Десять лет назад

Мы сильны.

Мы невероятно сильны, хоть иногда и кажется, что это не так. И что бы ни произошло, какие бы мысли нас ни посещали, в нас заложено огромной силы желание жить. Если нужно – преодолевая. Если нужно – сражаясь. Даже когда всё плохо и всё вокруг окрашено тьмой – мы хотим жить. Кто-то – чтобы продолжить борьбу и превратить «плохо» в «хорошо», кто-то – повинуясь инстинкту.

Ведь кто бы что ни говорил, мы приходим, чтобы жить, а не умирать.

Желание жить делает нас необыкновенно сильными, однако нереальность сна диктует собственные правила и отменяет любые, даже самые главные законы. Даже инстинкты. Нереальность сна способна сделать беспомощным уверенного в себе человека; заставить записного силача страдать от неспособности поднять спичку; сломать упрямца с несгибаемым железным стержнем внутри. Нереальность сна легко меняет белое на чёрное, называя ложью то, во что ты искренне веришь, и отбирая надежду, когда жизнь твоя держится только на ней. В нереальности сна…

Или в его реальности?

Ведь сон – часть нашей жизни. Пусть нереальная, но часть. И как понять, в реальности или нереальности рвётся тончайшая нить, что удерживает твою жизнь? В реальности или нереальности тебя оставляет надежда, вынуждая смириться и принять неизбежное? В реальности или нереальности ты сдаёшься и твои лёгкие наполняются солёной морской водой, а тело медленно, но неотвратимо идёт ко дну? В реальности или нереальности останавливается взгляд и тебя накрывает ужас неотвратимости приближающегося конца? Страх овладевает тобой – снова, и ты вдруг понимаешь, что уже переживал его, что яркий, пронзительно острый, всепроникающий ужас уже превращал тебя в визжащий сгусток невыносимых страданий. Эта смерть уже была твоей, но привычки переживать её не выработалось, потому что смерть, даже повторяющаяся, не умеет становиться обыденностью. И сколько бы раз смерть не являлась, каждый будет как первый. И лишь потом, проснувшись и осознав себя не лежащим на морском дне, ты вспомнишь, что этот ужас накрывает тебя не впервые, превращая жизнь в пытку.

Ту жизнь, которая кажется реальностью.

Всю жизнь.

Столько, сколько ты выдержишь. Согласишься выдержать. Сумеешь выдержать. Ужас будет с тобой так долго, пока ты не сломаешься. Или не найдёшь выход из той тьмы, что накрывает и днём, и ночью. А как его найти – выход?

Что может стать выходом?

Вода вливается в лёгкие очень естественно. Без сопротивления. И становится частью тебя. Разрывает лёгкие. Естественно. Убивает тебя. Ужас переполняет, и кажется, что всё идёт как обычно. Не привычно, но обычно. Ты снова переживаешь смерть. Как в первый раз. Однако есть отличия, которые замечаешь не сразу: на этот раз поверхность кажется ближе, гребки получаются мощнее, а охватывающий ужас – сильнее. Если, конечно, можно оценивать уровень ужаса.

Болят уши, в них что-то давит. И глаза болят, наверное, от соли. Или от слёз. И не получается их закрыть. Ты не можешь смотреть на себя со стороны, а картинка не имеет привычной чёткости. Она размыта от того, что в реальности глаза не приспособлены смотреть под водой. Или от соли. Или от слёз.

Или от того, что в этот раз всё по-настоящему.

И вода вливается в лёгкие не во сне, а потому что борьба закончилась. Потому что сначала мощные, необычайно сильные рывки ни к чему не привели и постепенно становились всё более и более вялыми, судорожными, не сильными, но суетливыми. Не случилось смирения или принятия, в реальности инстинкты работают, даже если ты их не «включаешь» – случилось поражение в честной борьбе. Всё, что можно было сделать – сделано, но вода уже в лёгких.

А слёзы – на глазах.

«Вот и всё».

И чем глубже уходишь, тем сильнее рвёт изнутри. Зато исчезает страх – заканчивается вместе с паникой. Это не принятие смерти – это сама смерть. Осмысление её прихода в последних проблесках сознания. Понимание её неотвратимости. Перед глазами мелькает… нет, не жизнь, а череда прожитых смертей, прочувствованных смертей, повторяющихся, как в первый раз. Их было столько, что неожиданно приходит мысль:

«Наконец-то…»

Больше никаких повторов. Никакого ожидания. Никакого липкого страха перед каждой ночью, перед гнетущим, загоняющим в депрессию ощущением, что однажды реальность и нереальность смешаются во много раз виденное.

Смешались.

«Наконец-то…»

Неожиданная мысль приносит облегчение, пред которым отступают и боль в груди, и солёные слёзы, и даже страх. Облегчение, которое плавно превращается в обволакивающую тьму. И всё исчезает, потому что там, во тьме, ничего не существует. Ни страха, ни волнения, ни боли, ни обиды – ничего.

«Наконец-то…»

Как же хорошо уйти, чувствуя облегчение, а не ужас.

«Теперь всё так, как должно быть…»

Или не так?

Потому что последняя, самая жалкая, едва обозначенная попытка сделать гребок к поверхности, неожиданно даёт результат! Рука едва шевельнулась, но появилась сила совершить невозможное и расцепить объятия тёплых волн, ставшие объятиями самой смерти. Появилась сила оттолкнуться от дна, вырваться и выжить. Но как? Не важно! Выжить! Выскочить на поверхность, ничего не видеть, но знать, что на поверхности. Ещё не дышать, но знать, что на поверхности. Знать, что смерть ушла, пожала плечами и ушла, не стала смотреть, как из лёгких выливается вода. Такая неестественная часть тебя. Долго ничего не чувствовать, а потом найти себя на берегу, на округлых, разогревшихся на солнце камнях. Под ясным, безоблачным небом. Жадно дышать, потом долго, до боли, кашлять и снова дышать. Очень жадно. Желая вдохнуть весь воздух реального мира.

А потом увидеть внимательный взгляд. И услышать тёплую фразу, произнесённую тёплым голосом:

– С возвращением.

И понять, что смерти нет.

И понять, ещё не знать, но уже не сомневаться, что кошмаров больше не будет. Они ушли.