Стояла пятница, и коридор перед консультационным центром заполнили шумные и торопливые ученики, жаждущие поскорее отправиться на выходные. В кабинете Джей Ар, однако, было тихо: психолог сидел за столом и слушал Джеффа Карра. В течение двадцати минут Джефф рассказывал Джей Ар о своей сестре, о ее необычном поведении в последнее время.

- Я не собирался поднимать эту тему, - произнес Джефф, - но вчера ночью она вообще не пришла домой. Когда я вернулся, мама была очень расстроена, она плакала, но не сказала мне, в чем дело. Я думаю, между ними что-то произошло. И мне кажется, что Мэллори не явилась в школу сегодня.

- А твоя мама знает?

Джефф покачал головой.

Джей Ар был очарован тем, как менялось лицо парня, когда тот говорил о своей сестре. Он явно беспокоился о Мэллори, но, похоже, дело было не только в этом.

- Почему ты не собирался мне это рассказывать?

- Потому что я не хотел, чтобы вы подумали, что я, знаете ли, лезу в дела сестры.

- Нет ничего плохого в том, чтобы беспокоиться о своей сестре, Джефф.

- Но она ненавидит это.

- Это не значит, что она ненавидит тебя.

- Но она почти не разговаривает со мной. - Лицо Джеффа было задумчивым, омраченным; между бровями пролегла складка.

- Думаешь, она с Кевином?

- Возможно. Я не знаю.

- У Мэллори были другие парни до Кевина?

- Один прошлым летом, но они никогда... - Джефф остановился и поджал губы, покраснев.

- Что никогда?

- Ну, я не думаю, что это... было настолько серьезно. - Джефф избегал его взгляда; его лицо какое-то время оставалось красным.

В голове Джей Ар медленно забрезжило осознание. На лице Джеффа он увидел не только чувство вины, но и стыд.

"Этот парень ревнует к сестре", - подумал он. - "Он втюрился в нее".

Это объясняло поведение Джеффа. Обычно он выглядел тихим, но обладал острым умом, который хорошо использовал. Он хорошо учился, участвовал в школьных мероприятиях и, похоже, имел много друзей. Сегодня он казался замкнутым в себе. Изменения были едва заметны: напряженная поза, руки скрещены на коленях. Он даже слегка покачивался в кресле, как бы успокаивая себя.

Возможно, причин для беспокойства о Джеффе было не меньше, чем для беспокойства о Мэллори.

Начеркав на клочке бумаги, Джей Ар произнес:

- Вот мой домашний телефон. Если она не появится в эти выходные, и ты решишь, что что-то действительно не так, позвони мне. В противном случае я постараюсь поговорить с ней в понедельник.

- Если она узнает, что я рассказал вам о...

- Не волнуйся. Она не узнает. Мы просто поговорим. А пока, Джефф, не взваливай все проблемы сестры на свои плечи. Я говорю по собственному опыту. Она будет делать все, что захочет, независимо от того, что ты думаешь.

Джефф кивнул, когда Джей Ар передал ему номер телефона.

После того как они пожелали друг другу хороших выходных, Джефф ушел. Его забота о сестре подняла со дна сознания Джей Ар неприятные воспоминания. Он попытался представить, насколько усложнилась бы его ситуация с Шейлой, если бы он испытывал не просто братскую заинтересованность в ее благополучии. Если его догадки относительно Джеффа действительно были справедливы, Джей Ар ему не завидовал...

Пока Дом "Молодежи Голгофы" медленно заполнялся улыбающимися и болтающими подростками, преподобный Джеймс Бейнбридж закрыл свою Библию и встал из-за стола в главной комнате. Маленький колокольчик, висевший над входной дверью, звенел каждый раз, когда кто-то входил, и Бейнбридж с улыбкой поднимал голову.

В доме всегда было оживленно - некоторые из детей даже жили в нем, - но пик активности приходился примерно на середину дня, когда они заканчивали свои занятия и начинали собираться на послеобеденную встречу.

Это было большое здание с четырьмя спальнями в тихом районе на Ламона-стрит в Шерман-Оукс. Бейнбридж хорошо знал управляющего домом; тот являлся христианином и горячо поддерживал работу Бейнбриджа с подростками, поэтому предложил дом за половину обычной арендной платы, которую легко можно было погасить за счет ежемесячно получаемых пожертвований. Миссис Уонамейкер, вдова из Нортриджа, большую часть времени проводила в обители, готовя для всех, поддерживая порядок и помогая Бейнбриджу в организационных вопросах. Она постоянно улыбалась. Миссис Уонамейкер была среднего роста - почти такой же широкой, как и высокой, - с румяными щеками, дрожащими руками и седеющими волосами. В последнее время она жаловалась на шумы в стенах, боясь как-нибудь наткнуться на мышь. Бейнбридж разложил отраву, но женщина настаивала, что все еще слышит шумы. Преподобный опасался, что придется вызывать дезинсектора, а такие расходы их сообщество не могло себе позволить.

Бейнбридж присел на край стола, пока подростки входили и устраивались на стульях, пуфиках и подушках, расставленных по полукругу. Большая часть мебели была пожертвована родителями или собрана на гаражных распродажах и в магазинах "Гудвилл", однако она служила своей цели.

Его грудь наполнялась гордостью, когда он наблюдал за тем, как его дети собираются в главной комнате. Они были чисты, опрятно одеты, здоровы и достаточно храбры, чтобы открыто отдать свои жизни и души Господу, рискуя подвергнуться насмешкам и остракизму со стороны друзей и родных. В наше время, часто думал Бейнбридж, это являлось мужественным поступком.

Он насчитал в комнате четырнадцать детей и решил начинать.

- Добрый день, - сказал он с улыбкой.

Собравшиеся разрозненно поприветствовали его.

Бейнбридж встал, пододвинул стул и сел на передний край полукруга, положив на колени Библию. Он наклонился к пухлой чернокожей девочке слева от него и попросил:

- Бренда, не могла бы ты сходить в заднюю комнату и позвать остальных?

Она встала и направилась в спальни, чтобы позвать пятерых подростков - трех мальчиков и двух девочек, - которые жили в доме.

Колокольчик над входной дверью снова зазвенел, и Бейнбридж быстро окинул взглядом сообщество, чтобы понять, кого не хватает. В "Молодежи Голгофы" состоял тридцать один человек, но для удобства он разделил их на две группы. Они собирались вместе каждые выходные, но сегодня их должно было быть всего пятнадцать, не считая постоянных жителей дома. Когда Бейнбридж понял, кого не хватает, его горло слегка сжалось, потому что он знал, кто войдет в дверь.

Никки Астин.

Она на мгновение замерла в дверях, ее обычная теплая улыбка исчезла. Лицо казалось вытянутым, а глаза обеспокоенными, когда она медленно закрывала дверь, избегая его взгляда, пока пересекала комнату. Когда она подошла ближе и села напротив него, он понял, что глаза у нее красные, как будто она плакала. Он хотел спросить, все ли в порядке, но не мог заставить себя заговорить с ней.

У Бейнбриджа скрутило живот от чувства вины. С июля прошлого года каждый раз, когда он видел ее, то возносил безмолвную молитву о прощении, одновременно вспоминая с дрожью удовольствия ту первую знойную ночь, когда он затащил ее в свою постель...

И вторую...

И чуть меньше месяца назад...

"Пожалуйста, Боже, прости мне мои слабости, мое одиночество..."

...и последнюю в той жалкой комнате мотеля.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся ей, стараясь, чтобы его губы не дрожали, а взгляд не блуждал.

Бренда вернулась с остальными, а миссис Уонамейкер вышла из кухни, вытерла руки о фартук и села в кресло.

- Ну вот, - сказал Бейнбридж, - думаю, все в сборе. Надеюсь, неделя прошла для вас хорошо. Сегодня мы отправляемся на экскурсию. Думаю, нас не будет пару часов или около того. Для кого-нибудь это проблема? Может у вас есть другие планы?

Собравшиеся отвечали "нет", "угу" и качали головами.

Четыре или пять раз в неделю они посещали различные места в Долине, где можно было встретить других подростков - иногда днем, иногда вечером - и раздавали литературу, распространяли Слово и, если не сказать больше, старались, чтобы общество получше узнало об организации "Молодежь Голгофы".

- Прежде чем мы отправимся в путь, - произнес Бейнбридж, - я думаю, нам стоит обратиться к Священному Писанию, чтобы получить наставления и ободрение. Сегодня я выбрал стих из Послания к Коринфянам. Мы уже читали его и говорили о нем раньше, но я думаю, что о нем стоит помнить, когда мы будем работать. Это из второй книги, одиннадцатый стих, Король Джеймс. Ибо мы, живущие, всегда предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса проявилась в нашей смертной плоти. - Он перевел взгляд с одного молодого лица на другое и спросил, - Есть идеи, что это может означать? Как насчет тебя, Джим? Ты очень подкован в литературе. Есть мысли?

Джим свернулся калачиком в потертом мягком кресле и нахмурился. После минутного молчания он сказал:

- Похоже, тут говорится, чтобы мы убили себя, чтобы Христос заменил нас. Захватил наши тела. Как во "Вторжении похитителей тел" или что-то в этом роде.

Бейнбридж кашлянул в руку и произнес:

- Думаю, ты на правильном пути. Видите ли, для того чтобы Христос мог жить в нас, мы должны положить конец нашей земной жизни. Мы должны, так сказать, "умереть", чтобы Он мог полностью войти в нас и жить в наших смертных телах.

- Значит, мы умираем, - спросил Джим, усаживаясь в кресло поудобнее. - Наши личности как бы умирают, да?

- Ну... как только мы отдаем себя Христу, у нас появляются новые личности, чистые и...

- Так что же не так с теми личностями, с которых мы начинаем, а?

- Джим. Ты повышаешь голос.

- Ну и что? Если Бог хочет, чтобы мы убили свои личности, зачем он вообще их туда засунул?

- Джим. Пожалуйста, отправляйся в свою комнату, пока не успокоишься.

Бейнбридж наблюдал, как мальчик пошел по коридору с выражением упрямства на лице, и недоумевал, что на него нашло.

- Ну что ж. Как я уже говорил, давайте держать эту мысль в голове, когда будем свидетельствовать о Нем сегодня и в последующие дни.

- Я знаю, что на улице идет дождь, - продолжил он, - но мы же не можем допустить, чтобы плохая погода помешала Божьему промыслу, правда?

Подростки покачали головами; некоторые ответили: "Нет"; миссис Уонамейкер отреагировала восторженным "А-минь!".

- Убедитесь, что у всех вас есть значки "Молодежь Голгофы". Если вы не принесли свои, у нас есть запасные. Сегодня мы отправимся в Центр ухода за больными в Вентуре - клинику, в которой каждый месяц делают десятки абортов. Большинство абортов проводятся девочкам-подросткам. - Он переводил взгляд с одного лица на другое, делая паузы для усиления эффекта. - Это очень спорная тема, как вы, я уверен, знаете, и мы не собираемся, выступая против нее, угождать определенным личностям. В нашем обществе аборты стали мощным инструментом для дьявола. Это легкий выход из положения, способ совершить грех добрачного или даже внебрачного секса, не сталкиваясь с последствиями. Прежде чем мы пойдем, я хочу, чтобы вы все знали о... - Он запнулся, взглянув на Никки. Ее лицо покраснело, глаза блестели, ноздри раздувались; она смотрела прямо на него. - О наших взглядах на проблему абортов. - Он открыл Библию. - Мы уже обсуждали это раньше, но думаю, что это хорошая идея...

Никки встала и быстро вышла из комнаты, направившись в коридор.

Бейнбридж обменялся взглядом с миссис Уонамейкер. Та фыркнула и поднялась со стула, чтобы последовать за Никки.

- Нет, - тихо сказал он, - позвольте мне. - Он повернулся к мальчику с туго завитыми рыжими волосами и протянул ему Библию. - Вот, Дэвид, ты знаком с этим материалом. Страницы помечены, стихи подчеркнуты. Просто прочитай их, может быть, немного поговорим о них. Я сейчас вернусь.

- Конечно, - ответил мальчик.

Бейнбридж пошел по коридору, заглядывая в каждую дверь.

- Никки? - тихо звал он.

В ванной горел свет, дверь была приоткрыта. Преподобный постучал одной костяшкой пальца.

- Никки? Что случилось?

Он услышал ее всхлип и, приоткрыв дверь, заглянул внутрь.

Девушка сидела на краю ванны, прислонившись к стене и уткнувшись лицом в полотенце.

- Никки?

- Пожалуйста, уйдите.

- Скажи мне, что случилось. - В горле внезапно пересохло, и он пожалел, что не позволил миссис Уонамейкер разобраться с этим. У него возникло плохое предчувствие. - Не хочешь ли ты сегодня остаться здесь, а не идти на экскурсию?

Она снова зарыдала в полотенце.

- Тебе плохо, Никки? - спросил он, шагнув к ней.

- Я не могу сегодня идти, - пробормотала она.

- Хорошо. Но что случилось? Ты заболела?

Ее всхлип превратился в горький смех.

- Я не могу пойти, потому что... это было бы неправильно.

- Что было бы неправильно?

- Пойти в клинику, где делают абор... аборты.

Его кровь застыла; он не мог вымолвить и слова.

В стене, обращенной к Бейнбриджу, что-то зашуршало.

Никки подняла на него глаза. Они были опухшими и красными; часть ее коричневой челки цеплялась за ресницы и покачивалась, когда она моргала.

- Я беременна, - прошептала она. - Сначала я не была уверена, но теперь...

Бейнбридж прислонился к краю раковины, чувствуя слабость.

- Какой срок? - спросил он, понимая, что это глупый вопрос.

- Около восьми недель... или около того.

- Боже правый, - пробормотал он. Нервно подергивая нижнюю губу, он невнятно спросил, - Кто... кто отец?

Никки беззлобно рассмеялась, зажмурила глаза и снова начала плакать:

- Как вы думаете, кто? Я ни с кем больше не была!

Бейнбридж опустил крышку унитаза и медленно опустился на нее, качая головой и беззвучно молясь:

"Отец небесный, пожалуйста, пусть это будет ошибкой, пусть это не будет правдой, дорогой Господь, я знаю, что согрешил, и мне ужасно, ужасно жаль, и я прошу у тебя прощения, но, Отец, пожалуйста, не допусти, чтобы это случилось теперь, когда я так далеко продвинулся с группой, с этими детьми, не... допусти... чтобы это... случилось".

Никки ответила:

- Я... я не могу родить... ребенка.

- Что ты имеешь в виду, ты... о, Никки, нет, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь. Это ужасный грех, Никки, моральное преступление.

- То, что мы сделали... разве это не грех?

- Ну, да, но...

- Вы сказали, что Бог будет прощающим, понимающим, потому что вы сделали столько всего во имя Его, что Он поймет, что вы одинокий человек, слишком занятый работой, чтобы найти жену, и...

- Я знаю, Никки, я знаю, что я сказал, но...

- Ну, Он не понял, и теперь Он наказывает нас. Меня, меня Он наказывает. - Ее голос захлебывался от усилий заставить себя говорить тише.

Бейнбридж протянул к ней руку и крепко сжал ее плечо.

- Никки, послушай меня. Приведи себя в порядок, не торопись, но приведи себя в надлежащий вид. А потом пойдем с нами в клинику. Послушай нас, подумай, что бы ты сделала, если бы решилась на это. Подумай хорошенько. Тебе не обязательно участвовать. Мы с тобой потом поговорим, помолимся об этом. Мы попросим у Господа наставлений.

- Нет, я не могу пойти, я не могу...

- Да. Пожалуйста.

Она протерла полотенцем лицо, отстранилась от него плечом и встала, сказав:

- Хорошо.

Джей Ар оставался в своем кабинете после последней встречи за день, положив локти на стол, уткнувшись лицом в руки, глядя на спортивный раздел газеты "Эл Эй Таймс", сгорая от разочарования. Он поднял голову, услышав стук в дверь, и увидел через стекло улыбающуюся Фэй Беддоу. Психолог жестом пригласил ее войти.

- Ты неважно выглядишь, Джуниор, - усмехнулась Фэй, закрывая за собой дверь. Она начала называть его Джуниором в первую неделю занятий, потому что, как она сказала, "Джей Ар является аббревиатурой слова Джуниор, нет?".

- Плохой день, - пояснил он.

- Да, я слышала крики по всему коридору. Родители кричали на своего сына, на вас или друг на друга?

- Все вышеперечисленное.

- Ах...

- Господи, Фэй, парень расстроен тем, что его родители разводятся. Естественно, это сказывается на его оценках и посещаемости. Но они думают, что всему виной MTV, слишком много рок-н-ролла, слишком много секса в фильмах... Господи, единственных, кого они не винят, - это Бога, русских и...

- И себя, конечно.

- Я предлагал семейную консультацию, может быть, но нет. Они хотят отправить его подальше.

- Куда?

- В подростковый центр Лорел. - В голосе Джей Ар прозвучала горечь.

- Ах, да, подростковый центр Лорел. Ты знаком с ним?

- Не совсем, но я довольно хорошо представляю, что это такое. Когда я преподавал на севере, родители нередко отправляли своих детей в место под названием "Отделение по уходу Уолстона", одно из тех заведений, где все, включая самые естественные проблемы подросткового возраста и взросления в целом, причисляют к психическим заболеваниям. Полагаю, это одно из таких мест.

- Именно, - подтвердила Фэй, доставая из сумочки длинную сигарету в коричневой обертке и прикуривая. - Большинство их программ покрываются страховкой. Легкий выход для родителей, которые не хотят решать проблемы своих детей. А иногда и собственные проблемы. - Она обвела взглядом небольшой кабинет. – Есть пепельница?

Джей Ар поставил пустую одноразовую чашечку на угол стола и распахнул окно.

- Эти учреждения превратились в большой бизнес, - продолжила Фэй, выдохнув струйку дыма. - По сути, здесь они стали шиком. И какими бы отвратительными они тебе ни казались, мой друг, ты и я ничего не можем сделать. Все в руках родителей.

- И они передают его в руки подросткового центра Лорел. Знаешь, что сказала мать, прежде чем они ушли? Она сказала: "Наша страховка настолько большая, что мы сможем держать Мэла там до девятнадцати лет". Это почти четыре года! - Он встал и прислонился к стене рядом с окном. - Большинство этих детей... все, что им нужно, - это друг. Будь то родитель, учитель или психолог, да хоть уборщик - просто друг, взрослый, которого они могут уважать и которому могут доверять, который примет их без всяких условий. Но когда я пытаюсь стать таким другом, мне всегда что-то мешает.

- И даже если бы что-то не мешало, все равно было бы не легче. К тому времени, когда дети достигают возраста старшей школы, они с подозрением относятся к взрослым, которые хотят стать их друзьями. - Она сардонически хихикнула. - Если тебя много раз жалили пчелы, ты держишься подальше от улья.

На мгновение в офисе воцарилась тишина, если не считать шума дождя за окном. Джей Ар прижался спиной к стене, пожевал губу и уставился в пол, качая головой, чувствуя себя рассерженным и немного побежденным.

- Не позволяй этому пожирать тебя, Джуниор, - сказала Фэй. - Потому что так и будет. Ты делаешь все, что можешь; это все, что ты можешь сделать.

- Да, - пробормотал он, - наверное, да.

- А еще ты можешь позволить мне купить тебе пива. Давай уйдем отсюда, сегодня пятница.

Джефф работал три дня в неделю в "Опасных видениях", книжном магазине научной фантастики на улице Вентура в Шерман-Оукс. Иногда он помогал своей начальнице Лидии сортировать поступающие подержанные книги, иногда заполнял полки новыми поступлениями. Сегодня он сидел на стуле за кассой и листал экземпляр еженедельника "Лос-Анджелес Уикли". Лидия в задней комнате просматривала коробку со старыми бумажными журналами, прибывшими вчера. На стереосистеме тихо играл альбом Eurythmics. Два маленьких мальчика, от которых воняло виноградной жвачкой, сидели на полке напротив кассы и просматривали комиксы, смеясь над грудастыми женщинами в облегающих платьях на обложках.

Слева от Джеффа находился вход в магазин - стеклянная дверь с большим окном по обе стороны. Снаружи стояли холод, сырость и серость, будто старая, мертвая кожа. Ветер дул порывами, швыряя дождь во все стороны, разбрызгивая его по окнам, так что он стекал по стеклам мелкими, беспокойными волнами, отбрасывая жидкие тени по магазину.

Когда дверь открылась, Джефф поднял голову и, как обычно, придал лицу выражение, типа "проходите и выбирайте", но тут же выпрямился в кресле и отложил журнал, увидев, что это Лили.

- Привет, - сказала она с широкой улыбкой, закрывая зонтик и входя внутрь. - Как книжный бизнес?

- Хватает на бензин, - ответил он. - Что ты делаешь под дождем?

- Я обещала подруге отвезти ее домой. Моей подруге Никки. Она позвонила около часа назад и спросила, могу ли я приехать за ней. Я решила зайти сюда и увидеть тебя.

- Где она?

Лили показала в окно.

Джефф обошел стойку до двери и посмотрел по диагонали на другую сторону улицы.

Белый фургон с надписью "Молодежь Голгофы" был припаркован у обочины перед Центром ухода за больными в Вентуре. Преподобный Бейнбридж стоял на тротуаре под зонтиком, его маленькую фигуру скрывал темно-зеленый плащ. Вокруг него, держа зонтики в одной руке и литературу в другой, стояло более дюжины молодых членов организации "Молодежь Голгофы".

- Сегодня они вещают об абортах, - сказала Лили. - Видишь девушку, стоящую у задней части фургона? Это Никки.

- Она пыталась обратить тебя в свою веру за ужином вчера вечером?

Лили закатила глаза.

- Боже, у нее проблемы.

- О?

- Да, она... - Лили заколебалась. - Наверное, мне не стоит... Ну, ты же ее не знаешь, верно? Она беременна. - Она сложила руки, наблюдая за группой на другой стороне улицы, и сочувственно покачала головой. - Она еще не сказала отцу ребенка, от кого он. Она и мне не сказала.

- И что она собирается делать?

- Она хочет сделать аборт. - Лили невесело усмехнулась. - И вот они стоят перед клиникой. Она и так чувствует себя виноватой. Аборт только усугубит ее вину, потому что они считают это ужасным грехом. Он только этим и занимается, понимаешь? Этот парень из "Голгофы", как его там? Заставляет их чувствовать себя виноватыми во всем, а потом обещает им рай. Я в этом уверена.

- Что они сделают, если узнают?

- Наверное, скажут, что она будет гореть в аду. Беременных девушек не пускают в рай. Как и девушек, сделавших аборт. Знаешь, она сказала мне, что они... - Она прищурилась, наклонившись к двери. – Ну-ка, взгляни, кто здесь.

Джефф проследил за тем, как она переводит взгляд с улицы на фургон.

Мейс стоял у задней части фургона рядом с Никки. Ветер раздувал его волосы длинными прядями, словно белых червей, корчащихся из черепа.

- Вот черт, - пробормотал Джефф.

- В чем дело? О, да, он ведь следил за тобой вчера, да? Я видела его. Он что-то продает?

Джефф ничего не ответил, просто смотрел.

На Никки было длинное твидовое пальто, которое она сжимала спереди кулаками. Мейс склонился к ней, упираясь одной рукой в заднюю стенку фургона. На нем виднелся блестящий белый дождевик и длинные черные ботинки.

Никки выглядела так, словно старалась не замечать его, но когда он заговорил с ней, постоянно улыбаясь, то, казалось, завладел ее вниманием. Девушка медленно повернула к нему лицо, когда он наклонился ближе к ее уху.

- Интересно, что он... - начала Лили, но потом закрыла рот рукой. - О, Господи, может этот парень и есть отец? Нет, нет, она бы не стала... не с...

Рука Мейса медленно задвигалась, и он положил ладонь на живот Никки, что-то говоря. Та отрывисто кивнула.

Бейнбридж жестикулировал, пытаясь привлечь внимание пешеходов, но остановился, заметив Мейса и его руку на животе Никки. Он двинулся к ним и что-то сказал. Мейс ответил, похлопав Никки по животу. Преподобный сделал шаг назад, как бы в шоке, а Мейс откинул голову назад и рассмеялся, положив руку на голову девушке. Бейнбридж замахал на него рукой, как бы приказывая уйти.

- Что, черт возьми, происходит? - вслух задалась вопросом Лили.

Преподобный снова заговорил, и Никки покачала головой с таким видом, будто вот-вот разрыдается. Мейс улыбнулся ей, нежно коснувшись ее лица, после чего Бейнбридж оттолкнул его руку.

- Что-то не так, - сказала Лили. - Я пойду разберусь.

- Подожди секунду. - Джефф пошел за кассу, взял свое пальто и позвал, - Лидия?

- Йо!

- Мне нужно выйти на минутку, хорошо?

- Ты надолго? - крикнула она из подсобки.

- Всего на пару минут. - Он накинул пальто, открывая дверь для Лили. Та открыла свой зонтик и протянула его Джеффу.

Когда они вышли наружу, Мейс уже переходил улицу, а Бейнбридж стоял рядом с Никки и что-то быстро говорил; лицо Никки было закрыто руками, а плечи сжимались от рыданий, при этом она отворачивалась от него.

- Подожди, - сказал Джефф, взяв Лили за руку и удерживая ее. Мейс с поразительной легкостью миновал оживленное движение, насвистывая на ходу какую-то мелодию, его глаза были устремлены вперед, а руки раскачивались длинными дугами по бокам. Он вышел на тротуар и зашагал по Грейс-стрит, завернув за цветочный магазин на углу.

Джефф подождал пару секунд, а затем направился к углу.

- Что ты делаешь? - спросила Лили.

- Хочу посмотреть, куда он пойдет.

- О. Хорошо. - Она последовала за ним.

Лили шла прямо за ним, и Джефф завернул за угол. Мейс миновал автобусную остановку, стоянку за книжным и цветочным магазинами, а затем свернул налево, в переулок, который выходил к Вудману.

Они пошли по тротуару, остановившись на углу здания, чтобы убедиться, что он их не замечает, и мельком увидели, как Мейс спускается по аллее, скрываясь из виду за гаражом.

Когда они дошли до угла гаража, его уже не было.

- Где, черт возьми, он... - начал Джефф.

- Смотри! - Лили указала вниз.

Голова Мейса погрузилась в люк, лицом к ним, а его руки задвигали поверх крышку, пока он исчезал из виду. Круглый, плоский, толстый кусок металла с тяжелым лязгом встал на место.

- Что он делает? - прошипела Лили.

Джефф поспешил через парковку по аллее к люку, навис над ним и прищурился, глядя через одно из трех отверстий в крышке.

Платиновые волосы Мейса выделялись в темноте внизу; Джефф наблюдал, как он покачивает головой, спускаясь все ниже и ниже, и все время насвистывая. Достигнув дна, он направился в сторону Грейс-стрит и исчез из виду, а его веселый свист затих.

- Мне это не нравится, Джефф, - нервно сказала Лили, коснувшись его плеча. - Пойду посмотрю, все ли в порядке с Никки.

Джефф пошел с ней. Когда они дождались перерыва в движении, чтобы безопасно пересечь Вентуру, Джефф увидел Бейнбриджа, прижавшегося к Никки, его зонтик сломался и стоял прислоненным к фургону, светлые волосы намокли и разметались по лбу. Когда Джефф с Лили пересекали улицу, слова преподобного стали различимы сквозь шум транспорта и дождя.

- ...ошибается, Никки, он ошибается... разве он может знать о...

Никки плакала.

- Пойдем, Никки, - сказала Лили, коснувшись ее спины.

Бейнбридж повернулся к ним, попытался взять себя в руки и улыбнулся.

- Простите, но мне нужно поговорить с ней о...

- Я отвезу ее домой, и я не могу ждать. - Она взяла Никки за руку.

Джефф не знал, встречались ли они раньше, но сразу было видно, что между Никки и преподобным Бейнбриджем что-то есть.

- Поговорим позже, - сказала Никки Бейнбриджу, не глядя на него.

- Ты придешь сегодня вечером? - спросил он несколько настоятельным тоном.

- Я не знаю.

Лили увела ее, не дожидаясь Джеффа.

Бейнбридж смотрел, как Никки уходит, с потерянным, почти жалким выражением лица.

- Извините, - произнес Джефф.

Преподобный моргнул, посмотрел на Джеффа и пробормотал:

- Хм?

- Кто тот парень, который только что стоял здесь? Парень с длинными волосами.

Лицо Бейнбриджа потемнело.

- Я никогда не видел его раньше.

- Ну, он сказал...

- Простите, но нам пора идти. - Преподобный отвернулся и начал собирать подростков вокруг фургона.

Джефф догнал девушек. Они садились в бордовую "Хонду Цивик", припаркованную за книжным магазином. Он сказал Лили, что позвонит ей вечером.

В магазине Лидия укладывала в пакет несколько книг для двух мальчиков. Это была невысокая женщина с короткими русыми волосами.

- Что-то не так? - спросила она. - Ты выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.

- Нет, я... в порядке. - Джефф снял свое мокрое пальто. - Лидия, ты когда-нибудь видела высокого парня с длинными платиновыми волосами, закрученными на макушке? Его зовут Мейс.

- Нет, э-э-э. А что?

- Просто интересно.

- Ты остаешься? - Когда он ответил "да", Лидия вернулась к своей работе в задней комнате.

Джефф снова открыл "Уикли", но не смог сосредоточиться. Он смотрел на мокрый бульвар, наблюдая, как машины поднимают туманные облака с мокрой мостовой. Он никому не рассказывал о своей встрече с Мейсом в "Галерее". Да и что было рассказывать? Что к нему подошел человек и настойчиво сделал несколько туманных, загадочных замечаний, которые можно было истолковать десятком разных способов? Однако Джефф знал - по крайней мере, чувствовал, - что эти загадочные замечания имеют только одно значение: Мейс знает о нем то, что он не должен и не может знать.

Увидев, как Мейс спускается в канализацию, Джефф почувствовал еще большее беспокойство.

У него возникло неприятное ощущение, что он оказался в центре чего-то, чего пока не мог разглядеть, чего-то, что яростно кружилось вокруг него, но оставалось скрытым.

Пока что...

Джей Ар и Фэй отправились в "Депо", небольшой районный бар в Северном Голливуде. Они оставили машину Фэй у школы, а поехали на автомобиле Джей Ар.

В заведении было тихо, в баре сидели всего три человека, кабинки и столики пустовали. Они заняли кабинку в задней части; Фэй купила Джей Ар пиво и заказала бурбон с твистом для себя. Джей Ар удивился, но ничего не сказал.

- Возможно, тебе придется отвезти меня домой, Джуниор, - с ухмылкой сказала Фэй, поднимая первый бокал. - У меня тоже был плохой день.

Когда он спросил ее, что случилось, она уклонилась от ответа и заговорила о погоде. Но после третьего бокала стала более расслабленной, хотя ее настроение, казалось, омрачилось.

- Мне следовало получить диплом и начать практику, - сказала она после небольшой паузы.

- Что, извини?

Она пожала плечами, потягивая свой бурбон.

- Я собиралась стать психиатром. Работать с детьми. Но я кое-что поняла. Я бы работала с детьми, чьи родители могли себе это позволить. Чьи родители платили мне за то, чтобы я выслушивала проблемы их детей. Поэтому я занялась образованием. Некоторое время преподавала естественные науки. Потом перешла на психологию. Не пойми меня неправильно. Я думаю, что работа, которую я делаю сейчас, более эффективна. Я ближе к детям, понимаешь, о чем я говорю? Но бывают дни, когда другая... психиатрия? - Она покачала головой, делая еще один глоток. - Мой собственный кабинет, мой собственный график работы... хорошая зарплата... иногда это выглядит неплохо. Немного более... не знаю, отстраненно, возможно. Мягче. Безопаснее.

Джей Ар не совсем понимал, о чем она говорит, но Фэй нахмурилась, ее голос был низким, и она выглядела обеспокоенной, поэтому он позволил ей продолжить.

- Как бы то ни было, - сказала она, - я нахожусь очень близко к детям. Каждый день я рядом с ними, пять дней в неделю; даже когда нет приема, я вижу их в кампусе. Я вижу изменения в них, я знаю, что является причиной этих изменений, что происходит у них дома, какие у них проблемы, но я не могу... ничего... сделать. Ничего. Я чувствую себя такой беспомощной. - Еще глоток. - Не все проблемы, конечно, исходят из дома; некоторые - в школе, с законом, беременностью, депрессией - ты знаешь, сколько таких детей ходят по кампусу, как зомби, в глубокой депрессии, ненавидя себя по причинам, которые на самом деле не имеют к ним никакого отношения? Но большинство этих проблем начинается дома. Конечно же, как ты сказал, родители этого не замечают.

- И как ты сказала, Фэй, не позволяй этому пожирать тебя.

- А, здесь я это знаю. - Она прикоснулась пальцем к виску. - Но здесь, - она положила руку на грудь, - все по-другому. Не делай, как делаю я, Джуниор, делай, как я говорю, - с улыбкой произнесла она, похлопав его по руке, после чего заказала еще один бокал.

За время последовавшей за этим короткой паузы Джей Ар хотел направить разговор в другое русло, но почувствовал, что Фэй нужно выговориться.

- Помнишь "Крысолова из Хэмлина", Джуниор? - спросила она.

- Смутно.

- Маленький городок в Германии был инфицирован крысами. Прямо кишел ими. Однажды в город прибыл незнакомец, очень высокий мужчина с пронзительными глазами, в яркой привлекательной одежде. И с флейтой. Он утверждал, что это волшебная флейта, которая может... - Она драматически взмахнула пальцами. - Не знаю, гипнотизировать. По его словам, он использовал флейту, чтобы помочь людям избавиться от вредителей, и был известен по всей стране как Крысолов. Он предложил избавиться от городских крыс и попросил в качестве платы всего тысячу гульденов - не так уж много, учитывая обстоятельства. Городские власти пришли в восторг и готовы были заплатить ему, если он сделает то, что сказал. И вот Крысолов пошел по улице, играя на своей флейте... - Ей принесли напиток, она расплатилась, сделала глоток и продолжила, не теряя темпа. - И крысы последовали за ним! Прямо по улице и за городом они шли за ним. Чуть позже Крысолов вернулся за своей тысячей гульденов. Городские власти встали в позу, захихикали и сказали: "О, мы просто пошутили насчет тысячи гульденов. Мы заплатим тебе пятьдесят". Флейтист напомнил им, что они заключили соглашение, и попросил заплатить, как обещано. Те отказались. Тогда Крысолов сказал им, что если они не заплатят, то очень пожалеют. Чиновников это очень развеселило, и они спросили: "Что ты собираешься делать, дуть в свою флейту еще? Давай, дуй в нее до посинения!"

Она сделала еще глоток, и Джей Ар начал испытывать некоторое беспокойство: он не имел ни малейшего представления о том, какое отношение сказка имеет к детям Фэй в школе, и подумал, не выпила ли она слишком много.

- Тогда он вернулся на улицу, - продолжала она, - и снова начал играть на флейте. Но на этот раз за ним последовали дети. Через весь город, по улице, прямо на глазах у своих родителей. Те смотрели, как этот незнакомец уводит их детей из города. "О, они вернутся", - говорили родители, - "они вернутся". Но дети не вернулись. Не вернулся и флейтист. Сто тридцать детей. Ушли. - Она подняла свой бокал в полушутливом тосте. - Двадцать шестое июня тысяча двести восемьдесят четвертого года.

- Даже известна дата? - удивленно спросил Джей Ар. - Это что, правда? Я думал, это просто старая народная сказка.

- Это есть в учебниках истории. Сто тридцать детей, которых больше никогда не видели, забрали, пока их семьи смотрели. Пока все смотрели. Прямо у них под носом. - В ее голосе зазвучал гнев, и она заерзала на стуле.

- Фэй, что-то не так. Что случилось, что тебя расстроило?

- О, ничего особенного, Джей Ар. Все в целом.

- Что именно?

- Ну, это все еще продолжается, - тихо вымолвила она. - Они просто... они не платят флейтисту.

- Кто?

- Родители. - Фэй поднесла бокал к губам и надолго задержала спиртное во рту, проглотила и промокнула губы костяшкой пальца. - Они рожают детей, нянчат их какое-то время, может быть, наблюдают за их ростом, как за азалией или чем-то еще. Они не понимают, сколько усилий требуется, чтобы вырастить ребенка. Они думают, что этот рост происходит сам по себе, как у азалии. Вы поливаете ее, освещаете солнцем, и она растет. Они не понимают, какую плату эта дополнительная жизнь потребует от их жизни. Не такую уж и большую, на самом деле; я думаю, вполне приемлемую... - Фэй на мгновение отвела взгляд, затем медленно кивнула, пожевав нижнюю губу. - Да, приемлемую. Но нелегкую. Они этого не понимают. Кажется, они просто хотят наблюдать, как ребенок растет. Потом, через некоторое время, они просто иногда смотрят на него. Очень скоро они даже не замечают его. И вот однажды что-то приходит и забирает ребенка, а они удивляются, почему! Они начинают разбрасываться обвинениями, как... как фрисби! Это рок-музыка! Насилие по телевизору! Секс в кино! Давайте наведем порядок в этой стране и спасем наших детей! - С отвращением махнув рукой и покачав головой, она допила свой напиток и кивнула официантке, чтобы та принесла еще один.

Джей Ар был ошеломлен пылкостью речи, яростным гневом и убежденностью в ее глазах. Вместе с тем в ее взгляде читалась глубокая печаль.

Он отставил пиво в сторону и наклонился к ней:

- Скажи мне, что случилось, Фэй. Пожалуйста.

Она улыбнулась и тихо захихикала.

- О, Джуниор, ты хороший человек, раз слушаешь, как пьяный старый ямаец бормочет что-то в свой бурбон. Но мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе. Не позволяй мне так болтать. Рассказывай, парень.

- Нет, если хочешь, продолжай. У тебя что-то на уме.

Официантка принесла ей еще один напиток, и Джей Ар заплатил за него. Она подняла его и произнесла:

- Все, что у меня на уме, может быть улажено тем, что у меня в руке.

Ему не хотелось, чтобы она прекращала разговор, и он решил, что стоит проявить некоторую настойчивость.

- У тебя есть дети, Фэй?

- Нет. Получается, кто я такая, чтобы рассуждать о них, верно?

- О, это не то, что я...

- Однажды я была беременна, - перебила она. - Я тоже собиралась родить, хотя и не состояла замужем. Мне было двадцать два года, и как же я хотела этого ребенка, Джуниор. Я так хотела стать матерью, иметь маленького человечка, которого можно любить. Я понимаю, что, наверное, мои мотивы являлись эгоистичными. Я хотела ребенка для себя. Не самый лучший образ мышления, если вы собираетесь воспитывать другого человека, не так ли? Но я так хотела этого ребенка. Я была как маленькая девочка перед Рождеством. - Она ласково улыбнулась, сделала еще глоток, а затем на мгновение уставилась на стол, и ее улыбка исчезла. - Я выпала из движущейся машины. Дурацкая авария. Дверь просто распахнулась, и я вылетела, угодив под стоящий позади нас автомобиль. Я потеряла ребенка и не смогла больше родить.

- Мне жаль.

- Нет, нет. Возможно, это к лучшему. Я верю, что у всего есть причина. Возможно, я не стала бы хорошей матерью. Возможно, так я лучше послужу молодым подросткам. - Еще глоток.

- Думаю, ты была бы отличной матерью, Фэй.

Она наклонила голову и предостерегающе подняла палец.

- А-а-а, не говори так, Джуниор. Все так говорят. Думают так. А потом, в один прекрасный день, является флейтист. А он редко уходит с пустыми руками...