Глава вторая

Поговорив с Фаиной, я медленно пошла к лифту. Как бы я себя повела, узнав, что Иван Никифорович мне изменяет? Убила бы его любовницу!!! Я остановилась и выдохнула. Спокойно, дорогая, твой супруг никогда так не поступит. И лишать жизни ту, которая вползает змеей в чужой брак, не следует. Почему? Да потому, что первой подозреваемой станет жена неверного мужчины! И отправишься ты, милая, шить ватники в мастерскую на зоне.

Я двинулась дальше по коридору. Увидела дверь в ватерклозет, зашла внутрь и встала у зеркала. М-да. Отражение не обрадовало. Из посеребренного стекла смотрела толстая щекастая баба с волосами, которые выглядят точь-в-точь как щетка для чистки обуви. Ну почему я велела постричь себя подобным образом? Да потому, что утром встала, помыла голову и пошла на работу, не надо укладывать локоны. Вес у меня не увеличивается, но и не падает. Вот Фая сказала, что она смахивает на старую корову, а меня буренкой не назвать. Сотрудники «бригад» обязаны тренироваться в зале. У меня сильные мышцы, поэтому фигура напоминает песочные часы. Но сверху я кажусь бесформенной, снизу тоже. Я напоминаю тюленя, которого затянули в корсет.

Я оторвала взгляд от отражения. Дорогая, посмотри правде в глаза, вспомни Леру Михайлову из бригады Антонова. У нас с Валерией одинаковый рост, в нашем фитнес-зале она проводит чуть меньше времени, чем я. Но весит Михайлова пятьдесят кило. А я какую цифру вижу на весах? И что делать? Жрать меньше, должно помочь! Но кушать-то хочется!

Мрачные размышления прервал звонок – Иван Никифорович разыскивал меня.

– Поднимись ко мне, – коротко попросил он и отсоединился.

Сразу стало понятно, что стряслось нечто малоприятное. Я быстро побежала к лифту, шагнула в кабину, которая услужливо открыла двери, и через пару минут очутилась в кабинете супруга.

Иван Никифорович молча встал из-за стола, взял пульт от телевизора, нажал на кнопку. Один стеллаж с книгами отъехал в сторону, показалась металлическая дверь. На ней, в левом углу на уровне глаз есть небольшая ниша, прикрытая решеткой. Та раздвинулась, муж посмотрел в застекленное отверстие. Послышалось тихое шуршание, дверь открылась. Мы вошли в кабинет, куда имеет доступ лишь Иван Никифорович и где крайне редко оказывается кто-либо еще, только если необходимо обсудить что-то в обстановке полной секретности.

Супруг сел в кресло, я опустилась в другое и не удержалась от вопроса:

– Что случилось?

Иван Никифорович взял пульт. Один из экранов на стене засветился, я увидела изображение мужчины и обрадовалась:

– Феденька! Привет!

– Ты же помнишь, где я служу? – забыв поздороваться, поинтересовался Федор Волков.

Сегодня воистину день интересных вопросов.

– Ты очень большой начальник в конторе, название которой не следует употреблять всуе, – ответила я.

– И мой личный секретарь – Лида Попова, – продолжил Федя. – Ведь так?

– Да, – согласилась я. – Лидуша с тобой много лет, с начала твоей карьеры. Ты уверенно бежал вверх по служебной лестнице, и всегда помощница была рядом.

– Помощница, – повторил Федя и потер затылок. – Спасибо, что умеешь хранить тайны, но она моя жена! О том, что живем вместе, знают всего два человека – Иван Никифорович и ты. Наш брак не оформлен. Почему не идем в загс? На это две причины. В моей конторе супругам не следует работать в паре. Если супруга – сотрудник образовательной организации, а ее муж – в судебно-экспертном подразделении, то нет проблем. Пусть хоть вся родня будет у нас, только бы они не пересекались по службе. Ситуация, когда он сидит в просторном кабинете, а его вторая половина – в приемной, невозможна. И еще такое соображение: если кто узнает, что Лида моя жена, то ее могут использовать, чтобы надавить на меня. Все думал, вот выйдем на пенсию – сыграем свадьбу. Да не получится теперь.

– Погоди, – изумилась я. – Я считала, что вы скрываете отношения, потому что оба уже состоите в браке. Супруг Лиды – тяжелый инвалид, поэтому она его не может бросить. И у тебя жена есть.

Федор опять потер затылок.

– Нет у нее мужа. Андрей Дмитриевич Кузнецов, потерявший в молодом возрасте после инсульта речь и способность ходить, – фикция. Но по документам Лидуша замужняя дама. А я женат на Елене Сергеевне Никитиной, она тоже «мертвая душа». Лидия была в курсе всех моих дел. Она единственная, кому доверял, как себе.

У меня по спине побежали мурашки. «Лидия была», «кому доверял»… Почему Федя говорит о Поповой в прошедшем времени? И по какой причине я сейчас нахожусь в особом кабинете Ивана Никифоровича, в комнате, о которой почти никому не известно?

От глаз умного, опытного Феди трудно что-то спрятать. Волков вмиг считал мои невысказанные вслух вопросы и ответил:

– Лиду убили.

– Боже! – прошептала я. – Феденька!

Волков махнул рукой.

– Не до рыданий сейчас! Слушай внимательно.

Федор начал говорить. У меня через пять минут возникло ощущение, что замечательный многолетний друг Ивана Никифоровича сейчас пересказывает сюжет какого-то сериала.

Вчера вечером водитель привез Федора домой. Коттедж Волкова находится в поселке недалеко от Москвы. Понятно, что у него есть домработница и охрана. Секьюрити живут в домике у ворот. Горничная уходит домой, когда возвращается Волков. Если же он в командировке, то женщина ночует в коттедже. Зачем одинокому мужчине, чья официальная супруга находится постоянно в загородной лечебнице, а сам он трудоголик, прислуга каждый день? Вполне хватит ее двух-трехразового прихода в неделю. И уж совсем непонятно, с какой стати ей укладываться спать в доме, когда Волкова нет. Ответ прост: у Феди два озорных кота, за которыми глаз да глаз. Шкодливые животные способны на разные «подвиги», но еду они сами из банки не возьмут, свои туалеты не помоют, начнут тосковать в одиночестве. Домработница в основном исполняет роль их няньки.

Дом у друга Ивана Никифоровича невелик. Один этаж и мансарда с личным санузлом. Чердачное пространство занимает прислуга. В распоряжении хозяина спальня, столовая, гостиная, кухня. Наверное, не следует объяснять, что с наступлением сумерек окна в доме тщательно закрывают рулонками и в придачу плотными гардинами. Еще на них и входные двери опускаются решетки из очень прочного материала, который невозможно сломать, распилить или уничтожить каким-то еще способом. Заграждения не растворит даже кислота. Когда домработница уезжает, небольшой коттедж превращается прямо в секретный полигон Капустин Яр, который не могут сфотографировать с воздуха никакие разведчики других стран. А про то, чтобы шпиону проникнуть внутрь, даже речь не идет. Дом Федора – крепость.

В подвале, где находится баня, есть подземный ход, который ведет в небольшой соседний коттедж. Дом принадлежит очень пожилой даме, которая не выходит за глухую ограду. У нее есть дочь, та рано утром уезжает на работу, возвращается поздно вечером. Заботливая дочурка любит шляпы с широкими полями, носит очки. Зовут блондинку вроде Екатерина. Может, Татьяна или Мария. Но на самом деле она брюнетка и зовут ее Лидия. Федор не живет в своем доме, он обитает в соседнем, куда проходит под землей. Почему пара так шифруется? Волков объясняет это желанием скрыть от всех отношения с Лидией. Горничная Антонина Петровна правду не знает. Ей запрещено спускаться на минус первый этаж. И вход туда заперт на кодовый замок, шифр которого никто, кроме Федора, не знает.

Несколько лет назад Федя неожиданно приехал к нам с букетом. Цветы он отдал Ирине Леонидовне. Рина обняла Волкова, тот вдруг поинтересовался:

– А что к чаю?

– Так сегодня десятое июля, – ответила моя свекровь, – никогда не забываю про день вишневого пирога.

Когда Волков уехал, я спросила у Рины:

– Сегодня день вишневого пирога? Впервые о таком празднике слышу.

Мама Ивана Никифоровича на секунду замялась, потом ответила:

– Федя и Ваня дружат с первого курса. Когда Волков окончил школу, его родители погибли. Мальчик ощущал себя очень одиноким, не смог даже жить в апартаментах, где все напоминало о маме и папе, и перебрался в другую квартиру. Как-то раз он пришел к нам в гости, сказал мне: «Мама, купил тебе…» – и тут же замолчал. Это случилось десятого июля, я как раз испекла вишневый пирог. С тех пор десятого июля на столе у нас всегда стоит выпечка с вишней, это день вишневого пирога.