Джей Ар Хаскелла вырвало из мирного сна о своей покойной сестре с воплем, застрявшим в горле, как ком мокроты, и эхом не раздавшегося крика в голове. Он сел в постели, сжав в кулаки комки расстеленной на нем простыни, глаза его расширились, грудь наполнилась ощущением чего-то огромного, непостижимо огромного, несущегося к нему, мчащегося на огромном расстоянии с невероятной скоростью, не оставляя ему ни единого шанса убежать, спрятаться, найти безопасное место...

...и тут его настигло воспоминание.

Хаскелл оглядел свою темную квартиру, несколько раз подряд тяжело сглотнув; он знал, что если его горло останется сухим более чем на секунду, то голос вырвется из груди в отчаянном вопле.

И он не знал, почему.

Никаких необычных звуков не раздавалось: тихо жужжал вентилятор в окне, гудел холодильник, но не более того.

Когда он сел в постели, ощущение быстро исчезло, как вода, уходящая в канализацию. После него чувствовалась лишь слабость, но глаза оставались настороженными и внимательными.

Джей Ар встал с кровати и подошел к окну. Вентилятор обдувал его голую грудь теплым воздухом. Он с разочарованием отметил, что дождя не было. Опираясь рукой на подоконник, он снова посмотрел через плечо на кровать. Всякая сонливость, которую он чувствовал, исчезла. Вздохнув, он направился на кухню в одних трусах, взял из холодильника банку пива и откупорил ее.

Облокотившись на стойку, Хаскелл уставился на свою кровать через кухонную дверь. Ему было тревожно, поэтому он и не мог уснуть - потому что он беспокоился о вторнике.

- Джей Ар, школьный психолог, - пробормотал он, поднимая пиво в тосте за себя.

Три года он преподавал английский и литературу в средней школе Санта-Розы в Северной Калифорнии, но быстро устал от политики факультета и утомительной бумажной работы, от танцев с чечеткой для избегания раздраженных групп родителей или того грязного судебного процесса. Однако он не устал от учеников: именно из-за них он изначально пошел в образовательную систему. Он все еще не был уверен, почему покинул Санта-Розу. Хаскелл скучал по свежему воздуху и зеленым окрестностям. Однако в Южной Калифорнии платили больше, и ему нравилась школа.

Поначалу он сомневался, что получит эту работу. Директор школы, мистер Бут, круглолицый мужчина с редеющими ржаво-рыжими волосами, казалось, не был уверен в способности Джей Ар справиться с ней. Бута немного смутил тот факт, что это будет первая работа Джей Ар в качестве психолога, и, хотя директор старался быть как можно более дипломатичным, он дал знать Джей Ар, что тот кажется слишком мягкотелым и пассивным для того, чтобы занимать какую-то властную должность.

Джей Ар был привычен к подобным вещам: рост пять футов восемь дюймов, жилистое телосложение, мальчишеское лицо с короткими вьющимися каштановыми волосами; люди часто недооценивали его во многих отношениях. Обычно он их удивлял. Однако ему удалось убедить Бута, что он более чем подходит для данной работы. Теперь он сам не был в этом уверен.

Он отпил пива и уставился в окно на туманную ночь, смущенный внезапным пробуждением. Он знал, что видел сон, но не помнил его.

Что-то о Шейле, смутно подумал он.

Обычно Шейла снилась ему, когда он в чем-то сомневался. Неопределенные ситуации, такие как его новая работа, напоминали ему о том, что он не смог помочь ей, когда она больше всего в этом нуждалась. Так почему же он считал, что будет полезен группе разочарованных, возбужденных и, возможно, даже отчаявшихся подростков, которых он должен был консультировать?

Пока Джей Ар учился в Беркли, его младшая сестра жила дома и ходила в среднюю школу в Эль-Серрито, примерно в тридцати милях от него. Шейла слыла бунтаркой, всегда возвращалась домой со странной новой прической, возмутительной одеждой, сомнительными друзьями, а однажды у нее на плече появилась вытатуированная черная роза. Джей Ар любил ее именно за бунтарскую натуру, а не вопреки ей, потому что понимал ее. Хотя их родители всегда являлись завсегдатаями церкви, с возрастом они с еще большим рвением начали пропагандировать свои религиозные убеждения и навязывать их Шейле. Она же просто изо всех сил пыталась отстраниться от жестких убеждений родителей и сохранить собственную идентичность. Когда Джей Ар пытался объяснить это Леонарду и Марджори Хаскелл, его слова оставались без внимания. Поэтому он пытался дать Шейле понять, что, по его мнению, с ней все в порядке и что она может быть такой, какой захочет, если не будет попадать в неприятности.

Однажды ночью Джей Ар был разбужен телефонным звонком матери. Она была в слезах и говорила о том, что Шейла вышла из-под контроля. Он оделся и поехал в Эль-Серрито. Он услышал крики, не успев пройти и половины пути от машины до дома.

Марджори Хаскелл застала свою дочь в постели с девушкой. Девушку выгнали, а Шейла возлежала на диване и слушала от матери громкую и слезливую лекцию о том, какой дьявольской болезнью является гомосексуальность и какой вред она причинила, принеся ее в их богобоязненный дом.

Шейла лежала с сонными глазами и полуулыбкой, явно под чем-то. Джей Ар предположил, что под действием марихуаны.

- О, Джей Ар, она была мерзкой! - сказала ему Марджори. - Абсолютно мерзкая женщина, которая находилась здесь. Она смеялась - если бы ты только слышал ее - она смеялась, когда я застала их! Черные лохматые волосы и эти обтягивающие кожаные штаны... она... она... - Марджори разразилась новыми рыданиями.

- Где папа? - спросил Джей Ар.

- Он в спальне, молится.

"Господи", - подумал он.

Он отвез Шейлу в ближайший ресторан "Денниз", желая убрать ее из дома до того, как мама и папа поймут, что она принимает наркотики. Сестра сидела за столом напротив него с сонным видом.

- Что ты принимала, Шейла?

- Ничего особенного.

- Что?

Она не ответила.

- Слушай, Шейла, я знаю, что советовал тебе быть собой и все такое, но будь реалисткой. Ты живешь в их доме.

Ее лицо побледнело.

- Ты думаешь, я больная и злая?

- Нет, конечно, нет. Признаюсь, для меня было неожиданностью узнать, что... ты...

- Лесбиянка.

- Да. Но я не считаю это чем-то больным и ужасным, если это делает тебя счастливой, если это никому не причиняет вреда. Что бы ты ни думала об убеждениях мамы и папы, они такие, и это причиняет им боль. Почему вы не занялись этим в другом месте, ради всего святого?

- Мы не могли пойти к ней домой.

- Почему?

- У ее... ну, у ее парня были гости.

- У нее... у нее... я не понимаю.

Шейла улыбнулась, став более оживленной.

- Они такие классные, Джей Ар. Им все равно, что я всего лишь подросток, что я ненавижу школу - они думают, что я нормальная! Они такие со всеми подростками.

- Подростками? Сколько же им лет?

- Не знаю. Думаю, двадцать с чем-то. Трудно сказать.

- Что они тебе дали? Какие наркотики?

Она пожала плечами.

- Кажется, что-то вроде гашиша.

- Ты даже не уверена? - Он сделал паузу, тщательно подбирая слова. - Послушай, Шейла, ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? Я говорю это не потому, что считаю тебя плохим ребенком, а потому, что ты мне небезразлична. Откажись от наркотиков - будь очень осторожна, хорошо? И я думаю, что было бы неплохо держаться подальше от этих людей. По-моему, они не такие уж и крутые.

- Но с ними весело, они...

- Шейла. Пока ты не станешь самостоятельной, тебе придется идти на компромиссы.

Она отвернулась от него и пробормотала:

- Ты такой же плохой, как и они.

Джей Ар не хотел оставлять ее, но ему нужно было возвращаться в школу. Он видел обе стороны проблемы, но считал Шейлу более уязвимой. Хаскелл поддерживал с ней тесный контакт в течение нескольких недель, однако после этого она редко оказывалась дома, когда он звонил.

- Не знаю, что мы сделали не так, Джей Ар, - сказал его отец по телефону однажды вечером. - Может быть, это какое-то наказание, я не знаю. Ее уже почти не бывает дома, она отказывается ходить в церковь, а иногда даже и в школу. Она больше не разговаривает с нами, поэтому мы не знаем, чем она занимается, когда ее нет. Мы оставили это на милость Господа. Это все, что мы можем сделать.

Джей Ар попытался сказать им, что это не все, что они могут для нее сделать, но они не слушали.

В последующие недели Джей Ар читал в газетах сообщения о насилии в средней школе Шейлы: ученики нападали друг на друга, а также на преподавателей. Один мальчик был убит в драке. Одна девочка покончила с собой, а после этого другой мальчик - очень популярный, участвовавший в школьной общественной деятельности, - порезал себе вены. За ним последовали еще двое. В тот вечер, когда Джей Ар прочитал заголовок, сообщавший о вспышке подростковых самоубийств в Эль-Серрито, он решил, что пора что-то делать с проблемой своей семьи. Если придется тащить их на консультацию, он отправит их к психологу, и сделает это в ближайшие выходные.

В эту же ночь его снова разбудил звонок матери.

- Она уезжает! – истерически кричала Марджори. - Она забирает свои вещи и уезжает с теми людьми, с той женщиной, и Леонард ничего не может сделать, но ты можешь поговорить с ней, она тебя выслушает, так что приезжай, пожалуйста, приезжай!

Когда он приехал, то застал Шейлу, несущую через двор охапку одежды к большой черной машине, припаркованной у обочины. Он окликнул ее, но она проигнорировала оклик, бросила одежду на заднее сиденье и направилась обратно в дом.

- Подожди! - крикнул он, схватив ее за руку. На ней был белый топ без рукавов, и в желтоватом свете крыльца он разглядел следы от уколов на внутренней стороне локтя. - Господи, - пробормотал он, - что ты с собой делаешь? Она отпрянула от него. - Подожди секунду и поговори со мной!

- Нет. Ты такая же, как они. Ты не хочешь говорить со мной, ты хочешь говорить мне. - Она ворвалась в дверь и ушла в свою комнату.

Хаскелл нашел отца в гостиной, мягко покачивающегося в кресле и смотрящего в окно.

- Где мама? - спросил Джей Ар.

- В ванной, плачет.

- Ну, разве ты не собираешься что-нибудь сделать? Поговорить с ней? Что-нибудь?

Не глядя на сына, Леонард произнес:

- В Ветхом Завете Бог велел Аврааму отвести своего сына Исаака в землю Мориа и подняться на холм, после чего убить. Принести в жертву. Авраам любил сына, но еще больше он любил своего Бога, поэтому он сделал то, что ему было велено. Когда он держал нож над сыном, готовый вонзить его в сердце, Ангел Господень взял Авраама за руку и сказал, что ему не нужно убивать Исаака. Это было лишь испытание его веры, его преданности. - Встретившись взглядом с Джей Ар, он добавил, - Бог испытывает нас сейчас. Все в Его руках. Да будет воля Его.

Взбешенный, Джей Ар последовал за Шейлой к машине. Она бросила последний сверток на заднее сиденье и начала садиться.

- Подожди, Шейла, не делай этого! - взмолился он. - Если хочешь, можешь жить со мной, у меня всего лишь крошечная квартирка, но если это...

- Да, тогда как мне придется жить, а? По-твоему, а не по-ихнему? Большая разница. - Она захлопнула дверь.

- Шейла, пожалуйста! Куда ты едешь?

Она приоткрыла окно и ответила:

- Туда, где лучше, чем здесь.

Окно со стороны водителя плавно опустилось, и ему улыбнулась женщина с кустистыми черными волосами, бледной кожей и темным макияжем глаз.

- Ты проиграл, старший братец, - сказала она, отъезжая. Джей Ар был уверен, что это всего лишь отраженный лунный свет, но в последний миг перед тем, как она скрылась из виду, ее глаза заблестели.

Джей Ар бросился в дом, возмущенный самоуверенностью женщины, и вызвал полицию, поскольку его родители этого не сделали.

- Она несовершеннолетняя, мистер Хаскелл? - спросил полицейский.

- Ей семнадцать.

- И она только сегодня ушла, да? Ну, видимо, ее забрали не против воли. Вы не знаете, куда она уехала?

- Нет.

- Ну, если вы ничего не услышите о ней в течение двадцати четырех часов, позвоните нам. Но, насколько я могу судить, мы мало что можем сделать.

Через три дня Шейлу нашли повешенной в шкафу дешевого номера мотеля недалеко от Эль-Серрито. Она покончила с собой, оставив записку: "Я ухожу в лучшее место".

Через девять дней после смерти Шейлы загорелся ресторан "Старый красный амбар", который был заброшен почти пять лет. Здание находилось в очень плохом состоянии, и новость о пожаре никого не удивила. Однако всех потрясло то, что было найдено внутри здания.

Ресторан был спроектирован как старый амбар с высоким потолком и стропилами. Большинство стропил обрушилось во время пожара. К стропилам были привязаны двадцать две веревки. Каждая веревка заканчивалась петлей, и каждая петля была обернута вокруг шеи мертвого подростка.

Позже установили, что подростки были мертвы не менее двух часов, прежде чем одна из веревок оборвалась, и труп шестнадцатилетнего мальчика из Ричмонда упал на зажженные свечи, горевшие в здании, вызвав пожар.

Следующая неделя была заполнена похоронами, длинными процессиями медленно движущихся машин с горящими фарами, приспущенными флагами и бесплодными попытками понять, почему двадцать два подростка расстались с жизнью.

Джей Ар узнал во многих погибших бывших приятелей Шейлы, а когда услышал, что несколько подростков утверждают, будто их друзья были связаны с парой по имени Джон и Дара, у него возникли определенные подозрения. Они утверждали, что пара поощряла учеников принимать наркотики и заниматься беспорядочным сексом, а о самоубийстве говорилось так, будто это некое возвышение духа на более высокий уровень. Они считали Джона и Дару виновными в смертях. Джей Ар подумывал заговорить, поддержать их, рассказать о связи Шейлы с Джоном и Дарой, но, увидев реакцию, которую они вызывали, решил, что в его жизни и так достаточно страданий.

Разбирая вещи своих погибших детей, некоторые из родителей обнаружили тексты рок-песен, записанные в блокнотах, письмах и даже на салфетках, - тексты, в которых содержались откровенные упоминания о сексе, наркотиках и насилии. Родители организовались и начали бороться за цензуру подобных пластинок, утверждая, что данная лирика сбивала их детей с толку и приводила к самоубийству. Когда подростки выступили против идей этой организации, родители ответили им вполне по-родительски: "Это для вашего же блага".

Самоубийства попали в национальные новости, их анализировали и переанализировали психологи на телевидении и радио, о них писали в журналах и психологических дайджестах, о них читали проповеди в церквях.

Джей Ар знал только одно: он потерял свою младшую сестру. Если бы она не покончила с собой в той мрачной комнате мотеля, то, вероятно, присоединилась бы к друзьям в "Старом Красном Амбаре", и, как ни болезненно это звучало, он был рад, что она избежала участия в последующем большом медийном шоу. Ее смерть можно было бы предотвратить - как, он был уверен, и смерти остальных двадцати двух человек, - если бы семья отнеслась к ее проблемам с большей поддержкой и любовью. Он не винил своих родителей; он знал, что и сам мог бы сделать больше.

К потере сестры привели не тексты рок-песен, не наркотики и не мужчина и женщина по имени Джон и Дара. К ней привело невежество.

Джей Ар отвлекся от мрачных мыслей о сестре и попытался вселить в себя уверенность насчет встречи с детьми во вторник и в последующие дни. Когда он посмотрел в окно, его взгляд остановился на одном из толстых темных облаков в небе. Пухлая нижняя часть облака светилась отраженным неоновым светом. Хаскелл нахмурился и подошел к окну, наблюдая, как облако медленно расползается по небу. Он не обращал на это особого внимания, но мог бы поклясться, что всего мгновение назад облако стояло совершенно неподвижно, как нарисованная туча на заднике сцены.

Однако теперь оно двигалось вместе с остальными, двигалось со скоростью текущего меда.

Джей Ар сделал несколько шагов назад, облокотился на стойку и отпил еще пива, хмуро глядя в окно, не зная почему.

Его маленькая квартирка вдруг показалась ему довольно холодной...