Той же ночью
– Вам не холодно?
Зимняя ночь не лучшее время, чтобы задремать на уличной скамейке. Или долго сидеть на ней, задумчиво разглядывая украшенный яркими огнями город. Мороз ещё с вечера усилился, и на скамье можно было запросто застудиться или замёрзнуть навсегда, задумавшись и не обратив внимания на то, что становится не холоднее, а теплее. Второе, конечно, вряд ли произойдёт с нормальным, трезвым человеком, но лучше не рисковать. Поэтому Вербин и спросил:
– Вам не холодно?
Потому что, пока он приближался к скамейке, женщина сидела неподвижно. Откинувшись на спинку. Положив ногу на ногу. Как летом. И не пошевелилась, когда Феликс задал вопрос, чем заставила его остановиться и повторить:
– Вам не холодно? С вами всё в порядке?
И только тогда она посмотрела на него. Перевела взгляд, продолжая сохранять полную неподвижность.
– Вам действительно интересно?
– Иначе я не спросил бы.
– Не смогли пройти мимо?
– Разве это плохо?
– Это прекрасно.
Она продолжала смотреть на Вербина, оставаясь неподвижной. Что немного смущало. А ещё Феликс чувствовал в происходящем лёгкую неправильность, но пока не мог понять, что именно было не так.
– Как прошёл ваш вечер? – неожиданно спросила женщина. Неожиданно, но при этом легко и свободно, тоном старой знакомой.
– Отметил праздник, – не стал скрывать Вербин.
– Вы довольны?
– Мне трудно ответить на ваш вопрос. – Феликс поднял брови, получил в ответ короткий кивок, означающий, что ему разрешено присесть, и расположился рядом с женщиной. В столь же непринуждённой позе. – Я не могу сказать, что что-то было не так, что был чем-то недоволен. Но при этом…
– Вам кого-то не хватало.
– Каждое мгновение.
– Впервые?
Разговор тёк настолько плавно, что Феликс машинально ответил правду:
– Забытое чувство. Точнее, я думал, что забыл, каково это – скучать, и больше не вспомню.
– В этот раз вы не входили в другую воду.
Вербин вздрогнул. Женщина осталась неподвижна. Единственный жест – дозволяющий кивок, после этого она не шевелилась.
– Откуда вы знаете о другой воде?
– Разве это тайна?
Но до того, как прозвучал ответ, Феликс осознал нелепость вопроса, и пробормотал:
– Пожалуй, нет.
– Вот и я так думаю.
– Мы знакомы?
– Что вам кажется во мне знакомым?
– Мысли.
Сначала он понял, что женщине ответ понравился, а затем наконец сообразил, что именно с ней было не так, в чём заключалась смущающая неправильность: губы незнакомки не двигались. Потому что её лицо скрывала очень тонкая маска. Не эластичная, из какого-то твёрдого материала, но сделанная столь искусно, что, даже находясь рядом, не сразу можно было понять, что смотришь не в настоящее лицо.
– Мы уже встречались?
– Вы бы запомнили.
– Мы просто похожи?
– Ни в коем случае.
– Тогда почему мне так кажется?
– Может, потому, что вы пьяны?
– Запрещённый приём.
– И вы не настолько пьяны.
– Тогда зачем вы так сказали?
– Чтобы поддеть вас.
Нет, женщина не заигрывала. Ей просто был приятен разговор, и она позволила себе маленькую, невинную шутку.
– Я имею право заглянуть под маску?
– Вы меня не узнаете.
– Но мы встречались?
– Как-нибудь потом.
– Потом расскажете?
– Потом встретимся.
– Любите загадки?
– Терпеть не могу.
– А маски?
– Я надела специально.
– Чтобы не напугать?
– Ещё один такой ответ, и я поверю, что вы читаете мои мысли. – Незнакомка изумительно играла голосом, передавая все оттенки эмоций. Она по-прежнему не двигалась, лицо скрывала маска, но, когда прозвучала фраза, Вербину показалось, что он видит выражение удивления: поднятые брови, распахнутые глаза, приоткрытый рот. И лёгкое движение рукой, словно женщина захотела прикоснуться к губам.
Его не было – движения, но было ощущение его.
– Я догадливый.
– Я знаю.
– Вы ждали меня?
– В той воде всё хорошо, Феликс.
– Откуда вы знаете?
– Важно не то, что знаю я, Феликс, важно, что это должны знать вы.
– Что в той воде всё хорошо?
– Да.
– Скажите…
– А ещё вы должны помнить, что маски лгут. Все маски лгут, поэтому вы их не любите, Феликс, а я терпеть не могу.
– Некоторые маски защищают, – произнёс Вербин.
– Люди надеются, что защищают, но маски только лгут и прячут.
Он мог поклясться, что видит на её губах грустную улыбку.
– Поэтому не верьте их рассказам, Феликс, нет такой маски, чтобы скрыться от меня.
– Но ведь вы в маске.
– Но ведь вы знаете, что под маской.
– И поэтому я должен вам верить?
– Я никогда не лгу. Нет смысла, я всегда забираю своё.
– И никогда не берёте чужое?
– Чужого нет, всё рано или поздно становится моим. И не важно, на какой стороне, не важно, зверь или человек – для меня ничего не имеет значения.
Вербин давно всё понял. Но почему-то не испугался. И сейчас тоже почему-то его интересовал ответ на один-единственный вопрос: он спит или бодрствует?
А впрочем, не всё ли равно?
– Если я знаю, то почему вы не даёте заглянуть под маску?
– Потому что я могу свести с ума, Феликс. Не хочу, но так получится. И когда так получится, мне станет грустно.
– Вам бывает грустно?
– Например, когда я смотрела на вас, стоящих в разных водах.
В разных водах…
Феликс ещё слышал её голос, когда понял, что остался один. Едва заметно улыбнулся и провёл рукой по пустой лавке.
Которая показалась ему очень-очень холодной.
Назад: 22 февраля, среда
Дальше: 23 февраля, четверг
