Лишь вещий дар незрячего аэда
Тебя восславить мог бы на века:
Разящий блеск не твоего ль клинка
Досель слепит надменного соседа?
Остенде, Маастрихт, Антверпен, Бреда –
Ристалища твои. Не ты ль быка
Свирепый натиск сдерживал, пока
Отпор врагу не увенчал победой?
Не у тебя ли еретик-смутьян
В бою пощады запросил впервые?
Не ты ли турок гнал и лютеран,
Порядки их сминая боевые?
Не ты ль сумел уверить англичан,
Что сохранит главу склоненье выи?
Проникновенно проповедь читая,
Прельщаешь прихожанок благочестьем,
Под юбки-то зачем, однако, лезть им?
Какое место столь усердно крестим,
Что тверже стали стала плоть литая?
Таким исполнен, отче, лютым пылом,
Что брать в расчет не хочешь кривотолки:
Во всей округе не осталось щелки,
Куда бы ты, раздув свое кадило,
Не впарил благодати богомолке.
Когда бы наш король вас попросил
Моток распутать спутанной кудели,
То вы, как лейтенант и альгвасил,
Вполне бы преуспели в этом деле,
И размотали все за две недели, –
Недаром же на вас – высокий чин.
Воловий труд вам, милый друг, привычен
По целой совокупности причин:
Вол схож с быком рогами, а отличен –
Тем, в сущности, чем евнух – от мужчин.
Блажен юнец, что, над землею взмыв,
Объят отваги дерзновенным жаром,
Риск соразмерит с доблестью.
Недаром Он, побеждая, остается жив.
Иной, самонадеянно-ретив,
Стремится новоявленным Икаром
Достигнуть солнца в безрассудстве яром –
Он жизнью платится за свой порыв.
Вам внятен смысл сей важной аллегорьи?
Паря в необозримой вышине,
Дух благородный изнеможет вскоре
И пыл остудит в гибельной волне:
Знай: хладнокровье – храбрости подспорье,
Смельчак благоразумный – смел вдвойне.