Заключение
Боязнь проклятых вещей и любовь к ним
К работе над этой книгой я приступал с некоторым опасением. Не потому, что мне пришлось бы исследовать предположительно вредоносные предметы, посещать места их хранения и подробно писать о них. Если мне суждено было пасть жертвой проклятия, пусть так. По-настоящему я боялся того, что во время работы, которая заняла больше года, со мной по чистому совпадению случится что-то плохое (в конце концов, это статистически вероятно), и это породит новое выдуманное проклятие. Особенно меня угнетала мысль о возможном некрологе: «Писатель Дж. У. Окер погиб в результате необъяснимого несчастного случая с участием банки чипсов Pringles. На момент смерти он работал над книгой о проклятых вещах». Именно так закончили большинство упомянутых в этой книге жертв.
Со временем мое беспокойство улеглось, и я полюбил проклятые вещи всей душой. Мне всегда нравились предания о проклятых предметах, и в своих необычных путешествиях я часто интересовался ими, даже до того, как это стало моей работой. Но написание этой книги помогло мне понять и по-настоящему оценить, насколько мощным катализатором они могут быть. Народные сказания и страшилки вокруг костра, рассказанные полушепотом, – всего лишь звуки, мягко слетающие с губ и растворяющиеся в темноте. А проклятые вещи реальны. Их можно подержать, взвесить в руке, рассмотреть. Их можно показать другим. Сфотографировать. Одолжить кому-нибудь. Надеть на себя. Сесть на них. Ими можно жонглировать, с ними можно спать, их можно перевозить. В них есть вес, который придает вес их историям.
Так что я был удивлен, когда понял, как мало на свете (печально) известных проклятых вещей. Особенно если сравнить их, скажем, с известными домами с привидениями. Собственно, книга, которую вы держите в руках, может быть самым полным справочником по проклятым вещам на настоящий день.
Понятия не имею, почему так. Возможно, дело в том, что предметы недолговечны, и их легенды уходят в небытие вместе с ними. Может, в начале XXI века, когда охота на привидений превратилась в целую индустрию, понятие «с привидениями» просто вытеснило «проклятое» из моды. А может, в современном материалистическом, капиталистическом обществе нам кажется немыслимым приписывать собственности какие-либо отрицательные качества.
Но мой проклятый бульдог по-прежнему со мной. Он стоит на полке в моем кабинете между графином в виде черепа с водкой Crystal Head Дэна Эйкройда и уточкой для ванны из замка с привидениями, где я останавливался во время путешествия по Ирландии. Я назвал моего бульдога Проклятой Шавкой, потому что хорошей проклятой вещи непременно нужно имя, звучащее как часть длинного названия детективного романа.
У меня только одна просьба: если я погибну при странных обстоятельствах, не пишите о Проклятой Шавке в моем некрологе.
