О блаженной кончине святого старца Серафима

6. Поучение, произнесенное 18/31 июля 1903 года за ранней Литургией в Успенском соборе, в присутствии Их Императорских Величеств Государя Императора и Государынь Императриц

Дорогие братия! Сегодня в последний раз мы будем поминать святого старца Серафима по чину поминовения усопших братий наших, а поминки невольно напоминают о смерти, и я хочу побеседовать с вами о смерти и о блаженной кончине святого старца. Смерти Бог не сотворил, она явилась в мир как наказание за грех. Когда Господь сотворил первых человеков и ввел их в рай сладости, то дал им заповедь о невкушении плодов древа познания добра и зла, под угрозою: «В день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2, 17). Люди преступили заповедь Божию и через это подверглись смерти; безсмертные по созданию Богом, они стали умирать; смерть стала общим уделом всех людей.

Как наказание за грех, смерть страшна для грешников, и тем страшнее, чем более человек согрешает. Вот умирает человек: позади только грехи, множество грехов, а впереди, сейчас вот, как только душа разлучится с телом, ее ожидает суд, осуждение, вечные муки. Страшно, но справедливо: чем согрешаем, тем и наказуемся, по слову апостола. Что посеешь, то и пожнешь. Человек изжил всю жизнь в грехе, как может он стать участником блаженной светлой жизни? Она не сродна ему, чужда душе его. Так пьяница, и после освежающего силы сна, встает с больной головой, с мутным сознанием, и работа не идет ему на ум, не спорится в руках его. Он по привычке тянется к вину, чтобы опять погрузиться в привычное состояние. Сознание содеянных грехов, ожидание вечного мучения страшит умирающих грешников и оправдывается на них слово святого Псалмопевца: «Смерть грешников люта».

Не такова блаженная кончина праведных. Земная жизнь для них есть юдоль печали, скорбей, лишений, добровольно принятых на себя или безропотно переносимых ради Господа. Ничто земное не влечет их к жизни и они сознают себя как путники, не имеющие пребывающего града, но грядущего взыскующие, или как пловцы в бурном море, ждущие тихой пристани. Смерть для них желанный удел. Святой апостол говорит: «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение». Он же имел пламенное желание «разрешиться и со Христом быти». «Азъ радуяся иду ко Христу, Жениху моему», – поется в тропаре одной мученице. Смерть праведных не что-то неожиданное, пугающее неизвестностью, темное и мрачное, она – давно ожидаемое освобождение духа от уз плоти – состояние, часто на земле уже изведанное праведными, зримое очами веры. Блаженная кончина праведных есть лишь успение: уставший путник уснул, немного не дойдя до цели своего путешествия, чтобы, проснувшись наутро, с бодрыми силами вступить в Небесный Град Бога Живого. Он в одной комнате, рядом – другая; открылась дверь, переступил порог и уже в другой комнате. Так смерть праведника легка, тиха, радостна для самого умирающего и для окружающих его: «Честна пред Господем смерть преподобных Его».

Такова и была, дорогие братия, блаженная кончина святого Серафима. Всю жизнь отдавший Господу, он почти не жил для мира. В конце своей жизни он говорил: «Духом я как бы сейчас родился, а телом ко всему мертв». Он был, как поется о святых Церковью: «во плоти Ангел». Один больной, об исцелении которого молился преподобный, видел его стоящим на воздухе в молитвенном положении. Мир Небесный был ему свой, родной. Когда, за два года до кончины старца, некто спросил его, не надо ли передать чего его брату и родственникам, старец указал на лики Спасителя и Богоматери и произнес с улыбкой: «Вот мои родные». Еще при жизни он сподобился видеть райские обители. Об этом он сам рассказывал одному иноку. «Вот я тебе скажу об убогом Серафиме. Я усладился словом Господа моего Иисуса Христа, где он говорит:“В дому Отца Моего обители многи суть”. На этих словах Христа Спасителя я, убогий, остановился и возжелал видеть оные Небесные обители, и молил Господа Иисуса Христа, чтоб показал мне эти обители. Господь не лишил меня Своей милости. Вот я был восхищен в эти Небесные обители. Только не знаю, с телом ли, или кроме тела. Бог весть: это непостижимо. А той радости и сладости, которые я там вкушал, сказать тебе невозможно».

Пресвятая Богородица, неоднократно являвшаяся ему, говорила о нем – «этот нашего рода» или «любимиче мой». Не могу умолчать, чтобы не напомнить вам сказание о явлении святому старцу Пресвятой Богородицы в день Благовещения (1831 года) в присутствии Дивеевской старицы Евдокии.

Ранним утром, в День Благовещения, отец Серафим, накрыв инокиню своей мантией, стал читать каноны и акафисты. Затем сказал ей: «Не убойся, не устрашись… Благодать Божия к нам является…»

Сделался шум, вроде ветра, дверь келлии сама отворилась, засиял яркий свет, полилось благоухание, раздалось пение. Трепет наполнил инокиню. Отец Серафим упал на колени и, вздевая руки к небу, произнес: «О, Преблагословенная, Пречистая Дева, Владычица Богородица!»

Впереди шли два Ангела с ветвями в руках, усаженными только что расцветшими цветами. Они стали впереди. За ними шли: святой Иоанн Предтеча и святой Иоанн Богослов в белой блистающей одежде. За ними шли Богоматерь и двенадцать дев. На Царице Небесной была мантия, как пишется на образе Скорбящей Божией Матери, несказанной красоты, застегнутая камнем, выложенным крестами, Поручи на Ее руках и епитрахиль, наложенная сверх платья и мантии, были также выложены крестами. Она казалась выше всех дев. На голове Ее сияла в крестах корона, и глаз не выносил света, озарявшего лик Пречистой. Девы шли за Нею попарно в венцах и были разного вида, но все великой красоты. Келлия сделалась просторнее, и ее верх наполнился огней как бы от горящих свеч. Было яснее полудня, светлее солнца.

Долго была инокиня в трепетном забытьи. Когда же пришла в себя, отец Серафим стоял уже не на коленях, а на ногах пред Владычицей, и Она говорила с ним, как с родным человеком…

Из беседы Пречистой Владычицы с отцом Серафимом, инокиня слышала: «Не оставь дев Моих» (Дивеевских). Старец отвечал: «О, Владычице, я собираю их. Но сам собою не могу их управить». Царица Небесная сказала: «Я тебе, любимиче Мой, во всем помогу…» Благословляя старца, Владычица произнесла: «Скоро, любимиче Мой, будешь с нами».

Это было за два года до блаженной кончины святого старца. Он заранее предвидел конец свой и предсказывал о нем. Благословляя при прощании исцеленную им, за пять месяцев до своей кончины, монахиню, которая спрашивала его, может ли она надеяться еще увидать его, старец, указывая рукою на небо, сказал: «Там увидимся. Там лучше, лучше, лучше!» В это время он нередко сидел у приготовленного им для себя гроба и размышлял о смерти и загробной жизни. Часто горько плакал. Теперь, прощаясь со многими, старец утвердительно говорил: «Мы не увидимся более с вами». Перед новым годом (1833) старец отмерил себе могилу у алтаря Успенского собора.

Наступил новый год – было воскресенье. В последний раз пришел старец к обедне в дорогую ему больничную церковь Соловецких чудотворцев. На месте, где стоит эта церковь, он был чудесно исцелен явлением ему Пресвятой Богородицы. Он ходил со сбором по России на построение этой церкви. В алтаре ее престол из кипариса был устроен его руками, и он всегда старался здесь приобщаться. Он обошел все иконы, ставя к ним свечи и прикладываясь, чего не делал прежде. Он приобщился Святых Таин. Затем после Литургии прощался со всею присутствовавшею братиею, говоря: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте. Нынешний день нам венцы готовятся». Вечером слышали, как отец Серафим пел в своей келлии Пасхальные песни: «Воскресение Христово видевше», «Светися, светися, новый Иерусалиме», «О, Пасха велия и священейшая» и другие церковные песни.

Кончина старца последовала рано утром второго января. Один из иноков, выйдя из своей келлии, чтобы отправиться к ранней обедне, почувствовал сильный дымный запах из келлии отца Серафима. Когда открыли келлию и принесли свечу, то увидели, что отец Серафим в своем белом балахончике стоял на том месте, где обычно молился, на коленях, пред малым аналоем. Голова его была открыта, руки были крестообразно сложены; на груди висел медный крест – материнское благословение. Думая, что он уснул, утрудившись молитвою пред келейною своею святынею – иконою Богоматери «Умиление», его стали осторожно будить. Но ответа не было: старец почил смертным сном. Его глаза были закрыты, лицо оживлено богомыслием и счастьем молитвы.

Какая чудная, блаженная кончина – венец праведной подвижнической жизни! Умереть на молитве – это высшее счастье для христианина. На молитве, человек, становясь лицем к лицу с Невидимым Богом, переживает все святые чувствования, изливает пред Ним всю свою душу, предает всего себя в руки Его. Смерть на молитве, освобождая дух человека от уз плоти, возвращает его в родную стихию блаженства вечного в лицезрении Божества, что составляет счастье и самой молитвы. Умирающий на молитве находит то, чего искал, к чему пламенно стремился. Так с молитвою на устах умер на кресте Господь Иисус Христос, с молитвою же за врагов своих умер и святой Стефан первомученик и многие другие праведники. Да не лишит и нас, братия, Господь Бог этого счастья! Запечатлеем в сердцах своих образ Преподобного Серафима, почившего на молитве, коленопреклоненного пред образом Богоматери! Здесь, пред нами та самая икона Пресвятой Богородицы «Умиление», пред которою молился преподобный Серафим, пред которою он скончался на молитве. Помолимся же, братия, с умилением сердца Пресвятой Богородице, да умолит Она, вместе с богоносным Серафимом, Господа Бога за нас грешных; дабы и нам пожить подобно ублажаемому нами старцу, и принять «христианскую кончину жизни нашей, безболезненную, непостыдную, мирную», как ежедневно молится о нас Святая Церковь.