ЧАСТЬ II
Генезис Крестопора
7.
6 сентября
Джефф сел за стол и насыпал пшеничные хлопья в пустую миску перед собой.
- Доброе утро, - сонно произнесла Эрин, шаркая ногами по полу кухни, а затем бесшумно ступая по ковру, поставив на стол тарелку с тостами.
- Привет, мам.
- Мэллори все еще в постели?
- Она только что пошла в душ. - Джефф налил молока в хлопья.
- Она что-то больно медлительна сегодня утром. Не ложились спать допоздна прошлой ночью?
Ложка с хлопьями замерла на полпути ко рту Джеффа.
- Да, - ответил он, затем зачерпнул немножко и тщательно прожевал.
Это не было ложью, но и не было правдой. Если бы он мог сказать матери правду, не устраивая перепалку между ней и Мэллори, он бы так и сделал. Он не был настроен на крики, которые могли бы последовать. Еще хуже были бы последующие дни прохладного молчания.
Когда Эрин вернулась на кухню за чашкой кофе, Джефф откусил кусочек тоста и закрыл уставшие глаза.
Накануне вечером Мэллори встречалась с Кевином.
- Мы помирились, - сказала она ему, - и он хочет пригласить меня куда-нибудь.
- Куда вы идете? - спросил он, надеясь, что она ответит, что они пойдут в кино или за пиццей. Что-то безопасное.
- Не знаю. Куда-нибудь с его друзьями.
Ее последние слова не давали Джеффу уснуть всю ночь. Лежа в постели и глядя в потолок, он все время ожидал худшего: звонка из полицейского управления или, что еще ужаснее, из больницы. Он знал, что, если Мэллори пойдет с Кевином и его друзьями, они не будут есть бургер и картошку фри в "Дюпаре". Это было не в стиле Кевина.
Эрин вернулась с работы около трех и сразу легла спать. Джефф слышал, как Мэллори прокралась в дом около пяти.
Он проспал не больше часа, да и то проваливаясь в туманные сны, в которых его сестра и Кевин Донахью голые и потные катались по грязному полу в какой-то темной, скрытой от посторонних глаз комнате, а за ними наблюдали развратные друзья Кевина.
- Хочешь поводить машину сегодня?
Джефф открыл глаза, когда Эрин села напротив него со своим кофе.
- Что?
- Ну, я подумала, что могу позволить тебе взять машину сегодня. Мне она не понадобится, я буду здесь работать. Вы с Мэл сможете спокойно доехать до школы в первый день занятий, избежав автобуса. Ты согласен?
- Конечно. Спасибо, мам.
- Только не забудь запереть ее.
- Обязательно.
Эрин допила кофе, отдала Джеффу ключи от машины и ушла в свою комнату. Через несколько минут вышла Мэллори, торопливо застегивая мешковатую желтую рубашку. Она свисала ниже талии ее бирюзовых брюк, собранных посередине косым, свободно сидящим черным поясом.
- Бери тосты, - сказал Джефф, вставая из-за стола. Он не смотрел на нее, пока засовывал бумажник в набедренный карман синих джинсов и брал учебники и ключи от машины.
- Ты поведешь машину?
- Да. Поехали.
Мэллори издала раздраженный звук - отрывистый глоток воздуха через нос - и вышла за ним из квартиры с сумкой.
Когда Джефф вырулил на Лорел-Каньон, радио играло на большой громкости, Мэллори поинтересовалась:
- Что с тобой?
Джефф приглушил радио.
- Что?
- Я спросила, что с тобой не так? Ты ужасно тихий.
- Я не очень хорошо спал прошлой ночью.
- Да, я тоже. - Она была раздражена.
- Поздно вернулась?
- Угу.
- Во сколько?
- Не знаю. Поздно.
- Около пяти.
Уголком глаза Джефф заметил, как она вдруг с подозрением повернулась к нему.
- Ты не спал? - спросила она.
Он кивнул.
Она отвернулась и посмотрела в окно, покачивая головой.
- Господи, - вздохнула она.
Песня по радио закончилась, и утренний диск-жокей стал изображать Сильвестра Сталлоне, вызывая приглушенные смешки у своей утренней команды ассистентов.
Мэллори несколько мгновений молча смотрела в окно, ее челюсть слегка подрагивала. Джефф и раньше видел ее такой, но только во время жарких разговоров и ругани с матерью.
Наконец она повернулась к нему и спросила:
- Мама не спала и ждала меня? Нет. Она не волновалась, так почему ты должен волноваться?
- Мама не знала, что тебя нет дома, но даже если и знала, она ничего не знает о Кевине Донахью.
- Ты тоже не знаешь, - тихо проговорила она, снова отвернувшись к окну.
- Я знаю достаточно, чтобы беспокоиться.
Джеффу вдруг захотелось, чтобы они не говорили об этом. Он устал и мог видеть, что Мэллори более чем раздражена. В данный момент его больше волновал первый день в школе и невозможность каждый вечер засиживаться смотреть шоу Леттермана. Кевин Донахью его больше не тревожил. В основном потому, что это напоминало ему о его снах накануне вечером.
- Понимаешь, - сказала Мэллори, не поворачиваясь к нему, - ты действительно ничего не знаешь о Кевине. Ничего.
"Я знаю, чем ты с ним занимаешься", - подумал он и тут же пожалел об этом. Он чуть крепче сжал руль, как вдруг к нему пришло воспоминание о вчерашнем сне: парни тискают круглые груди Мэллори, зарываются лицом между ее ног и чавкают, как собаки, сжимают в кулаках ее волосы, погружая свои твердые члены в ее рот. ...И хуже всего была теплая влага, которую он почувствовал на своих ногах, когда проснулся.
Чувство вины накатило на него густой черной волной, и он снова сжал кулаки на руле. Это было знакомое чувство вины, которое впервые посетило его два года назад и возвращалось со все большей регулярностью. Оно начинало казаться постоянным, презираемым спутником.
Неделя, когда ушел отец, была одной из худших в его юной жизни. Конечно, она была плохой и для Мэллори, и для их матери. Но для Джеффа она принесла нечто большее, чем просто разрушение семьи.
В ночь после отъезда отца Джефф не мог уснуть. Стояла жаркая летняя ночь, он лежал на одеяле в одних трусах, прислушиваясь к шагам матери и приглушенным всхлипам в соседней комнате, и думал о том, что отсутствие отца, вероятно, было бы хорошо. Во всяком случае, для него это будет хорошо: Джефф состоял не в лучших отношениях с отцом с самого раннего детства. Все внимание отца было сосредоточено на Мэллори; он души в ней не чаял, осыпал лаской, покупал ее преданность подарками, которые не мог себе позволить. Джефф был удивлен, что он не попытался забрать Мэллори с собой. Джефф знал, что она страдает гораздо сильнее, чем он, и, возможно, будет страдать еще какое-то время.
Робкий стук в дверь спальни заставил его сесть на кровати. Мэллори приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
- Можно войти? - прошептала она. Ее глаза были опухшими, а щеки влажными.
- Конечно.
Она тихо закрыла дверь и на мгновение замерла, опустив лицо. На ней была голубая ночная сорочка до колен с разрезами по обеим сторонам до талии. До этой ночи Джефф не замечал, как она округлилась. Материал рубашки натянулся на ее груди, а тело приобрело изгибы в тех местах, которые еще недавно казались мальчишескими.
- Я не могу уснуть, - сказала она, пересекая комнату и садясь на край его кровати.
- Я тоже не могу.
- Могу я... остаться здесь на некоторое время?
- Конечно.
Она зажала уголок его простыни между ладонями и всхлипнула.
- Как ты думаешь, почему он ушел, Джефф? - прошептала она. - Что она могла сделать такого плохого?
- Не вини маму. Она тоже очень тяжело это переживает.
- Так и должно быть, - произнесла она, сжимая в кулаке простыню.
- Ну же, не надо...
- Ведь это не из-за нас! - Она подняла на него заплаканные глаза, и ее лицо исказилось в маске боли. - Да? - всхлипнула она. - Я имею в виду, ты же не думаешь, что это произошло из-за нас, Джефф? - Она отпустила простыню и медленно приблизилась к нему, внезапно упав в его объятия и прижавшись лицом к его обнаженному плечу. Ее слезы катились по его спине.
- Нет, мы тут ни при чем, - прошептал Джефф ей на ухо. От нее пахло шампунем и зубной пастой, а в его объятиях ей было тепло, даже жарко. - Не думай так. И мама тут ни при чем. Он просто... ушел. Вот и все.
- Но он даже не попрощался. Он даже не...
- Это было не из-за того, что мы что-то сделали или не сделали. Он просто... - Джефф остановился, чтобы взвесить свои слова, размышляя, не прозвучат ли они слишком резко. - А тебе не приходило в голову, что, может быть... может быть, ему просто было все равно, чтобы сказать что-то на прощание?
- Как ему могло быть все равно? После всего того, что он... говорил мне... - Ее слова потерялись в бурных рыданиях, заставивших ее тело задрожать в его объятиях.
В ту ночь они больше не разговаривали. Они лежали на кровати, Мэллори обнимала Джеффа, положив голову ему на грудь, и ее рыдания постепенно перешли в медленные, равномерные вздохи сна. С каждым вдохом ее грудь нежно прижималась к боку Джеффа, а затем медленно отстранялась. Он чувствовал ее горячее и влажное дыхание на своей коже.
Пока Мэллори спала, Джефф пытался вспомнить их совместное детство, лагеря, в которые их отправлял отец, и тот год, когда они за одну неделю побывали в Диснейленде, на Волшебной горе и на Ягодной ферме Нотта.
Он вспомнил самую большую ссору в их жизни. Она произошла из-за блока глины, который им пришлось делить между собой; Мэллори хотела больше половины, потому что делала миниатюрный фонтан на заднем дворе для двух своих кукол, которые только что поженились, а Джефф хотел больше, потому что половины блока не хватало, чтобы сделать куклу вуду миссис Родс, его учительницы в четвертом классе. Их ссора продолжалась несколько дней, пока мама не пригрозила, что посадит их под домашний арест, если они не забудут об этом.
Он пытался вспомнить себя и Мэллори детьми, братом и сестрой, которые необычайно хорошо ладили друг с другом и зависели друг от друга в поддержке, общении и искренней, невинной привязанности.
Но в ту ночь в Джеффе что-то изменилось. Его кристально чистое представление о Мэллори-ребенке перешло от канцелярского клея и жевательной резинки к духам, пудре и тонкому, темно-манящему запаху, который, когда он чуял его, заставлял его ощущать тепло внутри, тепло и вину. Эта Мэллори отличалась от всех остальных девочек; она думала иначе, даже говорила иначе. Он знал о ней - о ее поступках, мыслях и чувствах - больше, чем кто-либо другой. Она являлась его лучшим другом, самым близким человеком, и в этот момент он любил ее сильнее, чем когда-либо прежде.
Но на его любовь к Мэллори легла тень, тень, которая сделала их близость на кровати той ночью более волнующей, чем следовало бы, более интимной и, в конечном счете, более постыдной.
Джефф не мог сомкнуть глаз, пока Мэллори спала рядом с ним. Там, где ее груди касались его груди, кожа горела. Мэллори переместила свою ногу на его колено, бедро, пока не уперлась в твердеющую выпуклость под шортами. От ощущения голой кожи, скользящей по его коже, у Джеффа закружилась голова, а темная комната, казалось, слегка накренилась.
Из окна на них падал голубоватый лунный свет, освещая изгиб бедра Мэллори в том месте, где ее рубашка задралась. Руки Джеффа дрожали от желания потянуться вниз и коснуться ее гладкой кожи. Ему хотелось прижаться эрегированным членом к ее бедру, хотя бы чуть-чуть...
Пролежав так довольно долго, Джефф медленно провел рукой по своему телу и задержал ладонь на дюйм выше груди сестры, сложив ее так, словно действительно прикасался к бугорку плоти. Он слегка опустил руку, потом еще немного. Он не прикасался к ней, но после нескольких минут, проведенных в таком положении, ему показалось, что он чувствует тепло, поднимающееся из-под ее рубашки.
Прежде чем поддаться искушению, Джефф вылез из-под нее. Сестра что-то пробормотала во сне, перевернулась и облокотилась на подушку. Джефф накинул халат, прошел в гостиную и до рассвета смотрел телевизор.
С той ночи все уже не было как прежде. Поначалу ему было трудно находиться рядом с ней. Джефф часто ловил себя на том, что его взгляд блуждает по телу Мэллори, и быстро находил повод, чтобы уйти. Но со временем он научился закапывать свои думы так глубоко, что они не отражались на его лице. Он никому не рассказывал о них и наслаждался ими только во сне. Он всегда просыпался с нахлынувшей эрекцией, твердым, холодным комком вины в животе и одной мыслью. Это была чудовищная мысль, которая приводила его в ужас: "Со мной что-то не так..."
Повернув направо на Чандлера, Джефф сказал:
- Прости. Это не мое дело, правда. Я просто... слишком много волнуюсь, наверное.
После паузы он почувствовал на себе ее взгляд.
- Я знаю, - тихо произнесла она. - Мне это даже нравится. Но, Господи, Джефф, ты как будто совсем не доверяешь мне, как будто тебе все время нужно контролировать меня.
- Я не тебе не доверяю, а...
- Я знаю, ты не доверяешь ему. Но это только потому, что ты его не знаешь. Если бы ты знал о нем больше... - Она сдалась и со вздохом повернулась лицом вперед. - Я встречаюсь с ним после школы, поэтому не поеду с тобой домой. Не жди меня.
Джефф постукивал большим пальцем по рулю, ожидая переключения светофора. Завтрак тяжело укладывался в желудке, и он с нетерпением ждал, когда же он доберется до школы и выйдет из машины.
Когда они подъехали к школе, Мэллори открыла дверь машины и вышла из нее, прежде чем Джефф выключил зажигание. Она чуть было не остановилась, чтобы попрощаться и пожелать ему хорошего дня, но решила, что не хочет давать ему шанс сделать замечание о ее планах на время после занятий. Хлопнув дверцей машины, она направилась через школьную парковку с сумкой, перекинутой через плечо.
Иногда Джефф беспокоил ее. Она ожидала вмешательства и заботы со стороны матери, но Джефф являлся ее братом. Он должен всегда быть на ее стороне. Обычно он так и делал, и именно это казалось ей странным.
В отличие от большинства своих друзей, самым сильным источником поддержки для Мэллори являлся ее брат. Большинство подростков, которых она знала, терпеть не могли своих братьев и сестер. Они с Джеффом всегда были близки. В детском возрасте он защищал ее, если с ней поступали несправедливо, и первым давал ей понять, если считал, что она поступает несправедливо. Ей это всегда нравилось; это делало их отношения особенными, потому что они сильно отличались от отношений других братьев и сестер, которых она знала. Джефф был своего рода парнем, что всегда под рукой.
В этом и заключалась проблема. Теперь у нее появился настоящий парень, и Джефф не мог с этим смириться.
Кто-то окликнул ее по имени, и она остановилась на ступеньках перед школой. Навстречу ей спешила Дейдра Палмер, прижимая к груди обеими руками толстый блокнот.
- Так, почему ты выглядишь такой расстроенной? - спросила Дейдра.
- Я выгляжу расстроенной?
- Угу.
- Просто у меня было плохое утро, вот и все.
- Твоя мама?
- Мой брат.
Дейдра удивленно моргнула.
- Твой брат? Что случилось?
Мэллори нашла свой шкафчик и начала крутить кодовый замок туда-сюда.
- Джефф не хочет, чтобы я встречалась с Кевином, - сказала она, поворачивая защелку. Шкафчик не открывался.
- Что? Почему, как будто это его дело?
- Он считает, что у меня будут неприятности. - Она снова начала крутить замок.
- Ты имеешь в виду, например, забеременеешь?
- Ну, это тоже, наверное, но, - она снова подергала защелку, однако безуспешно, - в основном он просто думает, что у меня будут, ну, знаешь, проблемы. Этот проклятый шкафчик... Она попробовала комбинацию в третий раз.
- Какие, например, проблемы с полицией?
- О, я не знаю, - нетерпеливо выговорила она. - Они что, сменили чертов код на этом шкафчике? - Стиснув зубы, Мэллори еще несколько раз подергала защелку, пока через ее плечо не протянулась чья-то рука.
- Вот, - сказал Ларри Кейн, обдав ее ухо теплым дыханием, - иногда нужно просто сильно дернуть, как... вот так. - Он сильно потянул дверцу вниз, и шкафчик с грохотом открылся.
Мэллори посмотрела на Дейдру. Та улыбалась через плечо Мэллори, крепче прижимая к груди свои книги.
- Как ты это сделал? - спросила Дейдра.
Обернувшись, Мэллори увидела, как Ларри проводит пальцами по своим золотистым волосам, приоткрыв один уголок рта. Позади него стояли еще два парня: один из них был Рэнди Шекли, а другой - новенький. Ей было все равно, она не хотела его знать и отвернулась, доставая из сумки учебники и раскладывая их в шкафчике. Она знала, что сердце Дейдры, наверное, выписывает пируэты, но Мэллори была просто раздражена. Кто угодно мог помочь ей открыть шкафчик, но почему это должен был быть именно Ларри Кейн?
- Спасибо, Ларри, - резко сказала она, захлопывая шкафчик.
- Без проблем. - Он сунул пальцы правой руки в задний карман джинсов и оперся локтем о стену шкафчиков, пытаясь заставить ее посмотреть на него. - В какой класс направляешься?
- В первый. - Она повернулась и пошла прочь.
Все еще прижимая свои книги, Дейдра обошла Мэллори и произнесла:
- Привет, Ларри. - Когда ответа не последовало, Мэллори услышала, как Дейдра окликнула его еще раз. - Привет... Ларри?
Мэллори почувствовала руку парня на своем плече и повернулась. Тот отошел от Дейдры, даже не поздоровавшись, и следовал за ней. Его приятели остались на месте, наблюдая за ним и втихую ухмыляясь.
- Эй, - сказал он, - все, что я получаю, это "спасибо, Ларри"?
- Хорошо. Большое спасибо, Ларри. - Мэллори снова начала отворачиваться, но он крепче сжал ее плечо.
- Подожди секунду, - произнес он. - Я подумал, что мог бы пригласить тебя куда-нибудь сегодня вечером. В кино? Может быть, поужинать? По крайней мере, позволь мне сводить тебя в "Крошку".
- Нет, спасибо. - Она посмотрела через плечо Ларри на Дейдру, которая закатывала глаза, негодуя на Мэллори за то, что та отказалась от очередной возможности пойти на свидание с Ларри Кейном.
Тот завел руку за голову и потер шею.
- Боже, если ты не хочешь встречаться со мной, это одно дело, но ты могла бы хотя бы быть дружелюбной, понимаешь?
Мэллори повернулась и пошла по коридору.
- Все еще встречаешься с этим педиком в коже? - крикнул Ларри.
Из легких Мэллори вырвался порыв дыхания, и она ускорила шаг. Несколько студентов в коридоре замедлились и повернулись к Ларри, затем к Мэллори. Ее лицо стало красным. Она продолжала идти, с каждым шагом все больше ненавидя Ларри за то, что он вроде как делает одолжение, приглашая ее на свидания каждые несколько дней; она даже ненавидела Дейдру за то, что она так без ума от него, и за то, что она ведет себя так, будто с Мэллори что-то не в порядке, потому что она не чувствует того же самого.
- Знаешь, что произойдет? - продолжал Ларри, теперь уже громче, когда у него имелась аудитория. - Ты подхватишь какую-нибудь заразу от этого слизняка, вот что произойдет. И тогда ты не сможешь даже купить себе свидание!
Мэллори завернула за угол, стараясь скрыться от окружающих и от голоса Ларри Кейна. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, она сжала руку в кулак, злясь на себя. Впереди располагался боковой выход, и она, поспешно увернувшись от группы девушек, болтавших друг с другом по-испански, протиснулась в дверь.
На тротуаре ей стало намного легче, и она глубоко вдохнула прохладный воздух, однако жжение в животе не проходило.
Мэллори и Кевин встречались почти месяц, и за это время подруги не давали ей ни минуты покоя. "Он - пять миль плохой дороги", - сказала ей Дейдра, и поначалу Мэллори была склонна с ней согласиться. Она не планировала видеться с ним больше одного-двух раз.
На первом свидании он привел ее в свой гараж и сыграл для нее на гитаре, а затем вручил наушники и включил демо-запись, которую сделал вместе со своей группой. Музыка стала для нее первой подсказкой, что Кевин Донахью - не тот парень, за которого она его принимала. Когда он играл на гитаре, его лицо напрягалось и становилось замкнутым, как будто он больше не находился с ней в гараже. Когда она слушала кассету, он вышагивал вокруг, как требовательный отец, ожидая ее мнения о музыке. Он с тихой страстью рассказывал о написании песен, и когда она сказала ему, что ей нравится его музыка, в его темных глазах мелькнула яростная гордость. У него имелись основания для гордости: музыка была мрачной, злой и провокационной. Мэллори была очень впечатлена.
Его родители и брат уехали на выходные к родственникам за город, поэтому он пригласил ее в дом, выкурил с ней косяк, поставил несколько пластинок и немного потанцевал. Она все ждала, что он сделает шаг навстречу, но он не делал этого. Пока не закончилась вторая пластинка.
- Эй, - сказал он, взяв ее за руку, - давай трахнемся.
Сначала это шокировало, но потом заинтриговало. Никто раньше не говорил об этом прямо. Они немного подурачились, но в ту ночь она не пошла до конца. Кевин так разозлился, что ей показалось, будто он собирается ее ударить.
Во второй раз они пошли в кино. Мэллори ожидала, что Кевин снова начнет приставать к ней, и была готова сказать "да", но он этого не сделал.
На третьем свидании он отвез ее на Малхолланд, расстелил одеяло на зарослях сорняков в стороне от дороги и снял штаны, не сказав ни слова. Когда она попросила его быть осторожным, потому что это был ее первый раз, он сделал вид, будто не услышал ее.
Было больно, но и чертовски приятно, особенно то, как он использовал свой рот. Он тихонько рычал ей на ухо непристойности, двигаясь внутри нее.
- Ты можешь найти кого-то гораздо лучше, - говорила ей Дейдра почти каждый день.
Мэллори считала иначе. Были парни, которые одевались лучше - хотя Мэллори нравился запах потертой кожаной куртки Кевина, - парни, которые были более популярны, лучше выглядели, но ни один из тех, кого она знала, не являлся таким... непредсказуемым, как Кевин. В них не хватало той остроты, того электричества, которое она чувствовала, когда была с ним.
"Ладно", - думала она, - "пускай, у них нет судимостей, как у Кевина, но что с того?"
В прошлом году у Кевина возникли неприятности с полицией. Из того немногого, что он рассказал об этом, она поняла, что он что-то украл. По крайней мере, это не было изнасилованием или убийством. Хотя она не могла понять, зачем ему понадобилось воровать; его родители определенно не являлись бедными.
"Может быть, именно поэтому", - подумала она. – "Может быть, воровство служило единственным способом, с помощью которого он чувствовал, что может получить что-то самостоятельно, что-то, что не досталось ему от предков". Он не часто распространялся о своих родителях, но, когда это делал, не говорил ничего хорошего.
Однако под его резкой внешностью скрывалась мягкая сторона. Она была глубоко запрятана, и Мэллори видела ее лишь несколько раз, но она существовала. И казалось, что за последние пару недель эта сторона проявилась в большей степени, что, возможно, происходило не без влияния Мэллори. Может быть, пройдет немного времени - и она сможет остудить гневный огонь, пылавший в его глазах.
Он не говорил этого и, возможно, никогда не скажет, но Кевин Донахью нуждался в ней.
Однако за свидания с Кевином пришлось платить. Реакция подруг задевала ее, заставляла чувствовать себя изолированной, отрезанной и, что самое главное, брошенной. Но в то же время она твердо решила остаться с ним, чтобы показать им, что не собирается опускать руки только потому, что они этого не одобряют.
Однако это не уменьшило разочарования, которое она испытывала, словно ее предали или бросили.
Ее плечи вдруг стали тяжелыми, и ей захотелось поговорить с Джеффом. Он всегда подбадривал ее, когда она была подавлена, заставлял чувствовать себя лучше или, по крайней мере, отвлекал от мыслей.
Но не в этот раз.
"Может быть", - подумала она, - "он вообще больше не может этого делать, не может или не хочет. Может быть, те дни прошли".
От этой мысли ей стало только хуже.
Она остановилась у бокового входа в здание и на мгновение уставилась на дверь. Если она пойдет в класс, то обязательно столкнется с Джеффом: их первые классы были рядом. Если же нет, то она может получить задание от Дейдры позже, а сейчас пойти искать Кевина.
Мэллори ускорила шаг, проходя мимо двери.
