Уединение

В уединении человек может вполне, всем сердцем предаться молитве, потому что никто и ничто тогда ему не препятствует молиться, тогда как между людьми, преданными своей обычной житейской суете, весьма трудно, а иногда невозможно предаться вполне молитве. Конечно, уединенная молитва может быть иногда и среди людей. Когда кто молится в сердце своем, как в уединенной клети, и такая молитва бывает приятна Господу, но так молиться могут не все, а лишь опытные, научившиеся беседовать с Богом везде, на всяком месте (8).

Украшения

Злополучен, кто любит украшения и ищет украшений для тела своего: он не будет прилагать должного старания об украшении души своей верой, любовью, кротостью, смирением, правдой, терпением, особенно злополучен тот, кто ищет украшения почестей: он сделает из себя постыдный кумир и, как Навуходоносор, будет надмеваться перед не имеющими его почестей и требовать себе поклонения (не во украшении лепотном (1 Тим. 2,9)). Даже и мы, мужчины, стали как женщины: домогаемся украшений и, как идолов каких, украшаем сами себя, а о внутреннем благообразии мало помышляем, даже совсем забросили внутреннюю храмину, или скинию души своей. Злополучен, кто любит поспешность: он сделает множество претыканий, он встретит тысячи неприятностей и внутренних теснот из-за своей поспешности и будет иметь частые поводы к раздражительности. Злополучен, кто пристрастен к пище и питью, ревнует о насыщении и наслаждении: он на деле увидит, когда приступит работать Господу, что пища и питье, если мы прилагаем к ним сердце, есть обуза тела, скорбь и крушение духа и что человек весьма, весьма немногим и простым брашном может быть насыщен (7).

* * *

О, вы, украшенные золотом и множеством драгоценных тканей, жены и девы! К вам от имени Господа обращу мою речь! Какое множество бедных могли бы вы обрадовать в пресветлый день Воскресения Христова и таким образом достойно встретить этот величайший праздник, если бы вы по великодушию и по любви христианской обратили хоть некоторые украшения ваши в деньги и раздали эти деньги бедным, которых так много у нас в городе. Как бы вы были благоразумны по-христиански, если бы менее имели у себя драгоценных одежд и остающиеся от покупки их деньги раздавали неимущим? Какую богатую милость получили бы вы в день тот от Христа Господа? Да, истинно по-христиански вы встретили бы тогда праздник Христова Воскресения. А теперь что? Вы украшены, как кумиры, а члены Христовы без одежды; вы пресыщены, а члены Христовы в голоде; вы утопаете во всевозможных удовольствиях, а те – в слезах; мы в богатых и украшенных жилищах, а те – в тесноте и нечистоте, в жилищах, которые часто ничем не лучше хлевов. Нет у нас любви христианской, нет для нас и истинного праздника Воскресения Христова, ибо истинно празднует Воскресение тот, кто сам воскрес от мертвых дел для дел добродетели, для веры и любви христианской, кто попрал невоздержание, роскошь и все страсти (9).

Ум

На молитве будь как дитя лепечущее, сливаясь в один дух с духом произносимой молитвы. Считай себя за ничто, молитвы принимай как великий дар Божий. От своего разума плотского совсем откажись и не внимай ему, ибо плотский разум кичит (1 Кор. 8, 1), сомневается, мечтает, хулит (1).

* * *

Как смотреть на дары ума, чувства и свободы? Надо умом познавать Бога из дел Его творения, откровения, промышления, из судеб человеческих. Сердцем чувствовать любовь Божию, мир Его пренебесный, сладость Его любви, любить ближнего, сочувствовать ему в радости и в скорби, в здоровом и в болезненном состоянии, в бедности и в богатстве, в знатности и в низкой доле (унижении); свободу употреблять как средство, как орудие на то, чтобы сделать сколь можно больше добра, и на усовершенствование себя во всякой добродетели, чтобы принести Богу плод сторичный (6).

* * *

Человек раздражительный и нерассудительный, прилаживая к какому-либо употреблению известную вещь и не в силах будучи сметливостью своего ума пособить делу, видя, что вещь не служит для него так, как он желал бы, часто сердится, выходит из себя, бросает, иногда ломает эту вещь, как будто бы она была одушевленная, разумная и с намерением противилась его желаниям. Случается, что одно у него падает, это цепляется, то рвется, эта вещь не двигается так, как бы ему хотелось, эта не приходится к известному месту – все как будто вооружается против него, и он готов едва не плакать от досады. Но возьмись же за все это мастер этого дела, и все пойдет своим порядком. Отчего? Оттого, что с умом, с рассуждением и сметливостью, с душой взялся человек за дело. К чему приводит меня это наблюдение над обыкновенным житейским обращением нашим с вещами? К каким мыслям? Я вижу, что везде над веществом царствует ум или разумный дух человеческий и без ума ничто само собой сделаться не может, положим хоть правильное движение; равно никакая вещь сама собой приспособляться к известной цели не может, как и достигать известной цели, ибо цель достигается посредством известных, определенных законов, а законы исходят от ума. Перехожу к вселенной. Откуда этот порядок изумительный в бездушном веществе и в неразумных животных? Откуда эта красота, это чудное превращение вещества безобразного и безжизненного в прекрасное и жизненное? Откуда это приспособление к тысячам разнообразных целей и такое мудрое при простых средствах достижение целей вещами, которые сами не могут ни иметь известной цели, ни достигать ее? Кто этот невидимый Повелитель вещества? Кто этот Ум, являющий Свою предивную премудрость в веществе и в разных одушевленных тварях? Кто этот присный Художник и Ваятель, в глазах наших невидимо производящий Свое искусство? Един Сый – Творче всех, Господи! Тебя я созерцаю очами сердца моего на каждой линии пространства, Ты невидимо все доселе делаешь с Сыном Своим и Духом Своим Святым. Тебя лобызаю на всяком месте сердцем моим и Тебе поклоняюсь и Тебя славословлю и воспеваю (6)!

* * *

Помни: разум – слуга сердца, которое есть жизнь наша; если он ведет сердце к истине, к миру, радости, к жизни – он исполняет свое назначение, он истина; если к сомнению, к беспокойству, томлению, унынию, мраку – он уклоняется от своего назначения и непременно лжив (лжеименнаго разума (1 Тим. 6, 20)). Если сердце от веры во что-либо чувствует покой, усладу, легкость, этого и довольно; от рассудка и не надо требовать доказательств в истине этого предмета; он несомненно истинен, в том сердце уверяет своей жизнью, ибо цель всех разысканий есть истина и жизнь (7).

* * *

Сердечная вера необходима человеку, потому что светоч ума нашего очень ограниченный, не много вмещает в себе света умного, а Господь Бог есть беспредельный Свет, и мир есть бездна Его всемогущества и премудрости, тогда как в нас только ничтожная, так сказать, капля Его силы и мудрости, потому что столько, а не больше вместить их могли мы в своем бренном теле (6).

* * *

Чего не сделал человек в мире умом своим? Он проник отчасти в звездный мир, он подметил и частью применил в свою пользу законы природы, он придумал тысячи разнородных искусств, создал разные науки, вообще умом своим он творит много великих дел. Но, к несчастью, сила и работа ума у плотских людей клонится больше к тому, чтобы увеличить удобство и удовольствия временной жизни, а не к тому, чтобы облегчить восхождение человеку к жизни небесной, вечной. Плотская, греховная воля склонила и весь ум к земле, между тем как христианин должен мудрствовать больше всего о небесном. Человек, например, возлетает на воздушном шаре и парит на нем телом выше всего земного или идет по воде паровым судном и огромной силой паров роет влажную стихию или той же силой паров заставляет катиться по железной дороге неимоверные тяжести живые и громоздкие; также в несколько мгновений или минут передает свои желания или мысли людям, удаленным на большие расстояния, или, наконец, нашел возможность добывать из земли при небольших средствах возможно большее количество плода. Все эти открытия делают честь уму человеческому и почти все весьма полезны. Но несравненно больше было бы чести человеку, если бы при всех этих изобретениях он меньше пресмыкался по земле во зле, если бы при просвещении ума менее оставался во мраке пагубного своемыслия и страстей, свирепствующих сильнее ныне, чем когда-либо в другое время, и воспарял к Небу, своему истинному отечеству, умудряясь в средствах ко спасению… Ты нашел средство посредством длинной проволоки и молниеподобного тока известной силы в природе, несмотря на великие земные пространства, в несколько минут передавать свои мысли другим; и это делает тебе честь. Но как высока была бы твоя честь, если бы ты с подобной или несравненно большей быстротой возносил чаще ум и сердце свое горе, к Богу, и не привязывался сильно к земле, если бы ты парил чаще умом своим в вечности, тебя ожидающей; если бы ты со свойственной уму быстротой переносился духом то к вечным мучениям, то к невообразимому блаженству, конца не имеющему! А ты редко и вспоминаешь об этом! О питании своего тела, об украшении его одеждой ты прилагаешь все старание и всегда делаешь для него в этом отношении больше, чем сколько следует. Почему же о питании души нетленной пищей Слова Божия, животворящих Таин и молитвы, об украшении души одеждой добрых дел слишком мало или даже вовсе не заботишься? Во всем этом виден ум только земной, а христианин больше всего должен о горнем помышлять (Кол. 3,2) (8).

* * *

Благодарю Тебя, Господи, что Ты одарил и почтил меня умом и словом, сотворив меня разумным, словесным и свободным существом, самоопределяющимся в жизни и деятельности, способным к возвышенным, святым помыслам и чувствам, оживляющим меня, понимающим дела Твои, имеющим высокую цель жизни (10).