Глава 7 Феномен Сергея Фургала
«Утром сотрудники разбудят, вечером пожелают спокойной ночи»
Справка: Сергей Иванович Фургал (род. 12 февраля 1970, Поярково, Амурская область) — российский политический и государственный деятель. Губернатор Хабаровского края (28 сентября 2018-20 июля 2020).
Депутат Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации V, VI, VII созывов (2007–2018). Председатель комитета Государственной думы VI созыва по охране здоровья (2015–2016), в VII созыве занимал пост первого заместителя председателя комитета (2016–2018). Депутат Законодательной думы Хабаровского края IV созыва на непостоянной основе (2005–2007).
20 июля 2020 года был освобождён Владимиром Путиным от должности губернатора Хабаровского края в связи с утратой доверия президента России. Ранее был задержан правоохранительными органами в Хабаровске, затем арестован Басманным районным судом Москвы по обвинению в организации убийств и покушении на убийство, совершённых, по версии следствия, в 2004–2005 годах. Арест Фургала вызвал широкий общественный резонанс в России и многотысячные митинги в Хабаровске и других городах Хабаровского края.
Утром 9 июля 2020 года спецназ Федеральной службы безопасности России совместно с сотрудниками Следственного комитета задержал Фургала возле его дома в Хабаровске, когда он собирался ехать на работу. Задержанного этапировали самолётом в Москву. По данным следствия, он является организатором покушения на убийство предпринимателя Александра Смольского 24 июля 2004 года и убийств бизнесменов Евгения Зори в 2004 году и Олега Булатова в 2005 году.
Показания на Фургала дали четыре человека, в том числе заключивший досудебное соглашение его бывший деловой партнёр Николай Мистрюков и ранее осуждённый за вымогательство бывший сотрудник хабаровского МВД Владимир Першин. Фургал находится в «Лефортово», в одной камере с бывшим министром по координации деятельности «Открытого правительства» Михаилом Абызовым.
«Лефортово, спасибо, что выбрали меня!»
Во время ремонта в следственном изоляторе «Лефортово» в одной из вентиляционных шахт нашли лапоть. Он в отличном состоянии, хотя лежит здесь, скорее всего, с царских времён (на месте СИЗО была гауптвахта, и провинившимся военным выдавали тюремную робу, в том числе плетеные лапти). Застрявший лапоть был той самой причиной, по которой много-много лет воздух в одном крыле «Лефортово» плохо проходил через систему вентиляции.
Время, кажется, порой в «Лефортово» останавливается и для отдельных заключенных. Вот арестованный эксгубернатор Хабаровского края Фургал расчесывается, как мужики в старину — пятерней. Расчески у него нет.
— Не волнуйтесь. Я воспитан так — ем то, что есть. Могу спать на земле, если надо. Хотелось бы по-другому, но если нужно — я могу, и в этом нет проблемы для меня.
Фургал, как всегда, выглядит спокойным. Но видно, что ему не просто, хоть он это и скрывает. Как выяснится, за несколько минут до нашей встречи он увидел новости по телевизору (а все они рассказывали про назначение врио губернатора в Хабаровском крае). «Жизнь надо воспринимать, как она есть. Отчаяние — грех», — скажет он потом.
— Есть анекдот про гостиницу на поляне на свежем воздухе. На здании висит надпись: «Если и у нас не заснете, то вас точно мучит совесть». Я сплю отлично. Совесть меня не мучит. Мучит только чужое предательство. Но жизнь надо воспринимать, как она есть. Вот сотрудникам спасибо. Они нормальные, я знаю, что говорю.
«Лефортово» губернаторами не удивишь. Здесь сидели глава Республики Коми Вячеслав Гайзер, губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин, глава Республики Марий Эл Леонид Маркелов, губернатор Кировской области Никита Белых. Ваша покорная слуга в качестве члена ОНК общалась с каждым, и у каждого были свои проблемы за решеткой.
Жители регионов, которые они возглавляли, писали кому-то больше (Гайзеру, например), кому-то меньше (Хорошавину). Посылки и деньги не посылали практически никому — чай, не бедные люди. Да и все эти главы регионов сидели по коррупционным статьям. И вот появился Фургал со своей сугубо «убийственной» 105-й статьей УК.
Первую неделю неизвестные люди с разных номеров звонили в дежурную часть СИЗО через каждые пять минут с вопросами: «Как дела у Фургала? Как себя чувствует Сергей Иванович?». Сотрудники даже решили, что это троллинг и так действуют провокаторы. Но потом мне, как члену ОНК, ежедневно стали звонить и писать сотни людей, которых, волновало все: есть ли у Фургала деньги на счету, не бьют ли его, что он ест и т. д.
Обращаться в ОНК по закону может любой, а не обязательно родственник. И мы должны реагировать на каждое такое обращение, что и делали. Так что Фургал был с самого начала в зоне общественного контроля.
Последнюю неделю людей волновало, почему Фургал не отвечает никому. Люди стали высылать квитанции, подтверждающие, что они отправили посылки, телеграммы и заказные письма. Часто все это сопровождалось трогательными историями, почему именно они решили помочь, в общем-то, чужому для них человеку. Спросить у него самого, доходят ли народные посылки и письма, нам в последнее время не удавалась: всякий раз, когда мы приходили, Фургала увозили на следственные действия. И вот 29 июля 2020 года мы, наконец, его застали. Уже перед самым нашим уходом, в районе девяти вечера его вернули в камеру. И вот он перед нами, улыбается:
— Спасибо, что не забываете.
Сотрудники изолятора традиционно произносят фразу о том, что вопросы и ответы не должны даже косвенно касаться уголовного дела.
— Такого количества обращений в ОНК не было за всю историю общественного контроля…
— Я не ожидал такой поддержки.
— Посылки доходят?
— Да, я получил очень много посылок. Шлют всё — от продуктов до шерстяных носков. Одна посылка состояла из 28 книг, но их не приняли — вернули обратно (а меня просто уведомили). Но вот кто-то прислал Библию через сеть книжных магазинов, ее обещали выдать.
Передайте, чтобы больше не присылали кипятильников и расчесок — у меня их теперь столько, что на всех заключённых хватит (смеется). У меня теперь все есть. Я очень благодарен людям! Передайте, что всех люблю и уважаю. Жаль, что не могу каждому это сам сказать.
— А письма и телеграммы?
— Не получал ни одной. Как я понял, цензор СИЗО все отправляет следователю, тот зачем-то держит их у себя. Боюсь, как бы не вышло, как в песне Высоцкого: «А медикаментов груды в унитаз, кто не дурак».
— Надеюсь, что не выбросит.
— И ни одно мое письмо никуда не ушло. Мне приносят протоколы, где сказано, что все изъято и передано в СК. Хотя не понятно, что запретного, скажем, в телеграмме, адресованной супруге. Там примерно такие слова: «Привет, почему молчишь? Все ли хорошо?»
Я не жалуюсь, в принципе в этой жизни не привык жаловаться. Я просто констатирую факт. И я это говорю, чтобы люди не подумали, что я намеренно не отвечаю.
— Не конфликтуете с сокамерником?
— Я вообще неконфликтный. Умею все стороны привести к общему знаменателю. С сокамерником повезло. Был приятно удивлён. Это эрудированный интересный человек (жаль, что его ФИО назвать нельзя). Камера на южной стороне, душновато, но сама по себе она хорошая. Сплю отлично, сны не снятся. Здесь аура такая — она просветляет.
— Да ладно.
— Да! Может, и хорошо, что все это со мной произошло, в такой ситуации становится видно, кто какой на самом деле.
— А как себя чувствуете?
— Сегодня был в одном месте (сами понимаете в каком, но называть его нельзя). Там мне (сами знаете, кто) сказали, что я хрупкий. А там стояла гиря 32-килограммовая. Я ее схватил и поднял три раза рукой. Он очень удивился.
— Настроение, вижу, у вас хорошее!
— Я сам себе удивляюсь во многом. Откуда сила духа, воли? Все дается сверху.
— Меня завалили письмами с вопросом: «Не травят ли его в СИЗО?»
— Успокойте всех. Никто меня не травил и не будет. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Все будет хорошо.
— Вещи вам все передали?
— Да, теперь у меня целых два спортивных костюма. Нормально выгляжу.
— А деньги люди шлют на лицевой счет?
— Да, и за это большая благодарность. Они пригодятся. Я небогатый человек. И все мои счета заблокированы.
«Это не относится к условиям содержания! Мы прервем сейчас беседу», — вмешался сотрудник.
— В общем, все хорошо, так и передайте всем, кто к вам обращается. Людям низкий поклон от меня, — заключил Сергей Фургал.
Три визита — три отчета
На самом деле количество проверок условий содержания Фургала было множество. Но некоторые особенно врезались в память. Попробую передать, что происходило на трех из самых эмоциональных.
Встречи с С. Фургалом
* * *
— Я вас удивлю — ни одного письма, ни одной телеграммы так и не получил, — говорит членам ОНК Фургал. — Я следователя просил — дай хоть от сына весть! Не дает. Тотально все обрубили. Я же не предатель родины, зачем так меня терроризировать? Не пойму. Точнее, наоборот, понимаю. Здесь хватает времени подумать.
— Но телевизор теперь работает и даже адвокат прошел в СИЗО?
— По телевизору Хабаровск не показывают. А для меня этот регион — вся моя судьба. Но зато там называют преступником того, кто еще не признан им судом. Почему СМИ так непорядочно и незаконно поступают?
— В суд можете обратиться.
— Зачем? Высоцкий пел: «Зачем нам врут: народный суд! Народу я не видел. Судье простор, и прокурор тотчас меня обидел».
И переживать из-за каждой мелочи не буду. Вы в прошлый раз написали, что я был печальным. Не печальным, а, скорее, меланхоличным.
Всякие периоды бывают, не всегда же быть на позитиве в таком месте. Я родился десятым ребёнком в семье в сельской местности. Мои родители — простые, но достойный люди. И для того, чтобы выживать в этом мире, где все непросто, я научился думать.
На этой неделе произошел прорыв — трижды виделся с адвокатом, в том числе один раз в СИЗО. Вот как сейчас с вами, через стекло говорили. Хотелось бы, конечно, по-другому пообщаться с ним. Я узнал слишком поздно, что, оказывается, по закону полагается свидание с новым адвокатом, чтобы ты мог его расспросить — откуда, кто нанял, какой опыт. Понять, что за человек вообще. Если бы я раньше это знал, то я бы не отказывался от других защитников сразу, а поговорил с ними.
— Люди, которые в ОНК обращаются, не верят, что вас здесь не прессуют и не мучают.
— Успокойте их обязательно. Утром сотрудники разбудят, вечером пожелают спокойно ночи. Из бани ведут: «С легким паром!». По имени-отчеству всегда. Камера чистая, мы сами убираемся, все необходимое есть. Сокамерник обещал меня постричь. Но он не парикмахер, сами понимаете, так что как получится.
За моим здоровьем здесь следят. Когда бы я бегал, отжимался? А так каждый день по целому часу на прогулочном дворике.
Есть национальная программа «Здоровый образ жизни». В ее задачах охватить занятиями спорта до 85 % населения. Вот если бы вы посодействовали, чтобы в рамках этой программе было развитие спорта среди заключённых.
— Мы с ФСИН специальную программу разрабатывали для СИЗО. Согласно ей, будут турникеты в каждом прогулочном дворике и целые спортзалы в каждом изоляторе (а в «Бутырке» в качестве эксперимента уже появилось целое футбольное поле с баскетбольными площадками). Но пандемия спутала карты.
— Хорошо. Передайте, чтобы продукты люди мне больше не отправляли — пусть не тратятся. Иконы, которые прислали, мне не отдали — вернули обратно, потому что есть ограничения по их размеру. А вообще вместо всех этих посылок лучше весточку — письмо или телеграмму. Я думаю, рано или поздно следователь вынужден будут мне все это принести — плотину прорвет. Для меня письмо важнее, чем еда.
* * *
…Фургала заводят в комнату, он садится напротив нас через стекло и молчит.
— Вы очень грустный, и непривычно вас таким видеть.
— Сны снятся, как я возвращаюсь в Хабаровский край, и как меня встречают там. Я же вернусь когда-нибудь. Я рад, что был губернатором именно этого региона, даже несмотря на то, что произошло.
«Это не про условия содержания», — прокричал сотрудник.
— Приходите почаще, вы единственное связующее звено.
— Давайте договоримся, что, если вы не выйдете к нам однажды, отказавшись от общения с ОНК, мы будем бить тревогу.
— Договорились. Я, может, стихи начну писать.
* * *
Экс-губернатора вывели для общения с правозащитниками в комнату краткосрочных свиданий. Одет в неизменный серый спортивный костюм. Но на этот раз Фургал даже не грустнеет от традиционного окрика: «Руки за спину!». Видно, что в хорошем расположении духа. И вот почему.
«Владимир Владимирович сказал на недавней пресс-конференции, что у нас с ним хорошие отношения!» — говорит нам через стекло Фургал.
— Это не относится к условиям содержания, — подскочил к кабинке сопровождающий сотрудник.
— Что ж вы не уважаете президента! — нашелся Фургал, и надо заметить, сбил этой фразой «лефортовца» с толку.
— По СИЗО «гуляет» ковид, — резко посерьезнел, перейдя на другую тему Фургал. — Очень многие переболели. Но это скрывается. Информация закрыта. Объективного источника диагностики — аппарата КТ здесь нет. Зато есть много факторов, которые неизбежно сейчас приведут к росту заболеваемости, это я как врач говорю. В угоду кому-то людей держат тут фактически в крайней опасности. Умрешь — так умрешь. Никого это не волнует.
— Ну, это вы слишком пессимистично настроены.
— Так и есть. С учётом ситуации с коронавирусом — или прививайте, раз я в зоне риска, или отпускайте под домашний арест.
— Мы попросим сделать вам прививку, но на наши рекомендации здесь практически не реагируют больше.
— Ну, ничего! Зато самое плохое со мной уже случилось — я в «Лефортово». С другой стороны, не каждому так повезет с точки зрения колоссального опыта. Получается, мне дали возможность все хорошо обдумать, на многое посмотреть по-другому. Надо сделать надпись или наклейку: «Лефортово, спасибо, что выбрали меня!».
— Что у вас с питанием?
— Ассортимент тюремного ларька — примерно 15 видов продуктов не лучшего качества. Йогурт порошковый, к примеру. И заказать вы можете только раз в месяц. В других СИЗО есть интернет-магазин, обеды «ресторанные». Зато здесь быстро понимаешь, как нужно правильно питаться, чтобы выжить. Стараюсь есть не вкусно, но чтобы попадали в организм витамины. Делаем с сокамерником салат с огурцами и помидорами, винегрет. На новый год чего-то придумаем. Елка в «Лефортово» для заключенных будет? — иронизирует Фургал.
— Это вряд ли. Но, скорее всего, вам разрешат телевизор смотреть после отбоя. Алла Пугачева наверняка на «Голубом огоньке» будет петь, вот послушаете.
— Песни Пугачевой не относятся к условиям содержания! — вдруг встрепенулся сотрудник.
— А что относится вообще? Теперь с адвокатами встретиться в СИЗО крайне сложно. Ну и переписка по-прежнему запрещена, как и звонки-свидания.
Чуть раньше Фургал заявил членам ОНК, что ему принесли на подпись документ — там сказано, что часть переписки изъята в виду того, что в письмах содержаться сведения про уголовное дело.
— А некоторые письма якобы содержат еще и гостайну, — говорит Фургал. — Я даже расписываться за это не стал. Мало ли, потом как они повернут. Интересно, как простые люди могут знать тайну следствия и государственную тайну, и зачем они мне будут писать письма сюда об этом?! Это все про давление, которое было и которое не прекращается.
Нюансы судебного процесса над Фургалом удивили
В апреле 2022 года Басманном суде прошло заседание по иску Фургала об отводе одного из следователей следственной группы Павла Леванчука. История такая: в бытность Фургала депутатом ГД именно этот следователь (тогда оперативник) ворвался к нему в приемную в Хабаровске с обыском.
Депутат, как известно, лицо неприкосновенное, и подобное расценили как должностное нарушение. Сотрудник был наказан, и, как считает Фургал, он затаил на него злобу.
И вот когда уже Фургала задержали, этого «старого знакомого» Сергея Ивановича как будто специально включили в следственную группу. Фургал настаивает: он имеет личную неприязнь. По его словам, следователь давил на помощников Фургала, угрожал, ну и делал много всего того, что не вписывается в рамки незаинтересованного расследования.
В июле за Леванчука на суде высказались его коллеги из следственной группы. Они настаивали: тот не был предвзятым, просто проявлял служебное рвение. Судья Басманного суда решил, что следователь действовал в рамках закона и личной неприязни не усмотрел.
* * *
В мае того же года экс-губернатор Хабаровского края дал отвод судье Люберецкого суда Геннадию Цою. Цой рассмотрел отвод сам на себя и… отказал.
Поводом для отвода судьи стал тот факт, что судья не разрешил вывоз Фургала в Басманный суд 16 мая, где должна была рассматриваться жалоба обвиняемого на одного из следователей. Тот, как считает экс-губернатор, имеет личную неприязнь к чиновнику, потому что когда-то проводил обыск с нарушениями в депутатской приемной Фургала, за что потом был наказан.
Экс-губернатор числится юридически за Люберецким городским судом. Все разрешения на вывоз обвиняемого (в том числе в другой суд) дает Геннадий Цой. Судья Басманного суда обратилась к Цою с просьбой о вывозе Фургала из «Лефортово», а тот отказал, сославшись на проблемы с конвоем. Примечательно, что вопросы организации конвоирования не входят в обязанности судьи (он просто дает разрешение, а остальное — дело конвойного полка ГУ МВД по Москве). Фургал посчитал, что Цой воспрепятствовал отправлению правосудия. Кроме того, бывший губернатор возмутился, что согласно действующему законодательству заявление об отводе судьи рассматривает этот же судья.
«Ждал два года»
В мае 2022 года суд приступил к допросу обвиняемых в деле об организации заказных убийств двух бизнесменов Олега Булатова и Евгения Зори и покушении на предпринимателя Александра Смольского, совершенных в Хабаровском крае и Амурской области в 2004–2005 годах. Бывший губернатор Хабаровского края Сергей Фургал, обвиняемый в организации этих убийств, в пятницу первым дал показания, рассказав о нелегкой судьбе врача и о том, как стал заниматься металлоломом.
«Извините, что волнуюсь, — начал Фургал, обращаясь к суду. — Я ждал этого момента два года. Мне есть, что сказать. Мне есть, что ответить. Задавайте любые вопросы».
И первым вопросом был вполне ожидаемый: как случилось, что Фургал оставил врачебную практику и стал заниматься металлоломом? Ведь убийства были связаны именно с переделом рынка цветных металлов.
«С 1992 года по 1998-ой я работал врачом, в последнее время — неврологом центральной районной больницы в селе. В те времена моя зарплата составляла в переводе на доллары — 30–45 в месяц. Её ещё и не платили по 5–6 месяцев».
В этом месте прокурор заявил протест (дескать, это отступление, к делу не относится), судья его принял.
Фургал стал краток, объяснил, что переехал во Владивосток, где собирался устроиться корабельным доктором на судно, занимающееся ловлей краба. Пока в порту оформлялись документы, решил подработать. Нашел объявление, где требовался начальник участка по приему черных металлов и погрузке их на корабли.
«Предложили сутки через трое и зарплату в 4 тысячи рублей, — продолжил Фургал. — Потом мне руководитель фирмы предложил возглавить участок в селе Приморского края. Сказал, что при хорошей работе зарплата будет составлять от 1 тысячи долларов. Конечно, я согласился. Так я попал в Камень-Рыболов в 1999-ом году. В Камень-Рыболове познакомился с Николаем Мистрюковым. Руководство фирмы, где я работал, представило его как нового владельца участка. Мистрюков предложил мне остаться работать на тех же условиях. В 2001 году Мистрюков попросил меня съездить с ним в Хабаровск, где предложил работать генеральным директором одной из его компаний. А потом открыли новую фирму.
В те года заниматься бизнесом было сложно и даже опасно: с одной стороны силовые структуры и разные проверяющие органы, с другой — криминал. Если у вас не было защиты со стороны криминала, к вам могли прийти и всё забрать. И это в лучшем случае. Нас познакомили с начальником отдела по борьбе с бандитизмом УВД Хабаровского края Першиным. Мы сказали ему, что нам необходима защита.
Суть нашего с ним соглашения заключалась вот в чём: если у нас возникают вопросы с криминалом, я сразу должен сообщить ему, а за это фирма ему выплачивала деньги. Как я сейчас помню это примерно 1200 долларов. Кроме этого, ему оплачивали затраты на корпоративы. Першин полностью контролировал компанию, знал о выручке, так что периодически требовал доплат».
Первый эпизод, который вменяют Фургалу, касается покушения на жизнь Смольского, произошедшее 28 июля 2004 года. И первый вопрос Фургалу: были ли какие-то причины покушаться на его жизнь?
«Абсолютно никаких. Был знаком косвенно. Видел его один раз. Я присутствовал при разговоре Смольского с Мистрюковым. Разговор был спокойным».
Как выяснилось, в тот период Мистрюков купил два завода в поселке «Прогресс» (тот расположен в 600 км от Хабаровска) и ему нужны были рабочие. Он предложил Смольскому заняться их подбором и вообще влиться в компанию Мистрюкова. Но тот отказался, поскольку у него было много собственных обязательств.
«Никаких конфликтов интересов между Смольским и Мистрюковым не было, — утверждает Фургал. — Никаких угроз никогда Смольскому не выражали. Это не имело никакого смысла. Никаких угроз, слов или действий со стороны Смольского в отношении меня никогда не было. Уверен, что не было такого и по отношению к Мистрюкову. Он никогда про такое не говорил».
Дал показания обвиняемый и по эпизоду с убийством Евгения Зори. Фургал рассказал, как познакомился с покойным: их фирма приобрела ангар на территории, которую выкупил Зоря. Возник спор, арбитражный суд был на стороне фирмы Фургала. Они проговаривали, что можно уступить ангар в обмен на земельный участок, где находится железнодорожный тупик. «Никаких причин для убийств Зори ни у меня, ни у Мистрюкова не было», — заявил Фургал.
* * *
Эпизод с Евгением Зорей вновь всплыл в июле, когда на очередном заседании по делу об организации заказных убийств предпринимателей допрашивали секретаршу этого бизнесмена, которая работала у него в 2004 году. Женщине задавали вопросы по событиям пятнадцатилетней давности, а она так быстро и чётко отвечала, как будто её просили вспомнить о том, что случилось вчера. Уникальная способность помнить малейшие детали произвела впечатление на всех сидевших в зале. По существу — секретарша рассказала, что между погибшим и Фургалом были натянутые отношения и что он якобы фактически допускал, что Фургал может его устранить. Отношения между ними действительно явно не были дружественными, хотя бы потому, что они судились за ангар.
Свидетельство Кадырова
Одним из самых интересных событий по делу Фургала в мае 2022 года был допрос Марата Кадырова, которого следствие считает исполнителем заказных убийств.
Кадырова обвиняют в покушении на убийства бизнесмена Смольского в 2004 году (якобы Кадырова нанял Фургал). На суде он заявил, что о существовании Смольского узнал только после своего задержания. А с Фургалом и другими обвиняемыми познакомился только в процессе судебного заседания.
— В посёлке «Прогресс», где было совершено покушение, никогда не был, — заявил Кадыров.
— Жил в Хабаровске, никуда не выезжал. Работал в Центре реабилитации инвалидов.
Принципиально не стал читать многие материалы дела, считаю, что они меня абсолютно не касаются. Прочитал только показания женщин, которые якобы меня опознали. Для меня это всё было шоком. Повторюсь, что я даже не знаю, где этот поселок находится. Я клянусь всем, чем можно, что все мои показания правдивы. Ничего плохого я не делал никогда, я просто лечил людей. Никаким оружием не владею. В армии служил судовым фельдшером.
Право задать Кадырову вопросы судья дал и всем фигурантам.
— Раз у нас суд народный, то и вопросы должны звучать для народа, — прозвучал голос Сергея Фургала. — Марат (не знаю отчества), скажите, оказывалось ли на вас давление, требовали от вас показания на меня?
Судья отводит вопрос, как не относящийся к фактическим обстоятельствам.
— А в прениях я могу всё рассказать? — спрашивает Кадыров. — Я готов.
Потом другие фигуранты дела — Карепов и Палей — спросили, знал ли он их. Кадыров ответил, что нет, и стал рассказывать о знакомстве в СИЗО № 5 с Андреем Палеем (и его считают исполнителем заказных убийств, как и Кадырова).
Судья его перебил.
— То есть правда никому не нужда, — резюмировал Кадыров.
Палей пытался что-то сказать, судья попросил: «Не мешайте».
— Меня судят, а я значит, мешаю? Тогда отпустите меня.
В зале засмеялись. Судья после обратился к присяжным с просьбой не делать преждевременных выводов.
Следующим допрашивали Андрея Карепова — это он на облетевшем СМИ фото разговаривает с Сергеем Фургалом. Из этого снимка некоторые журналисты делали выводы: «Да это они сговариваются об убийствах».
— Если государство хочет, чтобы ему верили, оно должно перестать врать своим гражданам, — начал Карепов. И тут же его оборвал судья: к делу «лирика» не относится.
Карепов рассказал, что являлся помощником депутата ГД от ЛДПР Игоря Лебедева (сына Жириновского). Поведал о том, как познакомился в своё время с Фургалом через сотрудника правоохранительных органов.
— У нас сложились личные отношения, — говорит Карепов. — Вместе охотились. Я отлично знал семью, которая очень порядочная. Принимал участие в политической карьере Сергея Ивановича. В зале сидит действующий сенатор, он знает.
— Вы ставите в неловкое положение человека, — заметил судья.
— А давайте у него спросим. Вам неловко?
Спрашивать у сенатора судья не разрешил. Карепов рассказал, что про убийства бизнесменов узнал от хабаровских правоохранителей и СМИ и что тогда подозрения о причастности Фургала отпали.
— Обращался ли к вам Фургал с просьбой организовать убийства бизнесменов? — спросил адвокат.
— Отвечаю коротко, по-военному: никак нет. Помочь убить кого-то? Это не ко мне.
— Обращался ли к вам Фургал с просьбой приобрести гранаты, пистолеты? — поинтересовался защитник.
— Никак нет.
На другом судебном заседании присяжные не присутствовали. Прокуратура представила список из материалов, которые планируют показать народным заседателям. Адвокаты подсудимых попросили паузу, чтобы изучить 33 документа и подготовить позиции по нему.
На этой неделе было заседание по второму уголовному делу по аресту имущества, которое следствие оценило в 50 миллионов рублей. Это квартиры в Москве и Хабаровске, дорогие автомобили и т. д.
— Ничего из этого Фургалу не принадлежит и никогда не принадлежало, — говорит адвокат Михаил Карапетян. — Его имущество (зарплатная банковская карта, недостроенный дом в Подмосковье и один автомобиль) было арестовано давно. Это же всё принадлежит неким третьим лицам, к которым он никогда не имел отношения. Любопытно, что на одном из судебных заседаний по видеоконференцсвязи с Хабаровском нас не вывели, процесс в итоге был сорван.
В суде над экс-губернатором Фургалом возник скандал из-за свадьбы
Свадьба стала на пути судебного процесса над экс-губернатором Хабаровского края Сергеем Фургалом. В июне 2022 года один из присяжных попросил длительный отпуск в связи с бракосочетанием и последующим медовым месяцем. Сам подсудимый посчитал это нарушением его прав, и с этим трудно не согласиться. Ведь пока народный заседатель наслаждается моментом (с чем его, конечно, стоит поздравить), другой ожидает его в тесной камере СИЗО.
Напомним, что в судебном заседании по закону участвуют шесть присяжных. Изначально к двум из них возникли вопросы у защитников экс-губернатора.
Один, как выяснилось, был дружинником и задерживал людей на улицах за нарушение масочного режима (соответственно, сотрудничал с правоохранительными органами). Другой, по словам адвокатов, не предоставил полных сведений о своих прошлых местах работы и даже о настоящем сообщил весьма размыто: трудится в муниципальных органах.
Как бы то ни было, обоих оставили в коллегии, и вот как раз второй народный судья на последнем заседании суда сообщил, что женится. После того как его с этим событием поздравили, выяснилось, что он просит отпуск в 20 дней. Отпуск для одного присяжного означает остановку на весь срок рассмотрения уголовного дела судом. Фургал выразил протест, а его защитники предложили заменить «брачующегося» присяжного на кого-то со «скамейки запасных». Однако судья отказал. В итоге процесс был перенесен.
Характерно, что тот же суд двумя неделями ранее отказал в переносе заседания самому Фургалу, когда тот еле оставался в сознании из-за острого респираторного заболевания с высокой температурой (лефортовский врач даже предположил короновирус).
— Временное включение человека в основной состав присяжных невозможно, — объясняет автор исследований по теме судов с участием присяжных, юрист Иван Миронов. — То есть в принципе временную замену закон не предусматривает. Из запасного состава берут только на место того, кто был по каким-то причинам окончательно исключен. Решение об исключение присяжного из состава принимает судья.
Обычно если у народного заседателя возникают какие-то личные дела, требующие его отсутствия больше нескольких дней (скажем, больше 10), то судья его исключает. Практика такова. Зачем ради одного заставлять ждать всех?
Решение судьи о переносе заседания на длительный срок из-за отсутствия присяжного вместо исключения того может быть продиктовано двумя мотивами. Первый — есть большой риск, что коллегия развалится до вердикта и тогда придется заново проходить все стадии, начиная от отбора (а это может затянуть процесс еще на полгода). Второй — судья заинтересован в присутствии именно данного присяжного в коллегии как человека, который примет сторону обвинения.
* * *
Месяц спустя защита Фургала заявила ходатайство о роспуске всей коллеги присяжных. Поводом стало то, что тайную комнату присяжных посещал полицейский с рацией, свидетелем чего стал Фургал и его защитники.
— Дверь комнаты (а она напротив того места, где мы сидим) открылась и вышел вместе с присяжными спецназовец, — говорит адвокат Михаил Карапетян. — Мы зафиксировали это с Сергеем Ивановичем, который был очень возмущен. В тайной комнате по закону не может никто находится, кроме присяжных. Что там делал полицейский? О чём он говорил с народными заседателями?
На следующем заседании 8 июля защита Фургала заявила ходатайство о роспуске всей коллеги присяжных, ссылаясь на то, что факт общения присяжных в секретной комнате с правоохранителями не допустим. Но судья ходатайство отклонила.
Изолировали за решеткой: ни звонков, ни свиданий
В июле 2022 года один из самых известных арестантов современной России обратился в СПЧ и назвал психологической пыткой отказ судьи предоставить ему звонки и свидания с близкими. В общей сложности он ни разу не видел и не слышал родных больше двух лет.
Судья Цой заявил, что звонки и свидания будут «по окончании судебного разбирательства». Следуя его логике — после обвинительного приговора. Ведь если человека оправдают, то освободят в зале суда. В этом случае ему явно не нужны будут никакие разрешения для общения с близкими. Выходит, исход дела Сергея Фургала предрешён?
Из более ста тысяч заключенных, которые содержаться сегодня в российских СИЗО, право на телефонные звонки и свидание имеют меньше половины. Это не какой-то феномен. Всё просто: по закону, на стадии следствия разрешение дает следователь, а он это делает обычно в обмен на признания. Нет признаний — нет свиданий и звонков. Заключенные, которые не согласны с обвинением, ждут годами, пока дело не передают в суд. Вот тогда-то, наконец, можно рассчитывать и на свидания, и на звонки, ведь судья почти никогда в них не отказывает. Однако исключения есть везде, а Фургалу на них особенно «везет».
Поводом для обращения в Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека стал тот факт, что Фургал и его защитники неоднократно ходатайствовали перед судом о предоставлении звонков родственникам и свиданий с ними. Но, по словам защитника Михаила Карапетяна, каждый раз сторона защиты получала от суда в лице председательствующего судьи Цой Г. А. одинаковый ответ (в устной или письменной форме). Содержание ответа заключается в том, что звонки и свидания будут предоставлены Фургалу после окончания судебного разбирательства. А процесс этот, как известно, долгий, особенно если подсудимый не один, а четверо (как в этом деле).
«Судебное разбирательство по данному уголовному делу началось в феврале 2022 года и, позволю заметить, оно даже не дошло до своей логической «середины» — процесс находится на стадии представления доказательств стороной обвинения, — пишет Карапетян. — Если судья намеревается предоставить звонки и свидания Фургалу по окончании судебного разбирательства, то он… убежден в том, что актуальность ходатайства стороны защиты о предоставлении звонков и свиданий не потеряется после провозглашения вердикта и впоследствии постановления приговора».
Обращение в СПЧ — аж на 7 листах, и там подробно расписывается, какие нормы судейской этики и Конституции нарушил, по мнению Фургала, судья.
Но экс-губернатор стал первым (боюсь, не последним) заключенным, которому сначала следствие, а затем и суд создали предельную изоляцию. Ни писем, ни звонков, ни свиданий. Может ли это быть допустимым в правовом государстве? По-моему, нет. А самое главное, что создан «прецедент Фургала». Если общество и государство на это не отреагирует, то российским заключенным будут чаще и чаще отказывать в естественном для человека праве — увидеть детей, супругов и родителей.
* * *
В конце декабря председательствующий судья проявил чудо гуманности — разрешил накануне Нового года звонок семье. Когда его об этом просили, то ссылались, что даже Следственный комитет давал «добро» на такой звонок перед новогодними праздниками.
Пикантные признания из бани
В ноябре 2022 года судебный процесс над эксгубернатором Хабаровского края Сергеем Фургалом удивил неожиданным поворотом. Один из свидетелей, экссотрудник уголовного розыска Хабаровского УВД, под присягой поведал историю, которая может объяснить, с чего и как начиналось само уголовное дело.
Если верить его словам, то поводом стала личная неприязнь в прошлом высокопоставленного хабаровского полицейского Владимира Першина к Сергею Фургалу.
Напомним, ранее экс-губернатора удалили из зала «за нарушение порядка в суде». Но отсутствие Фургала на процессе было недолгим. На следующее заседание 31 октября его вернули. Более того дали разрешение на допрос одного из свидетелей защиты — Николая Шухова. Почему разрешили его, а других запретили?
Шухов давал показания на стадии следствия, которые устраивали правоохранителей, — говорит адвокат Михаил Карапетян. — Но поскольку он сам стал фигурантом уголовного дела и был помещен в СИЗО «Лефортово», мы подумали — а вдруг он сейчас скажет что-то новое? И не ошиблись.
В понедельник, 31 октября, Шухова допрашивали в суде. Выглядел он плохо, передвигался с тросточкой. Сообщил, что перенес инсульт — так его организм отреагировал на стресс от уголовного преследования (против него возбуждено дело по статьям 159 и 210 УК РФ).
Немного о Шухове. Он в прошлом сотрудник угрозыска, причём, его непосредственным начальником был господин Владимир Першин (в этом деле он сыграл едва ли не главную роль, потому стоит запомнить эту фамилию). В полиции он работал как раз в тот период, когда произошли заказные убийства, вменяемые Фургалу и его партнеру по бизнесу Николаю Мистрюкову. После того как ушел из органов (2008 год), работал в компании у Мистрюкова. А его бывшего начальника Першина посадили за решетку, признав виновным в вымогательстве.
Вот что рассказал на суде Шухов. По его словам, в 2019 году вышедший на свободу Першин позвал его в баню. Там Владимир «изрядно принял на грудь» и на этом фоне разоткровенничался. Поведал он, по словам Шухова, примерно следующее: что ненавидит Фургала и Мистрюкова, и что к нему в колонию приезжали сотрудники ФСБ, которые предложили сделку — УДО и материальные блага в обмен на показания на этих двоих. Именно по его показаниям были задержаны ещё в 2019 году Карепов, Кадыров и Мистрюков, а чуть позже — Фургал.
* * *
В конце ноября на очередном заседании случилось непредвиденное: судья объявил о своём решении завершить стадию представления доказательств стороной защиты. Это вызвало возмущение у обвиняемых.
— 291-я статья УПК подробно расписывает, каким образом может быть закончено судебное следствие, — объяснил адвокат Фургала Михаил Карапетян. — Самое главное, что она говорит о возможности подсудимого представить свои доказательства. Сегодня, как только мы закончили представлять всё, что заявляли, судья спросил: «Всё у вас?» В вопросе речь, как мы подумали, о сегодняшнем дне, о конкретном заседании. Тем более что следующее заседание должно быть в пятницу. Мы знаем, что по пятницам — процессуальные дни, где мы, как обычно, будем заявлять очередную порцию доказательств (присяжных на эти заседания не вызывают). А судья объявил завершение этой стадии и начало стадии дополнений. Но у нас есть целый список тех доказательств, которые не звучали. И судья лишил права их представить.
Фургал на такое решение отреагировал весьма болезненно. Он впервые объявил голодовку, причём бессрочную. По словам экс-губернатора, в «Лефортово» он не будет принимать пищу. Он также заявил, что то, как проходит процесс, убивает его.
Секретный синим блокнот
К концу года судья по данному процессу занялся изучением так называемого секретного блокнота чиновника. Эту записную книжку обвиняемый вел 20 лет назад.
— Суд назвал нынешний этап «стадией дополнений», — говорит адвокат Михаил Карапетян. — Нам такая стадия неведома, в УПК она не прописана. Что происходит фактически — прокуратура представляет новые доказательства, среди которых процессуальные документы (например, постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела). Присяжным такие по закону процессуальные бумаги показывать не должны, но суд назвал их вещественными доказательствами.
Как оказалось в деле появилось новое «убойное» доказательство — это небольшой темно-синий блокнот Сергея Фургала. Обнаружили его во время обыска в его жилище в Хабаровске. Про эту записную книжку все и думать забыли, поскольку считали, что ничего интересного там нет. Но вот она неожиданно «всплыла».
Присяжные ознакомились со всем его содержимым. Информации личного характера там найти так и не удалось. Не обнаружили там фамилий убитых (напомним, что Фургала обвиняют в заказных убийствах партнёров по бизнесу) с какими-то записями, которые бы подтверждали неприязнь или намерение расправиться с неугодными.
В блокноте содержатся отметки о расходах, связанных с тогдашней коммерческой деятельностью Фургала, и различные рабочие моменты.
Сам Фургал не смог вспомнить точные даты, когда велись эти записи — слишком много времени прошло. На суде он шутил, что, видимо, этот синий блокнот и есть оставленное напоследок неопровержимое доказательство его вины, раз других так и не было представлено.
* * *
За решеткой Фургал недавно написал стихи, которые посвятил всем, кто его поддерживает. Новый год ему придётся встречать как прежде вдвоём с эксминистром открытого правительства Михаилом Абызовым, который является его сокамерником уже больше двух лет.
Как меня вызвали на суд над Фургалом
Судебный процесс над экс-губернатором Хабаровского края Сергеем Фургалом близится к своему завершению. Суд допрашивает последних свидетелей, среди которых была заявлена экс-член Общественной наблюдательной комиссии Москвы, автор этих строк.
— Сергей Фургал просит вас выступить на суде в качестве свидетеля со стороны защиты по его делу, — сообщил мне адвокат экс-губернатора. И добавил: — Судья разрешил, а мы сказали, что обеспечим вашу явку.
Но чем я могла бы помочь суду? Материалы этого дела я сама знаю только частично и то благодаря адвокатам. Фургала до того, как его поместили в СИЗО, не знала.
Оказалось, речь шла о моих визитах в качестве члена ОНК к Николаю Мистрюкову. В прошлом начальник и партнер Фургала (в далекие годы, когда тот был коммерсантом) именно он дал главные показания на бывшего губернатора. Мистрюков пошел на сделку со следствием, сейчас в деле проходит как свидетель. Так вот Фургал и другие фигуранты дела уверены, что Мистрюков оговорил его под давлением следствия. Можно вспомнить, как Мистрюкова прятали в СИЗО (его отказывались выводить к членам ОНК, якобы поскольку он сам не желал общаться с правозащитниками), как просила о помощи его жена (она говорила, что он писал странные письма, отказывался от адвокатов и т. д). Помню, что когда Мистрюкова всё-таки вывели к нам, он сообщил, что у него смертельный диагноз, лечить его отказываются, проводят травматичные медицинские манипуляции без обезболивания. Из его рассказа выходило, что он обречен. И всё это в контексте, что есть хотя бы шанс умереть дома, только если заключенный даст нужные показания.
Вероятно, именно про это и хотел спросить Фургал.
— Допрос такого свидетеля крайне важен для разрешения нашего уголовного дела, — заявил на суде экс-губернатор. — Обязаны её допросить, иначе не получается объективного суда.
Другие обвиняемые также наставили на моём опросе.
— Мы возражаем, — заявил представитель прокуратуры. — Данное лицо по определению не является свидетелем и не может им быть. Она общалась с обвиняемыми как член ОНК. Она не собирала информацию по уголовному делу. Что она может сказать? Сторона обвинения намеренно вызывала её на суд, чтобы вызвать сочувствие путем обращения к сочувствующей интернет-аудитории.
Судья прокуратуру поддержал и уточнил — разве член ОНК была очевидцем преступлений?
— Мистрюков тоже не был очевидцем, — парировал адвокат. — Здесь допрашивались свидетели, которые даже не были знакомы с Фургалом до 2014 года. Допрашиваются и те, кто про события почти двадцатилетней давности слышал от третьих и даже четвертых лиц.
В итоге судья всё-таки отказал в допросе. Но сам поход в суд помог почувствовать атмосферу. Итак, попробую описать.
В коридоре совсем небольшая группа поддержки — всего 4 человека. — Первое время на процесс ходило много народу, но потом всё меньше и меньше, — говорит женщина средних лет. — Заседаний ведь не счесть, а у людей свои дела. К тому же часто откладывают процесс по разным причинам. Да и каждого посетителя перед тем, как пустить, проверяют по всем базам. У нас однажды случилась большая задержка именно из-за того, что не успели всех проверить. Не только нас мало осталось, поредело число «кураторов» из спецслужб. Они ведь с самого начала присутствовали на процессе. И если раньше приходил кто-то из руководителей разных подразделений (мы их не только в лицо уже знали, но даже познакомились), то теперь ходят из серии «кого пошлют». Раньше все такие подтянутые, высокие, прямо как суперагенты из фильмов, а теперь даже женщин посылают. Интерес к процессу пропадает. А может, устали уже.
— А вы не устали? — уточняю у посетительницы.
— Для нас это, можно сказать, личное.
Одна женщина говорит, что была помощницей Фургала много лет в его бытность депутатом. Рассказывает, через что они с ним прошли, как он горел своей работой. Когда его арестовали, никак не могла поверить, что он мог быть виновен. Но вдруг ошиблась? И потому решила изучить всё его дело от «корки» до «корки».
— А я буду ходить, пока пускают, — говорит владелец ставшего знаменитым «фургаломобиля» Ростислав Смоленский. — Во-первых, из личной симпатии. Я за две недели до ареста Фургала написал ему в Инстаграм (Запрещенная в РФ экстремистская соцсеть. — Прим, автора) с просьбой о помощи, и мне встречу назначили. Вот история вам. Моя знакомая ребёнка спасла (его выбросили на улицу сразу после рождения), вылечила за собственные сбережения, хотя врачи говорили, что он не жилец, поскольку много патологий. А потом опека хотела отобрать малыша у неё и поместить в детский дом. Написала Фургалу, он совещание назначил, и в итоге ребёнка оставили, а сотрудница опеки уволилась. И таких историй много. Я свой фургон — кафе на колёсах — переоборудовал в «фургаломобиль». За свою поддержку Фургалу я провел в спецприемниках 40 дней. Так что для меня дело чести побывать на заседаниях. Недавно заблудился высоко в горах в Карачаево-Черкесии. В одном кишлаке нашёл магазинчик, около него припарковался и заснул. Утром стук в окно. Стоит мужчина: «Пойдём, жена кофе сварила. Расскажешь нам, как там Фургал».
Ростислав рассказал, как его удалили с заседания после одного инцидента:
— Для нас это, можно сказать, личное.
— В тот день допрашивали свидетеля, который заявлял, что передавал оружие для убийства. Но он запутался. И тут же объявили перерыв. Свидетель вышел вместе с сотрудником спецслужбы на улицу, а я за ними. И я заснял, как они беседовали, как сотрудник давал ему указания. Приставы заметили, что я веду съемку. Меня удалили.
А ещё пришедшие поддержать Фургала принесли ему на суд… теплые носки: «В такую морозную погоду они ему очень нужны!».
«Чего вы боитесь правды»: последнее слово Фургала
Последнее слово на суде — это самый яркий и запоминающийся момент всего процесса. Некоторые готовятся к нему с того момента, как дело передается в суд. Произносить последнее слово — не обязанность, но право. Люди, настаивающие на своей невиновности, почти всегда пользуются возможностью сказать самое важное Фемиде перед тем, как будет вынесен вердикт. Так что в этот момент разрешается практически всё (кроме оскорблений) — читать стихи, петь, плакать, умолять… Эксгубернатор Хабаровского края Сергей Фургал отказался готовиться к своему последнему слову. Своим адвокатам он сказал, что будет говорить то, что на сердце. В итоге, обращаясь к присяжным заседателям, Фургал просил не брать грех на душу и не признавать невиновного виновным.
Зал № 501 Московского областного суда в понедельник, 30 января 2023 года превратился в место битвы. В этот день здесь проходили прения по делу эксгубернатора Хабаровского края Сергея Фургала. В какой-то момент из-за накала страстей попросили удалить всех журналистов. Никогда ещё Фургал не был столь эмоционален и в какой-то момент перешел на крик. Но это был крик души: «Я невиновен! Я не хочу, чтобы моё имя вымарали в грязи!»
Адвокаты пытались уговорить Фургала вести себя спокойно. Но у него (может быть, впервые) ничего не получалось. Экс-губернатор говорил про Мистрюкова — человека, на чьих показаниях строится обвинение. Вот фрагмент из перепалки Фургала и председательствующего судьи:
Фургал: «Мистрюков, думая, что у него рак, оговорил меня и других. Он находится на свободе, его никто не судит, ему заплатили 350 миллионов рублей».
Судья Цой: «Если вы сейчас не остановитесь, я буду вынужден лишить вас слова».
Фургал: «Да чего ж вы так боитесь правды?»
Судья Цой: «Господин Фургал, я объявляю вам замечание за невыполнение требований председательствующего!»
Фургал: «Моя вина заключается в том, что я попытался изменить систему в лучшую сторону, моя вина в том, что я посмел избраться вопреки…»
Судья Цой: «Это не предвыборная агитация, и это является прямым воздействием на присяжных».
Фургал: «Я невиновен, я не причастен. Я не хочу, чтобы моё имя вымарали в грязи. У меня дети, у меня внуки. Если вы хотите посадить Фургала, ну придумайте хоть что-нибудь!»
Потом Фургал извинится за свою эмоциональность, объяснит её тем, что слишком долго сидит. Суть стычки Фургала и судьи сводилась к тому, что он ссылался на доказательства невиновности, которые судья называла неисследованными, а значит, недопустимыми.
К громкой дискуссии то и дело подключался прокурор, обвинял сторону защиты в «постоянном эмоциональном давлении на присяжных».
Однако ещё более экспрессивным стало следующее заседание, которое состоялось 1 февраля. На нём прозвучало последнее слово Фургала. Публикуем цитаты из него:
— Сколько было свидетелей со стороны защиты? Я могу сказать, сколько было заявлено, — более 100 человек. А было — два.
— Судьи, вот я просто представил себя на вашем месте (а я прошел большую школу жизни и принимал очень серьезные решения). Но то, что предстоит вам, гораздо серьезнее. От вашего решения зависит, будет ли восстановлена справедливость. И с этим придется вам потом жить.
— Что сказали прокуроры на первом заседании? «Мы представляем государство». И тут же ввели вас в заблуждение. Никогда прокуроры не представляли государство. Прокуроры представляют прокуратуру, где решение, вынесенное в пользу подсудимых, является изъяном в их работе, приводящим к очень серьезным последствиям. А дальше они как бы говорят: «Верьте нам, раз мы представляем государство, верьте».
— Прошу вас, присяжные заседатели, оправдать меня и дать другим невиновным подышать. Ведь какой это грех — наказывать людей недоказанно. Я не сильный христианин, но всё равно я понимаю, что — это грех.
В самом конце своей речи Фургал сделал жест руками, в котором одновременно можно было прочитать и отчаяние, и надежду.
«С присяжными что-то не то»: странности вердикта
Чем страшнее обвинение, тем больше ответственности лежит на Фемиде. Любые сомнения трактуются в пользу подсудимого (что, к сведению, прописано в уголовнопроцессуальном кодексе). Если обвинение основано на неубедительной доказательной базе, то подрывается доверие общества к самому институту правосудия. Ровно так, похоже, произошло после вынесения вердикта эксгубернатору Хабаровского края Сергею Фургалу.
«Виновен по всем эпизодам, снисхождения не заслуживает», — произнёс старшина коллегии присяжных.
«Стыдно! Поднимите глаза, стыдно же! Вы с ума сошли», — эмоционально отреагировал Фургал.
Сергей Иванович верил до последнего, что его оправдают. Верил так сильно, что не мог даже допустить поворота, подобного этому.
Сторона защиты предполагает, что присяжные заседатели подвергались давлению. Но доказать это почти невозможно (если только через какое-то время кто-то из народных заседателей не расскажет об этом сам). Как могут надавить на присяжных сотрудники спецслужб — об этом мы рассказывали не раз. Но даже если отбросить эту версию, то появляется другая: присяжные свято верили обвинению, которое твердило им, что оно представляет государство. А тут ещё председательствующий не позволил опросить практически никого из свидетелей защиты и не дал представить многие доказательства невиновности (они так и остались неисследованными).
«С присяжными что-то не то, раз они все смотрели в пол», — заметил один из коллег-журналистов, присутствовавших на суде.
Но в большой степени «что-то не то» с самим институтом правосудия, раз оно не смогло убедить в виновности Фургала огромное количество людей. А те писали и продолжают писать, что суд был несправедливым и над Фургалом просто совершили расправу. «Казнили, Жестоко и бескомпромиссно», — сказал в сердцах один из защитников.
По поводу причин такой «казни» — тут сразу несколько составляющих, о которых рассказывал Фургал. Во-первых, экономическая (в процессе следствия поменялись собственники завода «Амур-сталь» и были остановлены 14 предприятий, которые на него работали). Во-вторых, политическая. Как говорят, ему не смогли простить народной популярности. В своём последнем слове на суде Фургал упомянул, что в свою бытность губернатором он получил предупреждение: «если я не совершу определенных действий, то посадят». И, кстати, ещё раньше он как-то обмолвился, что от него требовали показаний на Владимира Жириновского, «Я не предатель», — ответил Фургал.
Но вернёмся к обвинению. Оно основывается во многом на показаниях в прошлом компаньона Фургала Николая Мистрюкова. Дал он их после того, как его убедили в «Лефортово» в наличии смертельного заболевания. При этом медпомощи ему не оказывали. Будучи уверенным, что умирает, любой человек (за редчайшим исключением) пойдёт на сделку со следствием.
Накануне вердикта в сети появилось видео допроса Мистрюкова, которое говорит скорее о невиновности Фургала, чем наоборот. На нем Мистрюков фактически признаётся, что ничего не помнит и говорит так, как нужно следствию.
Главный принцип правосудия — любые сомнения толкуется в пользу обвиняемого. Видео сеет много сомнений. Как после его просмотра людям верить в правосудие, которое, несмотря ни на что, признало Фургала виновным?
Эта история мне напомнила другую. Несколько лет назад на ютьюбе появилось видео допроса сочинского полицейского Ильи Галкина, обвиняемого в подрывах. На видео его бьют. И вот кусочек диалога. «Ты хочешь, чтобы тебя опять ломали? Тебе мало показалось?»
«Нет, мне не мало, — отвечает Галкин. — Вы же мне не кражи вешаете, вы мне хотите десять убийств. Разве так можно? Кем вы меня хотите выставить?»
«Ты просто оказался в ненужном месте в ненужное время. Мне тебя даже жаль в какой-то степени. Но пойми: выбора нет ни у тебя, ни тем более у меня. Будешь вместе работать, пойдешь пособником. А будешь (нецензурно), пойдешь как организатор».
Сторона защиты доказала подлинность видео. И знаете, что случилось? Галкина всё равно приговорили к пожизненному сроку.
Так и с Фургалом. После видео Мистрюкова его всё равно признали виновным. И пострадал в этом случае даже не столько он, сколько судебная власть. Да-да, когда подрывается вера в правосудие, люди перестают надеяться на суд, как гарант их свобод и справедливости. Кому это было нужно сейчас, в столь сложный для страны период?
«А судьи кто?» Исповедь присяжных
Изнанку суда присяжных многие россияне знают по фильму Михалкова «Двенадцать». Но одно дело кинокартина, и совсем другое — реальность. К тому же с момента выхода фильма прошло 15 лет, а за это время изменился сам институт суда присяжных. В общем «кухня» жизни народных заседателей и обстоятельства, в которых выносится вердикт, долгое время оставались в тени.
И тем важнее узнать её от людей, которые были народными заседателями в одном из самых громких процессов современной России — по обвинению экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала в заказных убийствах. Напомню, вердиктом присяжных он был признан виновным (но не указано каким количеством голосов), после чего суд назначил ему 20 лет лишения свободы (приговор не вступил в законную силу).
Передо мной четыре народных судьи, которые пришли поведать о странностях на процессе.
Но напомним, что его дело рассматривал суд присяжных, о чём просил сам Фургал. Коллегию народных заседателей собрали только с третьей попытки. Дважды на отбор не являлось нужное количество кандидатов. А вот в третий раз их пришло больше сотни, среди которых выбрали б основных и 8 запасных. В их числе четыре женщины, которое обратились в редакцию. Сразу оговорюсь, все они были запасными. По закону, и основные, и запасные присяжные обладают одинаковыми правами и находятся вместе на протяжении всего процесса.
Есть только одна разница — запасные не голосуют (но при этом могут высказывать своё мнение на финальном осуждении вердикта).
Справка: Запасные присяжные не участвуют в вынесении вердикта. Но они вправе заявить о постороннем влиянии во время процесса, взять самоотвод и т. д. При любых условиях никто — ни представители сторон, ни судья — не вправе общаться с присяжными вне судебных заседаний по вопросам существа дела.
«Мы все внимательно слушали, записывали, задавали вопросы, в общем полностью погрузились в процесс», — говорят присяжные. Все четверо — молодые, умные и красивые. Но они просили не публиковать их фото и называть их по номерам (ФИО и все паспортные данные есть в редакции). Наше знакомство они начали с рассказов о том, как вообще попали в присяжные.
10-й номер:
— Я врач, по специальности рентгенолог. Я далека от судебной системы и юриспруденции в целом. Никто из моих близких тоже никогда не имел к этому отношения. Когда мне по почте пришло приглашение в присяжные, я переправила его в свой офис (работаю в крупной компании). Там сказали: «Написано явиться, значит, явитесь». Отбор проходил в Красногорске, это 70 км от моего дома. Но что делать, поехала. А в суде — толпа людей, которые так же, как я, получили приглашение. Мы все сначала заполнили анкеты, потом начался отсев. Это длилось часов 12. Все голодные, потому что выйти никуда нельзя. Последним этапом было собеседование со всеми участниками процесса (нам задавали вопросы, мы отвечали). Здесь у меня уже появился азарт — а пройду ли я? Но цели попасть в процесс у меня не было. В итоге так получилось, что меня выбрали 10-й. Потом мы давали присягу, так сказать, прошли посвящение в это таинство. И начался уже сам процесс. Нам обещали, что все займет 3–4 месяца (отбор в апреле был, рассматривать должны были в мае, и получалось, что к концу лета я освобождаюсь). Но уже после нескольких заседаний стало понятно, что это затянется надолго. Всё как будто было размазано, много «воды» говорилось. В некоторые дни мы выходили в зал буквально на несколько минут. У меня было ощущение «дуракаваляния», и это начало немножечко раздражать. На работе появились проблемы. В общем, были мысли бросить всё это, но я понимала, что из основного состава ещё кто-то может уйти (до этого ушли двое) и тогда я туда попадаю. Этого не случилось. Не знаю, хорошо или плохо.
11-й номер:
— Я экономист про профессии. В тот период не работала. Так что когда получила приглашение, была относительно свободна. Пришла, потому что мне стало интересно увидеть всё это изнутри. Про дело Фургала слышала только из СМИ без погружения в детали. Но тогда и я не знала, что будем рассматривать именно его. Большинство кандидатов в присяжные явились (раз закон требует), но участвовать в этом изначально не хотели. И когда судья сказал, что можно отказаться по таким-то и таким-то причинам, они с удовольствием этим пользовались. Ну а меня отобрали.
13-й номер:
— Я тоже по профессии экономист, работаю руководителем магазина. На тот момент я была в декрете. Время было, и было с кем оставить ребенка. Мне хотелось сменить обстановку (тем более сказали, что это несколько раз в неделю, а не каждый день). Присяжным раньше не была, ничего об этом толком не слышала. Только когда отобрали, я начала серьезно интересоваться этой темой. Я пересмотрела фильм Михалкова «12». Поняла, что на самом деле быть присяжным очень ответственно. Я записывала абсолютно всё для того, чтобы разобраться. Процесс захватил. Я была его активной участницей, задавала много вопросов.
14-й номер:
— Я филолог, но работаю ассистентом у руководителя в большой компании. Когда пришло письмо, я не знала, что делать. Руководитель сказал, что надо идти. Страшновато, но интересно.
Я для себя решила, что это будет для меня ответом, верю ли я государству (в лице правоохранительных органов и суда) или нет. Я особо не следила за новостями, но что-то читала в телеграмм-каналах про Фургала. Думала так: Дальний Восток, 90-е годы, не могло быть там всё кристально чисто. О том, что такое суд присяжных, я имела представление по фильмам. И там всегда подчеркивалось, что присяжные должны ответить на вопрос: доказано ли преступление. По сути, мне не так уж и важно было — совершал он что-то или нет. Мне нужно было, чтоб мне это доказали.
«Я с недавних пор верю, что в жизни все возможно, даже то, что невозможно».
Фильм «12».
Женщины рассказывают, в какой обстановке они работали. Большую часть времени они проводили не в зале, а в комнате присяжных. Последняя представляет собой довольно большое помещение, посредине которого стоял огромный стол. Тут же дверь в собственный туалет и курилку. В комнате были микроволновка, чайник. Выходить запрещалось. По словам присяжных, их выводили под конвоем для обеда в столовую (не в общую, а туда, где обычно судьи обедали).
10-й номер:
— Нас было 4 мужчины и 8 женщин. Итого 12 в одной комнате. В некоторые дни процесса нас могли вывести в зал всего на 15 минут, а потом нужно было в комнате сидеть 4–6 часов. Утомительно очень. Волей-неволей начнешь со всеми общаться. В какой-то момент мы принесли пазлы, стали играть, чтобы как-то провести время.
13-й номер:
— Да, мы много общались как нормальные люди. Сначала девчонки больше между собой, а мальчики между собой. А потом уже игры всех объединили. Истории разные рассказывали, в том числе про себя, поддерживали друг друга. Если был у кого-то праздник, торт приносили.
14-й номер.
— Мы много смеялись, шутили, чтобы разрядить обстановку. Сдружились. Я даже думала — как здорово, наконец-то, я нашла друзей. Мы обсуждали личные, бытовые моменты, экономические проблемы, даже политику, но только не уголовное дело.
11-й номер:
— Никто не говорил, какой стороны (обвинения или защиты) придерживается. Это не было условием, но почему-то так себя вели и всё. Единственное, какие-то технические детали, которые нам предоставлялись в суде, могли уточнить. Получали мы среднюю зарплату на период участия в суде присяжных. Кто не работал, тому платили исходя из 14 оклада судьи или что-то около 600 рублей за заседание (в месяц выходило тысяч 20). И вот так мы провели вместе девять месяцев.
Ограничений у присяжных множество. Они не должны обсуждать процесс ни с кем из посторонних, разговаривать с участниками процесса вне зала суда, общаться с журналистами и т. д. Женщины, по их словам, всё это соблюдали неукоснительно. И даже когда кого-то распирало от желания поделиться впечатлениями с друзьями или родными, саму мысль об этом гнали прочь. А чтобы они не пересекались ни с кем из посторонних даже по дороге, то их возили в суд всех вместе. Так что, выходит, они впервые кому-то рассказывают о том, что их тогда тревожило.
10-й номер:
— Где-то месяца через два после начала процесса я стала понимать: он не равноправен. У стороны обвинения, как мне показалось, больше развязаны руки. Азащите мало что позволялось. Если сторона обвинения задает вопросы, на мой взгляд, не имеющие отношения к делу, то это нормально воспринимается председательствующим. А если сторона защиты задает вопросы очень четкие, конкретные, то тут начинаются или отводы, или «переформулируйте вопрос». Я думала про себя: «С какой стати? Ведь хороший вопрос, прямой, логичный, внятный». И тут не нужно обладать какими-то специальными знаниями, чтобы это понять. Я была не предвзята. Мне было всё рано: судили бывшего губернатора или какого-то Ваню Пупкина. Я хотела, чтобы меня убедили или разубедили в том, что Фургал преступник. Забегая вперед, скажу — этого не произошло.
14-й номер:
— Для меня как раз это и стало поводом для возмущения. Я не видела прямых доказательств. Мне казались странными и даже смешными те факты, что приводились как весомые. Хотелось возмутиться: «Ну и что это за доказательства? Вы сами слышите, что говорите?»
Помню, как минут 20 представитель обвинения с важным видом, артистично, зачитывал справку о том, что некий Тимофеев, лидер ОПТ Хабаровского края, сбежал за рубеж. А сидела и недоумевала: как это вообще относится к делу, которое мы рассматриваем? Это то же самое как зачитать криминальную сводку по Хабаровску.
Но мы всё это слушали целых полгода. Я думала, что вот-вот нам предъявят что-то действительно значимое, после чего не будет сомнений. Но нет.
13-й номер:
К нам часто перед заседанием или в перерывах приходил председательствующий судья. Рассказывал какие-то вещи из своей судебной практики. Что-то разъяснял. Я подумала — ну значит, так надо.
Наступил декабрь. Мы спросили — сколько это все может длиться, потому что нам обещали 3–4 месяца, а тут конца-края не видно. Судья сказал, что сторона обвинения заканчивает предоставление доказательств. Я тогда спросила: «Полгода шло со стороны обвинения, значит, теперь ещё полгода, со стороны защиты?» Судья сказал, что нет, защита выступит быстро. И рукой махнул. С одной стороны, хорошо, что будет быстро, с другой стороны, это ведь странно. И всего один месяц в итоге был у защиты. За это время в перерывах судья, заглядывая к нам, по сути, дискредитировал адвокатов. Как-то заходит со словами: мол, в зале не мог сказать, не имел права, но здесь говорю. И стал объяснять, что имел (или не имел) в виду адвокат. Меня это очень насторожило: зачем он объясняет это? Мы люди взрослые, можем сами сделать выводы на основе того, что услышали и записали. А потом уже меня всё это так возмутило, что я приняла решение: если он ещё раз зайдет, запишу на диктофон. И я это сделала.
10-й номер:
— Судью никогда никто не звал к нам. Первоначально мы общались с помощниками, и через них могли все административные вопросы решать. Первый раз, когда судья зашел в мантии, я тоже очень удивилась.
Когда обвиняемые объявляли голодовки, мы выяснили, что судья удалил их, потому что они якобы плохо себя вели, мешали процессу. Казалось очень странным, что это происходило именно тогда, когда защита хотела представлять свои доказательства. И тогда же судья часто заходил примерно с такими словами: «Я должен дать вам разъяснения». Но ведь его никто не просил об этом. Потом эти разъяснения превращались в лекции. Мне лично становилось от них так тошно, что я демонстративно вставала и уходила в курилку. По моим наблюдениям, лекций становилось тем больше, чем жарче было в зале заседаний. Как будто бы судья оправдывался.
11-й номер:
— Я на самом деле не обращала внимания на то, что судья заходит. Мне было важно другое. Всё время думала: что вот сейчас точно нам предъявят какой-то козырь. Каждый раз ждала, что скажут что-то ценное, важное, существенное, предоставят факт, после которого сможешь сказать: да, тут уже никуда не деться, виновен. Но этого не происходило. В момент, когда было последнее заседание по обвинению, я была в растерянности. Я подумала: это всё? Всё, что вы нам хотели сказать? И из этого мы должны вынести вердикт? Мне было жалко потраченного времени. Я хотела выяснить правду, а вместо этого наша роль свелась к роли статистов.
14-й номер:
— Самое интересное произошло за три дня до вердикта. Я спросила основной состав: можно выскажу свою точку зрения, я ведь вместе с вами почти год всё слушала? Они ответили: «Да, конечно».
И я сказала: «Пожалуйста, ответьте себе только на один вопрос — доказало вам обвинение вину?» И в мгновение старшина накалил обстановку, стал орать. Он перешел на личности. Очень грубо нас заткнул. Мне сказал — мол, что я хочу, если у меня телефон за сто тысяч? Причём тут мой телефон?!
13-й номер:
— Ещё одна девочка (её с нами сейчас нет) озвучила такую фразу, что надо голосовать по совести. То есть она не призывала делать какой-то вывод. Но старшина на эмоциях закричал: мол, вы ничего не знаете, у меня есть свои источники… Это было удивительно слышать, при том, что чуть ли не весь процесс он проспал. Буквально. Приходил и засыпал. Он ничего не записывал, как мы. И вообще из основных присяжных только одна женщина вела какие-то записи.
День вердикта был очень тяжелый. Когда вышли присяжные после совещания, я сразу обратила внимание на их лица. На некоторых была растерянность, у других они были красные. Пахло корвалолом. Я уже поняла, к чему это всё будет. И заплакала. Помню, пересеклась глазами с Сергеем Ивановичем и помотала головой — что не верю. А он расправил руки и пожал плечами.
14-й номер:
— Для меня вердикт был шоком. В голове всё не укладывалось. Ведь речь идет о серьезном наказании за то, что, на мой взгляд, вообще не доказано.
10-й номер:
— Мы все плакали. И мы не хотели ехать с основными присяжными вместе домой.
Это был такой протест. А после мы решили всё проанализировать, чтобы разобраться в произошедшем.
О странностях с присяжными из основного состава мы писали ещё на стадии судопроизводства. Один из них, как выяснилось, работал дружинником, задерживал людей за нарушение масочного режима в период коронавируса. Второй попросил отпуск в 20 дней, поскольку женился и хотел уехать в свадебное путешествие (Фургал выразил протест, а его защитники предложили заменить «брачующегося» присяжного на кого-то со «скамейки запасных», однако судья отказал, и в итоге процесс был перенесен).
11-й номер:
— С самого начала я обратила внимание на одного мужчину. На отборе он говорил, что руководит мусорщиками, раздает лопаты и веники. Его ответы на вопросы на собеседовании были примитивного уровня. А потом, когда основные (без нас, запасных) выбирали старшину, то решили, что будет именно он, человек, имеющий опыт раздачи лопат. Причем, получалось, что незнакомые люди, шесть человек, за минуту сделали свой выбор. Это было странно.
13-й номер:
— Старшина с первого дня общается в тесном контакте с присяжным под номером 2. Они почти всегда вместе сидели. И потом мы нашли их совместные фотографии в соцсетях, сделанные задолго до начала процесса — в 2015-м и 2019-м годах. А ведь законом запрещено, чтобы присяжные ранее знали друг друга.
11-й номер:
— Старшина утверждал на момент отбора, что никаким образом не связан с администрацией и работает в подрядной организации. У нас общий сбор перед поездкой в суд проходил утром около здания администрации Люберец. Так вот к нему подходили сотрудники, здоровались, жали руки, отводили в сторону. Причем это люди в пиджаках, а не в желтых жилетах. Спустя какое-то время после вердикта я открыла сайт администрации Люберец. Знаете, кем он работает сейчас? В управлении по борьбе с наркоторговлей и миграционной безопасности.
Был ещё момент, когда судья заявил, что если присяжный пропускает хотя бы одно заседание, то он исключается и дальше в процессе не участвует. И вот однажды старшина и ещё один молодой человек из основного состава не пришли. Но их не исключили!
13-й номер:
— Нам долгое время было страшно обо всём этом кому-то рассказать, потому что не понятно было, что делать со всем этим? Это казалось опасным. Но потом мы решили, что не можем молчать. И вот мы у вас.
Законодательство о судах присяжных многие эксперты считают «сырым». Так, к примеру, в нем ничего не сказано про то — может ли судья заходить в комнату присяжных. Но там четко прописано, что на присяжных нельзя давить. А те, кто попытаются помешать им исполнять свои обязанности, несут ответственность.
Можно ли считать, что комментарии и «лекции» председательствующего судьи в комнате пристяжных были способом давления на них? Что они свидетельствовали о его необъективности и заинтересованности в исходе дела? На эти вопросы должна была дать ответ вышестоящая инстанция. Она дала. Нарушений не усмотрела.
