Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Видов нравственности два: нравственность добрая и нравственность худая. Первой имя
α) добродетель; а второй —
β) порок, или грех.
Добродетель имеет не одно значение.
Она означает то
α) главное всеобъемлющее стремление духа к добру, или настроение духа, христиански действующего; то
β) разные добрые расположения воли и сердца; то
γ) каждое отдельное доброе дело. Во всех сих проявлениях добродетель не стоит на одном, но постепенно восходит к совершенству; и тем определяет возрасты нравственной жизни – доброй. Итак,
и во-первых,
Где наше добро? В Боге. Следовательно, стремление к добру есть то же, что стремление пребывать в Боге, или жажда Богообщения. Если сие стремление не должно оставаться бесплодным, а должно найти соответственное себе удовлетворение, то оно должно принять труд пройти весь тот путь, коим восходить может человек к Богу. Следовательно, сей самый путь и все, что бывает на нем, и должно войти в состав добродетели, как главного стремления, или настроения христиански добродеющего духа, то есть войти все то, что входит необходимо в состав главной нормы христианской жизни и деятельности. Там положено:
«Пребывай в общении с Богом чрез Иисуса Христа Господа деятельным исполнением Его Святой воли, вспомоществуемым благодатью и восполняемым верою, по силе и обету Крещения, во Св. Церкви. Следовательно, истинно христианская добродетель, или христиански добродетельное настроение духа, будет:
Жажда и сила пребывать в общении с Богом чрез Господа Иисуса Христа ревностным, постоянным, полным и всегдашним исполнением Его воли, с помощью благодати и с верою в Господа, по силе и обету Крещения.
Почему все сие необходимо, уже известно из статьи о норме христианской жизни. Теперь нужно только немного пояснить каждую из сих черт христиански нравственного настроения духа, чтобы дать понять отличительные свойства, состав и происхождение христианской добродетели.
Первая черта ее – жажда. Спаситель ублажает тех, кои имеют алчбу и жажду правды (Мф. 5, 6). Апостол Павел о себе говорит: Гоню, аще и постигну… со усердием гоню к почести вышняго звания (Фил. 3, 12, 14) и других увещавает: всегда доброе гоните, – Духа не угашайте (1 Сол. 5, 16, 19), вышних ищите (Кол. 3, 1), духом горяще (Рим. 12, 11). Жажда сия сама по себе есть разверстое и готовое приятилище всего доброго, подобно жаждущей земле, которая скоро впивает в себя воду. В жизни же она, с одной стороны, поддерживает напряжение духа, а с другой – не дает ему слишком много ценить внешние труды, утруждая его собой изнутри. Она есть всегдашний признак и доброго состояния, как алчба и жажда телесные – признак здоровья телесного. Узнавать ее можно по непрестанно хранящейся в сердце теплоте. Противополагается она духу холодному, расслабленному, вялому, малоподвижному, незаботливому о добре и спасении.
Вторая черта – сила. Что и жажда без силы? Это бесплодное мучение или крушение духа. Смотри на жаждущего Иустина философа! До приятия силы он страдает от снедающего его внутреннего духовного огня. Напрасно потому вздумал бы кто ограничиваться одним стремлением. Оно есть только приготовительное состояние вначале и потом постоянный подновитель деятельности впоследствии. Его можно встречать и вне христианства, а сила дается только в христианстве. Господь человеколюбивый дает жаждущим, однако же, пить из Себя силу, чтобы силою сею они могли пребывать в Нем. Приидите, говорит, и упокою вы (Мф. 10, 28). Кто во Мне, плод мног сотворит (Ин. 15, 5). Жажда есть свидетельство пробуждения нашего духа, а сила – свидетельство сочетания нашего духа с силою Божиею. В последнем случае он исповедует: Вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Фил. 4, 13).
Третья черта – сила пребывать в общении с Богом чрез Господа Иисуса Христа. Известно, как человек назначен к общению с Богом, как потом он отпал от Него, как, вследствие сего отпадения, подвергся тиранству самолюбия и страстей с разжигателями их, диаволом и миром. Следует из сего, что в состав доброй заботы человека должны необходимо входить два расположения: отречение от себя и всего льстящего самолюбию и предание себя Богу. Но самоотвержение есть только средство, а цель – пребывание в Боге. Потому, кто прошел кризис самоотвержения, у того главное и все: Богообщение. Это исключительный предмет, на который устремлены весь труд и вся забота христианина. Отсюда вот что выходит:
Кто не испытал внутренней перемены, вследствие которой все помышления и желания его начали быть обращаемы и посвящаемы Богу, тот еще не начинал быть истинно и по-христиански добрым. Иже хощет по Мне ити, говорит Господь, да отвержется себе… и по Мне грядет (Мк. 8, 34).
Кто остановится на одном самоотвержении, думая, что он сделал все, тот в опасном заблуждении. Кроме того, что самоотвержение, как средство, без приспособления его к своей цели, Богообщению, бесполезно, оно едва ли может быть и истинным без сего! Ибо без Бога нельзя отвергнуться себя. Такого свойства было учение и жизнь стоиков. Они учили покорять самость уму или духу; но что и дух или ум должно покорить Богу, сего не поняли, потому и были учителями духовной гордости и, несмотря на труд и пожертвования, себя и других содержали вне Бога, в отпадении от Него. Равным образом и те, кои придумывают некоторую философскую добродетель, то есть делание добра без помышления о Боге, делают худо и мечтательно, ибо что за добродетель вне Бога? Так как без общения с Богом добродетель не добродетель, а общение сие возможно только чрез Господа нашего Иисуса Христа, то следует, что вне христианства нет истинно доброй жизни. Есть там доброделание, не приносящее истинных плодов, не доводящее до цели. Посему-то все люди призываются в общение с Богом и Господом Иисусом Христом, и прилепление и стремление к Богу поставляются для них единственным и исключительным делом. Господь учит: будите во Мне и Аз в вас (Ин. 15, 4) и молится ко Отцу: яко же Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в пас едино будут (Ин. 17, 21); Аз в них, и Ты во Мне, да будут совершеии во едино (23). Апостолы проповедают: по Христе молим, примиритеся с Богом (2 Кор. 5, 20), да общение имате с нами: общение же наше со Отцем и с Сыном Его Иисусом Христом (1 Ин. 1,3), Приближитеся к Богу, и приближится вам (Иак. 4, 8). Аще взыщете Его, обрящется вам: аще же оставите Его, оставит вас (2 Пар. 15, 2).
Четвертая черта – сила пребывать в Богообщении чрез ревностное, постоянное, полное, всегдашнее исполнение святой воли Божией. Не должно думать, чтобы Богообщение могло поддерживаться одним ведением Божественных вещей или тайн, или напряженным устремлением чувств к Богу, или внешним изъявлением своего неотчуждения от Бога. Все это бывает при нем и есть необходимо в большей или меньшей мере; но существенное, самое твердое и благонадежное средство к тому есть хождение в воле Божией. Так говорит Господь: Не в сяк глаголяй Ми:
Господи, Господи, внидет в царствие Божие, но творяй волю Отца Моего, Иже на небесех (Мф. 7, 21). Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей: яко же Аз заповеди Отца Моего соблюдох и пребываю в любви Его (Ин. 15, 10). И христианином соделывается человек, по апостолу, во еже не ктому человеческим похотем, но воли Божией прочее во плоти жити время. Довлеет бо мимошедшее время (1 Пет. 4, 2–3). Так необходимо для христианина исполнение воли Божией. Должно, однако же, при сем помнить, что это все же есть только средство, хотя существенное и неотложное. Так как цель в Боге, то сие исполнение должно быть освящаемо посвящением его Богу или воззрением на Него. Кроме того, к полноте сей черты добродетельного состояния требуется, чтобы исполнение воли Божией было: ревностное, усердное, из сердца исходящее. Без сего вся сумма дел, добрых по виду или законных, будет собранием не безобразных изваяний, в коих нет души; постоянное, в отличие от скоропреходящих добрых движений сердца или перемежающихся порывов, которые не чужды и грешному человеку; полное, то есть простирающееся на весь закон и заповеди, обнимающее всю волю Божию, а не часть какую-нибудь, может быть, легчайшую, избранную более по природному расположению, нежели по любви к добру и Богоугождению, – притом не ограничивающееся одними встречающимися случаями, но их взыскивающее, изобретательное на добро. Иже весь закон соблюдет, говорит апостол Иаков, согрешит же во едином, бысть всем повинен (Иак. 2, 10). Так как основание всех заповедей одно, – воля Божия, то кто искренно предан воле Божией, тот не станет оставлять ее без исполнения, в каком бы виде она ни открылась ему. Наконец непрестанное, во все время жизни неутомимо работающее. Никто же возложив руку свою на рало и зря вспять управлен есть в царствии Божии (Лк. 9, 62). И только претерпевши до конца спасен будет (Мф. 10, 22), говорит Господь. Не весте ли, учит апостол, яко текущий в позорищи, еси убо текут, един же приемлет почесть. Тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24). Почему – неостанавливающееся, пока не достигнет конца, ибо конец венчает дело.
Пятая черта – с помощью Божественной благодати. Благодать есть достояние человека христианина и вместе отличительное свойство его жизни. Как вначале он стал христианином силою Божиею, так и после все дела свои совершает той же силою. Ибо по апостолу: Бог есть действуяй в нас, и еже хотети и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 13). Тот же апостол свидетельствовал о себе, как благодать Божия, которая с ним была во всех трудах его, не тща бысть в нем (1 Кор. 15, 10). Действия сей благодати, сопровождающей человека христианина в деятельности, состоят: в многообразном просвещении ума впечатлением в нем истин веры и деятельности, как вообще, так и особенно касательно каждого случая, чтобы видел, что есть воля Божия святая, имея таким образом просвещенный очеса сердца (Еф. 1, 18); в воспламенении ревности и укреплении воли. Без Мене не можете творити ничесоже, говорит Господь (Ин. 15, 5). Почему и молится апостол Петр: Бог всякия благодати, призвавши вас в вечную славу о Христе Иисусе… Той да утвердит, да укрепит, да оснует (1 Пет. 5, 10). От сих влияний Божественной благодати христианину свойственно чувство силы и крепости к нравственно-доброй жизни или ревностное хождение в законе, однако же не независимо, а в Господе, ибо говорит: Вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Фил. 4, 13).
Шестая черта – и с верою в Господа. Вера совершает или делает совершенной и законченной добрую христианскую деятельность и жизнь. Ею покрываются недостатки, немощи, слабости, грехи. Почему вообще без веры сей угодити Богу невозможно (Евр. 11, 6). Она заставляет говорить делателя, сотворившего все повеленное: раб непотребный есмь (Л. 17, 10) и всю надежду полагать в Господе Иисусе Христе. В отношении к самым делам, она не только представляет сильнейшие, возбудительнейшие побуждения к усвоению нравственного порядка, в несомненности великих обетований и в чрезмерной любви Божией к нам во Христе Иисусе (1 Ин. 4, 10; 2 Кор. 5, 14), но и сообщает им некоторое сверхъестественное качество Божественное, ибо верующий творит их, как живый член Иисуса Христа Господа. Иже пребудет во Мне, плод мног сотворит (Ин. 15, 5).
Седьмая наконец черта – в следствие силы и обета Крещения. Эта черта, исключительно уместная только у христиан. Крещением мы вступаем в Церковь и, становясь членами ее, сподобляемся вместе быть участниками и всех благ ее. В Крещении полагается сему начало. Ради его потом и далее все действуется в христианине. Как для семени развивающегося пищу доставляют облежащие его стихии, так для новоотрожденного благодатью в Церкви духовные стихии в пищу ему доставляются Таинствами и всем чином священнодействий церковных. В то же время внутренняя сила приходит к нему от целого тела, к коему он привит, от тела Церкви, через которую от главы Ее нисходят в его жилы духовные живительные соки. В Церкви зреет христианин. Как кокош собирает птенцов под крылья свои и греет их, так и она, объемля всех чад своих, питает и греет их. Потому преспеяние в добродетели условливается пребыванием в Церкви. Вне Церкви нет истинно добродетельной жизни, ибо к тем, кои вне ее, не проходит Божия сила и около их нет воспитательной атмосферы и воспитательной мудрости.
Вот все черты христиански добродетельного состояния. Ими означаются и существенные свойства, и состав, и происхождение христианской добродетели.
Если все сии черты назовем порядком христиански нравственной жизни, то добродетель, как состояние или как настроение духа добродеющего, можно будет определить так: есть ревность и сила пребывать в порядке христиански нравственной жизни, или просто ревность о христианской жизни. Сокращая, однако же, описание добродетели словом, не следует выпускать из мысли всех входящих в нее черт, чтобы в случае не принести поддельной монеты, вместо истинной.
Страха ради Твоего, во чреве прияхом и поболехом и родихом духа спасения, поет пророк Исаия (26, 18). Это может сказать о себе всякий истинно ревностный христианин. Приступая к Господу, он зачинает ревностную заботу о спасении и, спеша вослед Его, беспрерывно богатится добрыми делами. Сия ревность и есть дух спасения, зародыш и производитель жизни христиански доброй, которая из нее растет и спеет постепенно и, соответственно тому, как сильна или слаба ревность, спеет скоро или медленно. Апостол Павел говорит о себе, в поучение для всех: Не зане уже достигох или уже совершихся, гоню же аще и постигну, о немже и постижен бых от Христа Иисуса. Братие, аз себе не у помышляю достигши: едино же задняя убо забывая, в предняя же простирался, со усердием гоню к почести вышняго Божия о Христе Иисусе (Фил. 3, 12–14). Так была постоянна и неутомима ревность у апостола Павла. Столько же постоянной она должна быть и у всякого христианина. Но степени ее силы, напряженности и быстроты могут быть различны, по различию человеческих характеров и различию обстоятельств жизни. Вот как о сем надобно судить.
Ревность тем выше, напряженнее и тверже, чем охотнее, постояннее, неотложнее, как бы неразмышленнее совершает всякое представляющееся доброе дело. Ибо таково свойство любви – спешить на угодное любимому. Что апостол говорит о милостынодавцах: доброхотна дателя любит Бог (2 Кор. 9, 7); то же должно явить и во всякой добродетели. Как добрый сын, едва выслушает слово отца, стремится выполнить его, так и христианину должно действовать относительно всякой познанной воли Божией.
Чем больше она, в действовании своем, подъемлет трудов и озлоблений. Спаситель говорит, что когда любят любящих, ничего особенного не совершают, ибо это естественно. Но то высокое совершенство – любить ненавидящих и врагов (Мф. 5, 44). Озлобление – проба истинной доброты сердца. Многие с радостью приемлют слово оскорбительное и хранят его при благоприятных обстоятельствах; но встретится озлобление, – тотчас отпадают. Степень ревности в сем отношении зависит, как от величины трудов и неудовольствий, так и от их длительности. Иной день и ночь не имеет покоя, то от насмешек, то от притеснений, а все не отстает от своего доброго намерения. Одного 28 лет терзали и мучили за исповедание имени Христова, и он остался непоколебим. Но и без мучений и гонений, кто при непрестанных уязвлениях, терзающих сердце, остается несовратимым, удостаивается венца мученического.
Чем обширнее круг деятельности, на который она простирается. Как не удивляться апостолу Павлу, который всем был вся, да всяко некия спасет (1 Кор. 9, 22). Его попечение обнимало иудеев, язычников, немощных, заблуждающихся, упорствующих, обратившихся и необратившихся, – и это не в одном месте, а на пространстве всех почти языческих стран. Подражая ему, и другие Святые Божии старались все более и более расширять круг своего доброделания, всегда, однако же, держась постепенности и мудро ожидая мановений Божиих, чтобы не потерять Его помощи за самоуверенность и своеволие и, растянувшись на многое, не остаться безуспешными и в немногом.
Наконец чем чище и отрешеннее ее побуждение. Должно подражать тому, кто все творит во славу Божию, взывая, что ми есть на небеси: и от тебе что восхотех на земли; исчезе сердце мое и плоть моя: Боже сердца моего и часть моя Боже во век (Пс. 72, 25); кто не ктому себе живет, но живет в нем Христос (Гал. 2, 20), не себе живет, но умершему за нас и воскресшему (2 Кор. 5, 15); кто желает разрешиться и со Христом быти и затем только охотно готов пребывать в сем мире, что это нужно для других (Фил. 1, 24) и для того, чтобы богатиться добрыми делами в жизнь вечную (1 Тим. 6, 18), зная и чувствуя, что наше житие на небесех есть (Фил. 3, 20). Ограничиваюсь предложенными объяснениями. Приложу только: попекись всяк молить Господа, чтобы не попустил никогда угаснуть огню сему в сердце: ибо в нем жизнь.
Войти с помощью соц. сетей: