Епископ Арсений (Жадановский). Любовь за гробом

Любы николиже отпадает.

1 Кор. 13, 8

Когда умирает любимый нами дорогой и близкий человек, то нам часто кажется в избытке нашего горя, что и любовь наша к этому человеку умирает вместе с ним. Пока еще его тело лежит перед нами, хотя и бездыханное, но все же с последним отблеском жизни на застывших, милых и дорогих чертах; пока еще идет последняя скорбная суета вокруг открытого еще гроба; пока еще торжественное богослужение отпевания наполняет наши души своим глубоким умилением, своим божественным утешением; пока еще мы как будто не чувствуем всей полноты нашей утраты – что-то еще есть, к чему можно припасть в последнем, судорожном порыве любви и нежности, можно еще лобызать эти ледяные, восковые руки, эти навеки закрытые глаза, на них можно смотреть хотя и сквозь слезы…

Но вот когда на этот, хотя и бездыханный, но дорогой нам лик упадут первые горсти земли, сухо рассыпаясь по неподвижному телу, когда гробовая крыша навеки закроет это дорогое лицо, это тело и все, что еще оставалось… Когда и этот гроб опустится в отверстую могилу, и сама могила закроется, покроется холодной, тяжелой землей – тогда в порыве нестерпимой боли наше сердце теряет как будто всякое чувство, всякое сознание, кроме этого одного ужасного: «Ничего, никогда!.. Никогда больше!.. Ничего не осталось! – нечего любить! Ничего нет! Все кончено!»

Но поверьте, поверьте мне, все любящие, скорбящие сердца: это не так, это только кажется под бременем сильной боли! Не только ничего не кончено, не только, скажу я, все осталось, но даже скажу больше – все только начинается! Да, у гроба и за гробом начинается, тут-то и расцветает самая глубокая, самая чистая, самая лучшая любовь! И вы увидите: чем сильнее, чем безутешнее ваше горе, тем ярче, тем живее воскреснет и ваша любовь! Как будто оборванная, убитая здесь, на земле, любовь ваша поднимется к небу и там на небе найдет и обнимет, уже навеки, без утраты, любимую душу дорогого, потерянного существа…

Эта любовь ваша, воскресшая любовь, она будет любовью без тени! Любовь нездешняя, но вся светлая, небесная любовь! Вы увидите, как из этой любви исчезнет все земное, все, что прежде могло омрачить, и часто, увы! омрачало ваше чувство, ваши отношения, ваше счастье… Недочеты, недоразумения, неизбежные в этой жизни горести, неизбежные трения – все это ушло, все забыто! И образ любимого, весь просветленный, уже навеки остается в вашем сердце, как бы преображенным, таким же родным и близким, но без всякой тени, а ваша любовь пойдет к нему свободная, сама отрешенная от всего земного, вся чистая, без преград и препятствий.

И помните: душа, отшедшая от вас, сама просит у вас этой любви, вашей памяти, вашего общения в тихой, святой молитве о ее упокоении. Поэтому нам и надо любить отшедших все больше и больше, больше еще, чем мы их любили при жизни. Вы почувствуете, как в горячей, верующей молитве ваша любовь сама будет крепнуть и светлеть – все больше и больше, и как в этой любви вы найдете не забвение, но успокоение, умиротворение, утешение в вашем горе.

Вспомните, как еще в этой земной жизни настоящая любовь растет и крепнет в разлуке! Как из мыслей, из памяти отходят и забываются все недостатки, все тени в любимом человеке. Как исчезают недоразумения, ссоры и споры, как забываются даже обиды, оскорбления, глубокие душевные раны и остается одно хорошее, светлое, доброе. Но случается иногда, что разлука в жизни хуже, больнее самой смерти. Это бывает тогда, когда любимый человек сам уходит от нас, бросает, делается не только чужим, но даже неприятелем, врагом. И вот этот человек умирает, конечная безвозвратная разлука смерти заменяет временную разлуку жизни – отчуждение. Что же мы видим? И тут через смерть как бы воскресает любовь! Перед великим таинством смерти исчезает вражда, озлобление, обиды, горести, и небесная благодать всепрощения тихим умиротворением ложится на мучительном воспоминании – смерть освободила, воскресила любовь от пленившего ее зла.

Есть, правда, одно горе, одно несчастье, перед которым сама любовь кажется бессильной: это тогда, когда наше собственное сердце, наша совесть упрекают нас по отношению к отшедшему от нас близкому или знакомому человеку. Поразительное и глубокое знаменательное тут всегда повторяется явление: все то, в чем мог быть виновен перед нами усопший, вся его вина, все, что он сделал, – все это как-то тает, исчезает без следа. Но все то, что мы сделали ему дурного, наша вина, наши грехи пред ним – все это вырастает перед совестью в подавляющей величине и тяжести! Всплывают в памяти всевозможные, давно забытые случаи, всякие мелочи, слова – и укоряют нас, часто до нестерпимого мучения: зачем я это сделал?

Будем помнить это, дорогие братие! Будем помнить слова нашего Господа и Спасителя: Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним (Мф. 5, 25), – скорее, пока еще не поздно. Недаром нам и заповедь дана: Любите друг друга! (Ин. 13, 34). Мы ведь не знаем, когда пробьет роковой час: смерть каждый день может унести наших ближних…

О, чтобы не было слишком поздно!.. Нет ничего более безнадежно горького, как это – «слишком поздно!». И это ужасное сознание: уже не выпросишь, не вымолишь прощения – никогда! Уже не примиришься – никогда! Слишком поздно! Никогда эти навек остывшие уста не скажут: «Бог тебя простит, и я прощаю!» Никогда эти навеки сомкнутые глаза не взглянут прощающим, радостным взором, и всегда будет стоять в угасшем взоре этот скорбный, глубокий упрек: «Зачем? Зачем ты меня обидел, оскорбил? Зачем сделал так больно?» О это безнадежное, запоздалое раскаяние, это беспомощное: «Прости! Прости меня!» – отчаянным воплем вырывающееся из надорванного сердца. Да избавит нас всех Господь от этого ужаснейшего страдания!

И все же, если оно с тобой случилось, если беспомощное, запоздалое раскаяние терзает твое сердце, убивает твою душу своим невыносимым гнетом – все же и здесь одна только любовь может тебя спасти от полного отчаяния. Любовь привлечет тебя к Богу, приведет к подножию Креста – к Тому, Кто на Кресте молился за Своих мучителей: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). И Он сжалится над тобою, Он отпустит и тебе твою вину. Его благодатию, Его милостию, Его любовию твоя любовь, раскаянная и просветленная, дойдет до того, кого ты обидел, – и бессмертная душа также простит тебя!

Итак, одна любовь до гроба и за гробом спасет нас в нашем общении с нашими ближними, одна любовь отнимает у смерти ее страшное жало!

И сейчас, в эти тяжкие, мучительно тяжкие дни всенародной нашей страды, когда смерть каждый день косит жизни наших братьев, когда нет почти семьи, где бы не плакали о раненых, убитых и плененных, – сейчас, в эти дни глубокой скорби и бесконечных слез, сейчас больше и крепче, чем когда-либо, нам надо помнить эту Божественную, эту единственно спасительную заповедь: Любите друг друга!

В любви легче страдать, легче терпеть, легче жить. В любви легче отдавать Богу наших дорогих и близких в Его руки, в Его любовь… Любовь наша, провожая наших отшедших за могилу, восходит с ними до Самого Господа. Любовь до гроба, любовь за гробом, любовь во Христе Спасителе нашем, Воскресшем и Воскрешающем! Ему же любовь, благодарение и слава во веки! Аминь.