Глава тридцатая
Анастасия опять покраснела.
– Этот хам помахал перед моим носом каким-то удостоверением. Фамилию не запомнила, имя-отчество какие-то простые, типа Иван Николаевич. Потом вынимает пакет и заявляет: «Контрольная покупка! Сейчас выясним, соответствует ли вес готового изделия заявленному на витрине. Чем посыпаны вафли?» – «Ничем, – говорю. – Они детские. У малышей часто аллергия. Все добавки перед вами в банках. Покупатели сами выбирают, чем сдобрить и украсить вафлю». Дядька на фигурные изделия поглядел: «Жалоба на вас! Уже четверо малолетних госпитализированы. Поели ваши вкусности, отравились. И сейчас не лгите! На всех фигурах что-то желтое!» Я гляжу… Точно! Но ведь я не использую даже сахарную пудру… В моем детстве никто с ума по правильной еде не сходил. Что купить удавалось, то и лопали. А сейчас! Сахар – смерть, соль – смерть, картофель – смерть, колбаса – смерть! А мне, когда из садика домой вели, воду газированную из автомата пить давали. Три копейки с сиропом, копейка без него. И основная задача у бабушки была – найти пустой стакан. Их мужики утаскивали, чтобы в подъезде выпивать.
Настя опустила голову.
– Пришлось закрыть вафельную. Несколько дней дома сидела.
Анастасия закрыла ладонью глаза.
– У меня сложный характер, борюсь сама с собой, но терплю неудачу. Если кто-то меня обманул, никогда не прощу. Не подумайте, что начну грубить, хамить, делать гадости. Нет! Буду вежливо разговаривать, но… С днем рождения, Новым годом, Пасхой никогда не поздравлю. Близкое общение сведу к нулю, никакими своими проблемами делиться не стану. Эмоциональная Антарктида при полной светской вежливости. Вот ничего с собой поделать не могу… У меня была знакомая с детства. Мы жили по соседству на даче. У этой девушки бабушка была очень обеспеченной женщиной, главврачом большой московской больницы. Понимаете?
Я молча кивнула, Настя продолжила:
– Вера Кирилловна, после того как коммунистов прогнали, вообще шоколадно устроилась. Открыла частную гинекологическую клинику, еще богаче стала. Только с сыном у нее неудача была. Я его плохо помню, но знаю, что парень играл в карты, подсел на какие-то препараты. Когда мать умерла, он быстро все, что она собрала, растренькал! Прямо за год! Жена у него не пила, к наркотикам не прикасалась, вроде положительная, детей кучу родила. Забыла, как ее звали.
Анастасия сложила руки на груди.
– Мне лет тринадцать-четырнадцать исполнилось, когда Кирилла уложили в психушку – у него мозг совсем уехал. Я об этой истории случайно узнала… Мой дедушка был известным врачом, академиком. Он прекрасно знал Веру Кирилловну. В Москве мы жили в соседних кооперативных домах, лето проводили в одном дачном поселке. При коммунистах давали землю под частное строительство по линии работы. Поэтому у писателей дачи были в Переделкино, на Пахре, а в городе они жили на улицах Черняховского, Усиевича, в Лаврушинском переулке. У киношников, театральных актеров, музыкантов, врачей свои «заповедники». Поэтому их дети и внуки часто оказывались в одном месте и в городе, и на даче… Иду один раз на речку купаться, слышу, кто-то плачет в лесу. Подумала, вдруг маленький ребенок заблудился…
Я поерзала в кресле. Ну зачем мне слушать историю о том, как добрая Настя спасла кого-то? Надо вежливо изменить направление беседы. Но тут…
– Направилась вглубь деревьев, а там Михайлова, – внезапно пробубнила хозяйка.
В меня словно булавкой ткнули, изо рта вырвался вопрос:
– Кто?
– Лариса, внучка Веры Кирилловны. На пеньке сидит, слезами заливается. Оказывается, ее бабушка умерла, а мать Зинаида… О! Вспомнила! Зинаидой ее звали. Она фазенду продала. Надо было Ларе в Москву уезжать.
Я стряхнула с себя оцепенение и уточнила:
– Вашу знакомую зовут Лариса Михайлова?
– Да, – ответила Настя.
– Не знаете, случайно, кто у нее муж? – продолжила я, понимая, что фамилия не редкая и имя не уникальное.
– Владелец издательства газет и журналов. Она меня на свадьбу пригласила, – усмехнулась Анастасия. – Очень хотела показать, что она теперь богата! Всегда такой была. На даче вокруг обитали люди разного достатка. Вера Кирилловна среди них была самой богатой. Но всегда улыбчивой, простой в общении. Если кому-то из местных требовался гинеколог, сразу к ней бежали. Главврач никому не отказывала, денег со своих не брала. Машина у нее была хорошая. Путь из квартиры в Москве до дачи лежал через привокзальную площадь. Вера Кирилловна всегда останавливалась, стекло опускала, говорила тем, кто на автобусной остановке маялся: «Могу четверых до села подбросить. А если среди вас худышка найдется, то пятерых». Лариса не в бабушку удалась. Подойдет к нам, детям, спросит: «Что на завтрак ели?» Ребята откровенно отвечают. У кого каша, у кого яичница, у кого сосиски. Лариска презрительную мину скорчит: «Ясно! А у меня бутерброды с черной икрой и какао с шоколадными конфетами». Один раз она осведомилась: «Вы свои кровати сегодня убирали?» Мы в ответ: «Да». Михайлова прищурилась: «Сами?» Странное любопытство. Конечно, мы лично постели заправили. Лариса расхохоталась: «А вот у меня домработница для такого дела есть!» Вас еще удивляет, что с ней дружить не хотели?
– Нет, – вздохнула я.
Настя продолжила:
– Привезут Михайлову на дачу, а та из себя королеву строит. Приходит ко мне и говорит: «О! У тебя все платья старые, а мне купили два чемодана всего самого модного».
Настя отодвинула от себя чашку.
– Понятно, почему с Михайловой играть не хотели?.. Потом ее бабушка умерла, жизнь у Лары бедной стала. Мы по-прежнему неподалеку жили, но Лариса в другую школу перешла. Хорошую квартиру ее мать продала, перебралась со всеми детьми в маленькое жилье. Прошло время, Михайлова к нам неожиданно в Москве пришла, извинилась, заплакала: «Простите, глупо себя в детстве вела». Мамуля моя, Елена Петровна, сразу ее обняла, расцеловала. А я не обрадовалась появлению Лариски. Что-то подсказывало, что Михайлова улучшила свое актерское мастерство, научилась очень правдоподобно изображать пушистую заиньку. Глаза-то злые! Но мамочка моя очень добрая, плохого никогда не помнит. Очень обрадовалась, когда Михайлова приглашение на свою свадьбу вручила, купила ей в подарок набор постельного белья, по нашим меркам дорогой. Приехали мы в ресторан. А там! Гора таких пакетов! Словно весь ЦУМ принесли! Посадили нас в самый дальний угол, официанты мимо с подносами пробегали. Мамуля к ведущему подошла, попросила ей слово дать. Мужик отказал ей, пояснил: «Жених и невеста предоставили список тех, кто выступать будет, вас в нем нет».
