27 февраля, понедельник
До Петровки Феликс долетел мухой – и потому что торопился узнать, что случилось, и потому что хотел поскорее провести встречу и отправиться к Марте. Доехал быстро, но при этом ухитрился не нарушить ни одного правила. На улице встретил Анзорова, который сначала обещал приехать во вторник с утра, но, узнав о прорыве, изменил планы. И ещё раз изменил, когда услышал, что Вербин хочет покурить – остался с Феликсом на улице и завёл разговор:
– Как сам?
– Преступников ищу.
– Ты ищешь, а молодые находят, – пошутил следователь.
– На то они и молодые, – с притворной грустью вздохнул Вербин. – Много где бывают, много чего видят, поэтому много находят.
– Тебе не кажется, что Крылов нашёл больше, чем мы ожидали?
Отправляя молодого оперативника по магазинам, они цеплялись за слабую надежду: вдруг преступник сглупил и купил шесть кукол в одном магазине? Вдруг его запомнят? Вдруг появится видео? Никто не рассчитывал, что Ваня отыщет не одного покупателя, а троих, одним из которых окажется сама Виктория Рыкова. К счастью, её действия полицейские сумели объяснить, внимательно изучив дневник. Для чего понадобились куклы Наилю Зарипову, сомневаться не приходилось. Доказывать, конечно, придётся, однако сомнений не оставалось. Но при этом участникам расследования приходилось держать в уме третьего покупателя – неизвестную женщину. Которая, впрочем, могла и в самом деле оказаться добрым человеком, решившим порадовать ребят из детского дома.
– По ней пока нет информации?
– Пока нет.
– Но ты её особо не ищешь?
– Занимаемся, но не вплотную, – честно ответил Феликс.
– Ладно, тебе виднее. – Анзоров помолчал, после чего поинтересовался: – Вам тоже настучали за публикацию?
– Настучали, – кивнул Вербин.
– И как?
– Приемлемо.
– Приемлемо, в смысле – терпимо? Или ты не знаешь, как стучали Шиповнику?
– Амир, нам стучали обоим, – коротко сказал Феликс. – Одновременно.
– И всё равно приемлемо?
– Да.
– Будем считать, что легко отделались.
– Ага.
– Но в следующий раз у нас такой фокус не пройдёт.
– Придумаем что-нибудь другое.
– Да уж, ты придумаешь…
Но поскольку следователь не выглядел расстроенным или взволнованным, Вербин понял, что Анзорову тоже не сильно досталось.
– Если бы я знал, как будут разворачиваться события, то тысячу раз подумал бы прежде, чем соглашаться на подключение Юркина.
Их целью было не допустить прекращения расследования смерти Виктории Рыковой, но после новых убийств, в том числе главного подозреваемого, об этом больше речи не шло. Расследование будет продолжаться, а вот начальство, привыкшее отмахиваться от общества скороговоркой перечисляемых пресс-службой фактов, теперь смотрело на них косо.
– Ладно, прорвёмся. Не в первый раз огребли.
Они поднялись в отдел и с порога разглядели сияющего, как начищенный самовар, Крылова.
– Ты, прям, именинник.
– Я, прям, джек-пот сорвал!
– Поздравляю. – Анзоров крепко пожал руку молодому оперативнику. – С почином. Пусть все задания заканчиваются так же хорошо.
– Спасибо.
– Каков герой, а? – улыбнулся подошедший Шиповник. И не было никаких сомнений, что эту фразу подполковник произносит не впервые: молодой опер добился первого значимого успеха, и его следовало поддержать.
– Я знал, кому поручить это задание, – рассмеялся в ответ Вербин.
– Ненавижу магазины игрушек, – нашёлся Крылов.
– Детская травма? – поинтересовался Анзоров.
Ваня шутку понял и ответил в тон:
– Нет, по работе заколебался.
Они опять рассмеялись.
– Продолжим здесь, – сказал Шиповник, заходя в комнату для совещаний и плотно прикрывая дверь. – Ваня, рассказывай, как мне в первый раз, подробно – мужикам нужно всё понять.
– Да рассказывать нечего.
– Начало точно такое же, – отметил подполковник.
– Нет, ну, правда же, чего рассказывать, это ведь работа. И повезло немного… – Крылов помолчал. – В общем, в Марьино он кукол купил за два дня до убийства. Там в одном из торгово-развлекательных комплексов есть «Детский мир», я зашёл, поговорил с продавщицами, спросил насчёт кукол, никто не вспомнил. Спросил, когда будет другая смена. Хотел уже уходить, но тут девчонки сказали, что к ним Нина заглянула – продавщица из другой смены. Позвали её, спросили, она сразу вспомнила, что действительно, был покупатель, мужчина, купил шесть кукол. Описать не смогла, но сказала, что точно молодой и брюнет. Я показал фотографии, она неуверенно, но опознала Наиля.
– Продавщица говорила с Зариповым? – быстро спросил Анзоров.
– Вспомнила, что да. Увидев шесть кукол, она удивилась и спросила, зачем столько? Наиль смутился, но тут же ответил, что сестра родила девочку и он решил сделать большой, красивый подарок.
– Не готовился, но выкрутился, – заметил Шиповник.
– Писатель же.
– Угу.
Феликс вновь повернулся к Крылову:
– Покупка совершена за два дня до убийства?
– Да, – ответил молодой оперативник. – Есть подтверждённая дата и даже видео.
– Ты шутишь! – не сдержался Анзоров.
– Нет, – радостно отозвался Ваня. – Я как с продавщицами закончил, сразу побежал к местным охранникам, боялся, что записей уже нет, но опять повезло – они их долго хранят. Поговорил с мужиками, они оказались толковыми ребятами, вошли в положение, записи пообещали не трогать, нужно будет завтра их изъять, как полагается…
– Всё сделаем, – пообещал довольный Анзоров.
– Ну и заодно посмотрел видео. А там наш клиент во всей красе.
– Наиль?
– Он. – Крылов оглядел коллег. – Что скажете?
– Скажем… – Шиповнику очень не хотелось расстраивать молодого оперативника, однако Крылов должен был узнать, что… – Скажем, что сегодня ночью Наиль Зарипов был убит.
– Что? – Ваня посмотрел на Анзорова, следователь поджал губы, затем на Феликса, тот едва заметно развёл руками. – Получается, я напрасно…
Однако подполковник не позволил расстроенному Крылову закончить фразу:
– Нет, не напрасно! – Ответ прозвучал неожиданно резко. – Ни одно действие, которое мы совершаем в рамках следствия, не является напрасным. Даже ошибочные действия, потому что они, в итоге, указывают нам правильный путь.
– Но ведь Наиль мёртв.
– Но это не значит, что он не убил Викторию Рыкову.
– А-а. – Крылов смущённо покраснел. – Извините.
– Вот тебе и «а-а». – Шиповник потрепал Крылова по плечу. – Ты молодец и очень сильно продвинул расследование.
Анзоров и Вербин кивками подтвердили слова подполковника.
– Как убили Зарипова? – спросил Ваня.
– Предварительный вывод – убийство во время уличного ограбления. Наиля зарезали недалеко от дома.
– Вы верите в ограбление?
– Мы верим в улики, – произнёс следователь. – А улики указывают на убийство при ограблении.
– И что это значит для нас?
– Ничего, кроме того, что у нас теперь ещё один труп.
– Третий, – добавил Вербин.
– То есть мы принимаем, что Веру Погодину и Наиля Зарипова убил один человек? – прищурился следователь.
– Разные, – уверенно ответил Феликс. – Погодину скорее всего убили за попытку шантажа. А Наиля либо в отместку за Викторию, либо в отместку за Погодину.
– Да ладно. – Анзоров недоверчиво посмотрел на Феликса. – Ты веришь, что на наших улочках кипят такие страсти? Расправились из мести?
– Либо мы имеем дело с убийством во время уличного ограбления, – пожал плечами Вербин. – Выбирай. Как тебе такое совпадение?
Следователь поморщился, после чего посетовал:
– Ну, почему у вас не может быть как у людей? Почему не может быть просто и очевидно: вот труп, вот убийца, вот улики, вот закрытое дело – пожалуйте в суд. И чтобы все довольны.
– Все будут довольны, Амир, – пообещал Феликс. – Но не сразу. Сначала надо поработать.
– Над чем будем работать? – сдался Анзоров после очередного взгляда на Шиповника. – Есть что-нибудь доказанное?
– Пока нет, – безрадостно отозвался подполковник.
– Зато появилось два дополнительных трупа, – напомнил Крылов.
– Вас, конечно, это обстоятельство радует.
– Нас просто колбасит от счастья, – ответил Вербин, потому что молодому оперативнику так разговаривать со следователем было ещё рано.
– Я вижу. – Анзоров почесал кончик носа. – Что осталось от изначальной версии?
– Практически всё, – ответил Феликс. – Кроме того, что главного подозреваемого убили.
– Неприятно, но факт, – прокомментировал следователь. – И куклы косвенно подтверждают его виновность.
– Если куклы окажутся теми, то не косвенно, – буркнул Шиповник.
– Да, – согласился Анзоров. – Что с мотивом? Вы говорили, что Зарипов – слизняк, а слизнякам трудно решиться на преступление.
– Он жестокий и самовлюблённый слизняк. Был, – ответил Феликс. – Был слизняком и слабаком, и выбранный Зариповым способ убийства полностью соответствует его психологическому портрету. Наиль вряд ли сумел бы справиться с Викторией, поэтому он сначала одурманил девушку таблетками, а затем ввёл смертельную дозу наркотика.
– Ты рисуешь образ больного ублюдка.
– Я рассказываю, как было.
– Допустим.
– Амир, почему ты даже сейчас спрашиваешь о виновности Наиля? – неожиданно спросил Шиповник. – Мы с версией давно определились.
– Если он слизняк, то мог убить Рыкову в паре с кем-нибудь, – объяснил Анзоров. – Например, кто-то убивал, а Зарипов стоял рядом и наслаждался.
Смерть главного подозреваемого следователю не понравилась, и он очень хотел найти кого-нибудь на замену.
– Версия возможная, но маловероятная, – протянул Вербин.
– Почему?
– В своей книге…
– Ты серьёзно? – перебил его Анзоров.
– Я знаю, что книгу мы в суде не покажем… Её вообще стыдно кому-либо показывать… но дело в другом: прочитав книгу, я убедился в том, что Зарипов хотел совершить убийство. Он подсознательно искал жертву, а Виктория идеально подошла на эту роль, оскорбив Наиля связью с Шевчуком. К тому же она описала очень красивые обстоятельства собственной смерти, позволив Зарипову, с одной стороны, насладиться творческими потугами, а с другой – подарив надежду, остаться безнаказанным. Я мог бы добавить, что убийство совершено человеком, действия которого, до определённого момента, не вызывали у Виктории никаких подозрений, а значит, в квартире Зарипов был один. Во всяком случае, до тех пор, пока девушка не вырубилась. Но я не стану этого добавлять, потому что убеждён: Зарипов совершил убийство в одиночку.
– Ладно, пусть так, – сдался Анзоров. – Следующий вопрос: родственники Зарипова знали о преступлении? Как вы понимаете, я имею в виду Диляру.
– Мы над этим работаем, – негромко ответил Шиповник.
– Я думаю, Диляра знала, – вдруг сказал Крылов.
– Почему?
– Потому что Погодина ни за что не открыла бы дверь Зарипову. Да и не смог бы слизняк пытать девушку.
– Как раз пытать смог бы. А вот убить так, как убили Погодину, вряд ли, – согласился с молодым оперативником Вербин. – И, поскольку мы решили, что мотив убийства Погодиной – неудачный шантаж, то получается, что семья Зарипова знала о том, что Наиль убил Викторию. Либо знала изначально, либо, когда начался шантаж, Наиль прибежал и поплакался… только не в жилетку, а…
– В блузку, – подсказал Шиповник. – Женщины носят блузки.
– Поплакался мамочке в блузку.
– И мамочка решила проблему.
– В настоящий момент недоказуемо, – хмуро заметил следователь.
– Но убийство Наиля развязывает нам руки – мы можем заняться Зариповыми на законных основаниях.
– Только не увлекаясь, – предупредил Анзоров. – Нам не позволят трогать Диляру без железобетонных оснований.
– Мы будем очень аккуратны, – пообещал Шиповник.
– Надеюсь. – Следователь окинул взглядом свои записи. – Итак, давайте повторим выводы. Наиль Зарипов убил Викторию Рыкову. Вера Погодина заполучила обличающие Наиля факты, попыталась шантажировать и была убита… кем-то. После этого Наиль был убит… кем-то, возможно, мстящим за Веру или за Викторию. Я ничего не забыл?
– Вероятность присутствия серийного убийцы, – скромно произнёс Вербин.
– Преследующего бездарных писателей?
– Тогда бы он был не серийным, а массовым.
– Что за убийца? – Следователь стал серьёзным.
– Это самая невероятная версия, – предупредил Анзорова Шиповник.
– У Феликса нюх на невероятные версии.
– С этим не поспоришь.
Следователь покосился на Вербина:
– Рассказывай.
Разговор не планировался, однако назревал. Основные тезисы давно вертелись в голове, поэтому Феликс, можно сказать, был к нему полностью готов.
– На эту идею меня натолкнул разговор с одной из докторов Виктории Рыковой… – Вербин решил не называть Нарцисс экстрасенсом и уж тем более ведьмой – диплом есть, значит, врач. – Во время беседы промелькнула мысль, что убийца мог искренне верить в то, что оказывает Виктории благодеяние, избавляя от мучений, в которых ей приходилось жить, от ужаса смерти, переживаемого вновь и вновь. Поразмыслив, я попросил ребят припомнить, не было ли у них подобных случаев, и узнал, что два года назад в Москве стая собак насмерть загрызла некоего Михаила Бурмина. Никаких улик, никаких свидетелей, никаких сомнений в том, что это жуткий несчастный случай. И лишь одна подозрительная деталь – Михаил Бурмин страдал точно таким же расстройством, как и Виктория Рыкова. Его посещали видения собственной смерти, в которых…
– Его загрызала стая собак, – догадался Анзоров.
– Да.
– Ого, – присвистнул Крылов. – Ничего себе.
– И ты решил, что эти дела связаны?
– Я просто нашёл похожее дело.
– И предположил серийного убийцу?
– Да.
– У тебя есть хоть что-то в поддержку этой версии?
– Женщина, купившая шесть кукол в интересующее нас время.
– Та случайная женщина?
– Случайная женщина, случайная уличная банда… в этом деле полно случайностей, не находишь?
– Зато ни одной толковой улики, – протянул Анзоров. Затем помолчал с полминуты, тщательно обдумывая слова Феликса, после чего произнёс: – И ты считаешь, что серийный убийца расправился с Зариповым за то, что Наиль его опередил?
– Как вариант.
– У этой версии есть недостатки.
– У этой версии куча недостатков, – охотно согласился Вербин.
– Но ты в неё веришь?
– Я её не исключаю.
Анзоров покачал головой, показывая, что услышал то, что ожидал, и посмотрел на Шиповника:
– Портрет покупательницы есть?
– Достаточно приблизительный.
– Проследить по камерам не удалось?
– Нет.
– Платила наличными?
– Да.
– Маловато, конечно… Такое же количество кукол и непонятная смерть два года назад… – Анзоров покрутил головой. – Но может получиться интересно.
Арест серийного убийцы – громкий арест, учитывая шумиху, поднятую благодаря публикации – благотворно скажется на карьере. Такие победы отмечаются особо. К тому же победа поможет сгладить начальственный негатив, возникший после публикации Юркина.
– Получится интересно, если докопаемся, – уточнил подполковник.
– Если докопаемся, – согласился следователь. Прочитал пришедшее в смартфон сообщение и помрачнел: – Если нам позволят докопаться.
– В смысле? – поперхнулся Шиповник.
– Мне друг написал, что Диляра собирается выдвинуть против нас обвинения, – медленно ответил Анзоров, перечитывая сообщение.
– Она совсем долбанулась?
– Она в шоке, а теперь в ярости, и будет грызть всех, до кого дотянется, – вставил своё слово Вербин. – Нас она ненавидит.
– Диляра всех ненавидит, – скривился Шиповник. – Но в чём ей нас обвинять?
– Думаешь, не найдёт?
– Думаю, у нас всё по закону. И у тебя тоже.
Анзоров и Шиповник посмотрели на Феликса.
– Я ей ни разу не нахамил, – ответил Вербин. – Хотя очень хотелось.
– Молодец, – похвалил оперативника подполковник. – Значит, просто ждём, какую гадость она попытается устроить, и адекватно реагируем.
– Именно так.
– Тогда давайте вернёмся к убийству Наиля, – предложил Анзоров. – Что у нас есть?
– Сейчас ребята с «земли» пытаются вычислить грабителей, если получится – у нас будет удивительное совпадение. Если нет… возможно, получится у нас.
– Улик совсем нет?
– С Наилем очень грамотно разобрались. Единственная улика – отпечатки зимних ботинок «Caterpillar» сорок первого размера. – Шиповник бросил взгляд на Вербина: – Пока тебя не было, я позвонил криминалистам.
Феликс кивнул.
– Ботинки сорок первого размера… – Анзоров хмыкнул. – Сказать, где мы?
– В самом начале расследования? – предположил Крылов.
– В заднице, – определил более опытный Вербин.
– Я планировал сказать: в тупике, но твой вариант мне даже больше нравится, – хмыкнул следователь, глядя на Вербина. – Он такой, более правдивый, что ли, основательный такой. Идеально описывает происходящее.
– Выкрутимся, – пообещал Шиповник. – Феликс прав – нужно посмотреть на Диляру внимательнее, превентивно, так сказать. Крылов, это на тебе. После совещания подумаем, что и как нужно сделать.
– Понял.
– А ты… – Подполковник посмотрел на Вербина.
– Я ещё не получил все отклики на публикацию.
– Когда получишь?
– Надеюсь, сегодня. И завтра смогу сказать, как отреагировали на «Девочку с куклами» интересующие нас люди.
– Хорошо.
– Хорошо… – Вербин вздохнул. – Хорошо…
Шиповник и Крылов решили, что вздох Феликса был вызван не самыми хорошими результатами, но правы были отчасти: мрачность Вербина объяснялась тем, что он вспомнил, в чьей прихожей видел зимние ботинки «Caterpillar» приблизительно сорок первого размера.
* * *
Трубку Марта не снимала, на сообщения в мессенджере не отвечала. Можно было цепляться за слабую надежду, что Карская молчит, потому что, например, нежится в ванне, оставив телефон в гостиной, но Феликс чувствовал, что надежда напрасна. Надежды нет. Он опоздал. С Мартой, конечно, всё в порядке, в этом нет сомнений, но он опоздал. Нужно было ехать сразу после телефонного звонка.
Нужно.
А он выбрал работу. И теперь Марта не отвечает на звонки и сообщения. И на вызов домофона… Впрочем, у закрытых дверей подъезда Феликс простоял недолго и в подъезд прошёл не вместе с жильцами, а потому что пустила консьержка. Замок щёлкнул, дверь открылась, Вербин увидел взмах рукой, подошёл и наклонился к окошку:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, – отозвалась консьержка. – Как вас зовут?
– Феликс. – Он понял, что одного имени будет мало, и добавил: – Феликс Вербин.
– К кому вы пришли?
– К Марте Карской.
– Значит, это вам. – Консьержка протянула Феликсу конверт. – От Марты Алексеевны.
Вот так. Конверт. Обыкновенный белый прямоугольник, на котором даже имени его не написано. Ничего. Абсолютно белый конверт.
– Она… – Феликс откашлялся. – Марта просила передать что-нибудь на словах?
– Нет.
– Когда она уехала?
– Днём. Между часом и двумя.
То есть Марта позвонила после того, как покинула квартиру. И лгала, когда говорила, что будет ждать дома. А может, и не лгала, ведь одно дело ждать и совсем другое – не отвечать. И сейчас, возможно, Марта смотрит на экран смартфона, на котором отражаются его звонки. И не отвечает.
Вербин кивком поблагодарил консьержку, вышел на улицу, покурил, затем сел в машину, включил свет и вскрыл конверт.
«Фил, милый, родной, любимый Фил!»
Написано от руки. Почерк торопливый, неровный.
«Фил, прости, что мне приходится прервать наши отношения. Я надеюсь, что на время, и очень надеюсь, что на короткое время. Мы расстаёмся, и мой отъезд, увы, неизбежен. Так сложились обстоятельства. Чуть позже я обязательно напишу какие. Я обещаю, Фил, я даю слово… сейчас же у меня просто нет времени. Приходится торопиться.Прости, что всё случилось так неожиданно. И прости, что не собралась с духом рассказать тебе свою историю. Но ты её услышишь. Ты её узнаешь. Я обещаю.А ты…Благодаря тебе я поняла, что могу быть счастливой…Спасибо тебе, Фил… спасибо…И люблю тебя.Марта».
Марта…
Чем вызвано твоё поспешное бегство? Почему ничего не рассказала? Почему не позволила помочь? Нужно ли тебе помогать? Почему статья Олега Юркина так сильно тебя напугала?
А то, что дело именно в публикации, Вербин не сомневался. Почти не сомневался. Марта, конечно, могла каким-то образом узнать об убийстве Наиля Зарипова, или Веры Погодиной, однако в первую очередь следовало отталкиваться от того, что на поверхности. От того, с чего всё началось, потому что смерти Веры и Наиля стали прямым следствием убийства Виктории Рыковой.
Марта…
Второй раз Феликс перечитал письмо уже дома. Сидя в кресле в гостиной. А когда перечитал – выключил торшер, оставшись в полной темноте. И вновь подумал:
«Хорошо, что у меня нет собаки…»
Потому что последнее, чего бы ему сейчас хотелось, это идти гулять с жизнерадостным, обрадованным возвращением хозяина питомцем и либо притворяться, что всё хорошо, либо расстраивать его своим плохим настроением. И есть не хотелось. И спать не хотелось. Во-первых, потому что рано, во-вторых, потому что знал, что не заснёт.
Удобное кресло и тьма вокруг.
И одиночество.
Снова одиночество.
Марта написала, что с ним она вновь стала счастливой. Будь у него возможность, Феликс признался бы в том же. Рассказал, что только-только начал вновь привыкать жить сам по себе, почти вернулся к прежнему состоянию: работа-сон-работа, но яркая вспышка по имени Марта заставила его вспомнить, как это было… Как это должно быть у нормального человека. Когда тебя ждут. Когда о тебе думают. Когда есть с кем поговорить о чём угодно.
Когда она прижимается к тебе ночью.
Когда, просыпаясь, ты слышишь её дыхание.
«Почему не сказал?»
Почему не произнёс слова, которые, возможно, могли всё изменить?
«Почему не сказал?»
Телефонный звонок прогремел неприятным напоминанием о том, что за пределами погружённой во мрак гостиной существует большой мир. Как ни странно. Сейчас он тоже во тьме, которую разгоняют фонари и окна, но жизнь его не замерла, в отличие от мира Феликса. Жизнь большого мира бурлит и приглашает Вербина в свой бульон. Ведь он – её полноправный участник и не имеет права забывать об этом.
Телефонный звонок вырвал Феликса из паузы, на которую он поставил своё время.
Вербин посмотрел на экран – Старова, и нажал кнопку ответа:
– Добрый вечер, Ольга.
– Добрый вечер, Феликс. – Старова помолчала. – Вы можете говорить?
Он понял, чем вызван вопрос, и грустно улыбнулся:
– Да, вполне.
– Не отвлекаю?
– Нет.
Множество вопросов объяснялось тем, что ей немного неловко. И не только ей – Вербин чувствовал, что поход на каток что-то поменял в их отношениях. Неуловимо, но поменял. Особенно финал – звонок Марты, которого Старова явно не ожидала. Из-за него встреча получилась скомканной и… недосказанной. И потому разговор начался с нескольких одинаковых, не особенно обязательных вопросов и односложных ответов.
– У вас всё хорошо?
– Всё в порядке, Ольга, спасибо. Почему вы спросили?
– Мне показалось, что вы немного грустны, Феликс.
– У меня был неприятный разговор с руководством, но он уже позади.
– Из-за публикации?
– Из-за неё.
– Вы нарочно слили информацию журналистам?
– Ольга, вы не представляете, как тяжело приходится человеку, которому никто не верит. – Вербин негромко рассмеялся. – На самом деле, слух о «Девочке с куклами» – так дело Виктории назвали криминалисты – пополз по нашей системе в день обнаружения тела. Слишком уж необычные обстоятельства, как вы понимаете.
– Прекрасно понимаю.
– Из-за названия слух распространился очень быстро. – Феликс машинально продолжил пересказ «легенды». – Им заинтересовались журналисты, а Олег из них самый умный. И дотошный. Насколько я смог понять, Олег переговорил с несколькими сотрудниками разных служб, составил относительно верное представление о случившемся и представил его широкой публике.
– И вы здесь ни при чём?
– Как я уже говорил, у меня от этой публикации одни неприятности.
– В это легко верится. – Старова выдержала продуманную паузу. – Сочувствую.
– Спасибо.
– Простите, Феликс, можно я в последний раз задам важный для меня вопрос?
– Конечно. – Вербин ответил прежним тоном, но насторожился.
– Вы абсолютно уверены в том, что суицид исключён?
– Да, Ольга, тщательно всё взвесив и выслушав специалистов, и наших, и тех, к которым обращалась Виктория, включая вас, я пришёл к выводу, что имею дело с предумышленным убийством.
– И вы знаете, кто убийца?
– Да, – уверенно ответил Вербин. И сделал вид, что шутит: – Не обидитесь, если я не назову имя?
– Не обижусь, конечно, – медленно произнесла Старова. Шутку она не приняла. Во всяком случае, никак на неё не среагировала. – Феликс, я ни в коем случае не собираюсь вторгаться в ваше расследование и давать советы… Полагаю, вы прекрасно справитесь сами.
– Спасибо.
– Это не лесть.
– Я хорошего мнения о вас.
– Теперь моя очередь вас поблагодарить. – Кажется, она улыбнулась. – Я спрашиваю, потому что публикация натолкнула меня на одну странную мысль, которую вы, скорее всего, назовёте фантастической. Поэтому мне важно знать, считаете ли вы убийцей Наиля Зарипова?
Бульон, в который большой мир втолкнул расстроенного Феликса, кажется, начал закипать. Вербин включил торшер и сел в кресле прямо.
– Что за мысль пришла вам в голову?
– А вы считаете?
– Ольга, – мягко произнёс Феликс. – Не ждите, что я скажу, что вопросы задаю я – мы не на допросе. Я прекрасно понимаю, что вы позвонили не просто так. Вам пришла в голову некая теория, и вы хотите её проверить. Вы хотите мне помочь. Но при этом, возможно, не хотите показаться… неумелым сыщиком, выберем это определение. Поэтому давайте установим такое правило: вы можете задавать любые вопросы, но я должен понимать, зачем мне на них отвечать.
– То есть ваши вопросы всё-таки важнее?
– У меня есть служебные ограничения, – напомнил Вербин. – Я могу расширить рамки, но…
– Вы должны понимать, для чего это делаете, – закончила за него Старова.
– Да.
Вновь возникла пауза, после чего Ольга сказала:
– Простите, я об этом не подумала. И спасибо, что… Впрочем, вы всегда вежливы.
– За это нужно благодарить мою маму.
В трубке послышался короткий смешок, однако комментировать заявление Феликса Старова не стала, продолжила:
– Расстройство, которым страдала Виктория, и то, как её обнаружили, должно было навести вас на мысль о суициде.
– Это первое, что приходит в голову, – подтвердил Феликс.
– Но вас убийца обмануть не смог.
– Не меня. Первым заподозрил неладное оперативник из местного убойного отдела. Расследование началось благодаря его настойчивости.
– Приятно знать, что вы не один такой в нашей полиции.
– Да, я не уникален, – согласился Вербин.
Но развивать эту тему Старова не стала.
– Если Виктория не покончила с собой, а убийца в точности воспроизвёл её собственный сценарий смерти, следующая мысль – это кто-то достаточно близкий, чтобы знать о расстройстве. И имеющий мотив. Ваши расспросы о Наиле натолкнули меня на мысль, что он мог вернуться в жизнь Виктории, а вот их взаимоотношения на прежний уровень вернулись вряд ли. – Старова помолчала. – Я мало знаю о Наиле, но то, что мне известно, позволяет предположить, что его психотип подходит для совершения подобного преступления. Вы читали его книгу?
– Просматривал.
– Насколько поверхностно?
– Полагаю, я обратил внимание на те страницы, которые вы имеете в виду.
– Написанное укрепило ваши подозрения?
– К сожалению, использовать роман в качестве улики невозможно.
– Но подозрения укрепились?
Феликс понял, что Старова подвела разговор к «развилке»: или ему придётся начать отвечать на её вопросы, или продолжения не будет.
– Укрепились.
– Насколько?
– Я уверен, что Викторию убил Наиль.
– Но не можете доказать? – догадалась Ольга.
– Всё несколько сложнее: сегодня ночью Наиля убили. Зарезали во время уличного ограбления.
– А… – Неожиданная новость выбила Старову из колеи. – Это действительно было ограбление?
– Так говорят факты.
– С фактами спорить сложно… – протянула Ольга. – Преступников поймали?
– Ещё нет.
– Вы верите в столь странное совпадение?
Она действительно умна. Интересно, а бывают глупые психологи? Это вообще возможно? Чтобы человек был хорошим врачом, отлично разбирался в людях, но при этом был глупым? Не умеющим анализировать и делать правильные выводы? Наверное, нет. С другой стороны, а каким настоящим делом может заниматься дурак? Разве что чем-то руководить, к серьёзной работе дураков подпускать нельзя.
– В настоящий момент я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть версию уличного ограбления.
– А кого вы ещё подозреваете?
Нет, это уж слишком.
– Мне кажется, Ольга, что теперь вы должны рассказать мне об идее, которая вас осенила.
– Да, наверное, вы правы. – Старова вздохнула: – Извините, увлеклась. – И, поскольку Феликс не ответил, произнесла: – Уверена, моя версия покажется вам фантастической, и если честно, мои вопросы были вызваны желанием доказать себе, что не следует вам её рассказывать, но раз всё так обернулось… – Ещё один вздох, после чего Старова бросилась в омут: – Вы не рассматривали предположение, что Викторию мог убить серийный убийца?
– В чём заключается «серийность»? – Вербин специально использовал это слово.
– Убийца ищет людей с подобными расстройствами и воплощает видения несчастных в жизнь. – Ольга помолчала, после чего очень тихо добавила: – Надеюсь, вы не смеётесь.
– Я рассматривал эту версию, – сообщил Феликс, не желая прекращать разговор.
– Правда? – Без сомнения, она удивилась.
Однако распространяться о своих догадках Вербин пока не хотел.
– У версии есть недостатки. Первое: людей с такими расстройствами немного.
– В этом прелесть – убийца чувствует себя коллекционером редкостей.
«Она что, подслушала мои мысли?!»
– Допустим. – Феликс отметил, что ответ Старовой явно был заготовлен. – Второе: почему убийца стал искать людей с подобными расстройствами?
– У него был опыт.
– То есть убийца страдал или страдает таким же расстройством?
– Да.
– И излечился?
– Не обязательно. – Ответ вновь прозвучал быстро, а значит, Ольга много размышляла над своей версией. – Вполне возможно, что переживаемый им ужас и заставляет его «помогать» – в извращённой, конечно же, форме, – жертвам подобных расстройств. Убийца на собственной шкуре знает, что переживают жертвы, и чувствует себя их спасителем.
«Одно из двух: или тебя нужно брать в напарники, или включать в список подозреваемых…»
– А если он излечился?
– Цена могла показаться ему слишком высокой.
– Я подумаю об этом.
– Спасибо.
По тону было понятно, что Старова готова закончить разговор, однако в планы Феликса это не входило:
– Я не сомневаюсь, что Викторию убил Наиль. Но кто убил Наиля?
– Вы предлагаете мне принять участие в расследовании? – Она явно улыбнулась.
– Если вам интересно.
– Вы же знаете, что мне интересно. – Старова выдержала паузу, которая показала, что к этому вопросу она не готовилась, но продолжила уверенным тоном: – В своих видениях Виктория чётко фиксировала дату смерти – четырнадцатое февраля. Можно предположить, что этот день ждали двое: Наиль и серийный убийца. Наиль успел первым: приехал, убил, вышел из квартиры. Как я понимаю, вошёл и вышел он ловко, камеры его не зафиксировали, но допустим, что уход Наиля заметил серийный убийца и по каким-то признаком догадался, что его опередили.
– А затем отомстил Наилю за испорченный вечер?
– Да.
Вербин знал коллег, которым подобной откровенности свидетеля вполне хватило бы для задержания и жёсткого допроса. Слишком уж хорошо Старова считала его версию. Но Старова умна, а значит, нужно понять: она с ним играет, наслаждаясь тем, что Феликс не способен доказать существование серийного убийцы, или действительно хочет помочь?
– Честно говоря, уличное нападение не вяжется с образом коллекционера редкостей.
– Как посмотреть, – не согласилась Ольга. – Убийца долго ищет людей с подобными расстройствами, когда находит – не спешит, близко подбирается к жертве, в точности узнаёт все детали видений, готовит место, реквизит, продумывает детали предстоящего действа… И вдруг появляется жалкий подражатель, который съедает блюдо в тот самый момент, когда убийца сел за стол и взялся за приборы. Такое кого угодно выведет из себя.
– Но убив Наиля, ваш гипотетический убийца указывает, что расследование не завершено.
– Вы сами сказали, что по всем признакам – это уличное ограбление, которое пошло не по плану. Кроме того, вы не сомневаетесь в виновности Наиля, а значит, у вас есть для этого основания, какие-то улики. Вы показываете их руководителю, доказываете, что Наиль убил Викторию, после чего руководитель говорит: «Видишь, карма работает». И дело отправляется в архив. Какое-то время ваши коллеги из районного УВД ищут шайку уличных грабителей, никого не находят и вынуждены смириться с очередным «висяком».
– Вы нарисовали достаточно логичный вариант развития событий, – признал Феликс. И тут же добавил: – Один из вариантов.
– То есть вы согласны с возможностью существования серийного убийцы? – Старова явно оживилась.
– Есть ещё один непростой вопрос.
– Какой?
– Где преступник берёт информацию о жертвах?
– По большей части в Сети. Уверена, он просматривает сайты, вроде тех, где я нашла пост Виктории, и… – Маленькая заминка. – И, как вариант, убийца близок к профессиональному сообществу и сам является либо психотерапевтом, либо психиатром.
Что полностью соответствовало выводам Вербина. Он хотел задать следующий вопрос, однако Ольга не закончила:
– Самое главное, Феликс, есть отличный способ проверить, действительно ли наша версия имеет право на существование.
– Какой?
– Обратиться к профессиональному сообществу.
– В смысле?
– Сделать открытый пост с просьбой рассказать о подобных случаях. А если коллеги откликнутся – выяснить в личной беседе, справился ли пациент с расстройством и каково его нынешнее состояние? И если выяснится, что Виктория не первый человек, который умер так, как ему приходило в видениях…
– Это будет означать, что убийца существует.
– И придётся проверить каждый такой случай.
Похоже, Старова действительно хочет помочь.
Однако Феликс не стал досконально обдумывать предложение, поскольку сразу же увидел в нём изъян.
– Ольга, не думаю, что это хорошая идея.
– Почему?
– Потому что если версия верна – ваш пост прочитает убийца.
– Пусть читает, – небрежно ответила Старова. – Я укажу, что собираю материал для монографии. А если спросят, почему выбрала такую тему, укажу на публикацию «Девочка с куклами». В конце концов, я работала с Викторией и могу сложить два и два.
– Не нужно этого делать! – почти выкрикнул Вербин. – Если версия верна, это означает, что мы ищем чрезвычайно опасного человека, поступки которого невозможно спрогнозировать даже приблизительно.
– Я предполагаю, что убийца может выйти со мной на связь.
– Вы не должны подвергать себя такой опасности! Я вам запрещаю…
– Вы не можете…
– Ольга, пожалуйста!
– Вы за меня волнуетесь? – неожиданно спросила Старова. Без всякого кокетства, именно спросила. Поинтересовалась.
– Разумеется, волнуюсь.
– Мне очень приятно, Феликс, правда. Но я, увы, уже не в силах что-либо изменить – посты больше часа как выложены в профессиональных пабликах.
– Зачем?
– Я вам только что всё объяснила.
– А если убийца догадается, что вы помогаете полиции?
– А если не догадается?
– Вы не должны рисковать.
– Я уже рискнула. Просто примите случившееся как данность.
– Это не таблетки, чтобы принимать.
– Что?
– Не важно. – Вербину очень хотелось выругаться. Громко и зло. Однако он не хотел, чтобы Старова это слышала. Она, безусловно, знает все эти слова, но мужчина не должен произносить их при женщине. – Пришлите, пожалуйста, ссылки на все ваши посты.
– Конечно, Феликс. – И вновь очень продуманная пауза, после которой последовало мягкое: – Пожалуйста, не обижайтесь.
– Ольга, вы не понимаете, какие могут быть последствия… Я перезвоню.
А нажав кнопку «отбой», Вербин выругался – громко и зло. Вскочил, пнул кресло, снова выругался, ругаясь, пошёл на кухню сделать чай… и поискать какой-нибудь еды… А по дороге, прекратив ругаться, набрал номер Шиповника.
– Егор Петрович?
В ответ сварливое:
– До утра подождать не может?
– Не уверен.
– Излагай.
– Помните Ольгу Старову?
– Что она натворила? – Шиповник понимал, что из-за ерунды Вербин его дёргать не станет, и его первая фраза была не более чем ворчанием.
– Старова обратилась к профессиональному сообществу с просьбой рассказать о случаях подобных расстройств.
– Какое было у Рыковой?
– Да.
– Зачем?
– Угадала нашу версию и решила помочь.
– Сама угадала? Без подсказки?
– Прочитав «Девочку с куклами».
– Ты же понимаешь, что я не об этом, – угрюмо произнёс подполковник. – Просил её о помощи?
– Нет.
Переспрашивать Шиповник не стал, знал, что Феликс обманывать не станет.
– Так… что написала?
– Что работает над монографией и ищет материал.
– Так себе версия.
– Согласен.
– А что мне от твоего согласия? – Шиповник тоже выругался, но тихо, чтобы домашние не услышали. – В общем, выходка Старовой может не иметь никаких последствий. А может стать камнем, от которого по воде пойдут большие круги.
– Кровавые, Егор Петрович, кровавые круги.
– Да, Феликс, кровавые. – Подполковник вздохнул. – А значит, давай подумаем, что тут можно сделать…
Назад: День всех влюблённых, ближе к вечеру
Дальше: Восемь месяцев назад
