День всех влюблённых, ближе к вечеру

Он точно знал, что в подъезде есть видеокамеры – специально посмотрел, когда начал разрабатывать план. Сначала растерялся, потому что обойти их казалось невозможным, затем – почти случайно! – отыскал способ проникнуть на третий этаж, не оказавшись записанным на видео. Приободрился, но вновь растерялся, сообразив, что в Москве полно других камер, по которым полицейские смогут проследить его путь. Растерялся настолько, что едва не отказался от задуманного, но сумел собраться… заставил себя собраться и тщательно, чуть ли не по шагам, разработать путь к квартире Вики.

В тёмной одежде. В низко надвинутой на глаза шапке. С сумкой в руке.

Сумку пришлось взять очень большую, спортивную, потому что только в неё с трудом поместились шесть красивых кукол – даже без упаковки. И это была ещё одна проблема, с которой ему пришлось столкнуться при разработке плана. Неожиданная проблема, поскольку только купив куклы, Наиль сообразил, насколько они большие. Пришлось покупать сумку, которая в итоге получилась не тяжёлой, но объёмной. Приметной. Что немного нервировало. Но без сумки никак… А едва Наиль её собрал, возникла следующая заминка: как сделать, чтобы она не вызвала подозрений у Вики? Нельзя же оставить сумку в подъезде, а затем забрать. А большая сумка обязательно вызовет у девушки вопросы, и нужно подготовить логичный ответ… К счастью, как разрешить эту проблему, Наиль придумал почти мгновенно. И улыбнулся, представляя реакцию Вики. Улыбнулся очень довольной, но нехорошей улыбкой и почувствовал разливающееся по телу тепло – от предвкушения наказания, которому он подвергнет девушку, осмелившуюся его обмануть.

Эта стерва спала с другим! И писала в своём поганом дневнике, что этот другой – старый и, наверное, толстый – лучше него в постели! Как она вообще посмела их сравнивать? Как?!

До дневника Зарипов добрался случайно: Вика отправилась в душ, он валялся в кровати, полез в тумбочку – помнил, что в верхнем ящике должно лежать болеутоляющее, и увидел толстый блокнот. Удивился, раскрыл, стал читать… и едва успел спрятать, услышав, что девушка выходит из ванной. О том, что у него болит голова, Наиль позабыл. В ту ночь остался у Вики, дождался, когда она заснёт, и продолжил чтение.

И едва совладал с желанием задушить её, спящую, выместив охвативший его гнев. Но справился. Долго лежал без сна, только часам к четырём забылся, зато придумал, что сделает с обнаглевшей дрянью. Да к тому же – психованной дрянью. Не план разработал, нет – принял решение. Которое позволит ему отомстить и одновременно – измениться.

Стать другим.

Психованная сучка не только заплатит за свою наглость, но и поднимет его на следующий уровень. Сделает другим…

– То есть, ты серьёзно решил? – прошептала Вика, открыв дверь.

Вместо ответа Зарипов поставил сумку на пол, притянул девушку к себе и крепко поцеловал.

– Серьёзно. Очень серьёзно. – Наиль посмотрел Вике в глаза. И улыбнулся. На этот раз хорошей, тёплой, очень доброй улыбкой. Такой улыбкой, какая должна была появиться на его лице именно сейчас. В это мгновение.

Он сам не ожидал, что сумеет сыграть с таким мастерством.

– Что в сумке? – очень тихо спросила девушка.

– Вещи. Я подумал, будет правильно пожить у тебя несколько дней. – Идеально выверенная пауза. – Если, конечно, ты меня примешь.

Её глаза вспыхнули так, что он едва не расхохотался. И задрожал. От предвкушения. А девушка решила, что от волнения.

– Пусть мама увидит, что на этот раз я решил окончательно и не отступлю.

– Наиль… – Виктория прильнула к нему всем телом. – Я так рада.

– Я тоже.

– Ты поэтому нервничаешь?

– Я? – Он только сейчас сообразил, что дрожит. – Да… – Больше всего на свете ему хотелось ударить её. Изо всех сил. В лицо. Но план этого не предусматривал. – Я ведь принял самое важное решение в жизни. Я наконец-то обрёл себя… Нет, я обрёл тебя… А на самом деле – нас. Я наконец-то понял… очень ясно понял очевидную вещь – я не могу без тебя. – Он посмотрел девушке в глаза. – Ты выйдешь за меня замуж?

– Наиль…

– Вика?

– Конечно! Конечно! – Счастливая девушка подтвердила свои слова долгим, очень страстным поцелуем. – Наиль…

– И ты не будешь против, если я поживу у тебя… немного?

– Насколько немного? – пошутила Виктория.

– То есть ты против? – притворно удивился Зарипов.

– Ты же знаешь, что я всегда хотела жить с тобой. – Она провела ладонью по его щеке. – А где – не важно.

Её голос… её взгляд… её порыв… Наиль вдруг понял, что хочет быть с Викой. Всегда. Хочет быть с ней, потому что… потому что она… потому что она его…

– Я люблю тебя, – прошептал он. Не смог сказать, потому что знал, что голос подведёт, поэтому прошептал.

– Я люблю тебя, – ответила девушка.

– Завтра… – Наиль откашлялся и сумел придать голосу должную уверенность. – Завтра или послезавтра я встречусь с мамой, и мы объяснимся. Я думаю, это будет тяжело, и она… Она наверняка захочет тебе что-нибудь сказать… Что-нибудь гадкое.

– Я к этому готова.

– Мы готовы. – Он вновь поцеловал девушку в губы. Очень легко. – Я думаю, ей понадобится от двух дней до недели, чтобы осознать новую реальность. И тогда мы переедем ко мне.

– Так быстро?

– А зачем продолжать платить за съёмную квартиру?

– Ты очень прагматичный, – хихикнула девушка.

– Я ведь планирую завести семью, вот и приходится становиться прагматичным.

– Ты у меня творческий человек. Творческая личность. Пусть прагматичные вопросы останутся на мне?

– Мы обсудим, – пообещал Наиль. – А пока… – Он улыбнулся. – Тащи бокалы, я принёс вино.

Очень дорогое игристое, которое очень нравилось Вике.

Следующий этап прошёл даже проще и быстрее, чем ожидал Зарипов. С другой стороны, волноваться ему было не о чем – хорошо подготовленное предательство всегда проходит гладко. Что может быть сложного в том, чтобы нанести удар в спину тому, кто верит и спокойно поворачивается спиной? Тому, кто даже помыслить не может, что ты способен на страшное. Тому, кто любит. Главная сложность для предателя заключается в том, что до удара необходимо вести себя естественно, и у Наиля это получилось. А прорывающееся волнение Виктория объяснила принятым решением и предстоящей разборкой с родителями. Она знала, что будет тяжёлый разговор и трудные дни, но была готова пройти через них. Ведь речь шла о её будущем, о жизни с человеком, которого она любила всей душой.

И ни в чём не подозревала.

Не заподозрила дурного, даже когда её внезапно стало клонить в сон, всего-то после бокала игристого вина. Да, это был не первый бокал, днём они выпили бутылку белого, но с тех пор прошло много времени и вино не должно было подействовать так быстро и так сильно. Но подействовало. Потянуло в сон.

Вика поставила бокал на стол, прильнула к сидящему рядом Наилю и прошептала:

– Что-то я устала.

Эти слова стали для неё последними.

Некоторое время Наиль продолжал сидеть, разглядывая бутылку через стекло бокала, затем поднялся, грубовато потряс Викторию, убедился, что она крепко спит, и улыбнулся. Теперь – той же самой улыбкой, что появилась на его губах, когда он придумал, как солгать девушке по поводу сумки.

– Сейчас, сучка, ты заплатишь за оскорбление. Жаль, что ты этого не увидишь и не почувствуешь, но таков план. Главное, что ты заплатишь…

Зарипов принёс из прихожей сумку, достал и надел тончайшие латексные перчатки, отыскал в шкафу белое платье, снял с бесчувственной девушки одежду, даже бельё, оглядел, провёл рукой по ноге, груди… почувствовал нарастающее возбуждение, но сдержался и принялся надевать на Викторию платье. Получилось не сразу, но Наиль был упорен. В конце концов справился, перенёс девушку в спальню, усадил на кровать, оглядел, поправил волосы. Рассадил кукол – по три с каждой стороны. С трудом сдержался, чтобы не сфотографировать получившуюся композицию – она показалась изысканно мистической. Постоял, улыбаясь… Затем обругал себя, вытащил из сумки «набор наркомана», приготовил зелье и сделал Виктории укол. Немного неловко, но получилось с первой попытки. Подождал чуть, затем проверил пульс.

– Вот и всё.

Смерть внесла последний штрих, и картина приобрела законченный вид.

Наиль тщательно вымыл бокалы, а початую бутылку опустошил в раковину и поставил рядом с помойным ведром. Перчатки сунул в сумку, но только после того, как дневник перекочевал из тумбочки на трюмо. Принёс и бросил на пол одежду. И в последний раз посмотрел на девушку. Без грусти или сожаления, удовлетворённо посмотрел, подрагивая не от предвкушения, а от пережитого.

Чувствуя себя другим.

Или же ему казалось, что он наконец-то стал другим.

– Всё прошло чудесно, сучка. Это был наш самый лучший день, самое лучшее свидание. Я бы сказал спасибо, но, во-первых, ты не услышишь, а во-вторых, за что благодарить? Ты сделала то, что обязана – доставила мне удовольствие.

Наиль неспешно оделся, взял в руку сумку, заглянул в глазок, убедившись, что на площадке никого нет, и вышел. Удивляясь тому, что оказался способен сохранять спокойствие и ясный ум. И даже хладнокровие. Ведь только благодаря им он сможет безошибочно закончить дело. Незамеченным покинуть дом, добраться до машины и раствориться в ночной Москве.

На улицу Наиль вышел тем же путём, каким явился к Вике. Никого не встретил. И не заметил людей, которые видели, как он входил в дом через чёрный ход – тем же маршрутом, которым предполагали войти они. Не заметил. А если бы и заметил, то не обратил бы внимания. А если бы и обратил внимание, то вряд ли бы ощутил угрозу.

И правильно бы сделал.

Бояться Наилю следовало не их.