Исповедь

Вас более всего беспокоит, и упрекаете себя, что больше печетесь об угождении наставникам, нежели Богу, что мысль о том, что вы всякий грех должны исповедывать мне, больше удерживает вас, нежели страх прогневать Господа; и в самое желание угодить Богу вкрадывается желание иметь свидетеля в людях. Эти помыслы ведут вас к самонадеянности. Не страха ли ради Божия вы каетесь во грехах перед Богом, имея свидетеля – служителя Его, которому вверены ключи решать и вязать. Это не есть ради угождения человеку, но более Богу. Святой Иоанн Лествичник в 4-й Степени пишет: «Душа, о исповеди грехов своих размышляющая, удерживается, как уздой, от беззакония, ибо мы не исповеданные нами преступления впредь как бы во мраке бесстыдно повторяем. Являемая язва не растравляется на горшее, но у врачуется». Это мнение противно вашему.

Потому, хотя, как вам мнится, и боясь исповедать грех человеку, удерживаетесь от него, очищаете себя от страстей и грехов, то вы тут ничего не теряете, а приобретаете благочестие и спокойствие совести. Но гораздо смиреннее, а следовательно, и прочнее, не думая, что сами собой, но молитвами другого это получили; высоким же путем шедшие многие пали велием падением. Рассудите, страха ли ради моего вы удерживаетесь от грехов? Я не сердцеведец. Ежели вы что от меня и скроете, взыскивать с вас и обличать не буду, и нечего вам меня бояться; из этого видите, что страх Божий понуждает вас исповедывать грехи, а следовательно, и удерживаться от них, а не мой (при. Лев, 20).

* * *

За раскаяние твое да простит тебя Господь, и мы, недостойные, прощаем и разрешаем, но это – в некоторое только тебе утешение, впрочем, непременно должна сказать духовнику, хотя не так подробно, но прикровенно, ибо там исполняется чин и читается духовником разрешительная молитва (прп. Лев, 20).

* * *

Что вы изволите вопрошать нашу худость с истинным откровением о прежних поползновениях, которые хотя и исповедывали духовникам, но бремя отягощений и от совести не облегчается, но обременяет и смущает, т. е. не удовлетворены как следует, и видно, что не такие искусные духовники, которым вы исповедывали, и потому святые отцы-духоносцы уставили в новоначалие пришедшим и желающим воспринять монашеский ангельский образ, дабы от юности все свои согрешения генерально исповедали и, тем очистив свою совесть и душу, вновь положили новый фундамент, то есть очистив и облегчившись от тяжкого бремени… Так я, многогрешный, и вашей любви советую просить и молить Премилосердого Господа и Бога, дабы послал вам Своим Промыслом такого духоносного отца, которому бы вы могли исповедать все свои от юности до сего возраста согрешения и который бы вам мог внушить и разъяснить важность их, то хотя мы теперь и не в силах оных епитимию удовлетворить, то хотя достодолжным раскаянием и слезами удовлетворим за оные и умилостивим Премилосердого Господа, дабы пооблегчил нас от тягости бремени и даровал бы нам бодрость и силу возмогать против всеобщего врага – диавола, и когда вас Господь по вашей вере и усердию удостоит таковым духоносцем и вы по вышеозначенному учините, тогда увидите внутри своей души мир и радование сердца и умиление, орошающее и утешающее вас утешением неоцененным (прп. Лев, 20).

* * *

Приступая к Таинству Исповеди, должно представлять себя со страхом, смирением и надеждой. Со страхом – как Богу, прогневанному грешником.

В смирении – через сознание своей греховности. С надеждой – ибо приступаем к Чадолюбивому Отцу, пославшему для нашего искупления Сына Своего, Который взял грехи наши, пригвоздил их на Кресте и омыл Пречистой Своею Кровью…

В случае смущения и забвения грехов своих молено, идя к Таинству, записать их для памяти и при забвении, с позволения духовника, посмотреть в записку и объяснить ему. Подобные примеры встречаются в житиях и учениях святых отцов (прп. Макарий, 20).

* * *

При исповеди надо пояснять все свои грехи, кроме разве когда забудешь, а не поверхностно говорить, ибо не исповедаемый грех и не разрешается, разве что по забвению не изъяснишь. После исповеди надо блюсти себя от греховных действий. Но если и случится на кого оскорбиться или зазреть кого: в этом, примирясь с оскорбившим, быть спокойным, а за зазрение – саму себя зазреть и укорять, дабы не беспокоить старца, а если прилунится удобный случай видеть его, то по мере греха и чувству совести можно сказать ему оный вкратце; писать можно грехи свои, соображаясь с нашей исповедью, ибо мы в течение времени после исповеди много согрешаем и забываем; главное, в исповеди надо иметь сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничюкит, и ежедневно надо иметь испытание самих себя и укорять себя, за содеянное нами приносить перед Богом покаяние, что и читаем в третьей молитве на сон грядущих (прп. Макарий, 20).

* * *

На вопрос твой: исповедовать ли особо тот грех, который прежде уже исповедовала, – отвечаю: если его еще не делала, то о том уже не нужно говорить духовнику, но чувствовать свою греховность надо; память своих грехопадений приводит нас к смирению (прп. Макарий, 20).

* * *

Бояться срама при исповеди – тоже от гордости; обличив себя перед Богом при свидетеле, получают успокоение и прощение (прп. Макарий, 20).

* * *

На вопрос твой об исповеди подробно скажу: святые отцы не советуют грехов чувственности изъенять подробно, чтобы памятью подробности не осквернять чувств, а сказать просто образ греха, а прочие грехи, наводящие стыд самолюбию, должно пояснить подробнее, с обвинением себя (прп. Макарий, 20).

* * *

Заочно же на исповеди я не могу разрешать грехов: на это есть правила церковные, даже и лично в чужой епархии не должно принимать на исповедь. Ты, написав ко мне свои немощи, может быть, и получала облегчение в совести Божией милостью, но я разрешить заочно власти не имею (прп. Макарий, 20).

* * *

Погода суровая, дождь, ветер и холод, так что и к шубе, и к топливу надо прибегнуть. Но ведь не всегда благотворность воздуха и ясная погода полезны, заводятся в растениях черви и другие насекомые, вредящие благим плодам. Так бывает и в нашем духовном устроении: посещение благодати, мир, тишина и спокойствие от стужения страстей, если продолжительно и постоянно с нами пребывают, – то опасно, что может прийти в высокоумие и лишиться заступления, и не будем искусны в борении страстей, и удалимся от скорбного пути. А потому Бог искушает нас противными к познанию нашей немощи, к терпению и смирению (прп. Макарий, 20).

* * *

Когда духовный отец по данной ему от Бога власти сказал вам: «Прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих», – эти слова должно принять так, что языком его произнес их Сам Иисус Христос, и в ту же самую минуту разрешение это подтверждается на небеси Богом Отцом и Святым Духом. Видите, сколь милостив Бог к кающимся грешникам!.. Этим словом духовного отца разрешаются не одни только устно исповеданные грехи, но и неисповеданные по забвению или по неведению, одни только те грехи духовный отец разрешить не может, которые грешник с намерением утаивает от стыда и страха, каковых грехов и Сам Бог не прощает. Ваши же грехи все прощены и разрешены, и хотя верой и надеждой на милосердие Божие о спасении своей души должны мирными в духе своем быть, понеже грехи юности – неведения вашего – не воспомянутся перед Богом, в чем уверяю вас святым именем Его. Сомнение же ваше о разрешении грехов своих есть действие противного духа, и весьма опасное, которому отнюдь не должно верить. Хотя бы мы с вами грехами своими превзошли от века всех грешников, то и в то время отчаиваться не должно в милосердии Божием, ибо Он того ради и Сына Своего Единородного послал с небес в мир, да спасет грешных; убо и нас с вами премногогрешных по велицей милости Своей спасет и наследниками Царствия Своего соделает (прп. Антоний, 20).

* * *

О повседневной исповеди твоей пишешь, что… чувствуешь в себе большую перемену и большую чувствуешь пользу, пиша о себе каждый день, и на сердце у тебя легко и хорошо, просишь объяснить твое недоумение, отчего с тобою так? В этом действует Таинство откровения или исповеди, которую ты пишешь, объясняя о себе, как на духу. И сама ты видишь – томившая тебя страшная тоска по написании оставляет – и это всегда так бывает от откровения (прп. Иларион, 20).

* * *

Вы затрудняетесь выбором и назначением духовника. Чтобы своего духовника не огорчить, только наперед сами объясните ему все то, что находите нужным и полезным для вашего сына, с прибавлением прошения исполнить это, так как по вашему сознанию священная обстановка при исповеди для ребенка нужна, хотя для понимающего она особенного значения не имеет.

Перед исповедью и сами вы займитесь вашим сыном и приготовьте его к этому Таинству, как сумеете. Заставьте его перед исповедью прочесть заповеди с объяснением. Касательно исправления его недостатков вообще можете ему говорить иногда полушутливым тоном: «Ты ведь молодой князь, через такие поступки не ударяй себя лицом в грязь» (прп. Амвросий, 1).

* * *

Когда вы пишете мне о каких-либо немощах своих душевных, то после кажется вам, что это производит во мне отвращение! Напротив, я всегда ублажаю тех людей, которые искренно исповедают свои ошибки и явно открывают свои немощи и недостатки (прп. Амвросий, 1).

* * *

Объяснять, кому следует, свое душевное устроение весьма полезно и доставляет внутреннее облегчение; но нужно войти во вкус сего собственным опытом, при доверии и оставлении собственных разумений (прп. Амвросий, 1).

* * *

Поговеть можно бы съездить в Лавру, да, кажется, нет надобности. Можно и в Москве поговеть и исповедаться у того же о. С… так будет проще. Впрочем, посмотри сама, а по-моему, все равно. Кому ни исповедуй, только исповедуй искренно, что после последней исповеди найдется тяжелого или легкого на совести. Если что вспомнится из прежней жизни неисповеданное по забвению, и это должно исповедать (прп. Амвросий, 1).

* * *

В чем по немощи увлечешься, не малодушествуй и не смущайся, а старайся поправить это самоукорением и исповеданием сперва Сердцевидцу Богу, а по времени и духовному отцу. Случающиеся увлечения да научат тебя уклонению, и осторожности, и охранению себя через страх Божий. Предайся воле Божией и ожидай с терпением решения своей участи (прп. Амвросий, 1).

* * *

Надобно исповедывать, в чем согрешили и как согрешили, – вот и все. Хорошо заблаговременно написать не по книге исповедь и прочитать самому перед духовником. Будет и ему понятно и незатруднительно, исповедывающемуся – легко и отрадно (прп. Амвросий, 1).

* * *

Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую, а теперь часто бывает так; человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, но затем опять за свое принимается (прп. Амвросий, 2, ч. 1).

* * *

[На исповеди] все должно говорить; сказать, что осуждаю, и помыслы проносятся, а повторять их не надо. Это враг наносит. Ефрем Сирин называет это лаянием бесовским. Если спросит: какие? – тогда можно сказать (прп. Амвросий, 3, ч. 2).

* * *

Свои грехи говори и себя больше вини, а не людей (прп. Амвросий, 3, ч. 2).

* * *

Едва удосужился я прочитать длинное и искреннее твое исповедание. Отныне положим начало благого исправления, которое бывает не без труда и понуждения, в терпении, со смирением. Но унывать не должно и не должно думать, что вдруг можно исправиться от злых навыков, но постепенно с Божией помощью (прп. Амвросий, 3, ч. 3).

* * *

Всем не только молено, но и должно заботиться о благоугождении Господу. Но чем благоугождать Ему? Прежде всего, покаянием и смирением. Но тебе это мало. Ты хочешь Господа иметь своим должником. Ты пишешь: «Господь для меня все сделал, а я для Него ничего. Легко ли это?» Если кто кому должен, то, не заплатив долга, нельзя затевать подарки. Так и мы прежде всего должны заботиться об уплате греховного долга посредством смиренного покаяния, которое совершается до самого гроба. Но ты спрашиваешь: «Разве при исповеди и постриге не прощаются все прежние грехи? И нужно ли до смерти каяться на молитве в прежних грехах и вспоминать их или же предать их забвению и не смущать мысли прежними делами?» Тебе уже было говорено, что о плотских грехах никогда не следует вспоминать в подробностях, особенно же на молитве не следует исчислять по виду подобные грехи, но должно вообще считать себя грешным и неоплатным должником перед Господом. Святой апостол Павел сподобился получить не только прощение грехов, но и апостольское достоинство, а все-таки причислял себя к грешникам, глаголя: из которых я первый (1 Тим. 1,15). Притом должно знать, что грехи прощаются не одним исповеданием оных, но потребно и удовлетворение. Разбойнику на кресте Сам Господь сказал: ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). Но и после этого обетования разбойник не тотчас и не без труда перешел в райское наслаждение, а сперва должен был претерпеть перебитие голеней. Так и мы, хотя прежние грехи нам при Таинстве Исповеди и при принятии монашеского образа и прощены, но Божию епитимию за них должны понести, т. е. потерпеть болезни, и скорби, и неудобства, и все, что Господь посылает нам к очищению наших грехов. Еще должно помнить евангельское слово Самого Господа: милости хочу, а не жертвы (Мф. 9, 13), т. е. чтобы благоугодить Господу, нужно более всего заботиться, чтобы не осуждать других и вообще иметь снисходительное расположение к ближним (прп. Амвросий, 3, ч. 3).

* * *

Исповедать все полезно с самоукорением, а с негодованием на других какая польза и от полных объяснений? (прп. Амвросий, 3, ч. 3).

* * *

< [Из воспоминаний духовной дочери: ] На мое признание «во всем грешна» старец спросил: >

– А лошадей крала?

Я ответила:

– Нет.

– Ну вот, видишь, и не во всем, – сказал старец, улыбнувшись.

На мои слова, что совсем не умею исповедоваться, батюшка заметил:

– От исповеди выходишь, как святая (прп. Амвросий, 2, ч. 2).

* * *

На письмо твое ответствую, что можешь писать все, только покороче и поразборчивей. Никаких тут умений не нужно. Что сделала, так и пиши, что сделала. Главное, не ври и не скрывай, хотя бы что было и нехорошо, ибо и аз человек зело грешный. А потому стыдиться некого. Все исповеданные тобой в письмах немощи не важны, но важны тем только, что ты, потакая им, наживешь себе беду и будешь тогда возиться, да поздно будет. Лучше теперь ободрись (прп. Анатолий, 18).

* * *

С удовольствием прочел твои помыслы нехорошие, не потому чтобы они мне нравились, а что ты, хоть и с понуждением ради ложной стыдливости, открываешь их – но все же открываешь. А все, делающееся явным, свет есть (Еф. 5,13). И что диавол, как осиновый лист на ветру, трепещет, когда кто спешит открыть греховные помыслы. Пишешь: «Сию мысль я долго в себе скрывала и ничто так не трудно было говорить, как это». – Да в том-то и искусство и коварство диавольское, что он страшит тем, что нам полезно. Благо есть исповедатися Господеви (Пс. 91, 2). «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его». А враг этим старается возбудить ложный страх, ложный стыд: только скажи, ну и пропала. Ан вот не пропала, я более полюбил тебя за откровенность.

И М. меня этим именно теперь и прельстила – все вылила наружу, и Господь ей, видимо, помог. Она возвратилась новой. Ты думаешь, если не откроешь мне своих немощей, то я сочту тебя за святую? Жди! (прп. Анатолий, 18).

* * *

Старайся прежнее забывать да приноси покаяние перед Богом. Если что не исповеданное имеешь из прежней жизни, то надо исповедать духовнику на исповеди, а то все будешь вспоминать оное (прп. Иосиф, 19).

* * *

Ты грехи-то свои исповедуй не священнику, а Самому Господу, только без утайки, от всего сердца. Священник представляет посредника между тобою и Богом, а потому польза исповеди зависит от твоей чистосердечности. Если будешь исповедовать лукаво у чудотворца, то пользы не будет душе, и наоборот. Так грешно думать о священниках в Таинстве Покаяния. Не каждый священник может давать нужные советы монашествующим, и только, а исповедь твоя тут ни при чем. Ты описала свои грехи, значит, и знаешь, что их не надо делать, а для этого проси у Господа помощи, смиряйся, никого не суди, а только себя одну: храни от соблазна зрение и другие чувства, через которые в душу лезет всякий мусор (прп. Иосиф, 19).

* * *

Духовнику на исповеди надо говорить все, но в подробности не входить, т. е. сказать: приходили такие-то и такие помыслы, – но в каком виде и какие, если были, лица, не надо, а особенно если на лицо духовное – на самого духовника приходили мысли (прп. Иосиф, 19).

* * *

Пишешь, что не можешь своему батюшке говорить грехи. Это нехорошо и грешно, это враг тебя смущает. Почему же ты не можешь ему говорить? Что он, что я, что другой священник – у всех благодать одна, и надо исповедоваться каждому с верой. А будешь скрывать, то и прощения не получишь. Стыдиться тут нечего – каешься Богу, а не священнику (прп. Иосиф, 19).

* * *

Грехи никогда не надо скрывать или говорить неясно, но старайся объяснять так, как они были (прп. Иосиф, 19).

* * *

Непременно надо сказывать духовнику все на исповеди.

Если забываешь, то проси Господа, чтобы память дал, можно раньше на бумаге записывать, а потом и прочитать.

Что исповедуешь, то и прощение получишь, и с помощью Божией в другой раз не будешь делать. А скрывать – большой грех и вред (прп. Иосиф, 19).

* * *

Вы знаете, какая у диавола тактика? Вам это надо знать. Он, зная, что какой-либо человек имеет грех, более или менее тяжкий, старается, чтобы человек в нем не покаялся. С этой целью он всячески умаливает степень тяжести греха, внушая такие мысли: «Это неважно, бог тебе это простит», – и тому подобное. И даже старается, чтобы человек забыл об этом грехе. Но когда этому человеку удается как-либо исповедать духовнику на исповеди грех, то диавол всячески увеличивает тяжесть греха, внушая, что грех этот настолько велик, что Бог даже никогда не простит. И старается привести человека в уныние и отчаяние. Видите, как хитер враг. Он отлично знает, что исповедью смываются все грехи, поэтому и не допускает человека до исповеди, а если он исповедуется, то враг всячески смущает (прп. Варсонофий, 20).

* * *

У нас, в скиту, держатся устава Афонской горы… Все иноки причащаются 5 раз в год, но по благословенной причине можно и чаще…

Впрочем, исповедываться можно всегда, даже каждый день, и у нас исповедуются очень часто. Скитяне даже каждый день приходят к старцу на откровение помыслов, а монастырская братия – раз в неделю. И от монастырской братии, особенно от скитян, требуется высокая жизнь по заповедям Христовым, жизнь равноангельская. Наши почившие старцы осуществили эти высокие заветы, и Господь прославляет их. Тела их, веруем, лежат нетленны (прп. Варсонофий, 29).

* * *

Приходят ко мне для совета, а мне возвещается спросить:

– Не грешна ли ты в том или том?

Она отвечает:

– Да, грешна.

– И не исповедовала этот грех?

– Нет.

– А у нас в Оптиной исповедовалась?

– Да.

– И не сказала?

– Нет.

– Надо исповедаться обязательно, это ничего, что ты была уже на исповеди.

И вдруг побледнеет: «Ах! Ах!» – и падает без чувств. Ее выведут из моленной, посадят или за скитом на лавочке, или в первой комнатке, где нищие. И сидят они иногда целый час, некоторые возвращаются, а некоторые не возвращаются уже более ко мне. Сегодня вот одна сидела целый час, а когда пришла в себя, я спросил ее, было ли с ней что-либо подобное прежде. Она отвечала:

– Никогда ничего подобного не было со мной.

Это, конечно, вражеское. Она таила свой грех, что и нужно диаволу, ибо за этот смертный грех она должна была идти в ад, да еще и сам неисповеданный грех разрушительно действует в человеке. Так что диавол держит в своих руках капитал, да на него еще проценты получает. А исповедью греха все это уничтожается. Поэтому-то диавол и не хотел выпускать из рук своих жертву и старался обмороком помешать исповеди. Да… А некоторые и не возвращаются, так и уходят. Но я в этом случае утешаюсь примером батюшки о. Макария. Когда его недоброжелатели отводили от него людей, часто даже приехавших издалека, возводя на него клеветы, подобные тому, что он в бесовской прелести, он говорил: «Ну, что же, значит, им, то есть приезжавшим, Господь не благословил» (прп. Варсонофий, 32).

* * *

Дело не в сложности исповеди, а в сокрушении сердца: Господь смотрит на сердце (1 Цар. 16, 7). (прп. Нектарий, 25).

* * *

Исповедь – это духовный суд. Исповедник – судья, а исповедающий свои грехи – преступник. И, как кающемуся преступнику, подобает ему иметь не только душевное сокрушение о содеянном зле, но и телесно выражать свою виновность, ибо душа и тело человека неразрывны (прп. Никон, 21).

* * *

Считаю нужным напомнить вам, что я всегда особенно обращал внимание на тщательную исповедь.

Есть указание у святых отцов и у епископа Игнатия Брянчанинова, что греховные навыки и страсти не поддаются уврачеванию без исповеди. Всякое врачевание будет неполным и недостаточным без исповеди, а при помощи исповеди они удобно искореняются. Поэтому я прошу вас всегда обращать особенно внимание на исповедь, всегда тщательно готовиться к ней и чистосердечно исповедовать все свои согрешения. И я всегда старался неспешно и тщательно каждого из вас исповедать и подробно спрашивал, чтобы ничего не оставалось на совести. А если кто по неразумию не все откровенно и чисто исповедал, то пусть исповедует, чтобы совесть была неоскверненной.

Духовника бояться нечего и стыдиться его не должно. Духовник все знает, все грехи знает, так как у него не одна душа, а сотни исповедуются, и его не удивишь никаким грехом, как бы велик и тяжек ни был. Наоборот, всякий исповеданный какой-либо тяжкий грех возбуждает во мне особенную заботу о душе, и я никогда не изменялся и не могу измениться в своем отношении к душе, какие бы ни были исповеданы ею согрешения. Наоборот, я больше о ней болею, беспокоюсь, забочусь о ее уврачевании и спасении. Поэтому старайтесь ничего не скрывать, старайтесь чисто исповедываться (прп. Никон, 20).

* * *

Необходимость исповеди подробной доказывается не только внутренними переживаниями человека, но и самим чином исповеди, изложенным в Требнике церковном.

Сделать такое примечание побудило то, что некоторые, стыдясь духовника, по различным причинам ищут способа не сказать на исповеди всего подробно, говоря в общих словах или так, что духовник не может ясно понять, что сделано, или даже совсем утаивая, думая успокоить свою совесть различными рассуждениями с собой в своей душе. Тут враг нашего спасения умеет в извращенном виде напомнить слова святых отцов и даже Святого Писания, чтобы не допустить человека до спасительной и необходимой исповеди грехов перед духовником в том виде, как они были сделаны. Но если совесть у человека не потеряна, она не дает ему покоя до тех пор, пока на исповеди не сказано все подробно. Не следует лишь говорить подробности лишние, которые не объясняют сути дела, а только живописно рисуют их. Такую живопись картин греха, не чуждую услаждения воспоминанием греха, особенно в блудных делах, отцы не советуют дозволять себе, чтобы сердце, еще любящее грех, не умедлило и не усладилось грехом (прп. Никон, 20).

* * *

Многие ищут как необходимого духовника высокой жизни и, не находя такого, унывают, и потому редко, как бы нехотя, приходят на исповедь. Это большая ошибка. Надо веровать в само Таинство Исповеди, в его силу, а не в исполнителя Таинства. Необходимо лишь, чтобы духовник был православный и законный. Не надо спорить, что личные качества духовника много значат, но надо веровать и знать, что Господь, действующий во всяком Таинстве Своею благодатью, действует по Своему всемогуществу независимо от этих качеств (прп. Никон, 20).

* * *

Очень дорого иметь благоговейного духовника, с которым можно было бы посоветоваться и выяснить те или иные вопросы жизни духовной и просто побеседовать, дабы согреть духовной беседой холодное сердце и получить подкрепление духовное в скорбях, нас окружающих, – но, если не можем сразу найти такого, весьма неразумно совсем не прибегать к исповеди. Это подобно тому, если кто, не имея хорошего веника для уборки своего дома, совсем не будет вычищать его. Нет хорошего веника, возьми какой есть, лишь бы было в доме чисто. Или, не имея хороших дров, совсем не будет топить дом и будет мерзнуть.

Другие хотят сделать каждую исповедь беседой духовной. Может быть, это и хорошо, и даже иногда необходимо, но не всегда есть к тому возможность по времени и другим причинам. По существу же это две вещи различные. Однажды два юноши были на исповеди у одного духовника, с которым до исповеди у них были неоднократные беседы. В беседах, конечно, высказывались ими различные мнения, может быть, и не согласные друг с другом, и вообще, как во всякой беседе, могли быть лишние слова и отклонения несколько в сторону от духовного предмета. После исповеди эти юноши в разговоре коснулись того, как исповедовал их тот духовник. Один сказал: «Когда я во время исповеди позволил себе что-то сказать, как бы прося разъяснения или не соглашаясь с замечаниями духовника, то он меня строго и властно оборвал, сказав: “Раз ты пришел на исповедь, то и кайся во смирении, не время тут рассуждать”. Это произвело на меня впечатление. Это было сказано со властью».

Надо заметить, что времени было с излишком и нельзя было заподозрить духовника в том, что он не нашелся что сказать, – видимо, это был его взгляд на исповедь (прп. Никон, 20).

* * *

Кто в простоте сердца скажет свои согрешения с сокрушением и смиренным чувством, с желанием исправиться, тот получит прощение грехов и мир совести своей силой благодати Божией, действующей в Таинстве (прп. Никон, 20).

* * *

Я как бы только теперь понял всю необходимость, всю святость, все величие этих двух Таинств – Покаяния и Приобщения Тела и Крови Христовых. Все пророки, апостолы и Сам Христос Спаситель и Его Предтеча Иоанн Креститель, все они начинали свою проповедь словом: «Покайтесь!»

Тяжело, когда сознаешь себя виновным; нам прямо необходимо покаяться, сознаться в своих грехах, высказать все, что нас тяготит, а когда мы высказываем все это, нам становится уже как-то легче. А здесь наше исповедание своих грехов принимает Сам Господь наш Иисус Христос. Он разрешит нас от ужасного бремени греховного, успокоит нашу совесть и подкрепит нас. Вот что нам дает это Таинство, но только в том случае, если мы искренно сознаем себя виновными, искренно каемся в своих грехах и надеемся на Божию милость, ибо Он принимает всякого грешника, самого ужасного, утопающего во грехах, будь только он смирен сердцем. Сознай свою виновность и приди ко Христу с покаянием, не показным, а с искренним. Вот если мы будем смотреть на покаяние так, то, приступая к нему, мы должны будем сознать все величие этого Таинства и потому приготовить себя надлежащим образом.

Приготовление к Таинству Покаяния должно состоять в самоуглублении, посте и молитве. Для того чтобы познать все свое недостоинство перед Богом, увидеть все свои грехи, увидеть всю грязь и низость своей жизни, необходимо углубиться в самого себя и разобрать все свои поступки. Пост необходим для нас при этом как умерщвление плоти для того, чтобы оторваться от плоти и всего земного и мыслить о Боге и небесном (прп. Никон, 32).