11
Политика: его главная ошибка
Как-то за обедом бабушка Нора, Йосефина – хорошая подруга семьи Энао, и Хорхе Меса, мэр Энвигадо, оживленно болтали друг с другом, когда в дом зашли отец и Карлос Ледер. Они сели за стол, и через несколько минут разговор перешел на политику. Стоял февраль 1982 года, вот-вот должны были состояться выборы членов конгресса и нового президента страны.
Меса, потомственный местный политик, перечислял возможных кандидатов, емко характеризуя каждого, а затем, не ходя вокруг да около, предложил отцу и самому заняться политикой. По мнению сеньора Хорхе, люди охотно поддержали бы его.
Отец внимательно выслушал это предложение, и по его лицу можно было прочесть, насколько заманчивой кажется ему эта идея. Пабло не был чужд политики: в 1979 году он уже занимал кресло в городском совете Энвигадо – его избрали по списку, представленному сторонниками антьокийского политика Уильяма Велеса. Отец тогда поучаствовал всего в двух заседаниях совета, а затем передал свое место заместителю.
Однако прежде чем отец и остальные успели углубиться в разговор о предложении мэра, заметно расстроенная бабушка Нора встала и произнесла:
– Пабло, ты что, забыл, кто ты и чем занимаешься? Если ты влезешь в политику, в мире не останется даже сточной канавы, чтобы спрятаться! Ты всех нас подвергнешь опасности. Подумай о сыне, о семье!
Услышав ее резкий комментарий, отец тоже встал, прошелся по столовой и ответил со своей обычной уверенностью:
– Не беспокойтесь, сеньора, я всегда все делаю должным образом. Я уже заплатил F2, чтобы все записи в полиции обо мне исчезли.
Ледер хранил молчание. В то же время Меса и Йосефина настаивали, что добрые дела Пабло не могут не принести ему полгорода избирателей: отец финансировал строительство и освещение футбольных полей, баскетбольных и волейбольных площадок, велодорожек и катков, поликлиник, а также организовал посадку тысяч деревьев в бедных районах Медельина, Энвигадо и прочих поселений Валье-де-Абурра.
Цель этого проекта состояла в том, чтобы в самые короткие сроки построить сорок спортивных площадок. Руководителем отец поставил Густаво Упеги, известного также как Майор – когда-то он был полицейским, и Фернандо Арбелаэса по прозвищу Человек-зверь. Ко времени этого разговора они уже успели открыть десяток футбольных полей в городах Ла-Эстрелья, Кальдас, Итагуи и Бельо, а также в медельинских районах Кампо-Вальде́с, Моравия, Эль-Дорадо, Манрике и Кастилья. Отец, как бы парадоксально это ни звучало, хотел, чтобы ребята из этих мест занимались спортом, а не грабежом или наркотиками.
Мы с мамой иногда вместе с отцом посещали футбольные матчи в честь открытия новых полей. Трибуны всегда были до отказа заполнены зрителями, скандировавшими имя отца в знак благодарности. Конечно, телохранители защищали нас от напора толпы, но порой это было довольно трудной задачей: слишком уж многие стремились поговорить с отцом. Я был еще очень мал, и толпа меня, как правило, очень пугала.
Примерно в то же время Пабло познакомился с Элиасом Лоперой, капелланом церкви Санта-Тересита в Медельине. Священник оценил сострадательный характер отца и нередко сопровождал его в поездках по отдаленным уголкам Антьокии. Долгое время они оставались союзниками как в благотворительных проектах, так и в политических вопросах. Так, например, 26 июня 1981 года, в день посадки деревьев в районе Моравия, отец произнес положенную по протоколу речь, после чего отец Элиас поблагодарил его за щедрость, чем также вызвал аплодисменты. Тогда Пабло впервые жестко высказался о столичной газете El Espectador:
– В медельинской газете El Colombiano я видел немало хороших статей о прекрасных социальных кампаниях, но отчего-то нельзя сказать того же об El Espectador. Эта газета – голос олигархии, поднявшей на знамя бесчестные и циничные нападки. Хуже всего, что эта газета искажает новости, впрыскивая в них смертельный яд и превращая в орудие нападения. Ее редакторы забыли, что у людей есть ценности, забыли, что у людей есть семьи, забыли, что хотя бы иногда отдельных людей поддерживает все общество.
Помимо социальных проектов и благотворительности отец больше года вел публичную кампанию против взаимного договора с США о выдаче преступников, подписанного в марте 1979 года президентом Колумбии Хулио Сесаром Турбаем. Пабло считал унизительным для страны отдавать своих граждан в руки правосудия другого государства. Он досконально изучил этот предмет – что интересно, задолго до того, как кто-либо в принципе мог бы потребовать его экстрадиции или попытался привлечь к суду.
Выдача преступников стала для отца особенной темой, и он организовал регулярные встречи в клубе Kevin’s и усадьбе Ла-Ринконада в муниципалитете Копакабана. Неформальные посиделки, которые отец в шутку назвал «Национальным экстрадиционным форумом», довольно скоро перестали быть обычными встречами.
Популярность кампании росла, и в конце концов отец решил устроить большую встречу в Ла-Ринконаде и пригласить туда сливки колумбийской мафии. Приехало около пятидесяти донов из Валье-дель-Каука, Боготы, Антьокии и с Атлантического побережья, в том числе главы наркокартеля Кали – братья Мигель и Хильберто Родригес Орехуэла и Хосе Сантакрус. Любого, кто под каким-либо предлогом отказывался приехать, сурово осуждали, поскольку целью собрания мафия ставила прийти к согласию по вопросу об отмене высылки преступников. Следует отметить, что никого из участников встречи еще не объявили наркоторговцем, и ни у кого не было судимостей. Все эти люди считались «успешными бизнесменами», по крайней мере в глазах официальной элиты, с которой они вели дела, но никогда не фотографировались.
Желая сделать это событие еще более незаурядным, отец пригласил на встречу телеведущую Вирхинию Вальехо, поразившую его сдержанной и уверенной манерой речи. На встрече она взяла на себя функции координатора. Тогда же у отца с Вирхинией завязался бурный роман, а позже они вместе вели кое-какие дела.
На той встрече во главе стола Вирхиния Вальехо сидела вместе с отцом и бывшим судьей Умберто Баррера Домингес, выступившим с длинной речью о серьезности последствий, с которыми столкнется мафия после подписания договора Турбаем.
Меж тем в квартире бабушки Норы уже долгое время шел напряженный спор о том, разумно ли отцу вступать в политику. Но все же отец поддался соблазну и согласился, чтобы его включили заместителем в список представителей «Либерального движения обновления» (MRL) на выборах в конгресс. Пабло знал, что на предстоящих выборах президента MRL поддержала кандидатуру Луиса Карлоса Галана от партии «Новые либералы», и не видел в этом никаких проблем: он уважал Галана за его политические взгляды и впечатляющие ораторские способности.
К своему выдвижению отец отнесся весьма серьезно. Уже через три дня он провел первый митинг в районе Ла-Пас и выступил с речью с капота «Мерседеса». В присутствии доброй тысячи людей, среди которых были и прежние товарищи по мелкому криминалу, он заявил, что всегда будет питать особую привязанность к району, и пообещал стать представителем бедного слоя населения Энвигадо и Антьокии в конгрессе. Кампания пошла в гору, и отец стал еще активнее строить футбольные поля и сажать деревья.
На одном из множества митингов, проведенных в ходе восьминедельной кампании, какой-то явно пьяный человек начал кричать о политиках, которые даже не пытаются держать обещания, указывая при этом на Пабло. Отец очень разозлился на это. По рассказу его телохранителей, двое полицейских схватили хулигана, отвезли его к границе района Ла-Агуакатала и там передали людям отца, а те его застрелили.
Шли дни, уверенность отца росла. Во время митинга на главной площади города Кальдас он снова выступил против закона об экстрадиции и потребовал от правительства отменить подписанное с Америкой соглашение. Его речь была сказана простым языком, полна националистической риторики и явно ориентирована на избирателей из самых бедных районов.
Тем не менее, динамика кампании резко замедлилась, когда Галан возглавил общественный митинг в парке Беррио в центре Медельина и опроверг сообщения о включении MRL в предвыборную кампанию «Новых либералов». Другими словами, он выгнал из предвыборной гонки отца и его товарища, кандидата Хайро Ортегу Рамиреса. Еще через несколько часов Галан закрыл офис движения в Энвигадо и приказал уничтожить их агитационные материалы. Пабло пришел в ярость и немедленно закрыл штаб-квартиру своей кампании сам.
Хайро Ортеге после этого передали записку от Галана с объяснением его решения: «Мы не можем быть связаны с людьми, чья деятельность противоречит нашим принципам восстановления моральных устоев Колумбии. Если вы не принимаете эти условия, я не могу допустить, чтобы ваши кандидаты были хоть как-то связаны с моей президентской кампанией».
Несмотря на эту неудачу, два дня спустя Ортега встретился с моим отцом и представил его политику Альберто Сантофимио Ботеро, лидеру небольшого движения «Либеральная альтернатива», также выдвинувшего кандидатов в конгресс. После непродолжительного разговора Ортега с отцом решили присоединиться к Альберто и скрепили новый союз совместным выступлением на митинге в Медельине. Сантофимио и Ортега поднялись на сцену в костюмах и при галстуках, с красными гвоздиками в петлицах; отец же, ненавидевший формальности, был в футболке, но гвоздику тоже прицепил.
На следующий день «Либеральная альтернатива» опубликовала во всех региональных газетах объявление о вступлении отца в ее ряды: «Мы поддерживаем кандидатуру Пабло Эскобара в Палату представителей. Его молодость, интеллект и любовь к самым уязвимым слоям общества делают его достойным зависти других политиков. Пабло поддерживают все либералы и консерваторы Магдалены Медио, ведь он – Спаситель этого региона».
Кампания снова набирала обороты, и отец продолжал разъезжать по всем уголкам Медельина и Валье-де-Абурра. В конце концов он добрался до района Моравия – трущоб, где только-только потушили огромный пожар, уничтоживший десятки картонных хижин, выстроенных на вонючей антисанитарной свалке. Отец прошел по тропе, по которой проезжали мусоровозы, осмотрел последствия пожара и раздал матрасы, одеяла и прочие предметы первой необходимости.
Его так потрясли беды жителей Моравии, что он предложил вывезти их из района и предоставить бесплатное жилье. Так родился проект «Медельин без трущоб», включавший в себя план построить пятьсот жилых помещений за двадцать четыре месяца.
Чтобы собрать деньги на строительство, отец организовал корриду на Арене для боя быков «Ла-Макарена» в центре Медельина. Афиши мероприятия свидетельствуют, что отец изо всех сил старался заполнить трибуны. Он привез быков с фермы «Лос-Гуателес» под Мадридом, нанял прославленных матадоров Пепе Касереса и Сесара Ринкона и конных тореадоров Дайро Чику, Фабио Очоа, Андреса Велеса и Альберто Урибе, пригласил Мисс Колумбию 1982 Джули Полин Саэнс, вице-мисс Росио Луну и участниц картахенского конкурса красоты. Матадоры, тореадоры и королевы красоты в итоге не взяли плату, оставив ее «на благое дело».
Вторым после благотворительных мероприятий источником финансирования проекта были наркоторговцы. Предприятие отца, уже крупнейшее по объемам поставок кокаина, сделало богатыми и многих других людей. Пабло решил воспользоваться этим успехом, чтобы попросить пожертвований. Каждого мафиозо, приходившего к нему по делам, он встречал вопросом: «На сколько домов для бедных ты мне пожертвуешь? Сколько мне записать от твоего имени?» И все они, стремясь набрать пару очков в глазах отца, вносили деньги. В конце концов, его маршруты гарантировали их экономическое будущее. Да и страх неплохо принуждал их к щедрости. По словам Пабло, мафия дала ему достаточно средств, чтобы построить три сотни домов.
Отец никогда за всю свою жизнь не забывал ни имен, ни лиц тех, кто противостоял ему, и решение Галана отстранить его от кампании не стало исключением. Пабло приказал своим людям узнать причины и в начале марта, через несколько дней после выборов, получил ответ. Собранная информация указывала на доктора Рене Месу: именно он сообщил Галану, что Пабло Эскобар – «большая шишка в торговле кокаином».
Отца безумно расстроило это предательство: он давно был знаком с Месой и близко общался с его семьей. Отец доверял доктору настолько, что даже попросил его провести вскрытие своего брата, Фернандо, и его девушки Пьедад, погибших в автокатастрофе в ущелье Ла-Айура́. Пабло не смог простить ему такого оскорбления и приказал Рябому Чопо, одному из своих самых смертоносных наемников, убить Месу в его офисе в Энвигадо.
Наконец после изнурительной кампании 14 марта 1982 года отца избрали-таки представителем в конгресс. С самого утра в тот день он ждал результатов вместе с Ортегой и Сантофимио в штаб-квартире «Либерального движения обновления». Мать некоторое время пробыла с ним там, но когда стало понятно, что подсчет голосов затягивается, вернулась домой, и отец продолжил информировать ее по телефону.
Как только весть об избрании отца подтвердилась, мать начала думать о том, что наденет в день инаугурации – 20 июля. В тот вечер отец пришел домой в полном восторге и сказал ей:
– Готовься стать первой леди!
Он пребывал в эйфории и весь вечер только и говорил о своих проектах – строительстве университетов и бесплатной больницы. А затем заявил, что даже в день инаугурации не хочет надевать костюм и придет в конгресс в обычной футболке.
Еще несколько дней спустя Национальный избирательный совет утвердил результаты выборов, и министр внутренних дел Хорхе Марио Истман выдал сертификат о признании Пабло Эскобара заместителем представителей движения в конгрессе. Дополнительная ценность этого документа заключалась в депутатской неприкосновенности, которой теперь обладал отец.
Пабло заявил, что вот теперь пора отпраздновать выборы. И что может быть лучше, чем поездка в Бразилию – страну-синоним прекрасных женщин, зажигательных вечеринок и красивых пейзажей?
12 апреля мы, более двадцати человек, отправились в Рио-де-Жанейро. Помимо отца, матери и меня там были тетки по материнской линии с мужьями и детьми, бабушка Эрмильда, дядья, Густаво Гавирия с женой, детьми и своими родителями – Анитой и Густаво. Нас было так много, что пришлось нанять автобус, да и заказать на всех столики в ресторане или билеты на шоу было хлопотно. Так что насладиться поездкой сполна так и не удалось, тем более, что матери особенно не нравились такого рода путешествия. В кругу семьи мы до сих пор шутим об этой поездке: почти все пары, включая, конечно же, моих собственных родителей, там переругались, потому что мужчины каждую ночь бегали смотреть на танцовщиц и проституток в стриптиз-клубах.
По возвращении в Колумбию, пользуясь тем, что торговля кокаином все так же процветала, отец с головой бросился в политические дела. Он в своем духе решил попытаться повлиять на происходящую у него на глазах предвыборную гонку. До выборов нового президента оставалось всего сорок пять дней. Список кандидатов включал либерала Альфонсо Лопеса Михельсена (который уже был президентом в 1974–1978 годах и надеялся снова им стать), консерватора Белисарио Бетанкура Куартаса, диссидента Луиса Карлоса Галана от «Новых либералов» и Херардо Молину от левого «Демократического фронта».
Верный привычке заводить союзников, предоставляя якобы бескорыстную помощь, отец и несколько других наркобаронов решили прыгнуть на борт кампаний Лопеса и Бетанкура. Идея Пабло состояла в том, что он бы дал деньги либералу, а Густаво Гавирия и Мексиканец – консерватору.
При посредничестве известного инженера Сантьяго Лондоньо Уайта, координатора либеральной кампании в Антьокии, в люксе медельинского «Интерконтиненталя» отец, братья Очоа, Карлос Ледер и Мексиканец встретились с Лопесом, Эрнесто Сампером, Лондоньо и несколькими другими лидерами антьокийских либералов.
Лондоньо представил членов мафии как преуспевающих бизнесменов, желающих помочь ходу избирательной кампании, и предложил им лотерейные билеты, собранные средства от которых должны были пойти на предвыборные расходы. Кандидат Лопес пробыл на встрече меньше десяти минут и отправился на другое предвыборное мероприятие, оставив Сампера ответственным; в конце концов отец и его приятели скупили билеты на сумму около пятидесяти миллионов песо.
Некоторое время спустя, когда появилось известие о том, что либеральная кампания получила деньги от мафии, Лопес и Сампер изложили две разные версии произошедшего, и обе они отличались от истинной – ее я со слов отца описал выше.
В какой-то момент отец надумал было выпускать свою собственную газету, чтобы она стала конкурентом одновременно столичных изданий и региональной антьокийской прессы. Текст, который Пабло для нее написал, можно считать еще одним свидетельством его поддержки кампании либералов.
Называлась газета Fuerza, и ее единственный выпуск циркулировал среди друзей отца. На одной из страниц была колонка политических сплетен под названием «Выпад», и одна из заметок отсылала к реплике отца на форуме об экстрадиции: «Эрнесто Сампер Писано напал на Сантофимио за то, что тот якобы брал грязные деньги. Но Пабло Эскобар сказал Писано, что его собственные руки не чище после того, как в номере медельинского «Интерконтиненталя» через них прошли двадцать шесть миллионов песо, ну и и из-за попыток легализовать марихуану тоже. Не волнуйся, Сампер, дружище, марихуана в любом случае легальна».
Меж тем Диего, еще одному члену группы Лондоньо Уайта, служившему казначеем консерваторов Антьокии, поручили организацию помощи Бетанкуру. По словам людей, близких к отцу, Мексиканец выкрасил свой самолет синей краской и одолжил его кандидату в президенты для поездок по стране.
Поддержка, разумеется, была не только материальной. Отец и Густаво наняли автобусы для перевозки избирателей-либералов на участки в день выборов – 30 мая 1982 года. Правительство закрыло въезд и выезд из города, чтобы люди не могли проголосовать больше раза, и Пабло с другом взялись самостоятельно развозить людей по избирательным участкам в Энвигадо и в торговом центре «Овьедо» в Медельине.
В конце концов единство консерваторов сыграло решающую роль: Бетанкур одержал убедительную победу с перевесом в четыреста тысяч голосов. Лопес проиграли гонку фактически из-за того, что кампания Галана отняла у него немало избирателей.
Через два месяца, 20 июля, родители приехали в здание Капитолия на инаугурацию отца в роскошном «Мерседесе» цвета хаки, который им одолжил Карлос Ледер и который некогда принадлежал итальянскому диктатору Бенито Муссолини. Мать в красно-черном бархатном платье от Валентино выглядела одинаково изысканной и обеспокоенной: отец был полон решимости проигнорировать строгий дресс-код в конгрессе. Он действительно считал, что может сделать все, что захочет! И все же требовательный и непреклонный швейцар не позволил ему войти в здание без галстука. Отец перепробовал все, что смог придумать, и после получаса тщетных попыток ему ничего не оставалось, как повязать одолженный швейцаром галстук. На фото с его инаугурации есть поразительный момент: в то время как все поднимают раскрытую ладонь, чтобы принести клятву, отец поднимает правую руку в жесте V – знаке победы.
В тот вечер за большим семейным ужином к нам присоединились Сантофимио, Ортега и Вирхиния Вальехо.
7 августа 1982 года отец посетил инаугурацию президента Белисарио Бетанкура. В тот день вся их группировка по противодействию закону об экстрадиции вздохнула с облегчением: новый глава государства в своей длинной речи ни слова не сказал о выдаче преступников, несмотря на судебные требования США об экстрадиции нескольких наркоторговцев. Ни отца, ни других крупных наркобаронов еще не было в списке, но они считали это умолчание своей победой.
Прибрав к рукам политическую власть и получив президента, сосредоточившегося на амнистиях для партизанских групп (М-19, ФАРК, Народно-освободительной армии и Армии национального освобождения), отец организовал еще одну поездку в Бразилию, но на этот раз пригласил лишь самых близких друзей, без жен, детей и родителей. Примечательно, что перед путешествием Густаво обратился к хирургу Томасу Сапате, которого ранее отправил в Рио-де-Жанейро на курс по пересадке волос и пластической хирургии: Густаво был одержим идеей восстановить редеющие волосы.
Так во вторую неделю августа двенадцать мужчин отправились в поездку на двух самолетах Learjet, один из которых принадлежал отцу, а другой взяли напрокат. Третье воздушное судно, покрупнее, везло багаж. Группа состояла из Хорхе Луиса и Фабио Очоа Васкеса, Пабло Корреи, Диего Лондоньо Уайта, Марио Энао, Рябого Чопо, Отто, молодого Юки, Альваро Лухана, Хайме Кардоны, Густаво Гавирии и отца.
В Рио они заняли целый люксовый этаж лучшего отеля Копакабаны, и с первой же ночи номер Хайме Кардоны, торговавшего кокаином еще дольше отца, стал средоточием диких развлечений с участием красоток из лучших публичных домов города. Посыльные получали стодолларовые чаевые каждый раз, когда что-то доставляли в номера, и едва не передрались за возможность обслужить щедрых колумбийских туристов.
План был в том, чтобы вернуться в Колумбию без единого доллара из ста тысяч, которые взял с собой каждый. В один из дней они арендовали шесть «Роллс-ройсов» и пригнали их на стадион «Маракана́» через туннель для футболистов во время матча между командами «Флуминенсе» и «Фламенго». На следующий день местная газета сообщила о визите делегации «политиков и видных бизнесменов» из Колумбии. Именно в этой поездке отец вывез из Бразилии красивого и безумно дорогого голубого попугая для зоопарка Неаполитанской усадьбы.
Через несколько недель после возвращения отец получил задание войти в состав комитета наблюдателей за всеобщими выборами в Испании. 25 октября он с Хайро Ортегой и Альберто Сантофимио вылетел первым классом по маршруту Богота – Сан-Хуан – Мадрид. Три дня спустя выборы с огромным отрывом выиграл Фелипе Гонсалес из «Испанской социалистической рабочей партии» (ИСРП). У власти он пробыл двенадцать лет, до 1996 года.
Примечательной деталью этой новой поездки можно назвать то, что багаж отца включал один новый предмет: пару туфель со скрытым каблуком, заказанных из Нью-Йорка, которые делали его немного выше.
Отношения отца с Вирхинией Вальехо закончились плачевно. Помню, как однажды увидел ее в домике консьержа Неаполитанской усадьбы, но дальше ее не пустили: по части неверности она могла дать отцу немалую фору, и он об этом знал. Журналистка несколько часов проплакала у входа, умоляя, чтобы ее впустили. Но приказ есть приказ. И это был последний раз, когда она находилась рядом с отцом.
К концу 1982 года Пабло проникся уверенностью, что обеспечил себе место в колумбийской политике. Он полагал, что может заниматься наркоторговлей и при этом занимать место в Конгрессе. Однако последующие месяцы показали, что государство все-таки могущественнее и агрессивнее, как бы он ни отказывался признавать это.
Благодаря массированной кампании в 1982 году отца избрали в Конгресс в качестве заместителя представителей.
Отец провёл в конгрессе больше года. Однако обвинения в торговле наркотиками вынудили его уйти из политики.
Политическое движение Альберто Сантофимио приняло моего отца на борт, когда Луис Карлос Галан исключил его из партии «Новые либералы».
В разгар политической кампании отец создал проект «Медельин без трущоб». Идея заключалась в том, чтобы построить три тысячи домов для бедных семей. Для сбора средств он организовал большую корриду.
В 1982 году отец пришёл в политику. Он считал, что, заседая в конгрессе, сможет произвести в стране большие изменения. Это было его главной ошибкой.
