Глава 17
Максим Пожарский раньше всех понял, что всё идёт не так, как должно.
На самом деле он сразу был против подобной затеи. Не предназначены так называемые ватрушки для подобного аттракциона. Слишком большой уклон у трассы, слишком сильна вероятность вылететь за ограждение.
Но его, конечно же, никто не спрашивал.
Когда он почувствовал ускорение сразу же напрягся и принялся контролировать своих подчинённых. Те поняли, что происходит что-то из ряда вон, поэтому тоже сгруппировались.
Максим понял, что кто-то из спутников Туманова магическим способом увеличил их скорость. А затем он буквально на интуитивном уровне почувствовал, что в движение пришли огромные массы снега.
Тут же он предпринял попытку сблизиться с подопечным, но потерпел неудачу. Пожарского закрутило на ватрушке и увлекло снежным потоком. В то время, как Туманов мчался вперёд, всё набирая скорость.
Оглянувшись, Максим практически остолбенел на некоторое время. Никогда ему не приходилось видеть лавину в такой непосредственной близости, да ещё и за собственной спиной.
Оставалось только вжаться в несущийся кусок карбона и молиться всем богам, чтобы его не разорвало на куски. От Игоря Туманова и его, и подручных откинуло практически сразу. Их траектория оказалась более прямой. Сказывалось либо снова магическое влияние, либо особенность набранной скорости и рельеф самой трассы.
В самый последний момент, когда их уже вот-вот должно было накрыть снежным валом, все трое активизировали воздушное крыло, вмонтированное в их костюмы. Все трое даже успели взлететь, но на излёте их сбило летящими глыбами снега и отбросило прочь, к обрыву.
К счастью, на их пути оказалась одиноко растущая сосна, выдержавшая напор стихии. И то только потому, что задело её самым-самым краем.
Последнее, что увидел Пожарский до того, как его впечатало в ствол, как Туманова и всех остальных накрывает лавиной.
«На этот раз случайность не сработала? — подумал он и нахмурился. — Как бы там ни было, но так, как сейчас, не должно было происходить».
Несколько долгих секунд он ожидал, что напор снежных масс станет сильнее, и его снесёт в обрыв. С ещё большим опасением он ждал хруста ствола, который обозначал бы, что дерево не выдержало и решило завалиться в бездну вместе с ними.
Но вот обвал миновал, а он, засыпанный по самую макушку, всё ещё прижимался к шершавому стволу, который казался тёплым, а ещё надёжным оплотом во враждебном мире.
Максим усмехнулся собственным мыслям, затем проверил целы ли руки-ноги и, получив удовлетворительный отклик от организма, принялся откапываться.
Оба его подручных пострадали сильнее.
Они активировали крыло чуть раньше, поэтому пошли выше и угодили в верхние ветки сосны. При подробном осмотре у одного обнаружился перелом ключицы. Второй повредил ногу. И хоть явного перелома не было, конечность опухла и не давала на неё опереться.
— Что делать будем? — осторожно уточнил один из бойцов с поломанной ключицей.
— Что делать, что делать, — буркнул себе под нос Пожарский, — я за Тумановым, а вы остаётесь вить гнездо к прилёту птички.
Бойцы переглянулись, не поняв шутки своего командира, а Максим Петрович только сплюнул. Наберут же молодёжь необстрелянную. Нихрена не знают.
— Вертолёт эвакуационный за вами прилетит, — пояснил Пожарский и принялся покрепче приматывать обоих к сосне страховкой, активируя спасательный маячок. После чего достал свой телефон. Тот, на удивление, лишь треснул в паре мест, но даже не отключился.
Первым же делом Максим набрал Гагарина.
— Гагара, — проговорил он сухо, как обычно и общался. — Срочно требуется эвакуация.
— А ты где? — поинтересовался тот, вмиг собравшись и готовый действовать.
— Тебе в рифму? — неожиданно даже для себя самого ответил Пожарский. — На сосне.
— Чего это тебя на юмор пробило? — удивился Алексей. — Или реально на сосне обосновался?
— Реально. Я тут уже успел гнездо свить и двух кукушат тебе оставить, — мрачно ответил Максим, понимая, что на деле ситуация и правда забавная. Но не вся. — В горах возле Сочи землетрясение. По ощущениям не очень сильное, балла на три-четыре, хотя могу и ошибаться. От слабой тряски лавины не сходят, а у нас сошла. Здесь одну трассу снесло начисто. Ещё, — он огляделся и увидел то, чего раньше не было и быть не могло, — недалеко от меня появилось ущелье, которому тут не место. И оно подозрительно похоже на тот разлом, что был в усадьбе Озеровых.
— Нихрена себе заявочка! — ответил Гагарин, находившийся в шоке не только от информации, но и от многословности Пожарского. — Пострадавшие?
— Есть, — ответил на это Максим. — Туманов и все, кто был с ним, оказались под лавиной. Выдвигаюсь их искать, данных по горнолыжке нет, ну и мои два кукушонка. Маяк я активировал, но ты же знаешь, что твой приоритет выше.
— Принял, — коротко ответил Гагарин. — Помощь вызвал. И сам выдвигаюсь к вам.
— Спасибо, — проговорил на это Пожарский, а затем добавил совсем уж каким-то несвойственным ему голосом. — Гагара, вы там людей мобилизуйте. А то чует моё седалище, неспроста всё это…
* * *
Дезик не успел сориентироваться и только поэтому полетел кубарем, увлекаемый огромными снежными массами. Основная проблема заключалась в том, что в этот момент он находился в образе обычного волкодава, что основательно уменьшало его возможности.
Поэтому пока он не понял, что иного выхода нет и не принял свой обычный трёхголовый вид, его крутило и барахтало так, словно он попал в барабан стиральной машинки. В момент отжима. Ещё и с каким-то абразивом в виде ледяной крошки.
Но уже превратившись обратно в классического цербера, он затормозил лапами, а адским пламенем из пастей принялся протапливать себе дорогу в лавине.
Сначала всё шло очень даже неплохо, но затем он растопил явно что-то лишнее, и твёрдая поверхность из-под его лап просто ушла. Он полетел вниз в отвесный колодец.
Расставив лапы, он старался затормозить о ледяные стены вокруг, но получалось плохо. Хуже всего оказалось то, что Дезик был дезориентирован, не понимая даже, куда можно телепортироваться, чтобы не оказаться в толще скал.
Чисто теоретически повредить ему это никак не могло, но зачем лишний раз рисковать, когда можно достичь дна колодца и уже там сообразить, что же делать дальше.
Каменный мешок, в который он попал, оказался очень глубоким. Несколько сотен метров. Всё тонуло во мраке. Высоко-высоко наверху угадывался слой снега, накрывший колодец толстой крышкой.
— Ну и что? — спросила левая голова, светя глазами.
— Ну и вот, — ответила ей правая.
— Пу-пу-пу, — отозвалась центральная, поворачивавшаяся то к одной, то к другой.
— А делать-то что будем? — не унималась левая, у которой не утихала жажда действия.
— А нафига? — уточнила у неё правая. — Наконец-то тишина, покой, холод. Людей нет.
— Пу-пу-пу, — проговорила центральная голова, которая теперь глядела наверх.
— С Рандомом неизвестно что, — заметила на это левая голова и под центральной уставилась на правую.
— Он нам не хозяин, — произнесла та с какой-то своей внутренней обидой. Это именно ей не досталось заклинания от похмелья, а значит, её в том доме меньше всего любили и ценили. — Так что…
— Но он в теле нашего хозяина, — проговорила на это левая голова. — Поэтому надо спешить и выручать его. Мы же не можем допустить смерти хозяина.
— Пока Рандом в нём, ничего с ним не случится, — с выражением абсолютной уверенности заявила правая голова. — И вообще Рандом нас псиной называл.
— Нашёл на что обижаться, — фыркнула левая и тоже посмотрела вверх, а затем обернулась к центральной. — Ты что думаешь?
— Пу-пу-пу, — ожидаемо ответила та, не желая вступать в пререкания своих товарок.
— До верха точно не получится переместиться, — сказала вдруг правая, прикинув расстояние до снега. — А в стороны вообще неизвестно куда попадём. А корячится враспор лапами не хочу. Лень.
— Да никто не хочет, — ответила ей левая. — Я бы с большим удовольствием сейчас на Олимпе мозговую косточку из какого-нибудь титана грызла.
— Вот из-за тебя он нас псиной и считают, — возмутилась правая. — Делать-то что будем?
— А давайте адским пламенем себе тоннель прожжём, да и дело с концом, — предложила левая, которая давно уже хотела что-нибудь уничтожить. — Ну меньше на одну гору станет, что такого? Когда-то же они закончатся.
— А смысл так напрягаться? — отозвалась правая и взглянула наверх. — Давайте ступени ваять по кругу, по ним и поднимемся.
На том и порешили. После двух выжженных ступеней левая голова начала ехидно хихикать.
— Представляете, найдут потом эту нашу лесенку и подумают, что это наследие древней божественной цивилизации?
— И будут в кои-то веки правы, — отмахнулась правая, при этом лапой Дезика выцарапывала что-то на стене. — Сейчас мы им задачку усложним!
Закончив, все три головы уставились на результат, склоняясь то в одну сторону, то в другую.
А на скале осталась надпись:
«Тут был Дези…»
Нужно было дописать. Но в этот момент стена перед ним взорвалась, поднимая в воздух килограммы гранитной пыли и рассекая пространство острой крошкой.
— Ну вот, — печально вздохнула центральная голова. — Всё наше наскальное творчество — псу под хвост.
Когда пыль немного осела стало видно, что прямо перед цербером появился проём в скальной породе. Но вместо того, чтобы идти вперёд, Дезик решил отойти назад, потому что и в глазах, и в носу стояла каменная пыль.
Из провала перед ним появились несколько чумазых коротышек с кирками в руках и налобными фонариками. Они увидели его и замерли на месте, безмолвно хлопая глазами.
И тут Дезик всё-таки не выдержал и чихнул. При этом из всех ноздрей у него вырвались полноценные потоки адского пламени. Коротышкам повезло, струи ушли ввысь колодца, не зацепив их.
Однако этого хватило для того, чтобы они, как один, бухнулись на колени. А после и вообще пали ниц, прижавшись бородатыми лицами к взорванной только что породе.
— Простите! Простите! Простите! — начали они наперебой говорить в пол.
— За что? — удивился цербер, хлопая тремя парами глаз.
И тут один из коротышек с опаской приподнял голову, загораживая при этом глаза ладонями.
— Простите, что потревожили Великого Стража Хозяйки земных недр! — быстро проговорил он, словно торопился успеть до чего-то, но сказано было с таким придыханием, что цербер почувствовал себя чуть ли не богом.
— Чё, блин? — не понял Дезик и чихнул ещё раз.
* * *
Силикона попыталась остановить лавину, как только увидела её. И знатно удивилась, когда поняла, что не может. Более того, благодать утекала, словно при серьёзном противодействии, а вот лавине было всё равно.
Возможно, она лишь немного замедлилась. Но при общем ускорении это было совершенно незаметно.
И тогда богиня запаниковала.
Обратившись к Рандому, Силикона попросила его помочь, только вот забыла, что у него с благодатью вообще было не очень. Скажем так, не самый популярный бог.
И пока она соображала, что же делать, внезапно приблизился доселе далёкий обрыв.
В едином моменте слилось сразу несколько факторов: осознание, что тело орчанки совсем не то, что благодать почти закончилась, что бездна может грозить серьёзными увечьями, и понимание того, что Оралик внезапно принял свой привычный крылатый облик, не боясь, что его увидят люди. А ещё, что выражение лица у него совершенно обалдевшее от ситуации.
Силикона никогда не отличалась слишком уж быстрой реакцией на происходящее. Она вообще привыкла к размеренному существованию. Но тут вдруг оказалось, что события развиваются значительно быстрее, чем она успевает их осмысливать.
Приближающийся край обрыва, за которым она видела далеко-далеко внизу сверкающий снег, вдруг сменился крыльями инкуба, который подхватил её чуть ли не в последний момент. Заложив крутой вираж, он вернулся обратно к трассе, где лавина уже прошла. При этом какие-то мгновения богиня всё-таки висела над пропастью, отчаянно вереща.
Возможно, это тоже стало своеобразным фактором. Но, конечно, не единственным, однако, Оралиус стал терять высоту.
— Нам надо дотянуть до людей! — закричала ему Силикона, словно он был далеко от неё.
— Я стараюсь, — через силу прохрипел инкуб.
И тут стало ясно, что ему банально тяжело. Ещё бы, орчанка, даже столь худая по меркам расы, как Силикона, всё равно весила значительно больше ста килограмм.
Но далеко он улететь не смог. Ещё несколько взмахов, и демон эпично завалился на бок, уронив орчанку, которую пытался вытянуть, прямо в сугроб. А затем и сам рухнул за ней.
Самое удивительное было то, что сугроб никак не кончался. Оралиус падал вслед за Силиконой, пока не осознал, что скользит по спуску куда-то глубоко-глубоко вниз. Причём, скорость с начальным ускорением оказалась просто невообразимой.
Богиня завизжала, но больше от возбуждения и восторга, чем от страха. Такие аттракционы она любила. А вот приземление оказалось всё-таки достаточно жёстким.
— Эй, крылан, — Силикона повернулась к Оралиусу, потирая ушибленную коленку. — Вообще-то можно было и помягче посадку организовать.
— При всём моём уважении, — ответил на это инкуб обиженным тоном. — Моя грузоподъёмность меньше, чем полтора центнера, несмотря на то, что всё это центнеры такого золота, как вы, моя дорогая.
— Я щас чё-то не поняла, — проговорила богиня, уперев руки в бока. — Ты меня что, жирной назвал что ли? Ты совсем охренел? — с каждым словом она угрожающе приближалась к нему. — И страх потерял? — тут Силикона оказалась на расстоянии вытянутой руки и зарядила инкубу такую затрещину, что он отлетел в ближайшую стену.
Но на этом она не успокоилась. Прыгнула к нему и добавила столь смачный пинок, что Оралиус даже крякнул.
— Какие ещё полтора центнера? — вопрошала она, грозя демону кулаком. — Я вообще дюймовочка!
— Да-да-да, — со стонами прокряхтел инкуб, выставив вперёд руки. — Дюймовочка, значит, полторацентнеровочка. Просто тяжёлая, зелёная и с клыками… — тут Силикона снова на него замахнулась. — Понял-понял, красивая и гармоничная… но тяжелее воздуха, прости. Видимо, давно себя в зеркало видела.
— А, — она реально замерла, понимая, что на данный момент вообще не права, и оглядела свою зелёную руку. — Бли-и-ин, прости… Я всё ещё не привыкну, что нахожусь в этом странном теле, — она тут же глупо заулыбалась. — Зато тут сиськи такие, что даже накачивать не надо!
— Да, блин, — Оралиус пытался понять, с какой стороны больше всего ушибся. — Вот так с вами женщинами всегда. Спасаешь вас, спасаешь, чуть что случится, первым стараешься помочь, а в благодарность надают по рогам и крыльями об стену шмякнут.
— Ладно, не дуйся, — проговорила она, развратно подмигнув. — Я же смогу вымолить прощение?
И тут за их спинами, в проходе, который они не заметили до этого, кто-то ахнул.
Силикона и Оралиус обернулись и увидели целую толпу из бородатых коротышек, часть из которых держали копья. Они встали на колено и направили эти самые копья прямо на богиню.
— О, зеленомордое чудовище! — проговорил один из них, который выглядел более пафосным, чем остальные. — Если ты пришло поработить нас, то даже не надейся! Мы — гордый и свободолюбивый народ!
У Силиконы брови полезли на лоб, а левый глаз начал дёргаться.
— В смысле, чудовище? — переспросила она, начиная надвигаться на коротышек, которые приподняли копья. — Ну, зелёная, ну, клыкастая, ну, чуть-чуть большеватая… но я же девушка! Имейте уважение! Как вы со мной разговариваете?
Тот коротышка, что говорил до этого, обернулся к другому и совершенно обалдевшим голосом проговорил.
— Оно ещё и женщина⁈ — после чего он обернулся обратно к богине. — Мы — гордый народ и не позволим настолько уродливой… пусть даже и женщине…
— Хватит, а⁈ — в голосе Силиконы явно слышались угрожающие нотки, после чего она обернулась к инкубу. — Слушай, сделай что-нибудь, а то я их сейчас и правда…
— Да-да-да, — сказал тот, расправляя крылья. — Я сейчас срочно слетаю за помощью. Найду кого-нибудь, и мы обязательно за тобой вернёмся, — после чего взлетел и был таков.
— Вот тварь, — выдохнула Силикона и обернулась обратно к бородатым коротышкам. — Совсем ему вас не жалко. Так что там было про чудовище? — и она угрожающе хрустнула костяшками пальцев, надвигаясь на мелюзгу.
* * *
Когда я понял, что лавину нам никак не остановить и не избежать, я нашёл глазами Кьяру. Та уже расправила крылья, но в данный момент переводила взгляд с деда на меня и обратно.
Дон Гамбино вообще, кажется, привык, что вокруг него постоянно творится какая-то дичь, поэтому безмятежно полулежал в своей ватрушке, которая неслась прямо к обрыву.
— Спасай Карлито! — крикнул я ей, причём больше в ментальном диапазоне, нежели в звуковом. — Поднимай его наверх!
Так как разговор шёл мыслеформами, времени на это почти не тратилось.
— А как же ты? — спросила меня Кьяра, испытывая, судя по всему, чувство долга, потому что я вернул ей крылья. — Тебя же размажет!
— Не должно! — ответил я, понимая, что на данный момент ни в чём не уверен, так как лавина взялась совершенно неожиданно и неизвестно откуда. — Я справлюсь, — и в подтверждение своих слов показал бицепс, а заодно и глянул на шкалу благодати. — Деда спасай!
Пять процентов — это немного. Например, чтобы поставить Игоря на ноги, я использовал практически всю шкалу. Но для того, чтобы уберечь смертное тело среди лавины от гибели, этого должно хватить. Надеюсь.
Я успел увидеть, как Кьяра подхватила деда и взмыла вместе с ним в небо. Отлично. Остальные вроде бы должны позаботиться о себе сами.
Насчёт Пожарского и его подручных я, конечно, был не уверен, но у них работа такая.
— Великий Рандом, помоги, — выдохнул я, скорее в шутку, но, снова бросив взгляд на шкалу, обомлел, так как она практически обнулилась. — Или это так не работает?
И тут я провалился.
Уж не знаю, что именно сработало. Но только я ухнул вниз так, что щёлкнули зубы.
И это был точно не обрыв, до которого я не долетел считанные метры.
Просто провал. Я будто попал в некую трубу, ведущую полого, но уверенно вниз. Только труба была не пластиковая, как в аквапарке, а ледяная.
Морозный аквапарк, точно.
И тут у меня возникло чёткое ощущение аттракциона. Потому что совершенно также я взлетал на горках и ухал в провалы. Я замирал в моменты, когда они начинали сменять друг друга слишком уж резко.
Я даже успел расслабиться, полагая, что должен хотя бы получить удовольствие, когда меня вдруг вынесло прочь из ледяного жёлоба.
Но это было полбеды. Со всего разгона я врезался во что-то огромное и лохматое. И волосатое. И вонючее. У меня аж глаза заслезились.
Это я что же, к медведю в берлогу провалился что ли? Хм, боюсь, что от такого удара он обязательно проснётся. Надо как-то побыстрее…
Так, стоп, медведи же не храпят? Или храпят?
У меня закладывало уши от храпа, но, видимо, мой удар дал импульс к пробуждению этой груды. Потому что, когда я попытался тактически отступить на собственной заднице, это нечто проснулось, пришло в себя и перевернулось.
В кромешной тьме я почувствовал, как огромные лапищи начали меня ощупывать. А затем прямо напротив моего лица открылся один глаз. В этот момент лапища обнаружила мою промежность.
И открылся второй глаз.
А затем пещера, в которой я оказался, огласилась радостным рёвом.
— Мужи-и-ик!!! — полагаю, что тело Игоря поседело в этот момент. — Как давно у меня не было мужика!
— Мам-ма, — проговорил я вслух, чуть заикаясь и всё ещё пытаясь пятиться, — роди меня обратно.
