и навыком должно или можно научиться. Не тогда мы почитаемся смиренными, когда только сами себя уничижаем, но когда, быв уничижены от других, без смущения приемлем, как достойные этого. Так же душевное наше бесплодие невольно должно нас низводить в глубину смирения, и страсти, мучающие нас, такое ж производят действие (прп. Макарий, 20).
Рассматривание ваше самого себя, скудость и бесплодие дел не должно приводить в смущение и отчаяние, но через прежние и настоящие поползновения надо познавать свою немощь и нищету, считать себя последнейшим всех и нисходить во глубину смирения (прп. Макарий, 20).
Уничтожение своих действий в мысли нашей и сознание пред Богом немощей наших, а также и труд, и понуждение себя к молитве приемлет Он лучше, нежели благие дела наши, оскверненные высокоумием и мнением, и ту молитву, о которой мы думаем, что от души приносим. Когда придем в смирение, то все наши действия освятятся оным. Святые отцы чем святее были, тем больше видели свою худость и смирялись, а дарования Божии еще более на них ниспосылались, а ежели которые из них умом о себе возвышались, то лишались и дарований, пока паки приходили в смирение (прп. Макарий, 20).
Бог смиренным людям подает счастье во всем и благодать во всем, а от несмиренного, и еже мнится имети, возьмется от него… Смиренные люди в духе ни на кого и мысленно не досадуют, но себя считают во всем виновными и грешными и ни на кого не ропщут, но за все Бога благодарят (прп. Антоний, 20).
Человек смиренный живет на земле, как в Царстве Небесном, всегда весел, и спокоен, и всем доволен (прп. Антоний, 20).
Истинно горе тому человеку, кто не имеет смирения. Кто не умеет сам смиряться, того впоследствии будут смирять люди, а кого не смирят люди, того смирит Бог (прп. Антоний, 20).
Более всего смиряйте себя в мысли перед Богом и людьми, через что и Царствие Божие узрите внутрь себя, и в то время будет лицо ваше сиять благоговейным спокойствием и приятной улыбкой (прп. Антоний, 20).
Справедливо вы пишете, что без смирения невозможно быть покойной. А смирение – дело не покупное. Оно от Спасителя нашего туне дается. Но вы приучили себя к тому, чтобы и милость Божию, и утешение себе иметь только в исполнении своей воли и желаний, а воля Божия исполняется в отсечении своих волей (прп. Антоний, 20).
Без смирения в духе спастись невозможно, а смирению от одних слов научиться нельзя – потребна практика, чтобы кто трепал нас, и мял, и выколачивал кострику, без чего и в Царствие Божие попасть нелегко, которое многими скорбями приобретается (прп. Антоний, 20).
Вы от недостатка смирения страдаете духом, а я от невоздержания часто болею брюхом, но думаю, легче болеть брюхом, нежели духом! На мое недугование врачевство – диета, т. е. воздержание, а на ваше – смирение Христово, и обрящете покой непокойной душе своей. Если бы вы, друг мой сердечный, напитанным имели сердце свое, как некую губу, смирением Христовым, тогда не было бы вам ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но всегдашнее успокоение и утешение, ибо смиренных сердцем не только Сам Бог и Ангелы Его любят, но и люди благоговеют, а бесы со искушением и носу показать перед смиренными не смеют. Притом смиренные и сами подряд всех любят, а не укоряют (прп. Антоний, 20).
Видеть бездну своих грехов, непрестанно о них сокрушаться, и плакать, и считать себя хуже всех – это желание твое благое, этот путь— истинный и самый верный и ведет к добродетели смирения, о которой читая в «Лествице», пришла в отчаяние, что Господь никогда не даст тебе этой добродетели. Отчаиваться не надо, будешь нудиться, так Бог даст тебе и эту добродетель (прп. Иларион, 20).
Если сами не смиряемся, то Господь невольно нас смиряет. У Господа Бога средств-то много. Рано и скоро начала рассуждать, тогда как, прежде всего, требуется покорение и повиновение. За непокорность и непослушание и Адам с Евою изгнаны из рая. Это всем нам должно помнить и не забывать. В псалмах сказано: пусть скажут избавленные Господом (Пс. 106, 2). А мы еще и не начинали духовного дела как следует, а толковать обо всем дерзаем, оправдывая себя какой-то прямотой. Тогда как и о птицах говорится, что прямо и не осмотревшись летают только одни вороны; другие же птицы держат себя осторожно и осмотрительно.
Мудрые и опытно духовные изрекли, что рассуждение выше всего, а благоразумное молчание лучше всего, а смирение прочнее всего (прп. Амвросий, 1).
Некто из святых говорит: «Одно смирение сильно поставлять нас пред Богом, а все дела без смирения бесполезны». Господи, якоже веси, помози нам смириться (прп. Амвросий, 1).
Святой Иоанн Дамаскин в слове о страстях пишет, что подвижничество потребно для тех, кто имеет тело здоровое и крепкое. А для немощных телом более потребно смирение и благодарение. Благодарить Бога должно за то, что немощами смиряет нас, чтобы смирившихся помиловать и спасти, по сказанному в псалмах: Я смирился, и спас меня Господь (Пс. 114, 5) (прп. Амвросий, 1).
Сказано в Евангелии от Матфея: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф.5,48).
Совершенство христианское, по слову св. Исаака Сирина, состоит в глубине смирения. Фарисей, как сам о себе свидетельствует, не был подвержен никакому пороку; но за то, что вознесся, осудил и уничижил мытаря, не только потерял все, но и отвержен был Богом. По этой-то причине Господь говорит: Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17,10).
Как бы кто-либо из христиан не был тверд и точен в исполнении христианских своих обязанностей, это исполнение его и духовное делание, по слову святых отцов, может уподобляться только малой купели или самомалейшему озерцу; заповеди же Божии подобны великому морю, как и пророк Давид говорит: Заповедь Твоя чрезвычайно широка (Пс. 118, 96).
Перед этой-то широтой невольно смирялись и великие святые, называя себя землей и пеплом и считая себя хуже всякой твари. Или, как выразился мудрейший из апостолов, св. Павел: Забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить (Флп. 3, 13–15) (при. Амвросий, 1).
Смиряться же потребно, и полезно, и необходимо всем, как крепким, так и особенно слабосильным. Смирение может заменять внешние труды. А без смирения и большие подвиги не могут приносить пользы (прп. Амвросий, 1).
Всегда ты просишь, чтобы Господь даровал тебе смирение. Но ведь оно даром Господом не дается. Господь готов помогать человеку в приобретении смирения, как и во всем добром, но нужно, чтобы и сам человек заботился о себе. Сказано у святых отцов: «Дай кровь и приими дух». Это значит: «Потрудись до пролития крови – и получишь духовное дарование». А ты дарований духовных ищешь и просишь, а кровь тебе проливать жаль, т. е. все хочется тебе, чтобы тебя никто не трогал, не беспокоил. Да при спокойной жизни как же можно приобрести смирение? Ведь смирение состоит в том, когда человек видит себя худшим всех, не только людей, но и бессловесных животных, и даже самых духов злобы. И вот, когда люди тревожат тебя, ты видишь, что не терпишь этого и гневаешься на людей, то и поневоле будешь себя считать плохой. Или, например, осуждать будешь, подозревать других, опять поневоле будешь считать себя плохой. Если при этом будешь о плохоте своей и неисправности сожалеть, и укорять себя в неисправности, и искренно каяться в этом пред Богом и духовным отцом, то вот ты уже и на пути смирения. Одно тут нам кажется нехорошо, что и больно, и беспокойно, и неприятно. Это правда, зато для души полезно. Да еще скажу тебе, что нам кажется, – и для души-то бесполезно. Все это с тобой так и бывает, потому что ты не понимаешь духовной жизни. Ведь и Господь путь в Царствие Небесное назвал узким путем. А если бы никто тебя не трогал и ты оставалась бы в покое, как же бы ты могла сознать свою худость? Как могла бы увидеть свои пороки? Никак не могла бы счесть себя плохой, а скорее стала бы считать себя праведницей и, может быть, дошла бы до того, что и с ума бы сошла, как и было много подобных примеров даже на наших глазах.
Ты скорбишь, что, по твоему замечанию, все тебя стараются унизить. Если стараются унизить, значит, хотят смирить тебя, а ты и сама просишь у Бога смирения. Зачем же после этого скорбеть на людей? Ты жалуешься на несправедливости людей, окружающих тебя, по отношению к тебе. Но если ты добиваешься того, чтобы царствовать со Христом Господом, то посмотри на Него, как Он поступал с окружающими Его врагами: Иудой, Анной, Каиафой, книжниками и фарисеями, требовавшими Его смерти. Кажется, Он никому не жаловался, что враги Его несправедливо поступают с Ним, а во всех ужасных скорбях, наносимых Ему врагами Его, Он видел единственно волю Отца Своего Небесного, которой и решился следовать и следовал до последнего Своего издыхания, несмотря на то, что орудиями исполнения воли Отца Его были самые пребеззаконные люди. Он видел, что они действовали слепо, в неведении, и потому не ненавидел их, а молился: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34) (прп. Амвросий, 1).
Цель православных при исполнении заповедей Божиих… – видеть свои недостатки, познавать свою немощь и через то достигать смирения, без которого все другие добродетели не помогут христианину. Смирение же и при неисправности человека очень ему помогает, как это показывает Сам Господь в Евангелии через притчу о фарисее и мытаре. И в другом месте, убеждая нас к смирению, Господь сказал: Когда исполните все поведенное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10). Когда так должно смиряться исполняющим заповеди Божии, то кольми паче потребно и необходимо нарушающим заповеди Божии (прп. Амвросий, 1).
Смирение всегда сознает себя скудным искусства и умения поступать как должно; впрочем, всегда успокаивает себя сознанием своей худости и благонамеренностью, которой, прежде всего, ищет Бог от человека. Смирение заботится о возможном совершении и достижении своих целей, особенно в делах внешних, и чуждо неуместной настойчивости. Сам я хоть и непричастен, но вопрошающим обязан высказать истину (прп. Амвросий, 1).
Если бы Господь по милосердию Своему не даровал нам Таинства Покаяния, врачующего многие немощи наши, то куда бы деваться нам, неисправным, присно готовым нарушать обеты святого Крещения? Главная сила покаяния состоит в смирении, которое, как и всякая добродетель, имеет свои степени. Блажен, кто обретается хоть на какой-нибудь из степеней преблаженного смирения, которое во всяком неприятном и скорбном случае более себя винит, что оно не умело поступить, как бы следовало. А потому и пребывает всегда более спокойно. Мнимая же правость наполняет душу смущением, весьма вредным на пути благочестия (прп. Амвросий, 1).
Пишешь, что неисправно живешь. Сколько можешь, старайся исправляться и более всего смиряться пред Богом и пред людьми. Смирение дополнит нашу неисправность (прп. Амвросий, 1).
Ты объясняешь о прежнем своем духовном настроении, что ты относилась ко Христу, как к другу, объясняя Ему свои нужды. Но такое настроение духа лютеранское, а не православное, и не смиренное, а высокое. Православное же отношение к Господу должно быть самое смиренное. Святой Исаак Сирин пишет, что мы должны к Господу припадать в таком смирении, считая себя за земляных червяков и подобно им ползающих, и произносить молитву к Господу в детской простоте, как лепечущие дети, а не с высокомудрием (прп. Амвросий, 1).
Чтобы быть монахиней, надо быть либо железной, либо золотой… железной – значит иметь большое терпение, а золотой – большое смирение (прп. Амвросий, 2, ч. 1).
Если кто тебя обидит, не рассказывай никому, кроме старца, и будешь мирна. Кланяйся всем, не обращая внимания, отвечают ли тебе на поклон или нет. Смиряться нужно перед всеми и считать себя хуже всех (прп. Амвросий, 2, ч. 1).
Бог посещает Своей милостью только смиренных (прп. Амвросий, 2, ч. 1).
Одна госпожа видела во сне Господа Иисуса Христа и перед Ним толпу народа. На Его зов первой подошла к Нему девушка крестьянка, а потом мужик в лаптях и еще все люди крестьянского сословия. Госпожа подумала, что и ее за доброту и вообще за все ее добродетели Он также возьмет. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что Господь перестал уже и звать! Она решилась было сама напомнить о себе Господу, но Он совсем отвратился от нее. Тогда она упала на землю и начала смиренно сознаваться, что она действительно хуже всех и недостойна быть в Царствии Небесном… А вот такие-то и годятся, таких-то там и надо (прп. Амвросий, 2, ч. 1).
Вопрос:
– Гордость мешает во всем!
Ответ:
– А ты закутайся в смирение; тогда, если и небо к земле прильнет, не страшно будет (прп. Амвросий, 4).
Лишь только смирится человек… как тотчас же смирение поставляет его в преддверии Царства Небесного (прп. Амвросий, 2, ч. 1).
Когда ударят тебя в десную ланиту, подставь другую (см. Мф. 5,39). Ведь обыкновенным порядком, когда ударяют в лицо, ударяют правой рукой в левую щеку, а не в десную. Но Господь хотел представить десной ланитой оскорбление, унижение, обиду за правое дело, в котором ты не виновата. Подставить же левую – значит в то время, когда без вины оскорбляют, помяни перед Господом свои грехи, которыми ты оскорбляешь Его, и через это сознание смирись и прими несправедливое поношение как уже должное (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Смиряйся больше духом – смирение и дела заменяет. Терпи все невзгоды и предавайся Господу (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Дом души – терпение, пища души – смирение. Если пищи в доме нет, жилец лезет вон (выходит из терпения) (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Если очень зацепят тебя, скажи себе: «Не ситцевая, не полиняешь» (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Надо вниз смотреть. Ты вспомни: Прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3, 19) (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Смирение состоит в том, чтобы уступать другим и считать себя хуже всех. Это гораздо покойнее будет (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Следует знать, что существуют три степени совершенного смирения. Первая степень – покоряться старейшине, не превозноситься же над равными. Вторая степень – покоряться равным, не превозноситься над меньшими. Третья степень – покоряться и меньшим, и считать себя недостойным, как одному из скота, сопребывания человеческого (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Смиряйся – и все дела твои пойдут (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Если не имеешь любви, смиряйся (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
«Кто яму копал, тот вместе с ворами в тюрьму попал». Предсказание верное. Эта тюрьма и научит нас настоящему уму-разуму, и невольно смирит, а когда смиримся, тогда и вознесет нас. У Господа Бога милости много, Он хощет всем спастись и в разум истины приити (см. 1 Тим. 2,4) (прп. Амвросий, 3, ч. 1).
Распустили про одного монаха слух, что он святой. И все даже в глаза ему говорили это. А он все называл себя грешным и при этом смиренно кланялся всем. Но вот раз он кому-то по обыкновению своему сказал: «Я грешный», – а тот ему в ответ: «Знаю, что ты грешный». Он так и встрепенулся: «Как? Разве ты что-нибудь про меня слышал?» (прп. Амвросий, 2, ч. 2).
Смирение все преодолевает и все может изгладить и уравнять, как свидетельствуют об этом единогласно духоносные отцы. Старайся иметь страх Божий и действовать по совести. Тогда силен Господь известить сердце восстающих. Хотя мы пред людьми, может быть, и правы в чем-нибудь, но когда не правы пред Богом, то должны без самооправдания переносить всякое злострадание, всякое неудобство и всякое утеснение, никого из людей не обвиняя в этом, но принимая все скорби как посланные от руки Божией к очищению грехов наших, к исправлению нашему и больше всего к смирению возносительного мудрования нашего… Смирение и страх Божий всякие неудобства препобеждают (прп. Амвросий, 3, ч. 2).
Никакая добродетель так не приятна Богу, как смирение. А смиряться удобнее неисправному подвижнику, нежели строгому и исправному, чему ясный пример мытарь и фарисей. Правда, что не все строгие подвижники подражают фарисею. Благоразумные из них и смиренные занимают у Бога первое место, а уже сзади их стоят слабые, кающиеся и смиряющиеся. Но обносится мудрое слово: хоть сзади, да в том же стаде, о котором Пастыреначальник и Спас душ наших глаголет: Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство (Лк. 12,32).
Как слабые, так и строгие подвижники всегда должны испытывать себя тщательно, есть ли в нас залог истинного смирения. Святой Иоанн Лествичник пишет: «Иное есть возноситься, иное – не возноситься, а иное смиряться. Первый судит весь день; второй, хотя не судит, но и себя не осуждает; третий, будучи не осужден, всегда сам себя осуждает». Слова Лествичника ясно показывают, что если мы дозволяем себе судить других, то настоящего смирения в нас нет. Залог истинного смирения обозначается самоуничижением и самоукорением, без которого, по слову святого аввы Дорофея, трудно устоять человеку на пути благочестия (при. Амвросий, 3,ч.2).
Сердечно желаю тебе духовного восхождения приличными и законными степенями, от них же первая и самая главная есть познание глубокой нашей немощи душевной и телесной. Вторая законная степень есть самоукорение, т. е. во всяком неприятном и прискорбном случае обвинение себя, а не других. Третья степень – благодарное терпение встречающихся и постигающих нас скорбных искушений. От сих трех степеней изрождается четвертая – начало смирения, если первые три были растворяемы верой и молитвенным расположением и обращением ко Господу, по предписанным правилам Церкви Православной и наставлениям святых отцов, которые опытом прошли духовную жизнь и показали нам стези спасения. Впрочем, скажу проще – когда по ступеням, когда просто, по ровному или неровному пространству, а всегда надо стараться ходить в смирении, согласно заповедям Господним (прп. Амвросий, 3, ч. 2).
Пишешь: тебе кажется, что теперь к тебе как будто бы все изменились и смотрят на тебя не по-прежнему. Нет ли тут какой тонкой мысленной вещи, т. е. скрытой претензии нашего самолюбия. Мы, вступая и на смиренный путь благочестия, не вполне отрекаемся от того, чтобы и на этом пути иметь какое-либо значение, и самолюбие наше умеет тонко прикрывать это благовидным желанием доставлять какую-либо пользу и в обители. Но как значение имеют и способны доставлять пользу видимую в обители по большей части пользующиеся здоровьем хоть в некоторой мере, а не больные и слабые, то последним-то и бывает часто скучненько, что смотрят на них как на больных, и сами они чувствуют и сознают, что ко многим монастырским делам и занятиям неспособны и по нездоровью исполнять их не могут. В таком-то положении, по слову святого Лествичника, более всего пригодно смирение, которое сильно успокоить человека во всяком месте и во всяком положении. Святой Исаак Сирин пишет, что смирение и одно, кроме других добродетелей, может привлечь на нас милость Божию; а где милость Божия, там всякая польза духовная, всякая отрада душевная. При смирении всякая вещь бывает на своем месте, ни к кому нет ревности и зависти; ни к здоровым, ни к предпочтенным, ни к обласканным – всем свое, а нам наше при смирении будет и полезно, и богоугодно, и даже приятно, если вполне восчувствуем собственное сознание пред Богом и пред людьми (прп. Амвросий, 3, ч. 2).
Оставь обманчивую мысль, что ты в отдаленном месте будешь смиряться и будешь переносить всякое попрание и уничижение, а лучше смирись в настоящее время и в настоящем месте, где живем, и считай себя мысленно под ногами всех, т. е. считай себя достойной всякого попрания, и уничижения, и досаждения (прп. Амвросий, 3, ч. 3).
Говоришь; «Желанием желаю непрестанно чистым умом и сердцем славословить Господа». Другими словами, нечистый желал бы быть чистым. Все это очень высоко, а достигается то, чего ты желаешь, покаянием, и исполнением заповедей Божиих, и смирением. Если, по словам святого Лествичника, и взойдя на всю лествицу добродетелей, человек должен молиться о помиловании, то тем более мы, грешные и немощные, сознавая, что страсти и грехи тянут нас к земле, должны каяться и смиряться, а паче меры за высокое не браться, потому что с высоты падают, и возносящийся поневоле смирится (прп. Амвросий, 3, ч. 3).
Как бы ни получить милость Божию, трудно ли, легко ли, лишь бы получить, а легко получают лишь одни смиренные, как свидетельствует о сем Сам Господь в святом Евангелии, глаголя: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем: и найдете покой душам вашим: ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11, 29–30) (прп. Амвросий, 3, ч. 3).
Смирение в том и состоит, чтобы никого не осуждать, и не укорять, и иметь одежду и обстановку в келье простую (при. Амвросий, 3, ч. 3).
Пишешь о своих немощах душевных. Святой Исаак Сирин в 58-м Слове пишет, что Господь оставляет страсти в человеке к пользе его душевной, чтобы не возносился, а смирялся. И святой Иоанн Богослов пишет в 1-м Послании: Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды (1 Ин. 1,8–9) (прп. Амвросий, 3, ч. 3).
Должно стараться совершенствоваться в смирении, т. е. в том, чтобы считать себя в чувстве сердца хуже и ниже всех людей и всякой твари (прп. Амвросий, 2,ч.1).
Когда говоришь со смиренным, то отдыхаешь, легко с ним; а когда говоришь с тем, кто себя оправдывает, а других винит, – ох, куда как умариваешься (прп. Амвросий, 4).
Старайся успокаиваться на втором плане, памятуя всегда, что денница со своим чином по причине гордости не обрел покоя и на первом плане, стоя выше всех, выше всех чинов ангельских, и за то превозношение низвергся в бездну погибели со всеми послушавшими его. Девять же чинов других Ангелов, пребыв во смирении и покорности воле Божией, не рассуждая, кто выше и кто ниже поставлен Промыслом Божиим, доселе блаженствуют. Не место успокаивает человека, а смирение и покорность воле Божией (прп. Амвросий, 14).
Должно знать, что первые и последние составляют одних и тех же. Первые, видимо, должны быть последними в мысли своей и мудровании; и опять, считающие себя последними в душе своей через смирение бывают первыми по достоинству (прп. Амвросий, 15).
Одной сестре… давно было сказано, что мы стоим на втором плане. На этом плане стоять полезнее, потому что смиреннее.
Смирение прочнее всяких возвышений (прп. Амвросий, 16).
Рассмотри свое положение, и расположение, и устроение душевное и приведи себе на память то, когда Антоний Великий в видении узрел повсюду распростертые сети вражии и с удивлением и ужасом воскликнул: «Кто может миновать и избежать всех сетей сих», то услышал Божественный ответ: «Смирение избегнет их, и не прикасаются к нему» (прп. Амвросий, 17).
Славы и прославления со Христом все мы желаем, но примеру Христову не все последуем. Христос за наши грехи претерпел заплевания, и заушения, и всякий вид поругания и уничижения, а мы и за свои грехи ничего подобного понести не хочем. Нередко даже поносим и уничижаем тех, которые нам досадили или оскорбили нас, а иногда готовы бы были и плевать на них, если бы это было возможно. Знаем, что гнев не творит правды Божией (Иак. 1, 20), а не перестаем гневаться. Знаем, что осуждение есть тяжкий грех и погубило фарисея при многих добродетелях, но не перестаем осуждать. Знаем, что зависть предающихся оной уподобляет Каину, но не перестаем завидовать. Знаем, что прощение обид другим ходатайствует и нам прощение пред Богом по евангельскому слову: Прощайте, и прощены будете (Лк. 6, 37), – но не заботимся о таком прощении, а скорее злопамятству ем. Что же нам делать в таком горьком нашем положении? Остается одно – подражать евангельскому мытарю, искреннее сознание, и смиренное мудрование, и смиренная молитва которого оправдали пред Богом (прп. Амвросий, 31).
Что живешь плохо, не унывай, а смиряйся, и Господь призрит на смирение твое, паче подвигов великих, но не смиренных (прп. Анатолий, 18).
Ты просишь наставления и назидательного урока, как бы тебе не сбиться с истинного пути? Начни со смирения, делай со смирением и кончай смирением – и вчинишься со святыми. Этот путь, т. е. путь смирения, самый надежный и, как говорят отцы, «непадательный». Ибо куда может упасть смиренный, когда он считает себя хуже всех? Да и как не смиряться, когда Иисус, Бог богов и Господь господей, смирил Себя даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8)? Удивление Ангелов, Краснейший паче всех сынов человеческих умер позорной за нас смертью; мы, ли грешные, немощные, не хотим видеть своих грехов? Своих немощей?
Что же касается высоких дум – бойся их как огня. «Мерзостен перед Богом всякий высокий». Пред Ним, Чистым и Святым, – «само небо нечисто». И что такое наша всякая правда? Оценил давно пророк Исаия: «Рубище жены нечистая поверженное!» (ср.: Ис. 64, 6)
Спрашиваешь, как бы не сбиться с пути? Послушай не меня гнилого, а Самой Вечной Истины, Иисуса: «Зряй вспять, не управлен есть в Царствие Божие».
Значит, всякий, кто желает достигнуть Христова Царства, не должен, озираясь, припоминать свои высокие добродетели – и особенно высокие думы— а зреть подвиги и славу святых: и будем с ними! А свои зри немощи, грехи, и исход души, и ужасающие истязания тогдашние – и не согрешишь (прп. Анатолий, 18).
Не знаю, матушка, какие это сестры отыскали у тебя пучину смирения – до того, что удивляются: как это только ты можешь терпеть от своей матери такие страшные притеснения. А мне так думается, что это враг научает их так говорить и удивляться терпению твоему. Смири лучше себя, сестра, и укори, да только себя, а не другого кого (прп. Анатолий, 18).
Смирись! И помни, что хуже нас с тобою нет никого. Если будешь так думать, то спасешься… (прп. Анатолий, 18).
Ты удивляешься чужому смирению, а своего показать не хочешь. Впрочем, и то хорошо, что ты любишь, значит, и желаешь его. Но по неопытности не знаешь, как отыскать его. Не хочешь ли, я научу?.. Сказываю тебе самое лучшее средство обрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть. И ждать день и ночь милости от Всемилостивого Спаса. Кто так ждет, непременно получит. В этом я тебя могу уверить честным моим словом, если только ты веришь моей чести. Начни, так и увидишь. Главное, ты не понимаешь, что эта-то боль, это-то самое горькое острое жало, укалывающее чувствительность сердца, и есть настоящий источник милостей Божиих и смирения. В них-то сокровенна есть милость Божия. Отыми от тебя болезни эти, томноту твою, оскорбления, укоры, недостатки и ты останешься совсем нагая! Прощай тогда и порфира царская (мантия), и корона царская, и жемчуга, и драгоценные камни, и древа райские, и Ангелы, и Сам Бог с Пречистой Матерью – все это отлетит от тебя. А теперь все это с тобой. Только ты еще не видишь. А со временем увидишь и ужаснешься (прп. Анатолий, 18).
Пишешь, что тебе кажется, ты лишняя, хотя этого тебе никто не говорил.
И спрашиваешь, отчего это? Тебе эту задачу разрешил бы наш почти всякий послушник: «От того, что ты не первая». Если бы у тебя было чувство христианского смирения, ты никогда и не подумала бы, что о тебе обязаны другие помнить; что ты стоишь того, чтобы быть в ряду; словом, что ты не лишняя. Тотчас же просишь совета, как от этого избавиться… Как избавиться, давно изрекла Истина: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29) (прп. Анатолий, 18).
Прочти у аввы Дорофея в середине 14 поучения о лестнице. Прочти, да заруби, хорошенько заруби где-нибудь у себя. И благодушествуй. Если бы ты помнила эту лестницу, то не поспешила бы смутиться, что в сердце не можешь смириться. Ну, скажи, пожалуйста, куда ты лезешь! Ведь ты сигаешь-то целиком на верхние ступеньки. Посвящаемый во иеродиакона великий Моисей Мурин на оскорбление его сказал: «Смутился и не говорил!» А каширская преподобная не хочет равняться с Моисеем. Ей дай такое смирение, чтобы и в сердце не копало. Ты хоть наружно-то смирись. А то смирение постигается и достигается не горбом и ползаньем, а силой Животворящего Духа (прп. Анатолий, 18).
Бог на смиренные призирает, так и смотрит в очи, в самое дно сердечное (прп. Анатолий, 18).
А главное – смиряйся. Лишь потеряешь смирение и самоукорение – тогда прощай (прп. Анатолий, 20).
Смиряйся перед Богом. Смиряйся по силе и перед людьми. Не зазирай никого. А проштрафишься – сейчас кайся: Господи, прости! Господи, помилуй! Господи, помоги (прп. Анатолий, 20)!
Будь же не образом только возлюблена Богу, но и житием. Особенно смирением и покорением. Иисус был послушным даже до смерти… Посему и Бог превознес Его (Флп. 2, 8–9). «Собрание смиренных – собрание Серафимов». Не простых только Ангелов, но высочайших небесных чинов. Еще говорю и повторяю: будь смиренна, будь благопокорлива, не будь любочестива и любопоказательна – и возлюбит тебя бесконечно Любящий смиренных (прп. Анатолий, 20)!
Будь же хоть и грешна, но смиренна. И будешь мирна. А на смиренных-то Господь и призирает (прп. Анатолий, 20).
Вот вы спрашиваете скорейший путь к смирению. Конечно, прежде всего следует сознать себя немощнейшим червяком, ничего не могущим сделать доброго без Дара Духа Святого, от Господа нашего Иисуса Христа подаваемого по молитве нашей и ближних наших и по Своему милосердию (прп. Анатолий, 20).
Пишешь, что во всем неисправна. Надо покаяние всегда приносить Господу в своих неисправностях и понуждать себя к исполнению заповедей Господних и монашеских обетов. При этом же надо зазирать себя в неисправности, и считать себя хуже и грешнее всех, и смиряться пред Господом в сердце своем. Смирение заменяет недостаток дел (прп. Иосиф, 19).
Больше старайся смиряться. Смирение все недостатки покрывает и согрешения прощает (прп. Иосиф, 19).
Смирение второе, которое есть совершенное, приходит через первое, когда душа утвердится в первом. Спрашиваешь, как же можно приписывать что-либо себе? – Приписывать-то, пожалуй, и не будешь, а услаждаться сделанным станешь… этим наветуется смирение. Но нам далеко до второго. Дал бы Бог приучиться к первому как следует.
Смотреть надо свои недостатки, опущения и по причине их сходить в смирение, укоряя себя, принося Богу покаяние, и стараться исправляться (прп. Иосиф, 19).
Да понуждаем себя к деланию и трудам по силе нашей, а наипаче к смирению и к покаянию. Ибо смирение все дела заменяет и все недостатки покрывает (прп. Иосиф, 19).
Пишешь, что не можешь смиряться и считать себя всех хуже, то заставляй себя, принуждай себя к этому, в том-то и состоит труд спасения (прп. Иосиф, 19).
Смирение есть основание всего. Без смирения ничего не выйдет – ни молитва, ни послушание не принесут пользы (прп. Иосиф, 19).
Если с матушкой игуменьей так горделиво поступаешь, то перед кем же после этого будешь смиряться? А смиряться нам необходимо. Один наш оптинский подвижник говаривал: «Если не смиримся добровольно, то смирят нас люди; если же люди не смирят, то смирит нас Сам Бог» (прп. Иосиф, 19).
Пишешь, что возмутилась на то, что написал тебе, чтобы смирялась. Если возмутилась, то это от гордости твоей. Надо не возмущаться, а сознавать, и каяться, и себя укорять, и опять принуждать себя к смирению. Без смирения ни пост, ни молитва не спасут. Молись и проси у Бога помощи в этом, да слушайся старших (прп. Иосиф, 19).
Нам осталось одно: смирение. Время суровых подвигов прошло, должно быть, невозвратно. Вот, например, о. Вассиан принимал на себя суровые подвиги, иногда не топил келью, постился всю Четыредесятницу, но никаких дарований не имел. А батюшка о. Макарий и в келье имел обыкновенную температуру, и не постился особенно, и келейников иногда распекал, когда они были виноваты, – и имел много духовных даров: и дар исцеления, и изгнания бесов, и дар прозрения… хотя не принимал никаких особенных подвигов. Нам и остается – смиряться (прп. Варсонофий, 20).
Основание монашеской жизни – смирение. Есть смирение – все есть, а нет смирения – ничего нет. Можно даже без всяких дел одним смирением спастись (прп. Варсонофий, 20).
Чтобы войти в Царство, прежде всего надо быть смиренными. Как же получить смирение? Как научиться этому великому искусству? Надо молить Господа о ниспослании нам этого дара. В одной из вечерних молитв мы читаем: «Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание». Смирение уподобляет нас Самому Богу, Который смирил Себя, был послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8). Сам Господь является Учителем смирения: Научитесь от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем (Мф. 11,29). Смирение можно стяжать посредством послушания. Человек, подчиняющий свою волю духовному руководителю своему, побеждает гордость и приобретает смирение (прп. Варсонофий, 20).
Необходимо смиряться. Без смирения добродетель и вообще ничто не принесет никакой пользы (прп. Варсонофий, 20).
Все наши старцы всегда говорили: «Смиряться, смиряться!» Подобно тому, как Иоанн Богослов под конец своей жизни только и говорил: «Чадца! Любите друг друга!», – так и наши старцы твердили: «Смиряться!» Эти две добродетели – любовь и смирение – так обуславливают одна другую, равно как теплота и свет (прп. Варсонофий, 20).
Все ничего, если укоряем себя и смиряемся. А вот многие на небо лезут, подвиги накладывают на себя, а смиряться не хотят. Смиряйтесь, смиряйтесь! Да, я скажу вам… не хотят смиряться, это— язва, язва современного монашества (при. Варсонофий, 20).
Смиряйтесь, смиряйтесь. Вся наука, вся мудрость жизни заключается в этих словах: Я смирился, и Господь спас меня (Пс. 114, 5). Смиряйтесь и терпите все. Научитесь смирению и терпению, а в душе имейте мир. Поверьте, у кого в душе мир, тому и на каторге рай (прп. Варсонофий, 20).
Две добродетели необходимы в деле спасения: одна – любовь, другая – смирение. Без этих двух не только умная молитва, но и самое спасение невозможно. Ведь вот Толстой, как он ужасно кончил, а ведь раньше был религиозный человек, молебны заказывал, молился со слезами, все, казалось, было, одного не было – смирения. Любил он осуждать других, не умел прощать людских недостатков. Заговорили с ним об одном его соседе.
– Что вы, – говорит, – да разве он человек?
– А то как же? Конечно, человек!
– Ну вот, как же он человек? Просто тварь!
– Да ведь все тварь: Ангелы и те – тварь: «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь: ангельский собор и человеческий род».
– Да нет, его нельзя человеком считать!
– Да почему?
– Он безбожник, он в церковь не ходит, в Бога не верит. Разве это человек?
А старая нянюшка скажи ему…
– Левушка, не осуждай их, ну, пусть они себе, как знают, а ты их не суди, тебе-то что? Сам за собой смотри.
Не мог он переделать себя и плохо кончил.
Вот и теперь иная думает: «Я в церковь хожу, а вот та не ходит, ну уж какая она… А та вот что думает – ну уж на что похоже», – да так все машет и машет ручкой, себя лучше других считает. Глядишь – и домахала до того, что упала ниже тех, кого осуждала. Надо себя всех недостойнейшей считать (прп. Варсонофий, 29).
Чтобы войти в Царство, прежде всего надо быть смиренными. Как же обрести смирение? Как научиться этому великому искусству? Надо молить Господа о ниспослании этого дара. В одной из вечерних молитв мы читаем: «Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание». Смирение уподобляет нас Самому Богу, который смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8). Сам Господь является учителем смирения: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Смирение можно стяжать посредством послушания. Человек, подчиняющий свою волю духовному руководителю, побеждает гордость и приобретает смирение. Оттого-то людям, особенно монахам, послушание необходимо (прп. Варсонофий, 29).
– Все это хорошо, то есть покаяние даже в мелких грехах, которые многие далее не считают за грехи, но надо больше всего заботиться о самом главном. Купцы, когда торгуют, заботятся, чтобы добыть как можно больше золота. Все металлы: и железо, и олово, и серебро, и медь – сами по себе очень ценны, однако купцы заботятся более всего о золоте. Так и нам более всего должно заботиться о приобретении смирения: смиряться, смиряться и смиряться. Есть смирение – все есть, нет смирения – ничего нет, хотя бы человек даже и чудеса мог совершать. Смиряйтесь!
– Да это очень трудно, Батюшка.
– Конечно. А золото разве легко добывать? (прп. Варсонофий, 32).
В древности одна женщина, еще молодая, как-то попала на необитаемый остров – во время ли кораблекрушения или еще как, но только она там провела одна, никого не видя, лет сорок. Конечно, одно утешение – в молитве, – и она начала подвизаться в посте, бдении и молитве, налагала на себя разные подвиги. Потом как-то к острову пристал корабль, и ее взяли с собой. Когда ее привезли, она для проверки своих подвигов отправилась к одному великому святому подвижнику и говорит:
– Пробыла сорок лет одна, и так, и так подвизалась, – скажи отче, много ли преуспела и приобрела?
Старец же ее спрашивает:
– А что, принимаешь ли ты хуления, яко благословение?
– Нет, отче.
– Иди, ничто же имаши!
Вот видите, чем испытывается преуспеяние. Поэтому я говорю: есть смирение – все есть, а нет смирения – ничего нет. Молено далее, говорят некоторые, спастись одним смирением без всяких трудов (при. Варсонофий, 32).
Авва Дорофей… поучает нас рассматривать свою леизнь, чтобы видеть, в каком мы устроении, много ли преуспели. Это рассматривание себя, это внимание себе необходимо нужно. И кто этого не делает под предлогом неумения, тот пусть знает, что преуспеяние, главным образом, заключается в смирении. Преуспели мы в смирении, значит, идем вперед. И никто пусть не смеет отговариваться…
Оскорбил один брат другого, рассердился, обиделся обиженный брат, идет жаловаться начальнику на своего брата, а если и не идет, то волнуется внутренно, может быть, ответить ему. Какое же тут смирение? Смолчать, перенести обиду, простить – вот что нужно было сделать. Это сделал бы смиренный.
Или еще пример. Идет брат, а навстречу ему другой. Этот брат кланяется ему, а тот в это время увидел на дереве два прекрасных яблока и, машинально взглянув на брата, снова устремил свой взор на яблоки, желая их сорвать. Поклонившийся брат обиделся: «Я ему кланяюсь, а он, гордец, словно не видит, посмотрел да отвернулся, разговаривать не хочет». А тот действительно так увлекся яблоками, что как бы далее и не заметил брата, нисколько не лселая и не думая обидеть его. Какое же тут смирение? Смиренный подумал бы: «Я не стою того, чтобы брат взглянул на меня», – и нисколько бы не обиделся. А у нас, значит, мало смирения (прп. Варсонофий, 32).
Спрашиваете: «Каким путем идти к Богу?» Идите путем смирения! Смиренным несением трудных обстоятельств жизни, смиренным терпением посылаемых Господом болезней, смиренной надеждой, что не будете оставлены Господом, скорым Помощником и любвеобильным Отцом Небесным, смиренной молитвой о помощи свыше, об отгнании уныния и чувства безнадежия, которыми враг спасения тщится привести к отчаянию, гибельному для человека, лишающему его благодати Божественной и удаляющему от него милосердие Божие (прп. Нектарий, 25).
Смирение – это нечто великое и божественное, а путь к нему – считать себя ниже всех. Что это значит – считать себя ниже всех? Не замечать чужих грехов. Смотреть на свои грехи. Постоянно молиться (при. Никон, 21).
Без смирения нельзя спастись. Какое бы здание добродетели вы ни возвели, оно рухнет без смирения (прп. Никон, 21).
Без смирения нельзя быть учеником Христовым. Без смирения сердце человека не примет, не усвоит себе Христова учения. Смирение сердца внушает человеку быть покорным воле Божией, принимать покорно все, что Господу угодно будет послать человеку на жизненном пути его, покорять свой ум, свое рассуждение, свои хотения в послушание Христово (прп. Никон, 21).
Если так гибельно тщеславие и славолюбие, то надо смиренно и благоразумно, даже с радостью принимать всякие скорби, поношения и бесчестия, как приводящие нас к смиренномудрию и спасению. Между тем замечается, самомалейшее слово и скорбь приводят нас в негодование и сопротивление человекам; даже смирительные действия духовного отца нам не нравятся: мы не видим, не хотим видеть, что они направлены к нашей пользе духовной, мы негодуем, что сказано или сделано нам не по сердцу, не по нашему желанию, мы считаем себя обиженными. О, неразумные! О, привязанность наша к миру и его хвале и славе! Разумный инок и раб Божий жаждет покаяния и смирения, видя от них себе душевную пользу, он плачет и скорбит, когда его не смиряют, он радуется, когда лишается славы человеческой. Понудим себя и мы ко всякому смирению (прп. Никон, 20).
Войти с помощью соц. сетей: