8.
Кевин Донахью открыл глаза и быстро прищурился от солнечного света, проникающего в окно его спальни. Наушники все еще были надеты, но музыка прекратилась. Он сел в постели и огляделся. Что-то разбудило его.
- Кевин! - закричала его мать, снова стуча в дверь. - Мне пора на работу, ты встаешь?
Он снял наушники и сел на край кровати, глядя на потрепанные кроссовки, которые все еще были на его ногах. Джинсы и футболка прилипли к коже.
- Кевин?
- Да, я иду, - хрипло сказал он.
Он провел руками по кустистым волосам, встал и потянулся. Его глаза были мутными от сна, и он некоторое время усиленно тер их, затем пересек комнату и выключил стереосистему.
Высадив Мэллори накануне вечером, он вернулся в свою комнату, чтобы немного поработать. В его голове гремела музыка, и он быстро набросал слова песни, к которой не притрагивался уже несколько месяцев. Закончив, он наскоро перечитал ее и понял, что песня была о Мэллори. Ничего удивительного. У него никогда не случалось столько секса за одну ночь. Брат Тревора уехал на неделю, и Тревор одолжил им свой ключ. Это была маленькая и неряшливая квартира, но в ней стояла большая кровать.
Закончив песню, Кевин спустился вниз, на задний двор, выкурил косяк и вернулся в свою комнату, чтобы насладиться кайфом под музыку и ощутить томительное, пульсирующее тепло в гениталиях.
Он подошел к письменному столу и снова просмотрел слова песни. Иногда на следующий день они уже не казались такими хорошими. На этот раз они ему понравились. Он прокрутил мелодию в голове, напевая текст под нос.
- Кевин!
Он засунул руку под рубашку и почесал свой плоский живот, жалея, что не заснул.
Затем открыл дверь спальни и увидел мать, которая стояла у зеркала в холле, натягивая пальто и поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, разглядывая свое отражение.
- Знаешь, Кевин, - сказала она, поправляя серьгу, - я не думаю, что поставить замок на твою дверь было такой уж хорошей идеей. Я стою здесь и стучу в нее уже десять минут. Если ты не сможешь подниматься в назначенное время, мы снимем замок, ты понял?
- Я думал, ты опаздываешь на работу.
- Да, но я хотела убедиться, что ты встал, прежде чем уйти. - Она повернулась к нему, проведя рукой по пепельно-русым волосам длиной до плеч. - В этом году все будет по-другому. Ты будешь ходить в школу каждый день, если только не заболеешь, иначе в этом доме произойдут серьезные изменения. - Она говорила быстро и четко, наклонив лицо вниз и глядя на него из-под тщательно выщипанных бровей. - Почему ты одет? Ты спал прямо в одежде? Когда ты вернулся прошлой ночью? - Вопросы сыпались на одном дыхании, пока она разглядывала его с ног до головы.
- Я прямо так, да. - Он отвернулся и пошел по коридору. Внизу чувствовался запах жарящегося бекона.
- Сильвия приготовила для тебя завтрак внизу. Уже остыл, наверное. Отправляйся сегодня в школу, Кевин. Я серьезно.
Голос матери затих позади него, когда он устало спускался по лестнице, а затем снова настиг, когда она догнала его сзади, сказав:
- Я должна была быть в студии пять минут назад, черт возьми. Твой отец на кухне, скажи ему, что мне надо было убегать. - И она ушла, оставив после себя невидимое облако мускусных духов.
Подойдя к кухне, Кевин услышал разговор своего младшего брата Майкла. Вероятно, с Сильвией. Та работала их экономкой и кухаркой, сколько Кевин себя помнил. Он стоял в дверях и видел, как она наливает кофе в чашку у стойки. Это была невысокая, кругленькая женщина с седеющими волосами, завязанными в пучок, и улыбающимся розовощеким лицом. Сильвия кивала, пока Майкл рассказывал о школе. В этом году он переходил из пятого сразу в седьмой класс, и это была его любимая тема для бесед на протяжении всего лета.
В дальнем конце кухни у барной стойки стоял отец Кевина, зажав телефон между ухом и плечом, а его руки шарили по портфелю, пока он тихо говорил в трубку. Его осанка была безупречна в темном костюме, уложенные каштановые волосы уместно развевались на морщинистом лбу. Он выглядел важным.
"Нет, нет", - поправил себя Кевин. – "Он выглядит так, будто считает себя важным".
Кевин некоторое время наблюдал за ними, думая о том, какими далекими друг от друга они кажутся. Сильвия кивала и улыбалась, когда Майкл говорил, но выглядела озабоченной. У нее тоже был дом и муж; у нее имелись и другие заботы, кроме Донахью и их завтрака.
Майкл мог бесконечно болтать с любым, кто не попросит его заткнуться; для него не имело значения, кто это.
А отец Кевина с таким же успехом мог находиться в своем кабинете. Через несколько минут он в спешке уйдет, даже не заметив, что его жены уже нет.
Бекон вкусно пах, а марихуана сделала его голодным, но Кевину не хотелось сидеть с находящимися на кухне. Он повернулся и пошел обратно наверх. В своей комнате быстро переоделся в футболку, сходил в ванную, умылся, почистил зубы, взял пальто и вернулся вниз.
Утренний воздух был прохладнее, чем в последнее время, а небо - слегка пасмурным. Казалось, лето наконец-то сдает свои права.
Опустив козырек черного шлема на лицо и наполовину застегнув кожаную куртку, Кевин погнал на мотоцикле за пределы района, мимо больших домов с гаражами на две машины, изысканно ухоженными лужайками и нарядными почтовыми ящиками. Повернув направо на Вентуру, он выехал из Энсино, миновал высокое здание с дымчатыми стеклами, в котором располагалась адвокатская контора его отца, и въехал в Шерман-Оукс. У Вудмана он повернул направо и направился к "Сэму".
"Остановка Сэма" являлась небольшой закусочной на открытом воздухе. Шесть круглых табуретов стояли вдоль стойки под грязным черно-белым навесом на углу Вудмана и Мурпарка. Меню было ограниченным, а еда – так себе, но цены казались до смешного низкими. Впрочем, для Кевина цена не имела значения. На деньги, которые родители давали ему каждую неделю, он мог позволить себе питаться в стильных и дорогих ресторанах три раза в день, если бы захотел, и при этом у него бы еще много оставалось.
Его мать, дизайнер телевизоров, всегда пыталась уговорить его пообщаться с сыновьями и дочерями своих коллег.
- Вот, - говорила она, протягивая ему деньги, - почему бы тебе не приодеться и не сходить куда-нибудь? Например, в загородный клуб пару вечеров на этой неделе. Кристал и Зона - я ведь тебе о них рассказывала, правда? - постоянно туда наведываются, и они с удовольствием с тобой познакомятся. Знаешь, они читают сценарии по всему городу. Надо только выбрать время.
У Кевина не было ни малейшего желания знакомиться с кем-либо из них. Он знал, что они просто клоны своих родителей, которые были такими же, как и его предки, и ему тоже не нравилось их общество.
Кевин предпочитал неудобные табуреты в "Остановке Сэма", жирную еду и дым от гриля, дувший ему в лицо. Ему нравилась оживленность улицы и тротуара за спиной, когда он ел и общался с друзьями - друзьями, которых он сам себе выбрал. Ему нравился и сам Сэм, жилистый шестидесятилетний мужчина, ненавидящий Лос-Анджелес, но остающийся здесь, просто потому что не мог придумать места, которое бы он ненавидел меньше.
Когда он ехал по Вудману, Кевин прищурился сквозь дымку, затуманивающую козырек его шлема, чтобы разглядеть, кто был у Сэма этим утром.
Сэм стоял за дальним концом прилавка, его лицо скрывала утренняя газета.
Высокий стройный человек с длинными платиновыми волосами и в солнцезащитных очках стоял на противоположном конце, лицом к улице, поставив локти на стойку и скрестив лодыжки в ботинках.
Приблизившись и замедлив ход мотоцикла, Кевин вгляделся в лицо незнакомца. Оно было узким, с очень светлой кожей, почти фарфоровой. Зеркальные тени лежали на высоких, ярко выраженных скулах. Тени вырезали впадины на каждой стороне длинного лица.
Сначала Кевину показалось, что это женщина, но, приблизившись, он заметил выпуклость адамова яблока под бритвообразной челюстью. Казалось, незнакомец наблюдал за приближением Кевина, но сквозь темные очки представлялось трудным что-либо определить. На макушке его волосы были коротко подстрижены, исчезая за плечами в ниспадающих прядях блестящего платинового цвета. Ветерок шевелил оборки, спускавшиеся спереди на белую рубашку с длинными рукавами; она была заправлена в черные джинсы, плотно облегавшие его длинные узкие ноги.
Кевин не сводил глаз с незнакомца, пока подкатывал свой мотоцикл к обочине, незаметно наблюдая за ним через край козырька. Мужчина протянул правую руку вверх, обхватил солнцезащитные очки длинными и тонкими пальцами и сдвинул их с лица.
Кевин замер.
Улыбающиеся глаза незнакомца, казалось, смотрели сквозь козырек прямо на Кевина. Он снова оперся локтем о стойку и выпустил очки из пальцев.
Кевин заглушил двигатель и перекинул левую ногу с мотоцикла, не сводя глаз с мужчины. Подойдя к Сэму, он снял шлем и повесил его под мышкой. Не двигая головой, мужчина наблюдал за Кевином, и на его тонких губах играла легкая улыбка.
- Привет, Сэм, - сказал Кевин, усаживаясь на табурет. – Что новенького?
Сэм выглянул из-за края газеты, нахмурив свои жилистые черты лица.
- Этот гребаный город, - прорычал он, скомкав газету в кучу на стойке.
- В чем дело?
- А, кто-то убил копа и выбросил тело в мусорный бак в Северном Голливуде. Веришь ли? Даже следов не оставил. Обнаружили только несколько укусов в месте, где крысы обгладывали его труп.
- Я думал, ты не любишь копов, Сэм.
- Не люблю. Ненавижу их. Что будешь, парень?
- Яйца всмятку, бекон и тост из белого хлеба.
Сэм включил портативный радиоприемник, стоявший на полке над грилем; из его потрепанного динамика зазвучала музыка из "Топ-40", пока он разбивал пару яиц.
Кевин подобрал газету с прилавка и пробежал глазами заголовки, слегка повернувшись вправо, чтобы получше рассмотреть незнакомца краем зрения.
Тот стоял лицом к Кевину, опираясь локтем на прилавок. Ветерок шевелил его острую платиновую челку, отбрасывая ее назад и вперед над дугой брови.
- Эй, парень, у тебя какие-то проблемы? - огрызнулся Кевин, внезапно повернувшись к нему.
Рот незнакомца слегка искривился в плохо скрываемой ухмылке. Он медленно покачал головой.
- Тогда какого черта ты на меня пялишься, а? Почему бы тебе не пойти поглазеть на кого-нибудь другого, найти зеркало и поглазеть на себя, в конце концов?
Ухмылка исчезла, губы сжались, и он слегка кивнул, отводя глаза.
Кевин снова опустил взгляд на газету.
- Эй, парень, - сказал Сэм через плечо, готовя еду, - Пако сказал, что ты не получил концерт в "Фантазме". Это правда?
- Да. - Кевин склонился над газетой, уставившись в мелкий, расплывчатый шрифт. Незнакомец заставлял его чувствовать себя очень неловко, и, как он ни старался, он не мог сделать вид, что парня нет рядом.
- Так что же случилось?
- Я просто еще не поговорил с букером.
- Я думал, ты знаешь этого парня.
- Вроде того. Я знаю его шурина.
- Я слышал, твои приятели злятся на тебя за то, что ты не пошел туда той ночью. Почему?
Кевин начал отвечать, но понял, что не знает, что сказать. Он прищурился, глядя на заголовки, но не смог сфокусироваться. Он не мог точно вспомнить, почему не пошел в "Фантазм" в субботу вечером. Помнил, как направлялся туда... пересекал парковку...
Кевина вдруг охватило дурное предчувствие, стеснение в кишках, словно судорога без боли. Шипение еды, жарящейся на гриле, уменьшилось до гула, похожего на комариный, когда он уставился на газету и смутно, смутно вспомнил небо в субботу вечером...
Газета исчезла под тарелкой с яичницей, беконом и тостами, которая с грохотом шлепнулась на прилавок.
Кевин поднял голову и посмотрел на Сэма.
- Парень, - рявкнул Сэм, - я спрашивал тебя, почему ты не пошел внутрь?
- Умм... Я просто подумал, что группа еще, ну, знаешь, не готова. Нам нужно еще немного порепетировать.
- Не готова? Господи, да я целый год только и слышу: "Группа должна играть, группа должна играть". А теперь ты говоришь, что они не были готовы? Какого хрена ты ждешь, парень?
Кевин начал тыкать вилкой в яичницу: яйца были сырыми, а бекон казался недожаренным. Он бросил взгляд на прилавок.
Незнакомец улыбался ему.
- Конечно, - продолжал Сэм, покачивая зубочисткой между губами, - я никогда не слышал, как ты играешь, но, думаю, то дерьмо, что сейчас называют музыкой, - он ткнул большим пальцем через плечо в сторону радио, - моя собака могла бы лаять в трубку и стать чертовой звездой.
Крупный чернокожий мужчина с горловым хрюканьем уселся на табурет рядом с Кевином и хлопнул мускулистой рукой по стойке.
- Лиланд! - с ухмылкой сказал Сэм, отходя от Кевина и вытирая руки о полотенце. - Как обычно?
Лиланд кивнул, что-то невнятно пробормотав.
Кевин смотрел на свой завтрак, но думал об улыбке незнакомца. Она была приятной, такой, какую дарят тем, кого давно не видели, такой, какую видят в аэропортах и на автовокзалах.
Слегка откинувшись назад, Кевин взглянул за спину сидящего рядом с ним крупного мужчины.
Незнакомца не было.
Кевин на мгновение уставился на пустой табурет, затем достал из кармана куртки немного денег.
- Ты уходишь, парень? - пробурчал Сэм. - Не поев?
- Я не очень хорошо себя чувствую, Сэм.
- Господи. И подумать только, я провел все эти годы во Франции, посещая долбаную школу поваров.
Лиланд гоготнул и повернулся, ухмыляясь, к Кевину; большая часть его зубов отсутствовала.
- Эй, Лиланд, - спросил Сэм, - ты уже читал газету? Этот гребаный город...
Кевин положил пятерку на тарелку, взял со стойки шлем и повернулся, чтобы упереться взглядом в зеркальные солнечные очки улыбающегося платинововолосого незнакомца.
- Ты музыкант, - сказал мужчина, осторожно перебирая пальцами оборки рубашки. Его голос, казалось, исходил из глубины груди, мягкий, но звонкий. Почему-то он звучал намного старше, чем Кевин думал.
- Да, и что? - огрызнулся Кевин, засовывая шлем под мышку.
- Я слышал, как ты разговаривал со стариком. У тебя есть группа?
- А что?
Его улыбка расцвела еще больше.
- Потому что мне это интересно. Я только что приехал в город и, - он снял солнцезащитные очки, - я тоже музыкант. - Его глаза не щурились в суровом свете пасмурного неба и казались спокойными и невозмутимыми. Они были золотистыми, с вкраплениями карамельно-коричневого, а ресницы над ними - густыми и светлыми. - На чем ты играешь?
- На лидер-гитаре. - Кевин старался не смотреть в его глаза, но это было нелегко. Когда мужчина двигал головой и тусклый солнечный свет проникал сквозь его платиновую челку, ресницы, казалось, светились, а карамельные блики смещались вокруг зрачков. - И еще я немного пою. Я и еще один парень.
- Играете в каких-нибудь клубах поблизости?
Кевин наконец смог отвести от него взгляд; он переложил шлем под другую руку.
- Ну... пока нет. Мы не так часто репетируем, как нужно.
- У вас есть место для репетиций?
- Гаражи, когда мы можем их арендовать.
Мужчина кивнул и провел краем солнцезащитных очков по нижней губе, его взгляд на мгновение переместился за пределы Кевина. Затем он снова улыбнулся и протянул правую руку.
- Меня зовут Мейс.
Кевин взял его за руку, и они обменялись рукопожатиями. Мейс держал руку крепко, его длинные пальцы почти полностью обхватили руку Кевина.
- Вам не помешает место для репетиций? - спросил он. - Место, которое вы могли бы использовать, когда захотите?
Кевин отпустил руку и положил ее на бок.
- А что? У тебя есть место?
- Может быть. Это зависит от обстоятельств.
- От чего именно?
- Ты пишешь музыку?
- Да.
- И группа играет только твою музыку?
- В основном.
- У группы есть название?
Кевин бросил взгляд на закусочную в нескольких ярдах от него. Сэм подавал завтрак Лиланду и о чем-то ворчал.
- Слушай, мужик, что тебе нужно? - спросил он, снова заглянув в золотистые глаза Мейса.
Мейс протянул длинную узкую ладонь, как бы успокаивая его.
- Не надо быть таким подозрительным, - сказал он. - Я тебя не виню. Более того, я восхищаюсь этим. Я просто думаю, что мы могли бы помочь друг другу. - Он повернулся и медленным, задумчивым шагом направился по тротуару в сторону Вентуры.
Кевин без раздумий последовал рядом с ним, наклонив голову, чтобы видеть лицо мужчины.
- Я тоже пишу музыку, - произнес Мейс. - И пою. Я не местный, поэтому никого не знаю, у меня нет связей. Но я кое-что понимаю в музыке и бизнесе. И у меня есть большое помещение. Место, которое идеально подходит для репетиций. - Краем глаза он посмотрел на Кевина.
- Но... есть ведь какое-то "но", верно?
- Сначала я хочу послушать, как вы играете. Если хорошо, я бы хотел присоединиться к группе. Лидер-гитара и вокал. Я бы также хотел вести дела с точки зрения бизнеса.
Кевин остановился, но Мейс продолжал идти. С отвисшей челюстью Донахью некоторое время наблюдал за высоким мужчиной.
- Кто, черт возьми, ты... что ты... то есть ты просто хочешь... - Он догнал его и саркастически усмехнулся. - Ты просто хочешь присвоить себе мою гребаную группу?
- Нет.
- Именно так это и звучит!
Мейс остановился и повернулся к нему лицом.
- Конечно, это по-прежнему будет твоя группа, - сказал он доброжелательно. - Но я думаю, тебе не помешает помощь. И именно это я и предлагаю.
- И чем же ты нам поможешь?
Мейс сделал шаг к Кевину и произнем:
- Я помог бы тебе оформить группу, придать ей характер, индивидуальность. Я бы нашел вам работу, когда почувствовал бы, что вы готовы. - Еще один шаг. - Я помог бы тебе с музыкой, которую ты пишешь и играешь, чтобы она была сильной. Мощной. - Он сделал еще один шаг. - И, если бы ты позволил, я бы помог тебе превратить эту группу...
Он медленно поднял правую руку...
- ...в группу...
...вознес ее над головой Кевина...
- ...которая заставит эту долину...
...и опустил ее, положив ладонь сверху, пальцы загибались вниз над черепом Кевина, как паучьи лапки.
- ...жрать металл.
Кевин смотрел на Мейса, и в его голове возникали образы группы, играющей на сцене, разрывающей пополам дымную темноту ночного клуба своей громкой, грохочущей музыкой. Его охватило волнение, когда он увидел уверенность в глазах Мейса, веру в то, что Кевин сможет превратить группу в нечто успешное, в нечто, как он сказал, мощное. Не имело значения, что Мейс еще не видел, как команда играет. Он верил именно в Кевина, а не в группу.
- У нас есть... демо-запись, - сказал Кевин.
Мейс убрал руку.
- Хорошо. Сегодня в семь?
- Где?
- На углу Вентуры и Уитли есть заброшенное здание. Ты его знаешь?
- Старый оздоровительный клуб?
- Да. Приведи остальных. Я хочу с ними познакомиться. Приезжайте на парковку сзади. Я вас впущу.
- Хорошо. В семь часов.
Мейс нахмурил брови.
- Ты должен мне доверять. Ты мне доверяешь?
Кевин медленно кивнул.
- Хорошо. Увидимся вечером, Кевин.
Донахью смотрел, как Мейс идет к Вентуре. Уверенный взмах его рук заставил Кевина подумать, что этот незнакомец – какая-то важная персона. Сейчас это казалось более очевидным, чем вначале.
Когда Мейс завернул за угол и скрылся из виду, Кевин почувствовал, как внутри у него что-то зарождается: сначала он не мог определить, что именно, но вскоре осознал это, как ощущение выполненного долга, будто был перекинут мост, пройден дверной проем. Ему казалось, что он сделал что-то хорошее, что-то великое, хотя он вообще ничего не сделал. Он все еще не понимал, что Мейс задумал по поводу группы, но чувствовал, что все будет отлично.
Что-то должно было произойти, он предвкушал это. Что-то положительное, что изменит его жизнь, сделает все хорошо. Он ощутил волнение, когда вернулся к мотоциклу и надел шлем. Кевин знал, что остальные будут настроены скептически, возможно, даже рассердятся на него за то, что он не посоветовался с ними сначала.
"О чем советоваться?" - подумал он. - "Он еще ни на что не согласился, ничего не подписал, не заключил никаких сделок. К черту их".
С ревом заведя мотоцикл, Кевин понял, что Мейс назвал его по имени.
Но он не мог вспомнить, когда представился ему...
