Глава двадцатая

Домой я приехала поздно, в окнах уже не горел свет, но почти все они оказались открыты. День сегодня выдался жарким, даже поздним вечером стояла духота. Дорожка от гаража до парадного входа у нас засыпана мелкими камушками. Ни я, ни Макс не захотели на участке асфальт или плитку. Вот на парковке последняя уложена, а в саду решили сохранить атмосферу советской дачи. Галька нас радует, но когда шагаешь по ней, раздается громкий шорох. Днем кто-нибудь обязательно высунется из дома в окно и обрадуется:

– Лампуша приехала!

Но сейчас почти ночь, будить кого-либо не хотелось, поэтому пошла по траве. И именно в эту секунду включился автоматический полив. Я взвизгнула, ринулась к крыльцу, наступила на первую ступеньку… «У моря, у синего моря не окажусь я с тобою! – заорал бас. – И солнце не засветит нам с тобой, а бабу смоет прибой…»

Я, успев забыть про музыкальные ступени, перепугалась до смерти. Влетела в холл, перевела дух и приняла решение. Завтра же попрошу Горти избавить нас от вокальной безумной лестницы. Может, кто и хочет иметь подобное, но не я. Подруга может обидеться на отказ от ее подарка. Однако если каждый раз, входя в дом, начну слушать эдакие арии, то моя нервная система живо порвется в клочья. Во-первых, исполнитель фальшивит, с «верхами» у него беда, не в той тональности пытается работать. Во-вторых, идея переделать старые песни в непотребство глупа до предела. В-третьих, это не зонг, а брачный вопль бизона!

Я вошла в коридор, на цыпочках добралась до второго этажа, поднялась в спальню и выдохнула. Ура! Дома! Макс улетел в очередную командировку, значит, сейчас устрою вечер безобразий. Возьму салат, кусок кекса, чай и устроюсь в кровати вместе с планшетником, в который сегодня закачала новый сезон восхитительной игры «Спаси принцессу от дракона». Создатели забавы указали, что она рассчитана на детей от шести до восьми лет. Такое мне по зубам. Бродилки для тех, кому исполнилось десять, слишком сложные, мне приходится постоянно лезть в подсказки! Да еще Макс начинает смеяться, если я тихо возмущаюсь хитрым заданиям.

Бурча себе под нос: «У моря, у синего моря со мною ты, рядом со мною. И солнце светит, и для нас с тобой целый день поет прибой», – я быстро пошла в ванную. В начале шестидесятых годов прошлого века японцы Хироси Миягава и Токико Иватани написали песню «Koi no Bakansu», в переводе на русский язык «Каникулы любви». Вряд ли авторы думали, что незатейливый текст и простая мелодия понравятся людям во всем мире. Сначала песня стала популярной в Японии, затем покорила Европу, Америку, Китай, добралась до Советского Союза. Тут надо сказать, что текст у песенки в оригинале другой, не тот, который хорошо знали советские люди. В середине шестидесятых в СССР это произведение с буквальным переводом на русский язык исполнил на концерте один певец из Европы, который гастролировал в Москве. Слова шокировали публику – наши люди к таким сексуальным напевам не привыкли. Говорят, что на выступлении присутствовал Леонид Дербенев, и это он придумал текст для советских вокалистов – тот, который до сих пор хорошо известен: «У моря, у синего моря…» В мгновение ока вся необъятная Страна Советов принялась распевать произведение, музыка звучала во многих кинофильмах и живет до сих пор. Следует ли искажать слова такой песни?

Размышляя на эту тему, я вошла в ванную и обмерла. Около рукомойника стоял… страус. Короткое время мы смотрели друг на друга, потом огромная птица расправила крылья и начала плясать.

Я медленно попятилась к двери, чуть приоткрыла ее, протиснулась сквозь щель в спальню, захлопнула ее, огляделась по сторонам. Взгляд упал на тяжелый комод. Сопя от напряжения, я сумела дотолкать его до входа в санузел, подпереть дверь и выдохнуть. Но в ту же секунду мне вспомнилась телепрограмма, в которой ведущий сообщил: «Ударом ноги нелетающая птица способна разрушить кирпичную стену». Что случится с дверью, если тот, кто сейчас выделывает па у рукомойника, стукнет по ней нижней конечностью?

Я схватила планшетник и решила перебраться в пустую гостевую комнату на первом этаже. Утром позвоню Костину, а сейчас лягу спать и раньше девяти из кровати не вылезу! Поиграть от души не удалось, веки сами собой сомкнулись.

– А ну, вставай! – заорал чей-то дискант.

Глаза открылись.

– Что здесь делаешь? – продолжал кричать не пойми кто. – Как сюда попала?

– Лампуша! – обрадовался другой человек. – Ой! А мы решили…

Мои глаза открылись.

– Привет, – смущенно произнесла Сюзанна, сжимая в руках скалку.

– Доброго утречка, – улыбнулась Роза Леопольдовна, держа сковородку. – Извините, разбудили.

– Это я виновата, – прошептала Сюзанна. – Услышала храп из гостевой. Но ведь у нас никто не ночует! Позвала Розочку, мы вооружились, решили глянуть, кто же в дом пролез!

– Ночью показалось, музыка заиграла, – добавила Краузе. – Но я решила, что приснилось. А потом Сюзи примчалась с воплем: «В доме чужой!»

– Не храплю, – возразила я, – сплю тихо.

– Порой случаются исключения, – возразила Сюзанна. – Вот я всегда спокойно ела творог. А недавно полакомилась, и прямо такая аллергия пошла!

– Храп не золотуха, – невесть зачем ввязалась я в ненужную беседу. – Легла в гостевой, потому что у меня в ванной стоит страус. Надо его оттуда прогнать!

– Кто? – заморгала Роза Леопольдовна.

– Птичка такая, большая, – объяснила я. – Дерется лучше боксера Валуева.

– Страус… – пробормотала Сюзанна. – И как он к нам попал?

– Не знаю, – призналась я. – Эти птицы не летают! Наверное, прибежал.

– Если имеют крылья, то непременно парят, – стояла на своем Архипова.

Спорить с Сюзанной бесполезно, она всегда уверена в своей правоте. Если гениальная повариха полагает, что Земля квадратная, то она квадратная. Максимум, с чем согласится Сюзи – это с прямоугольной формой планеты. А вот с круглой никогда. Аристотель с его трактатом «О небесах», Джордано Бруно, Пифагор, философ Парменид, Эратосфен и другие ученые ей не указ. Вот Роза Леопольдовна способна согласиться с чужим мнением. Правда, ей надо долго, подробно объяснять свою точку зрения. А еще Краузе готова искать пути к решению проблемы, если ей сообщат, что она не решаема.

– Давайте поднимемся к Лампе и поглядим, что творится в санузле? – предложила Краузе.

– Ладно, – неожиданно согласилась Сюзи. – Убедимся, что там никого нет, и успокоимся!

– Видела страуса, как тебя, – не дрогнула я.

– Конечно, конечно, – тоном медсестры из психоневрологического интерната, которой пациент с увлечением рассказывает, что жареные гвозди вкуснее с майонезом, чем без оного, отреагировала Краузе. – Не собираемся с вами спорить. Но мы не боимся птичку. Уведем ее из ванной, покормим. Правда, Сюзанна?

Архипова постояла пару секунд, потом в ее глазах вспыхнул огонь.

– Конечно, Розочка, поможем бедному страусу. Он небось долго летел, устал, решил отдохнуть. Увидел хороший дом, подумал: «Здесь меня точно не обидят», – влез в трубу…

Я направилась к лестнице. Сюзанна и Роза Леопольдовна решили, что я лишилась рассудка, а всем известно, что спорить с сумасшедшим – себе дороже. Ну ничего. Сейчас страус заперт в четырех стенах. Получу удовольствие, когда увижу выражение лиц женщин в момент встречи с гигантской нелетающей птицей. Хорошо смеется тот, кто стреляет последним.