Глава 14
— У твоего жениха отменный вкус.
Светлана зарделась, приняв слова Полякова на свой счет. Но мы-то с «дядей Димой» поняли, о чем в действительности идет речь.
— Плесни-ка мне тоже Макаллана, — он придвинул к краю стола чистый бокал.
— Чем-то разбавить? — раз уж на меня возложили функции бармена, спросил я.
На столе стояла кола, какие-то соки в графинах, хозяева не забыли даже о ведерке со льдом.
— Его разбавлять — только портить.
— Ну да, это же не какой-то дешевый бурбон, — вставил я ремарку ценителя виски.
— Хороший бурбон тоже грех разбавлять, — поспорил со мной Поляков.
— Согласен. Но где же его взять этот хороший? — я пренебрежительно посмотрел на бутылку «Kentucky Gentleman», что стояла рядом.
— В США, — улыбаясь, ответил Поляков. — В последний раз я как раз пил такой в Нью-Йорке, — дал он понять, что выездной. — А вы, молодой человек, где пристрастились к виски?
В отцовском баре. Но правду говорить было, конечно, нельзя. Официальный отец моего тела был каким-то работягой, а биологический вообще военнопленным. Повезло мне с родителем. Есть что вписать в анкету.
— То тут, то там, — обтекаемо ответил я. — А вы, Дмитрий Федорович, тоже дипломат? — перевел я стрелки. Чувствую себя каким-то разведчиком-нелегалом. Не жизнь, а сплошная легенда.
— Можно и так сказать, — тоже сошел с темы Поляков.
— Милый, я хочу шампанского, — напомнила о себя «невеста».
Вот не люблю я его открывать. Но раз дама пожелала, а я сегодня за бармена, то придется. Как только я взял бутылку в руки, меня окружила стайка женщин. Зря они так, я и облить могу. Но в этот раз им повезло, и получив желаемое, дамы удалились, утащив за собой и Светлану.
— И чем вы занимаетесь, Альберт? — Поляков отчего-то покидать меня не спешил. Новое лицо заинтересовало? А нет, причина в другом — к нам подошел отец «невесты».
— Служу, — просто ответил я.
— В каком ведомстве? — присоединился к допросу Горшков, а Поляков заинтересовано блеснул глазами, смотря на меня как-то по-новому.
— В милиции.
— Неожиданно, — Поляков в удивлении приподнял брови.
Горшков так вообще подвис.
— А, понимаю, продолжаете семейную династию. Так сказать, идете по стопам отца, — нашел «дядя Дима» удобоваримое объяснение моего присутствия среди элиты советского общества.
Горшкова слова друга ободрили.
— Все совсем не так. Я в семье первый, кто пошел служить в милицию.
— Бунтарство? — ухватился Поляков еще за одну более-менее понятную причину.
Горшков насупился и, судя по его виду, ничего хорошего более от меня не ждал.
— Распределение.
Удивил так удивил. Похоже, они оба даже не сразу поняли, о чем идет речь. Детей советской элиты распределяют туда, куда хотят их высокопоставленные родители.
— И куда вас распределили? В городское управление? — ухватился за последнюю соломинку Горшков.
— Игорь Геннадьевич, я в Москве проездом. А служу я в провинциальном городе, — шах и мат. Надеюсь, Света останется довольна.
Горшков взял полупустую бутылку «Macallan», налил себе в бокал чуть ли не до краев и выдул все залпом. Мне аж стало не по себе от такого варварства.
— Ты думаешь, она поедет с тобой в провинцию? — резко перешел он на «ты», но все же нашел в себе силы сразу не выкидывать меня из своей по-советски шикарной квартиры. — Или ты хочешь устроиться здесь в Москве? — ядовито добавил отец «невесты».
— Второе, — безмятежно ответил я.
— И, видимо, ты рассчитываешь на мою помощь? — добрался, как ему казалось, до сути Горшков.
— Ну, помощь лишней не будет, — я непринужденно улыбнулся.
«Будущий тесть» побагровел лицом. Поляков тоже взирал на меня без особой симпатии. Не оправдал я их надежды. Вместо молодого человека из хорошей семьи оказался наглым провинциалом, только и мечтающим пролезть в столицу.
— Папа! Котик! — возле нас материализовались Светлана с Аллочкой, напуганные накалившейся атмосферой.
Но разгневанный отец семейства внимания на них не обратил.
— Вон! — сейчас он видел только меня.
— Вечер был отличным, — я вежливо кивнул хозяйке и поспешил свалить, пока меня не побили.
— А ты останешься здесь! — за спиной услышал я. Значит Света добилась своего, отец обратил-таки на нее внимание.
* * *
— Кто это вообще был⁈ Кого ты привела в мой дом⁈ — бушевал Горшков, когда гости разошлись и в квартире остались лишь они втроем. — На мою помощь он, видите ли, рассчитывает! Перевода в Москву захотел! Каков наглец!
— Котик, только не волнуйся. У тебя же давление, — прыгала возле мужа Аллочка, пытаясь того успокоить. Но все было тщетно.
— Вот ему, а не перевод! — Горшков потряс кулаком перед лицом бледной дочери. — Пусть сидит в этом своем… как его? Из какой дыры он приехал?
Света растерянно пожала плечами.
— Не знаю, — тихо пискнула она.
— Что значит не знаешь⁈ Ты не знаешь где живет твой жених?
— Он называл город, но я забыла, — попыталась оправдаться девушка. Она уже была не рада, что затеяла все это.
— Забыла она! — отец зло сверкнул глазами. — Как его фамилия? — задал он следующий вопрос, думая о том, что завтра же озадачит знакомого сбором информации на этого Альберта.
— Не помню, — безуспешно порывшись в памяти, вынужденна была признаться девушка.
— А что ты вообще помнишь? — сплюнул Горшков. — Привела в дом проходимца!
— Альберт не проходимец! Он милиционер. Я удостоверение видела.
— В удостоверении должны быть указаны фамилия, имя, отчество, звание, должность и место службы! — наставительно сообщил ей отец. — И из всего этого перечня ты помнишь только его имя⁈ — вновь разъярился он.
— Ну я же не думала, что это так важно!
Горшков на какое-то мгновение потерял дар речи, лишь открывал и закрывал рот, не издавая звука.
— Не важно⁈ Да что у тебя с мозгами⁈ — взбеленился он. — Ты так-то замуж за него собралась!
— Котик, выпей пустырника, — Аллочка оперативно сбегала на кухню и притащила оттуда лекарство.
— Алла, уйди! — Горшков раздраженно отмахнулся от жены, не выпуская из поля зрения дочь.
— Как далеко у вас с ним все зашло⁈ — от раската его голоса обе женщины вздрогнули.
— Он уже кольца купил, — зачем-то ляпнула Света.
— Ах, кольца уже купил, — зашипел Горшков, его глаза метали молнии. — Так вот, дочка. Никакой свадьбы не будет! — прорычал он.
* * *
В понедельник моя командировка неожиданно закончилась. И уже вечером я садился в поезд. Вещей за время моего пребывания в столице прибавилось. Подарки для невесты, обновки, которые и на свадьбу сгодятся, специально выбирал и костюм, и туфли черного цвета. Плюс еще форменная одежда, которая занимала много места. Все это в один рюкзак не умещалось, и я дополнительно купил сумку.
Так что потратился я в Москве капитально. Даже на пальто денег не хватило, а предлагали мне вполне приличное, из-за чего и пришлось одалживаться верхней одеждой у Андрея. Весь запас наличных спустил. В Энске осталось лишь золото и камни. А значит вновь передо мной в полный рост вставала проблема заработка. Понятное дело, нелегального, я же в стране, где коммерция карается законом.
И какие у меня есть варианты? Я засунул вещи под сидение и уселся сверху. По билету у меня была нижняя полка.
Помнится, мне подпольный ювелир по фамилии Лихолетов откупные в размере двадцати тысяч обещал и все еще не отдал. Может потому что я в Москве застрял, но напомнить ему все же не помешает.
Или не стоит возле него светиться? Я же эту тему с неучтенным золотом новоиспеченному начальнику городского отдела БХСС отдал, да еще подробно расписал, как ее грамотно раскрутить. Вдруг Ситников уже начал по ней работать? Как же не вовремя меня в Москву вытащили! Вместо денег получил новые шрамы, ненужный мне перевод и медальку. Я, кстати, узнавал, она даже не из драгметалла сделана, посеребренная. Лучше бы премию дали окладов так в десять.
Ладно, лирику в сторону. Как еще можно по-быстрому заработать? Может с соседями Прошкиной договориться к обоюдной выгоде? Хрен с этой правоприменительной практикой. Вот только я про эту несчастную старушку уже всем растрепал. А значит стану посмешищем если просто прекращу с таким трудом возбужденное дело. Да и бабушку, если честно, жалко.
Так, думаем дальше. Что там у меня еще есть в загашнике? О, можно маклера тряхнуть! Он же должен ко мне прийти за арендной платой. Вариант, безусловно, стоящий, вот только придется опять разыгрывать «взятие с поличным», то есть привлекать к операции Ситникова, что мне делать не хотелось. Можно, конечно, и одному все провернуть, сделать запись, а потом дать маклеру ее послушать. В общем, надо это хорошо обдумать.
Еще есть вариант автомобиль продать. Но он уж совсем для отчаявшихся. Да и без колес остаться неохота. Кроме того, я его сестре планировал перед отъездом подарить. Алине — квартира, сестре — машина. Мне ведь нужен компромисс с совестью. Я же понимаю, что после моего отъезда им придется несладко. Но если Алина просто разведется и забудет обо мне как о дурном сне, то сестре придется хуже. Надо бы ей еще денег подкинуть.
Мои мысли прервали появившиеся соседи по купе. Два мужика старше меня возрастом. В одном из чемоданов что-то подозрительно звякнуло. Нет, пить я сегодня не буду. Водка после Макаллана как-то не вдохновляет.
Мужики забухали, и я перелез на верхнюю полку. Не спалось. И не соседи были тому причиной. Одолевали беспокойные мысли. Со сроками моего предстоящего перевода так ничего и не прояснилось. В отделе кадров сказали ждать приказ, но никаких пояснений не дали. И сиди теперь как на пороховой бочке.
— Может все-таки тяпнешь с нами? — соседи заметили, что я ворочаюсь.
В очередной раз отказался и отвернулся к стене. Вспомнился субботний фуршет, с которого меня попросили. Не пришелся я по вкусу местной элите. Сразу же отторгли. У меня же нет возможности выезда за границу.
«В последний раз я пил бурбон в Нью-Йорке», — мысленно передразнил я товарища Полякова.
Из Индии он, видите ли, пару месяцев назад вернулся. Тьфу. Магнитики себе на лоб нацепи и ходи так по Москве, чтоб сразу всем было видно — идет элита.
«Можно и так сказать», — неожиданно вспомнились другие его слова. Он так ответил на мой вопрос не дипломат ли он.
Разведка? И тут у меня все сложилось: Поляков, США, Индия.
Я читал о нем, там в будущем. О нем много писали, все же Поляков был предателем-рекордсменом, сдавшим американским спецслужбам более тысячи советских агентов. Маньяки нервно курят в сторонке. Они всем скопом столько человек не угробили, сколько угробил он.
От переполнявших меня эмоций я чуть с полки не спрыгнул и не отправился вышагивать по вагону. Так, стоп. С чего это я вдруг возбудился? Я уже наловился маньяков, теперь вон проблемы разгребаю. А Полякова мне разоблачить все равно не светит. Никак я не объясню появления у меня информации о нем. Вообще без вариантов. Здесь на случайность не свалишь. Нет, можно конечно написать анонимное письмо тому же Андропову, но я же понимаю, что это все несерьезно. Никто по нему работать не будет. В КГБ каждый день психи разные пишут, и мое письмо затеряется среди подобных.
Одно хорошо, от нахлынувших на меня переживаний я не заметил, как заснул, а к утру эмоции поутихли.
Дом встретил меня слоем пыли и пустым холодильником. Пока наводил чистоту и ходил за продуктами, голова совсем очистилась от глупостей, а вечером пришла Алина, и мысли приняли другую направленность.
— Ты точно не галлюцинация? — Услышав, как я открываю дверь, Журбина вышла из своего кабинета. Она протянула ко мне руку, палец уткнулся в мою грудь. — Ты смотри-ка, он настоящий!
— Ты сейчас с кем говоришь? — удивился я такой встрече. — Одичала тут без меня?
— Это я так реагирую на чудо, — пояснила мне начальница. — Мы уже не надеялись тебя здесь увидеть.
— Люблю приносить радость людям, — я наконец справился с замком и прошел в свой кабинет. Как же давно меня здесь не было. Аж соскучился. — Не понял⁈ — я резко остановился.
Мое рабочее место было полностью завалено уголовными делами, а моя пишущая машинка, которую я с таким боем добывал, перекочевала на соседний стол.
— Помнишь, нам обещали дать следователя? — зашла издалека Журбина. Но я уловил суть. — А вот и Аркадий подошел! Альберт, познакомься.
Я обернулся к двери, меня исподлобья рассматривал парень лет двадцати пяти или чуть старше.
Странно, обещали же прислать девочку из области.
Невысокий, коренастый как гриб-боровичок. Выпирающий подбородок говорил или о сильном характере, или о упертости. Пыжиковая шапка, пальто из местного ЦУМа, а под ним мешковатый костюм.
Кстати, об одежде. Надо бы Костика навестить. Не ходить же мне до весны в драном пуховике. Нет, Светка его зашила и получилось у нее не плохо, но все равно видно. И опять все упирается в бабки.
— Аркадий, — он сжал мою ладонь.
— Альберт, — я тоже усилил напор.
Он смотрел на меня хмуро, а мои губы привычно растянулись в улыбке.
— Так, мальчики, — интуитивно почувствовав неладное, вклинилась в наше противостояние Журбина, — время уже почти девять. Пора выходить!
На оперативку мы пришли первыми.
— Здравствуйте, Илья Юрьевич, — поприветствовал я Головачева.
— Здравствуй, здравствуй, — отвлекся он от чтения бумаг и теперь смотрел на меня с непонятным выражением лица.
Я поспешил занять свое кресло, чтобы не отсвечивать.
— О, какие люди! Сам Альберт Анатольевич Чапыра почтил нас своим вниманием, — с издевкой произнес Курбанов, зайдя в кабинет после нас.
— Здравствуйте, товарищ майор, — поздоровался с ним и я.
Он занял свое место за столом, заговорил с сидевшей напротив него Журбиной, время от времени бросая на меня взгляды.
Когда в кабинете собрались все следователи, Головачев открыл совещание. Все как обычно: планы, сроки, животворящие пендели.
— Все свободны кроме Чапыры, — совещание закончилось этой фразой.
Все, как и было велено, потянулись к выходу, при этом заинтересовано косясь на меня.
— Ну рассказывай, что там в Москве произошло, — велел Головачев, когда дверь за последним из следователей закрылась.
Подписку о неразглашении в этот раз с меня не взяли, и я рассказал. Начал с Евсеева. Головачев слушал и потирал свой лоб, зажав между пальцами сигарету, так и забыв ее прикурить.
— Опять серийный убийца. Где ты их только находишь? — прокомментировал он. — А почему тебя искали? — вспомнил вдруг он. — Ты опять что-то натворил.
— Не натворил, — успокоил я его. — После ранения я плохо себя чувствовал и продрых больше суток, вот со мной никто и не мог связаться.
— Какого еще ранения? — Головачев все же вспомнил о сигарете. Она оказалась изломанной, и он бросил ее в пепельницу.
— Товарищ подполковник, я сейчас все объясню, — предупредительным тоном начал я и действительно объяснил.
— Ну про взрывы-то нас уведомили. Даже на усиленный режим службы переводили. А ты, оказывается, под один из взрывов попал. Как же тебя угораздило?
— Случайно, — вздох вышел каким-то извиняющимся что ли.
— Ну да, как всегда, — покивал Головачев, — все у тебя всегда выходит случайно.
— Меня медалью наградили, — похвастался я, чтоб расшевелить загрустившее начальство. — Документы, наверно, еще досюда не дошли, но приказ у меня с собой. Принести?
— Конечно, неси! — энтузиазма в голосе Головачева прибавилось. — И саму медаль захвати! Что же ты на оперативке об этом промолчал?
Я метнулся за портфелем.
— Дела с моего стола убери, — зайдя в кабинет, попросил я своего нового соседа. Похоже он даже не начинал разгребать эти завалы.
— Я еще не закончил их сортировать.
— Сортируй их на своем столе, — подхватив портфель, я вышел.
В кабинете Головачев уже был не один. К нему присоединился Курбанов и судя по блеску в глазах майора, начальник уже пересказал ему столичные новости. Пришлось демонстрировать награду и ему.
Поздравили, вроде бы даже искренне. Головачев так точно.
В кабинет я вернулся минут через двадцать. Дела перекочевали на стулья и подоконник.
— И пишущую машинку мою верни, — продолжил я наводить в своей вотчине порядок, усевшись за свое рабочее место. — Себе у Капитолины возьмешь.
— Вот себе и возьми у Капитолины, — огрызнулся Боровиков. Фамилию Аркадия я узнал на оперативке. Еще удивился тому, как она ему подходит. — Машинка не твоя личная, она числится за следственным отделом. А я здесь следователь, и в отличие от тебя, который и полгода еще не служит, в следствии уже три года.
— И чего ты добился за эти три года — не я первым начал мериться.
Боровиков неприятно усмехнулся.
— Не у всех есть волосатая лапа. Обычные люди всего добиваются сами.
— Да, не всем везет, — согласился я, смотря прямо ему в глаза.
Он тоже не отводил взгляд. Телефонный звонок разрушил нашу идиллию. Я успел первым.
— Следователь Чапыра, — сказал я в телефонную трубку.
— Альберт, быстро дуй ко мне, — услышал я голос Шафирова.
— Понял. Уже еду. Нет, машину не надо, я на своей, — положив трубку, я начал одеваться, ощущая на себе злобный взгляд соседа. Схватив портфель, я вышел из кабинета и в коридоре напоролся на Журбину.
— Ты куда? — возмутилась начальница.
— В областное вызвали.
— Опять начинается! — закатила она глаза.
— Люда, — я взял Журбину под локоток и потащил ее к бывшему кабинету Левашова, — этот кабинет совершенно свободен, — я для наглядности постучал по двери. — Так почему ты посадила этого Боровикова ко мне?
— Так специально! — вырвавшись, обрадовала она меня. — Он опытный следователь, и тебе есть чему у него поучиться. Я уверена вы сработаетесь! — оптимистично заявила начальница, похлопав меня по больному плечу, и, по-своему истолковав мою перекошенную рожу, юркнула к себе в кабинет.
Сплюнув, выкуривать ее оттуда у меня времени не было, я направился к лестнице. Помнится, я уже как-то соседствовал с одним опытным следователем. И где он сейчас?
Разговор с Шафировым прошел на минорной ноте
— Значит, уезжаешь в Москву, — резюмировал он, выслушав мой доклад о командировке в столицу.
— Может еще все сорвется, — я выразил осторожную надежду.
— А ведь я это предполагал, — словно не слыша, продолжил вслух размышлять полковник. — Я еще на распределении выделил тебя из всех. А ты тогда упирался, не хотел идти служить в милицию. Куда ты тогда рвался? В совхоз, юрисконсультом? — Шафиров рассмеялся. — Надеюсь, сейчас понимаешь, как был тогда неправ?
— Понимаю, — соврал я. Если бы мне предоставили выбор, я бы уже давно перебрался с контрабандистами в Турцию. Или кормил рыб на дне морском. Тоже вариант. Но проблем у меня однозначно было бы меньше. Я бы точно не отправился ловить серийных убийц и не оказался в Москве во время теракта.
— Хорошо, что понимаешь. Из совхоза ты бы до столицы несколько лет добирался и не факт, что успешно.
— Ну а что столица, Валерий Муратович? Что меня там ждет? Это сейчас мое имя на слуху, но уже скоро все эти задержания серийных убийц и даже взрыв в метро забудутся, и я вновь стану никому не интересен. Так и останусь обычным следаком, хоть и будет мое рабочее место в министерстве. Мой потолок — это старший следователь по особо важным делам, да и то лет через десять. Дальше меня уже не пустят. Места повыше только для своих, — я горько усмехнулся. — Когда был в Москве, случайно попал на вечеринку к одному посольскому работнику.
— Случайно попал в квартиру дипломата? — уточнил Шафиров.
— Так получилось, — отмахнулся я от маловажной детали. Сказать-то я хотел о другом. Поделиться обидой что ли. Все не мог забыть унижение. — Так вот, как только они узнали, что я простой мент, еще и из провинции, то сразу же указали мне на дверь. Видите ли, я им не ровня, раз не пил бурбон в Нью-Йорке.
— Бурбон в Нью-Йорке? — не понял меня полковник.
— Да был там один урод, — я поморщился, вспомнив эту плешивую рожу, — Поляков Дмитрий Федорович. Хвастался, что пил бурбон в Нью-Йорке.
Если не могу его разоблачить, так хоть обосру.
— Поляков? — голос Шафирова немного дрогнул. — Тоже из дипломатов?
— Думаю, он из разведывательного управления.
— С чего ты так решил? — Взгляд, которым меня наградил полковник, буквально прожигал.
— Глаза подсказали. Смотрит, словно сразу в душу. Кстати, вы с ним чем-то похожи, — сказав это я тут же прикусил себе язык. Вдруг пришло понимание, что все эти вопросы неспроста и что Шафиров знает Полякова. Как это вообще возможно⁈ Опять, блин, вляпался!
