Рекомендовано к публикации

Издательским Советом

Русской Православной Церкви

№ ИС 13-305-0401

А

Ад

Если бы все скорби, болезни и несчастья со всего света собрать в одну душу и свесить, то адовы муки несравненно тяжелее и лютее, ибо геенны огненной и сам сатана страшится. Но нам немощным здешние муки зело невыносимы, ибо дух наш иногда и бодр, а плоть всегда немощна (при. Антоний, 20).

* * *

Слыша о муках вечных, не смущайтесь, ибо они весьма благодетельны для человека; когда бы их вовсе не было, тогда еще хуже и грешнее были бы мы. Ибо как отцы и матери удерживают детей от резвости прутом, так и Бог посредством адских мучений удерживает людей от злодеяний (прп. Антоний, 20).

* * *

А что будет с теми, которые станут ошуюю своего Спасителя и Бога в последнюю годину. И когда навеки, невозвратно, безнадежно, наша Радость, наш Свет, наша Жизнь – Спас наш, окруженный вечной славой, бесчисленными сонмами Ангелов и святых, пойдет в райские врата в Горний Иерусалим, а те тогда воззрят на лики и красование спасенных, а сами пойдут в бездны и закроют их горы, сквозь которые не проникает никогда ни малейший луч света, ни малейшего звука Сладчайшего Иисуса!.. Размышляй об этом! Если будешь об этом чаще размышлять, то не будешь так раздражительна и так капризна. И милостивее будешь к сестрам (прп. Анатолий, 18).

* * *

Ад и его пламя так страшны, что ничем нельзя его изобразить, и в него попадут на веки вечные все произвольно грешащие и не кающиеся. Помни это чаще и этим удерживайся от грехов (прп. Иосиф, 19).

Мы слишком отвлеченно думаем об адских муках, вследствие чего и забываем о них. В миру совершенно забыли о них. Диавол всем нам внушил, что ни его (т. е. диавола), ни адских мук не существует. А святые отцы учат, что обручение геенне, все равно как и блаженства, начинаются еще на земле, т. е. грешники еще на земле начинают испытывать адские муки, а праведники – блаженство… только с той разницей, что в будущем веке и то, и другое будет несравненно сильнее (прп. Варсонофий, 20).

* * *

Адские муки несомненно существуют, и эти муки будут вещественны. Души и праведников, и грешников имеют даже одежду. Например, ведь святители явились в святительских одеждах. Там, быть может, будут города и т. п. Все видят адские муки в условиях земного существования. Только будет не это грубое тело, а более тонкое, вроде газообразного (прп. Варсонофий, 20).

* * *

В настоящее время не только среди мирян, но и среди молодого духовенства начинает распространяться такое убеждение: вечные муки несовместимы с беспредельным милосердием Божиим, следовательно, муки не вечны. Такое заблуждение происходит от непонимания дела. Вечные муки и вечное блаженство есть не что-нибудь только извне приходящее, но есть прежде всего внутри самого человека.

Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17,21). Какие чувства насадит в себе человек при жизни, с теми и отойдет в жизнь вечную. Больное тело мучается на земле, и чем сильнее болезнь, тем больше мучения. Так и душа, зараженная различными болезнями, начинает жестоко мучиться при переходе в вечную жизнь. Неизлечимая телесная болезнь кончается смертью, но как может окончиться душевная болезнь, когда для души нет смерти? Злоба, гнев, раздражительность, блуд и другие душевные недуги – это такие гадины, которые ползут за человеком и в вечную жизнь. Отсюда цель жизни и заключается в том, чтобы здесь, на земле, раздавить этих гадов, чтобы очистить вполне свою душу и перед смертью сказать со Спасителем нашим: идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин. 14,30). Душа грешная, не очищенная покаянием, не может быть в сообществе святых. Если бы и поместили ее в рай, то ей самой нестерпимо бы было там оставаться и она стремилась бы уйти оттуда (прп. Варсонофий, 20).

* * *

Сильно распространен теперь неправильный взгляд на муки вообще. Их понимают как-то слишком духовно и отвлеченно, как угрызения совести. Конечно, угрызения совести будут, но будут мучения и для тела, не для того, в которое мы сейчас облечены, но для нового, в которое мы облечемся после Воскресения. И ад имеет определенное место, а не есть понятие отвлеченное.

В городе X. жил один молодой офицер, ведущий пустую, рассеянную жизнь. Он, кажется, никогда не задумывался над религиозными вопросами, во всяком случае, относился к ним скептически. Но вот что однажды произошло. Об этом он сам рассказывал так.

«Однажды, придя домой, я почувствовал себя плохо. Лег в постель и, кажется, уснул. Когда я пришел в себя, то увидел, что нахожусь в каком-то незнакомом городе. Печальный вид имел он. Большие полуразрушенные серые дома уныло вырисовывались на фоне бледного неба. Улицы узкие, кривые, местами нагромождены кучи мусора – и ни души. Хоть бы одно человеческое существо! Точно город был оставлен жителями ввиду неприятеля. Не могу передать это чувство тоски и уныния, какое охватило мою душу. Господи, где же я? Вот, наконец, в подвале одного дома я увидел два живых и даже знакомых мне лица. Слава Тебе, Господи! Но кто же они? Я стал усиленно думать и вспомнил, что это мои товарищи по корпусу, умершие несколько лет тому назад. Они тоже узнали меня и спросили:

– Как, и ты тут?

Несмотря на необычность встречи, я все-таки обрадовался и попросил показать, где они живут. Они ввели меня в сырое подземелье, и я вошел в комнату одного из них.

– Друг, – сказал я ему, – ты при жизни любил красоту и изящество, у тебя всегда была такая чудная квартира, а теперь?

Он ничего не ответил, только с бесконечной тоской обвел глазами мрачные стены своей темницы.

– А ты где живешь? – обратился я к другому.

Он встал и со стоном пошел в глубь подземелья. Я не решился следовать за ним и начал умолять другого вывести меня на свежий воздух. Он указал мне путь. С большим трудом я выбрался наконец на улицу, прошел несколько переулков, но вот перед глазами моими выросла огромная каменная стена, идти было некуда. Я обернулся – позади меня стояли такие же высокие мрачные стены, я находился как бы в каменном мешке.

– Господи, спаси меня! – воскликнул я в отчаянии и проснулся.

Когда я открыл глаза, то увидел, что нахожусь на краю страшной бездны и какие-то чудовища силятся столкнуть меня в эту бездну. Ужас охватил все мое существо.

– Господи, помоги мне! – взываю я от всей души и прихожу в себя. Господи, где же я был, где нахожусь теперь? Унылая однообразная равнина, покрытая снегом. Вдали виднеются какие-то конусообразные горы. Ни души! Я иду. Вот вдали река, покрытая тонким ледком. По ту сторону какие-то люди, они идут вереницей и повторяют:

– О горе, о горе!

Я решаюсь переправиться через реку. Лед трещит и ломается, а из реки поднимаются чудовища, стремящиеся схватить меня. Наконец я на другой стороне. Дорога идет в гору. Холодно, а на душе бесконечная тоска. Но вот вдали огонек, какая-то палатка разбита, а в ней люди. Слава Богу, я не один! Подхожу к палатке. В сидящих там людях я узнал моих злейших врагов.

– А, попался ты нам, наконец, голубчик, и не уйдешь от нас живым, – со злобной радостью воскликнули они и бросились на меня.

– Господи, спаси и помилуй! – воскликнул я.

Что же это? Я лежу в гробу, кругом меня много народа, служат панихиду. Я вижу нашего старого священника. Он отличался высокой духовной жизнью и обладал даром прозорливости. Он быстро подошел ко мне и сказал:

– Знаете ли, что вы были душой в аду? Не рассказывайте сейчас ничего, успокойтесь!»

С тех пор молодой человек резко изменился. Он оставил полк, избрал себе другую деятельность. Каждый день начал посещать храм и часто причащаться Святых Тайн. Видение ада оставило в нем неизгладимое впечатление. Воспоминание о смерти и аде очень полезно для души. Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39) (прп. Варсонофий, 29).

* * *

Один афонский монах рассказывал оптинскому старцу следующее:

«В молодости я был очень богат и вел самый веселый образ жизни. Счастье мне всюду улыбалось.

К зрелым годам я сделался очень крупным фабрикантом, доходы свои считал миллионами. Обладая отличным здоровьем, я никогда не задумывался над жизнью, воздаяние за гробом казалось мне басней.

Однажды после обеда я заснул в своем кабинете. Вдруг вижу ясно, как наяву, светлого Ангела, который, взяв меня за руку, сказал:

– Пойдем, я покажу твое место, которое будет твоим вечным жилищем.

Я в страхе последовал за Ангелом. Спустились мы в долину. Посреди нее возвышалась конусообразная гора, из которой вырывались клубы дыма, а из недр той горы слышны были вопли.

– Вот, – сказал Ангел, – то место, в которое ты переселишься после смерти, если будешь жить, как теперь живешь. Господь повелел открыть тебе это.

Ангел стал невидимым, я проснулся. Встав, я воздал благодарение Богу, давшему мне время на покаяние. После этого я поспешил завершить свои дела. Жене оставил больше миллиона денег, столько же детям, а сам удалился на Святую Афонскую Гору.

Игумен сначала не хотел меня брать, видя мои зрелые лета и неспособность к труду, но я пожертвовал на монастырь миллион, и меня взяли. В настоящее время сподобился схимнического чина и с Божией помощью надеюсь избежать того места мучений» (прп. Варсонофий, 32).

* * *

Я, конечно, никому не говорю и не показываю вида, но ужас адских мук всегда стоит в моем уме. Но я пользуюсь им для своего смирения. А как это чувство ужаса смиряет! (прп. Варсонофий, 32).

* * *

< Как-то мне батюшка рассказал, что он еще в миру видел сон. >

Вижу я ад и адские мучения. Увидел я там маленькую девочку лет семи, даже пяти, и говорю:

– Как ты сюда попала?

И думаю, какие грехи у этой малютки, когда она еще совсем младенец? А она смотрит на меня и говорит:

– Я здесь за скверные мысли (прп. Варсонофий, 32).