24 февраля, пятница
Праздничный вечер изрядно затянулся, плавно перешёл в праздничную ночь, но не пьяную, конечно – это никому не было нужно, а в спокойную праздничную ночь, закончившуюся в четвёртом часу. Последние гости давно ушли, уборщицы привели бар в порядок и тоже ушли, а Феликс, Марта, Катя и Антон ещё сидели за стойкой и говорили обо всём. Просто говорили, изредка потягивая кто вино, кто пиво, а кто и что покрепче.
В начале четвёртого Вербин вызвал такси и повёз Марту домой. В начале седьмого они уснули, а в одиннадцать прозвенел будильник, напомнивший, что через час за Мартой заедут друзья. И хотя вещи были собраны ещё с вечера, началась обязательная суета, вызванная прежде всего недосыпом. Без четверти двенадцать Феликс посадил Марту в машину, пообещал звонить и «быть на связи», и отправился в кофейню на встречу с Ксенией Шаровой, мечтая о второй утренней кружке горячего и очень крепкого чёрного кофе, в котором, возможно, утонет непреодолимое желание уснуть; и периодически поругивая себя за то, что не назначил встречу на потом, например, на рабочий день, потому что праздники начали постепенно приобретать вид настоящих праздников, когда есть чем заняться, а главное, есть с кем их провести. От метро до кофейни Феликс специально пошёл пешком, как следует подышал морозным воздухом, взбодрился и появился если не совсем свежим, то хотя бы похожим на человека. Ксению узнал сразу, благодаря фотографии в мессенджере и описанию: жёлтый свитер, синие джинсы, чёрные зимние кроссовки. Крашеные в тёмную медь волосы, круглое лицо, плотное телосложение.
Поняв, что Вербин движется к её столику, она улыбнулась, а когда он устроился напротив и заказал апельсиновый фреш и «самую большую кружку чёрного кофе», прищурилась:
– Праздничная ночь?
– Праздничная, но не более, я просто поздно лёг. – Вербин помолчал. – Извините.
– Ничего-ничего… – Шарова тоже выдержала короткую паузу, явно принюхиваясь, не почувствовала перегара и чуть расслабилась: – Если хотите, можем перенести встречу.
– Я в порядке, – ответил Феликс. После чего тремя большими глотками выпил сок и раскрыл записную книжку. – Спасибо вам огромное, что согласились встретиться в выходной.
– Я осталась в Москве, – пожала плечами Ксения. – Сегодня с подругами идём гулять, так что я просто вышла на час раньше.
– И всё равно – спасибо.
– Не за что.
– Позволите сразу перейти к делу?
– Конечно, тем более, мы ограничены во времени.
– Спасибо. – Феликс щёлкнул кнопкой авторучки. Получилось громко. Ну, как ему показалось. – Как долго вы были знакомы с Викторией Рыковой?
– С первого курса. Мы попали в одну группу и как-то сразу друг другу понравились, приглянулись, потом поговорили, узнали, что у нас много общего, ну и… стали дружить.
– Вас можно назвать лучшими подругами?
– Определённо.
– Виктория не предлагала снимать квартиру вместе?
– Кто знает, остались ли бы мы в этом случае лучшими подругами, – пошутила Ксения.
Вербин улыбнулся в ответ.
– Нет, Вика не для того выпрашивала у друзей родителей эту квартиру, чтобы с кем-то её делить. Она была очень самостоятельной и хотела жить одна. Но я у неё иногда ночевала. Один раз даже жила неделю.
– И как?
– Я уехала до того, как мы перестали быть лучшими подругами. – Шарова шутила, но взгляд её оставался грустным. – Вы уверены, что Вику убили?
– А вы верите, что она купила героин и вколола себе смертельную дозу?
– Нет.
– Вот видите.
– Но я знаю Вику несколько нет, – заметила Ксения.
– А для меня это работа, – пожал плечами Вербин.
Несколько мгновений девушка размышляла над его словами, затем кивнула:
– Пожалуй.
И стала смотреть на Феликса иначе. Не так, как в начале разговора. Или, может, второй утренний кофе окончательно превратил Вербина в человека, во всяком случае – внешне.
– Ксения, скажите, не было ли в жизни Виктории каких-либо событий, случаев, происшествий, связанных с работой, учёбой или повседневной жизнью, которые могли втянуть её в крупные неприятности? Не делилась ли она с вами опасениями или страхами?
– Нет, – уверенно ответила Шарова. – Я не уверена, что Вика рассказывала мне абсолютно всё, но ни о чём подобном она не говорила.
– Насколько хорошо вы были в курсе её личной жизни?
– Достаточно хорошо. Мы с первого курса привыкли делиться многим, в том числе деликатными подробностями, но вы ведь понимаете, что я знаю только то, о чём Вика мне рассказывала? И только с её слов.
– Конечно. – Вербин сделал пометку в записной книжке. – Как бы вы охарактеризовали отношения Виктории и Наиля Зарипова?
– До разрыва или нынешние?
– Начнём с тех, что были раньше.
– Весенняя влюблённость, – мгновенно ответила Шарова. – Их отношения были очень красивыми со стороны и очень чувственными для Вики. Она была счастлива. Не выглядела счастливой, а была счастливой. Вика считала, что она нашла своего мужчину, а потом…
– Появилась Диляра.
– И всё пошло наперекосяк, – вздохнула Ксения. И чуть подалась вперёд: – Только вы не подумайте, что Вика охотилась за богатым мужем. Когда они с Наилем познакомились, он ей сразу понравился. Именно он. Вика понятия не имела, что Наиль из себя представляет… – Девушка осеклась, помолчала и грустно добавила: – Во всех смыслах. Это потом уже всё началось…
– Что началось? Наиль бил Викторию?
– Нет, что вы! Да он если бы и захотел… – Ксения передёрнула плечами и закончила дипломатично: – Наиль совсем не спортсмен.
Об этом Вербин знал.
– Тогда что началось?
Шарова сбилась и торопливо глотнула кофе. Она явно брякнула что-то не то и теперь корила себя за это.
– Ксения? – мягко произнёс Феликс. – Что началось?
– Я имела в виду, что они разошлись, – промямлила девушка, не глядя Вербину в глаза.
– Когда люди расходятся – всё заканчивается. Вы не могли так ошибиться в словах.
– А если я скажу, что не хочу говорить на эту тему, что мне за это будет?
– Сейчас ничего, – честно ответил Феликс. – Мы с вами просто разговариваем. Я просто сделаю пометку в записной книжке.
– Зачем?
– Подумать.
– Вы много думаете?
– У меня такая работа.
– А-а. Ну, да.
Пауза.
– Будете ещё кофе?
– Нет, спасибо. – Шарова, очевидно, решилась. – Да, вы слишком опытны, чтобы у меня получилось что-то скрыть… В общем… в общем, Наиль тогда не сразу ушёл. То есть ушёл он сразу, устроив отвратительную сцену, но потом ещё звонил, и все разговоры заканчивались тем, что он обвинял в разрыве Вику. А Вика слушала и рыдала. А он снова звонил.
– Виктория его не забанила? – удивился Вербин.
– Вика его любила, – тихо ответила Ксения. – И верила, что на этот раз он звонит, чтобы сказать, что возвращается.
А получала очередную порцию помоев, которые усугубляли её состояние.
– И однажды Наиль вернулся.
– К тому времени у Вики уже был Леонид.
– Но это не стало препятствием.
– Нет! – Шарова вспыхнула. – Вика не была такой! Если вы думаете…
– Я не думаю. – Вербину пришлось выставить перед собой ладони. – Ксения, прошу вас, не надо кричать. Я не собираюсь чернить память вашей подруги и не имел в виду ничего плохого. Но согласитесь: Шевчук не стал препятствием для возобновления отношений с Наилем.
– И не мог стать, потому что Шевчук был…
– Отдушиной, – подсказал Феликс.
– Можно сказать и так, – согласилась Шарова. – Сначала Вика в него влюбилась: достаточно молодой, перспективный, богатый. Потом поняла, что за его красивыми словами ничего нет, и потому, когда вернулся Наиль, она… – На этот раз Ксения молчала довольно долго, а затем развела руками: – Феликс, поверьте, я не знаю, зачем Вика возобновила отношения с Наилем. Не хочу думать, что моя подруга была настолько глупа, чтобы поверить, что травмированный гиперопекой мальчик способен пойти наперекор мамочке. Тем не менее Вика его приняла, но относиться к нему стала иначе. А Наиль жаждал прежних чувств.
– Шевчук знал, что Виктория вновь встречается с Наилем?
– Сомневаюсь.
– А если бы узнал, что сделал?
– Бросил бы Вику и, скорее всего, выкинул бы из фирмы.
– Вы уверены?
– Его интересовал только секс с красивой молоденькой девочкой. Шевчук – нахрапистый карьерист, из тех, кто лезет по трупам, по телам, перешагивает через кого угодно, вылизывает любые задницы ради того, чтобы оказаться на жёрдочке выше. Возможно, он когда-нибудь полюбит кого-то, кроме себя, но я не верю, что этим «кем-то» стала Вика.
– Почему Виктория с ним не порвала?
Шарова неопределённо пожала плечами. Точного ответа у неё не было, а гадать девушка не собиралась – в память о подруге.
– Я сейчас задам достаточно неприятный вопрос, на который вы можете обидеться, – предупредил Вербин. – Я заранее приношу извинения за то, что спрашиваю, но не спросить не могу.
– Давайте, – вздохнула Ксения.
– Виктория могла угрожать Шевчуку разоблачением?
– В стиле «женись на мне или я обо всём расскажу твоей жене»?
– Да. Или жене, или начальству.
– Действительно неприятный вопрос.
– К сожалению, в данных обстоятельствах – необходимый.
– Я понимаю. – Ксения совсем сникла. Было очевидно, что Вербин вновь «угадал» с вопросом и девушка решает, попытаться ли скрыть правду или сразу рассказать всё начистоту. В конце концов она приняла правильное решение. – Когда у Вики прошёл пик влюблённости, она стала воспринимать Шевчука таким, какой он есть. Во всяком случае, я надеюсь, что стала, потому что мне так казалось. Вике было комфортно с ним, но при этом, возможно, какие-то планы на Шевчука у неё оставались, потому что однажды, где-то за неделю до четырнадцатого, я застала кусочек очень неприятного телефонного разговора Вики с Шевчуком. Я увидела её около института, подошла и только тогда поняла, что она разговаривает, и она очень зла.
– Но вы не знаете, почему они ругались?
– Нет, конечно.
– Спасибо, что рассказали.
Вербин сделал очередную пометку в записной книжке. Но от выводов вновь воздержался. Шевчук повздорил с Викторией, возможно, именно поэтому он с такой старательностью изображал на встрече глубокую любовь к девушке. Но в чём была причина ссоры? Не в том ли, что Шевчук узнал о Наиле?
А узнать он мог только из дневника…
Или не только?
* * *
– Кажется, я сумела вас удивить, – рассмеялась Ольга.
– Ещё как, – не стал отрицать Феликс. – Предложение получилось… неожиданным.
– Но вы не отказались.
– Я давно не практиковался.
– Тем не менее коньки у вас нашлись.
– У меня хорошая память – сразу вспомнил, куда их запихнул.
– В конце последней школьной зимы?
– Два года назад. Раньше мы с друзьями частенько играли в хоккей.
– «Ночная лига»?
– Да.
– Как только у вас времени на всё хватает.
– Два прошлых сезона не хватало.
Криденс не была против хоккея по ночам, и Вербин даже собирался ходить на матчи… Не как раньше, конечно, пореже, но собирался. Не получилось. То работа не позволяла, то выбирал провести время с любимой женщиной, а не на льду. В результате амуниция осталась невостребованной. В этом сезоне время на хоккей вновь появилось, однако исчезло настроение. Но по льду Вербин соскучился, понял это, когда услышал неожиданное предложение встретиться на катке. Или настроение вновь стало хорошим? С другой стороны – почему нет? Зима, выходной день, почему бы не покататься?
Ольга позвонила вскоре после разговора с Ксенией, и только Вербин собрался предложить пообедать где-нибудь, сказала, что собирается на каток, и предложила составить компанию, поскольку подруга в последний момент отказались, а идти одной ей не хочется. Феликс прикинул, сколько времени ему понадобится, чтобы заскочить домой за коньками, и через полтора часа они встретились у главных ворот ВДНХ. Но сразу говорить о делах не стали. Болтая, дошли до катка, переоделись и вышли на лёд – насладиться отличной погодой и возможностью просто развлечься.
– Спасибо, что поддержали меня.
– Спасибо, что вытащили.
– Вы отлично катаетесь.
– Не так хорошо, как вы.
– Не скромничайте, Феликс, просто у нас на льду разные задачи. Вы играете в команде и нацелены на сражение, а я борюсь только с собой. – Старова помолчала и поправилась: – Боролась. Раньше.
– Вы занимались фигурным катанием?
– Совсем давно, ещё в школе. Потом перестала.
– Парное?
– Одиночница.
– Надоело или травма?
– В какой-то момент нужно было решать: или заниматься серьёзно, с прицелом на олимпийскую сборную, или завязывать. Я решила завязать.
– Но верность спорту сохранили.
– Хожу круглый год, минимум раз в неделю.
– Представляете себя олимпийской чемпионкой?
– Раньше представляла, теперь просто получаю удовольствие. – И неожиданно, благо других катающихся поблизости не оказалось, продемонстрировала весьма хороший заклон. Потом рассмеялась и продолжила: – Лёд не стал моей жизнью, но оказал на неё большое влияние.
Несмотря на старания служителей, лёд на общественном катке оставлял желать лучшего, много лучшего. Но даже на нём был виден высокий класс катания Старовой, несравнимый со средним уровнем подавляющего большинства москвичей. Вербин знал, что на коньках, несмотря на рост, стоит неплохо, но поразмыслив, признал правоту Ольги – он двигается иначе, не так, как она. Другие задачи подразумевали другой стиль. Да и сами его коньки – чёрные, мощные, потёртые, мягко говоря, отличались от изящных белых, находящихся в идеальном состоянии коньков Старовой. Впрочем, в паре им не выступать, а рядом они смотрелись хорошо. Уверенно.
Накатались от души, до приятной усталости, чувствуя которую, так хорошо усесться за столиком с горячим кофе и кусочками торта. Но и тогда не сразу перешли к делу. Точнее, Феликс бы не стал затягивать, однако прежде чем он потянулся за записной книжкой, Старова достала из рюкзака небольшую коробочку в строгой тёмно-синей обёртке:
– Поздравляю с Днём защитников, Феликс. Это туалетная вода, которой вы пользуетесь.
– Откуда вы знаете?
– У меня хорошее обоняние.
– Очень неожиданно… – Вербин слегка смутился. – И очень приятно. Мне правда очень приятно, но…
– Но это было не обязательно?
– Да.
– Потому что мы едва знакомы?
– В том числе.
– Но ведь не похоже на взятку?
– Ни в коем случае, Ольга, ни в коем случае.
– Хорошо, что так. – Старова грустно улыбнулась. – Я примерно представляла и вашу реакцию, и последующий диалог, но не смогла сдержаться – я давно не делала подарков на двадцать третье февраля. Настоящих подарков, а не ерунду коллегам, быстренько купленную в соседнем супермаркете или на маркетплейсе. Мне нравилось думать о том, что вам подарить, и о том, как вы среагируете.
– Мне приятно, – не стал отнекиваться Феликс. – Неожиданно, но очень приятно.
– Я рада.
И переходить к делу сразу после такого разговора показалось неправильным.
– Вы сказали, что серьёзно занимались фигурным катанием?
– Очень серьёзно.
– А потом решили стать врачом?
– Я долго не знала, кем хочу стать. Наверное, как многие из нас. – Ольга взяла маленькую шоколадку, которая полагалась к кофе, но разворачивать не стала. – Родители хотели, чтобы я посвятила себя спорту, но у меня не было никакого желания становиться профессионалом. Сначала, конечно, желание было – когда всё казалось ярким и новым, и даже то, что тренировки съедают всё свободное время, не вызывало неприятия. И получалось у меня неплохо, можно было претендовать на олимпийскую сборную, но потом…
– Появились новые интересы?
– И это тоже, – не стала отрицать Старова. – Но кроме того, я стала задумываться над тем, что меня в действительности привлекает? И поняла, что не хочу провести на льду всю жизнь. Мне нравится кататься, я до сих пор часто катаюсь, но не более того. И ещё я поняла, что мне нравится работать с людьми. Выбор факультета был обдуманным, и я ни разу не пожалела, что стала психиатром. Мне интересно и важно заниматься тем же, чем занимаетесь вы, Феликс, – помогать попавшим в беду.
– Обычно про нас говорят, что мы ловим и наказываем людей, – заметил Вербин.
– Наказываете не вы.
– Я о том, как о нас говорят.
– Да, это так, – согласилась Ольга. – Но у каждого преступления есть не только преступник, но и жертва. Вы помогаете этим людям. Кому-то вы помогаете отомстить, кому-то возвращаете веру в справедливость.
– Не я, – вновь уточнил Вербин. И сам не понял, зачем это сделал. – Судья. А на том этапе многое может случиться. Иногда бывает, что вера в справедливость утрачивается навсегда и я ничего не могу с этим поделать.
– Вообще ничего? – обронила Ольга.
– Вообще.
– Это, должно быть, ужасно.
– А у вас всегда получается задуманное?
– Почти всегда.
– Можно только позавидовать.
– Я стараюсь не брать на себя больше, чем могу унести.
– Вы можете выбирать.
А офицер полиции просто обязан расследовать всё, что попадает ему на стол, независимо от того, может он это унести, или нет.
– Понимаю вас. Простите. Тогда так: с того момента, как вы ловите преступника, и до того момента, как судья выносит приговор, вы дарите людям веру в закон и справедливость. А дальше – как получится. – Старова выдержала короткую паузу, после чего призналась: – Наш разговор… не этот, а первый… заставил меня задуматься. Не сразу, конечно. Сразу я расстроилась. Смерть, особенно смерть такой молодой девочки, как Виктория, не добавляет оптимизма… Затем я стала думать о том, зачем вы ко мне пришли, ведь я давно не работаю с Викторией… не работала… к тому времени. Виктория обратилась к другим специалистам, которые владели более полной и свежей информацией, а от меня толку не очень много. На первый взгляд. А потом я поняла, что смерть Виктории связана с её расстройством, не знаю как, но связана – ничто другое не привело бы вас ко мне. – Пауза. – Я права?
– Да, – подумав, ответил Феликс. – Вы умны, Ольга.
И подумал, что ни Нарцисс, ни Марта не стали расспрашивать его об этой связи. О возможной связи. До сих пор Вербин даже радовался отсутствию этих вопросов, но теперь задумался над тем, почему их не было?
– Вас это удивляет?
– Меня это радует.
– Потому что я вам помогаю?
– Потому что терпеть не могу общаться с идиотами.
– Но часто общаетесь?
– Как все, – пожал плечами Вербин.
– Приходится терпеть?
– Это неправильное определение, – медленно произнёс Феликс. – Мне приходится с ними работать, вытаскивать из них информацию, если это свидетель, или признание, если преступник. А свои мысли и уж тем более своё отношение я оставляю при себе. Не сомневаюсь, вы можете сказать то же самое.
– Профессиональный подход.
– Профессиональный подход.
– Давайте вернёмся к нашему делу, Феликс, – мягко предложила Старова. – Как смерть Вики связана с её расстройством?
– Убийца в точности воспроизвёл кошмар, который Виктория переживала в своих видениях.
– Белое платье, куклы…
– И слишком большая доза героина.
– Вы уверены, что речь не идёт о самоубийстве?
– Уверен.
– Больше не стану спрашивать.
– И ещё я уверен, что сейчас об этой детали знают только участники расследования, убийца и вы.
– То есть, рассказав эту деталь, вы совершили должностное преступление?
– Не совсем преступление, но наказание прилететь может.
– Я вас не подведу, Феликс, обещаю, что никому ничего не скажу. – Ольга мягко улыбнулась Вербину. – Зато теперь всё встало на свои места… Вы решили проверить всех, кто знал о расстройстве…
– Люди не любят распространяться о своих психологических проблемах, – медленно ответил Вербин. – Будь у Виктории муж или живи она с родителями, близкие наверняка знали бы о её состоянии. Но девушка жила одна и вряд ли стала бы делиться с любовниками такой информацией.
– И с подругами, – тихо добавила Старова.
– И с подругами, – согласился Феликс.
– То есть главными подозреваемыми становятся специалисты, к которым Вика обращалась?
– Нет.
– Нет? – Ответ Вербина удивил Старову.
– Вы забыли о дневнике, в котором Виктория подробно описала мучающие её видения.
– А убийца читал дневник…
– Такова моя версия.
– Только потому, что убийца в точности воспроизвёл видения?
– В том числе. – Феликс прищурился. – У вас есть сомнения?
– Когда я поняла, что оказалась под подозрением вместе с остальными специалистами, я стала думать, кто ещё мог знать о проблемах Вики. Я подумала о том, что на ранней стадии, когда видения только начались и Вика искала поддержку везде, где только возможно, она могла написать о своей проблеме в Сети.
– Потому что рассказывать друзьям и родственникам Виктория не хотела, – протянул Вербин.
Старова помолчала.
– Как вы понимаете, мне известны ресурсы, на которых люди делятся подобными проблемами…
Феликс поднял брови, и Ольга с улыбкой уточнила:
– Нет, не социальные сети, в них мы видим последствия отказа от медицинской помощи.
– Спасибо, вы меня успокоили, – рассмеялся в ответ Вербин.
Однако Старова шутку не поддержала.
– Я выбрала несколько знаковых цитат из наших с Викторией разговоров, тех, в которых она описывала свою проблему, поискала их на этих ресурсах и нашла нужные сообщения. Ссылки я вам пришлю.
– Виктория рассказывала о своих проблемах в Сети?
– Да.
– Под настоящим именем?
– Нет, конечно. Но характерные речевые обороты не оставляют сомнений в том, что посты писала она.
Ольга ответила очень уверенно, и Вербин не видел причин ей не верить.
– Это открытый ресурс? Он требует регистрации?
– Абсолютно открытый.
– Значит, запись Виктории видел неопределённо большой круг лиц?
– Увы, – вздохнула Старова. – Но насколько я понимаю, чтобы выйти на реального человека через пост в Сети, нужно обладать либо хорошими навыками, либо хорошими связями.
– Это так, – кивнул Вербин. – История Виктории кого-нибудь заинтересовала?
– Сначала возникло довольно бурное обсуждение, но оно быстро сошло на нет. В Сети нужно обладать особыми качествами, умением привлекать к себе внимание, чтобы твоя история долго продержалась наверху. Вика же просто искала поддержки, не умея себя рекламировать. Да ей это и не было нужно.
– Я, безусловно, посмотрю беседу, но пока спрошу: вам не показался подозрительным кто-либо из участников беседы?
– Вы доверяете моему чутью?
– Вашему профессионализму.
– Лестно. – На этот раз взгляд Ольги задержался на Феликсе чуть дольше. – Нет, из них – нет. Но кто-то мог написать Вике личное сообщение, а их я видеть не могу.
– Мы посмотрим, – пообещал Вербин.
– Вы сможете?
– Да. И не факт, что ей написал участник беседы. Он мог решить не светиться в общем диалоге.
– Мог. А ещё он мог удалить переписку.
– Скрыть всё не получится, – уверенно ответил Феликс. – Нужно быть большим профессионалом, чтобы удалить абсолютно все следы.
– Или можно нанять профессионала.
– В преступлении лишний человек всегда создаёт неопределённость. Особенно в том случае, если этот человек является не соучастником, а нанятым профессионалом.
– Вероятность шантажа? – поняла Старова.
– В том числе.
– Моя информация оказалась бесполезной?
– Любая информация, так или иначе связанная с делом, полезна. Даже в том случае, если связь на первый взгляд не кажется достаточно прочной и очевидной. – Феликс выдержал короткую паузу. – Спасибо.
– Не за что.
Разговор на важную тему завершился. За окном включилась подсветка, с помощью которой работники ВДНХ пытались разогнать вечернюю тьму, а за столиком возникла лёгкая неловкость. Выйти из которой помог телефонный звонок.
Вербин посмотрел на экран – Марта. Извинился, поднялся из-за столика и отошёл к дверям.
– Привет.
– Привет. Можешь говорить?
– Вполне.
– Можно спросить, где ты?
– Ты не поверишь – на катке.
– Ты катаешься? – Карская была удивлена меньше, чем показала коротким восклицанием.
– Мне тут встречу назначили.
– Как интересно.
– У людей выходные, приходится подстраиваться под их планы.
– Это я понимаю. А сам катаешься?
– Да.
– Хорошо?
– Хочешь проверить?
– Ты на каком катке?
– ВДНХ.
– Далеко, – протянула Марта. – Пока я доберусь из нашей деревни, каток уже закроется. – Пауза. – Мысль мне нравится, но не сегодня.
– Спасибо, что позвонила.
– Тебе не показалось, что я тебя проверяю?
– Мне показалось, что я давно с тобой не говорил.
Марта написала, когда приехала, но с тех пор молчала, и Вербин действительно был очень рад её слышать.
– Созвонимся вечером?
– С радостью.
– Договорились.
Возникла пауза, но совсем не столь неловкая, как пару минут назад за столиком. Потому что Феликс знал, как выйти из этого молчания:
– Я по тебе скучаю.
– А я хочу лечь спать с тобой.
Он улыбнулся:
– Мы скоро увидимся.
– Очень скоро.
Вербин вернулся за столик и спокойно ответил на внимательный взгляд Старовой.
– Ваша жена?
– У меня нет кольца.
– В наше время не все носят кольца.
– Тоже верно, – согласился Феликс. И уточнил: – Не жена.
– Но близкий человек?
– Как вы поняли, что мне звонят не по службе?
– По выражению вашего лица, Феликс. – Старова улыбнулась, но не так, как раньше – чуть отстранённо. – Стоило вам увидеть имя на экране смартфона, как выражение вашего лица изменилось. И стало ясно, что этой женщине можно позавидовать – её очень любят.
С ответом Вербин не нашёлся. Да и что здесь ответишь? Помолчал, после чего спросил:
– Вас подвезти?
– Я на машине.
– В таком случае до свидания, Ольга.
– До свидания, Феликс. И спасибо за сегодняшний день.
* * *
Который был далёк от завершения.
Попрощавшись с Ольгой, как оказалось, они припарковались на одной стоянке, Феликс отправился в «Грязные небеса» – захотелось провести вечер в заведении. Заодно поковыряться в делах. Ну и поесть, конечно, поскольку после уничтожения пиццы в холодильнике остались лишь три непонятные банки. Которые, как подозревал Вербин, имело смысл выбросить ещё прошлой осенью.
Машину оставил на заднем дворе, но через кухню входить не стал, обошёл здание, чтобы оказаться у главного входа и заодно покурить. И первой, кого Феликс увидел в зале, была Катя.
– Привет.
– Выглядишь бодрым.
– Ожидала другого?
– Пожалуй, нет, – рассмеялась Катя. – Ты уехал вполне в форме. Но ты… – Девушка прищурилась. – Ты очень мало спал.
– Так получилось, – пробурчал Вербин.
– Поужинаешь?
– Да…
– Я распоряжусь. – Катя увидела, что Феликс собирается задать вопрос, поняла какой и движением бровей указала на вошедших гостей: – Подойду, как только смогу.
Поэтому первым собеседником Вербина стал Антон, который изменил обыкновенной манере поведения, перегнулся через стойку и негромко сказал:
– Мне кажется, что очень хорошо.
– Спасибо.
– Она умна и с характером, как раз то, что тебе нужно.
– Э-эээ…
Однако уточнить, что имел в виду Антон, Феликс не успел.
– И вы прекрасно смотритесь вместе, – добавила подошедшая Катя.
– Это важно?
– Это хорошо.
– То есть ты тоже одобряешь?
– Это важно? – Девушка нарочно повторила вопрос Вербина.
– Это хорошо, – рассмеялся в ответ Феликс. – Если, конечно, ты в самом деле одобряешь.
– Ты ведь не собираешься бросаться в омут очертя голову?
– Я давно обхожу омуты.
– Не обходишь. – Катя улыбнулась и прикоснулась к плечу Феликса. – Марта умна, превосходно себя контролирует и отлично общается. Нас она держала на расстоянии, но при этом сделала так, что оно совсем не ощущалось. Поэтому не доверяй ей до тех пор, пока не поймёшь, что между вами расстояния нет.
– Что она со мной откровенна?
– Абсолютно откровенна, – подчеркнула Катя. И поднялась с барного табурета: – Мне пора. Приятного аппетита.
– Спасибо.
Антон тоже отправился к гостям, Феликсу принесли ужин, на который он с жадностью набросился, и следующий разговор состоялся после того, как Вербин закончил с едой и собрался выйти на улицу – проветриться и покурить.
– Не занято? – Ответа мужчина не ждал. Аккуратно приземлился на соседний табурет, поставил перед собой полупустой бокал тёмного пива и улыбнулся. – Привет.
Ровшан, замначальника убойного отдела с «земли», на которой нашли Викторию Рыкову.
– Спасибо, что дал поесть, – хмыкнул Феликс.
– Ну, я же с пониманием, догадываюсь, что ты сегодня работал.
– По мне видно?
– По тому, как ел.
– Зачем ты здесь?
– Вы дело всё-таки открыли, – размеренно ответил Ровшан. – Вот, заехал узнать, как и что.
– Что-то ты не торопился, Анзоров дело в понедельник открыл.
– А куда торопиться? Нужно было дать вам время понять, что там чистый суицид.
– Вам воткнули? – поинтересовался Вербин.
– За то, что убийство пропустили?
– Ага.
– Ещё нет, но если ты раскроешь дело – воткнут. Но по мелочи, конечно, ты ведь звезда, кто с тобой сравнится?
– Я не звезда, а человек служивый: мне сказали расследовать – я расследую.
– Там есть что расследовать?
На этот вопрос Феликс ответил долгим дружелюбным взглядом.
– Понятно. – Ровшан помялся. – Мы, как ты сам понимаешь, в дурной ситуации оказались: ты забрал дело и не подпускаешь нас к нему.
– Вы его не хотели.
Теперь долгий взгляд изобразил Ровшан. Не очень дружелюбный, скорее, на что-то намекающий.
– Всё-таки не суицид?
– Нет.
– Но ты ничего не скажешь?
– Не имею права.
– Я так и думал. – Ровшан сделал большой глоток пива и качнул головой: – Хорошее заведение.
– Считается одним из лучших пабов в Москве.
– Не всякому оперу так везёт.
Вербин понимал, что однажды кто-нибудь начнёт «хвалить» «Грязные небеса», причём именно с такой, намекающей, интонацией. Но не ожидал, что этим «кем-то» станет коллега с «земли». Но в подготовленном давным-давно ответе менять ничего не стал, ему было плевать, кто его услышит. Главное, чтобы понял.
– Я «не всякий опер», – расслабленно ответил Феликс. – Я въедливый опер, упорный опер. Злопамятный опер.
И, кажется, был понят правильно.
– Я просто за тебя порадовался, – ровным голосом произнёс Ровшан.
– Уверен, что так. И не волнуйся, не думаю, что вам «прилетит» – Анзоров понимает, что дело замороченное и суицид к нему очень хорошо и очень ловко прикрутили.
– Но ты ведь всё понял.
– Но я ведь с Петровки.
– А, ну да… – Ровшан допил пиво и не прощаясь направился к выходу.
Провожать его взглядом Вербин не стал – много чести. Достал из кармана зажигалку и покрутил в руке. Что это было? Неужели ребята с «земли» по-прежнему хотят назвать смерть Виктории Рыковой суицидом? Несколько дней назад в этом ещё был хоть какой-то смысл, но теперь, когда они с Анзоровым вгрызлись в дело настолько, что перестали сомневаться в том, что имеют дело с убийством, такая активность способна лишь навредить «активистам». Или местные хотят проявить себя в расследовании, чтобы запоздало продемонстрировать удаль и мастерство? Мол, смотрите, какие мы молодцы, а на начальном этапе ошибиться может каждый…
– Тут есть над чем подумать, – пробормотал Вербин.
Он накинул куртку и вышел на свежий воздух. Но не на улицу, а на задний двор. Посмотрел на машину и задумался над внезапно возникшей дилеммой: перегнать автомобиль к дому или выпить пару доз виски? Или перегнать, а потом вернуться и выпить, благо, тут рядом? И в тот момент, когда Вербин почти решился на небольшой подвиг: отправиться домой, а потом вернуться, ему позвонил Крылов.
– Я это сделал! – Молодого оперативника накрыла столь сильная эмоциональная волна, что он напрочь позабыл о принятом обращении на «вы»: – Феликс, ты представляешь? Есть ещё шесть больших кукол! Их купили за пять дней до убийства. И это была не Виктория!
– А кто? Наиль? Шевчук?
– Покупательницей была женщина.
– Опять?
– Да, – вздохнул Ваня. – Только на этот раз не Виктория – я показал фотографию.
И было бы странно, купи девушка ещё один комплект кукол.
– Продавщица уверена, что это была женщина?
– Продавщица вспомнила, что удивилась покупке, спросила, зачем ей столько кукол, а женщина ответила, что своих детей у неё нет, поэтому она часто отправляет подарки в детские дома.
– Как она платила?
– Наличными.
Ну, разумеется, нужно быть полным идиотом, чтобы в такой ситуации расплачиваться банковской карточкой.
– Это нам всё портит, да? – вдруг спросил Крылов.
Путь от эйфории до крушения надежд занял у молодого оперативника меньше времени, чем ожидал Вербин.
– Смотря что ты имеешь в виду, – спокойно ответил Феликс. – Да, это не Наиль и не Шевчук, но женщина может оказаться их сообщницей. – «Например, Дилярой». – В любом случае, у нас есть ещё одно совпадение, а значит, нужно сделать следующее. Первое, предупреди продавцов, что завтра с них снимут показания. Второе, зайди к охранникам, спроси про видеозаписи и займись городскими камерами. Будет здорово, если получится проследить покупательницу… – «Маловероятно, конечно, но попробовать стоит». – Третье, возьми полное, максимально подробное описание кукол… Чёрт! – Вербин вспомнил о пришедшем утром сообщении.
– Что случилось?
– Не волнуйся, случилось хорошее: в квартире Виктории Рыковой найдены не те куклы, которые она купила.
– Это правда?
– Зачем мне тебе лгать? Просто забыл рассказать, прости.
– Ура!
– Вот-вот, ура… – Феликс улыбнулся. – Ты всё понял?
– Я буду снимать показания?
– Нет, приедет другой сотрудник, и дальше эту покупательницу поведёт он.
– А мне что делать?
– У нас до сих пор нет совпадения с подозреваемыми, – объяснил Феликс. – Значит, продолжаем рыть магазины.
– Как долго? – осведомился молодой оперативник.
– Или ты находишь, где Наиль или Шевчук приобрели кукол, или мы доказываем, что нынешняя покупательница выполняла просьбу одного из них.
– Или находим мотив убийства Рыковой у этой покупательницы, – предложил свой вариант Крылов.
– Такими темпами ты скоро станешь хорошим полицейским, – одобрительно пошутил Вербин.
– Вашими бы устами…
Крылов попрощался и положил трубку. Вербин же закурил вторую сигарету и набрал номер Колыванова.
– Как проходят праздничные дни? Уверен, ты сильно скучаешь без интересных дел.
– Кто вы? – мгновенно сориентировался Колыванов. – Зачем вы сюда звоните? Вы ошиблись номером.
– Есть прекрасная возможность поработать, – улыбаясь, продолжил Вербин. – Труба зовёт и всё такое. Нужно срочно помочь нашему юному другу.
– Я так и думал, – вздохнул Колыванов. – Говори, что случилось?
Назад: Некоторое время назад
Дальше: Чуть позже в этот вечер
