Книга: Мета I
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

 

— «Внимание! Обнаружена эфирная недостаточность!» — назойливо повторил имп.
— Да понял я, не зуди, — буркнул я и активировал эфирное зрение.
Как я и подозревал, в округе не наблюдалось ни единого, даже самого зачуханного места силы. Тем временем яд быстро расползался по организму, а остатки эфира имп тратил на борьбу с токсинами. Лишь единственное пятно выделялось в магическом зрении — плотный комок под шеей элхорга. Обычно именно в этом месте, чуть ниже пересечения ключиц, у человека формировалось так называемое ядро или эфирный контур.
Ядро твари было спрятано за костяным каркасом, плотной шкурой и ороговевшими пластинами. Я присел на колени рядом с кровоточащим обрубком шеи элхорга. Из-за экономии эфира мне пришлось зайти с другой стороны, а не прорубаться напрямик. В глазах и так уже начало темнеть. Выпустив слабое лезвие на конце ладони, я с силой вонзил руку в шею элхоргу, пробив хлюпающую массу мяса и внутренних органов. Тварь задергалась и замахала конечностями, словно бы связь тела с мозгом еще сохранялась. Я уклонился от просвистевших рядом когтей и нащупал искомое уплотнение. Приложив значительное усилие, мне удалось вырвать ядро из нутра элхорга вместе с толикой склизкой и вонючей требухи.
Времени не оставалось. Вытерев ядро о траву, я поднес его ко рту и вгрызся зубами. На вкус оно походило на смесь мела с песком, к которому примешивался металлический привкус крови. Я почувствовал, как мое собственное ядро принялось быстро впитывать поступающий в пищеварительную систему эфир. Имп моментально заработал, бросая доступные силы на противодействие яду. Темнота начала отступать. Подобный способ наполнения резерва далеко не самый эффективный. Большая часть эфира уходила из организма или растворялась в теле, что могло вызвать негативные последствия у неокрепшего хумана. Особенно тяжело энергия била по нервной системе и мозгу. Впрочем, представителю древнего рода безумие не грозило от такой встряски.
Живот сдавило спазмом. Я склонился над землей и вытолкнул наружу слабо пережеванную минеральную крошку, бывшую ранее ядром элхорга. Если бы у твари имелся напарник, то наследнику великого рода пришлось бы несладко. Самочувствие после очистки желудка сразу улучшилось. Резерв заполнился примерно на четверть. Имп заканчивал очищение организма от токсинов. Кройц снова в строю!
Я выпрямился во весь рост и внимательно осмотрелся. Пожелтевшая листва деревьев колыхалась под действием гуляющего ветра, который срывал часть листьев и кружил их в хороводе танца. Хвойные деревья, разумеется, словно степенные старейшины оставались неподвижны и неизменны пред лицом грядущего похолодания. Хоть я сам проживал большую часть жизни в теплых местах, где растительность не сбрасывала листья, но про сезонность мне было известно.
Холод, голод, отсутствие мест силы и прочие невзгоды — это ерунда. Я жив, я нашел отличный мир с атмосферой, флорой и фауной, зеленовато-желтое солнце проглядывает меж туч. Судя по увиденному с высоты, даже некая цивилизация есть. А значит, вернуться в Гала-Империю будет проще. Если я смогу заручиться поддержкой аборигенов или подчинить их себе, то смогу раздобыть необходимые материалы.
Ярость от последнего разговора с двоюродным братом и самого факта предательства моего дяди все еще клокотала в душе, хотя постепенно я успокаивался. Возникали мысли: а стоит ли возвращаться? Мой род можно считать мертвым, а власть перешла к враждебной ветви. Даже если я перебью всех наследников, я все равно не смогу претендовать на трон Аккотрельма. Разве что удовлетворю свою кипящую жажду мести. В любом случае, для создания межпространственного маяка требовалась масса ресурсов и энергии. О подобных вещах стоит думать, когда я смогу нормально стоять на ногах.
— «Имп, север?»
Помощник замешкался на несколько секунд, затем появилось ощущение направления, и я быстро соориентировался по сторонам света. Хотя я слабо представлял где нахожусь, но с компасом в голове чувствовал себя немного более уверенно. Не стоило забывать, что эфирные аномалии могут сбивать направление, но это как раз послужит дополнительным индикатором — если стрелка начнет прыгать в разные стороны, значит необходимо смотреть в оба. В этом мире, правда, места силы практически отсутствовали, поэтому компас должен работать без особых помех.
Я направился в сторону, где видел фигуру, залезшую на верхушку дерева. Шла мелкая морось, редкие лучики солнца пробивались через серую небесную хмарь. Вскоре я вышел к усохшему дереву почти без веток, имевшему белую кору с черными полосами. Походило на окрас одного дикого зверя Аккотрельма из кошачьего семейства, на которого раньше принято было устраивать церемониальную охоту среди великих родов. У основания дерева виднелись многочисленные следы от ударов когтей. Ствол оказался почти что перерублен элхоргом. При этом наверху все еще сидела фигура в не слишком презентабельных одеждах. И как только держится?
Я ткнул ствол рукой, и в месте надлома что-то хрустнуло. Дерево принялось медленно заваливаться вниз.
— А-а-а-а! — завопил тонкий женский голосок.
Не думаю, что с аборигеном бы случилось что-то серьезное после падения с такой высоты на мягкий лесной покров, но я решил перестраховаться. Все-таки терять такого ценного информатора не следовало.
Я сделал несколько прыжков и оказался прямо под падающей девицей. Вытянув руки, мне удалось поймать ее. Само собой, без напитки мышц и костей эфиром падающее тело, даже такое легкое, скорее всего нанесло бы мне серьезные травмы. Рядом рухнуло дерево, хлестнув нас жалкими остатками своей кроны. Я развернулся и поставил аборигена на землю.
Неразвитая в эфирном плане девочка, а существо на поверку оказалось женского пола, дрожала и еле держалась на ногах. Забраться и просидеть на дереве долгое время — то еще испытание для нетренированного серва. Она смотрела на меня своими распахнутыми голубыми глазами, которые занимали, казалось, половину ее худощавого, бледного, изможденного лица. Коричневатые волосы средней длины лежали в беспорядке. Что удивительно: белки глаз аборигенки имели блекло-салатовый оттенок. Впрочем, у нее две руки, две ноги, нет хвоста или третьего глаза на лбу. По всем признакам классический хуман, ну а на зеленоватые белки глаз можно не обращать особого внимания.
— К-к-кто ты? — проблеяла она что-то на своем туземном языке и принялась боязливо оглядывать меня.
Видок я имел наверняка не самый презентабельный: одежды по сути нет кроме нескольких чудом удержавшихся полосок ткани; множество следов от ожогов из-за портальных всплесков энергии; несколько свежих шрамов раскиданы по телу, в том числе один широкий на правом плече — отсеченную в бою руку целители мне оперативно приделали обратно; короткие серые вихры на голове растрепаны; весь покрыт грязью, кровью и ошметками убитого элхорга.
Не знаю, что девица сказала, но я решил представиться, как того требует этикет:
— Артоф Лиендо Кройц, — коротко склонил я голову, положив правую руку вдоль торса. — Наследник правящего рода Аккотрельма… Вернее, бывшего правящего рода Аккотрельма, — поправился я, поморщившись.
Аборигенка раскрыла свои и без того большие глаза еще пуще и осмотрела меня сверху вниз. Дойдя до паха, девушка захлопала ресницами и смущенно отвернулась. Туземка была одета в странное мешковатое пальто. Фабричного производства, насколько я мог судить. Пальто имело множество заплат и зашитых прорех, что говорило о скверном достатке индивидуума, плюс недавние события оставили на нем новые раны. Из пробитой дыры выглядывал белый пух, судя по всему, искусственного происхождения. Да и молния явно намекала на то, что аборигены имели достаточно развитую промышленность.
Лишь взглянув на одежду местной любительницы лесных прогулок, мне стало понятно, что Богом нового мира стать вряд ли получится. Легко, по крайней мере. Я, конечно, не известный во всей Гала-Империи ученый или техник-артефактор, но, скорее всего, и у меня в запасе имеется масса важной информации касательно разных аспектов мироустройства. Главное — это не спешить, отдаваясь в руки правящего класса, и грамотно распорядится своими знаниями и умениями. Кройц всегда умели выгрызать свое место под солнцем — именно так мы и стали сильнейшим правящим родом Аккотрельма.
— С-спасибо, что спас меня… — произнесла она на своем языке, который я, само собой, не понимал.
Эх, придется уходить в форсированный режим и изучать местный диалект. Никогда мне не нравилась зубрежка сведений с помощью эфира, но в данный момент на традиционное обучение времени нет. Я осмотрелся по сторонам. В первую очередь необходимо найти кров и еду.
— Я знаю, где можно укрыться от дождя, — произнесла серв. — Возможно, там и одежда найдется для вас…
Я примерно понял посыл. Девушка показывала рукой в сторону, прося меня следовать за ней. Взвесив все за и против, я повиновался и двинулся за местной. Мы поднялись на небольшой холм, на котором, в тени больших деревьев, обнаружилась заброшенная хибара. Деревянный сруб из бревен порос лозой и покосился, дверь стояла нараспашку.
— Я заметила этот дом, думала переночевать, — принялась она лопотать. — Но вдруг оттуда выпрыгнул измененный. Или мутант, как мы их еще называем. И потом я побежала вниз, забралась на…
— Я тебя не понимаю, девочка, — вздохнул я, нахмурившись.
Мне показалось, что если аборигена не остановить, то она мне всю свою биографию поведает, начиная с материнской утробы.
— Извините…
Внутри избы обнаружились разбросанные по полу обглоданные кости и панцири — в основном животного происхождения. Похоже, здесь проживал убитый мной элхорг. Хотя бы экскременты в своем жилище он не оставлял. Я нашел тряпку и собрал в нее кости. Аборигенка помогала мне заметать остатки костей, и без устных приказов поняв, что я собираюсь делать.
Я отнес кости к обрывистому краю сопки с другой стороны жилища и сбросил вниз. Вероятно, привлечет некоторую живность, что в принципе и неплохо. Кушать тоже что-то ведь надо. Главное, чтобы явившаяся живность нас самих не скушала. В каменной выемке собралось немного влаги, которую я использовал, чтобы утолить жажду и отмыть грязь.
Вернувшись в дом, я увидел, что аборигенка достает из шкафа разнообразные пропыленные одежды. Не императорские одеяния, но в моем случае любая одежда пригодится. С эфиром так просто я не замерзну, но тратить его на поддержание комфортной для тела температуры на постоянной основе слишком накладно. Не говоря уже про банальную этику.
Вместо нижнего белья мне достались обтягивающие тонкие подштанники. Поверх надел штаны из плотной ткани, старый свитер и куртку. Верх с низом имели единый фасон и расцветку в виде перемежающихся пятен черного, зеленого и коричневого. Очевидно, что одежда предназначена для маскировки, хотя от эфирного зрения эти тряпки, само собой, не скроют.
— Армейский бушлат, штаны и сапоги… — пробормотала аборигенка. — Наверное, это домик лесника или любителя-охотника. Интересно, винтовки в закромах здесь не найдется? Хотя патроны скорее всего отсырели…
— Хватит бубнить себе под нос. Я все равно ничего не понимаю. Ладно, — вздохнул я. — «Имп, запускай форсированное обучение.»
— «Желаете заменить устаревшую информацию?»
Я ненадолго задумался. Всего мне известно три языка: родной аккотрельмский, соседний валлойский и, конечно, общеимперский.
— «Стирай валлойский. Вряд ли он мне понадобится.»
— «Команда принята. Переход в режим форсированного обучения.»
Голова резко заныла и потяжелела. Я поморщился, словно съев кислый фрукт. Долго в таком режим находиться не рекомендуется, тем более он тратит немало эфира. В текущей ситуации же восполнение энергии может быть задачей нетривиальной. Дождь усилился, забарабанил по крыше. В паре мест кровля подтекала, но меня это не волновало.
— Стул, — произнес я требовательно, указывая на озвученный предмет обихода.
— Ч-что? — оторопела аборигенка.
— Стул, стол, — попеременно указал я пальцем и терпеливо посмотрел на нее.
— Стул, стол, — прояснилось лицо девчонки. Наконец-то догадалась.
— Стоять, сидеть, лежать, — продолжил я, меняя позы.
— Стоишь, сидишь, лежишь, — проговорила она понятливо. — Нет, то есть: стоять, сидеть, лежать.
— Так «Стоишь» или «стоять»?
— Ты, — указала она на меня. — Стоишь. Я — стою, мы — стоим, он — стоит, они — стоят… Мы будем изучать язык именно сейчас?
— Ты — стоишь, — произнес я строго, используя то немногое, что успел изучить.
— Хорошо, — кивнула она покорно.
Надо бы все же узнать имя аборигенки. Обычно это помогает установить более тесный контакт.
— Артоф Лиендо Кройц, — указал я на себя, после чего направил ладонь в сторону оппонентки.
— Оу, это ваше имя? А меня зовут Анна Смирнова…
— Анна, — кивнул я, вычленив главное, и продолжил. — Штаны, свитер, куртка…
— Штаны, свитер, куртка.
Я открыл кухонный ящик, дабы перейти к посуде, и нашел там небольшой обоюдоострый кинжал, обмотанный проволокой в качестве ручки. Местами нож покрылся ржавчиной, но я взял его себе. Любой уважающий себя боевой чародей обязан носить с собой немагическое оружие. Никогда не знаешь, в каком состоянии тебя накроет эфирная недостаточность. А без эфира благородный чародей ничем особенным не отличается от презренного серва.
Стало темнеть. К этому времени я узнал, как называются все предметы, которые мы обнаружили в избе, а также видимые наружные части человеческого тела вроде волос, глаз и тому подобного. Попутно я отметил, что в бревенчатой хижине находится множество искусно выделанных предметов, в том числе из металла и пластика, что еще раз подтверждало догадку о развитой промышленности туземцев. Жилище явно не принадлежало благородному, но при этом он использовал в обиходе относительно качественные предметы. Также я выучил названия окружающей нас растительности, включая отдельные породы некоторых деревьев и видов растений.
Узнал наиболее распространенные глаголы, некоторые прилагательные, цвета, цифры и числа, дни недели, месяца. Разобрался примерно с делением времени, хоть часов под рукой не нашлось, а также с расстоянием. Дабы поскорее привыкнуть к местным величинам, постарался сходу переводить родные показатели на местный манер — в так называемые секунды, минуты, часы, метры и километры. Радует, что у здешних хуманов на руках также в наличии по пять пальцев, поэтому и система счисления десятичная. А то в Гала-Империи разные прецеденты встречались.
Одно заметное физическое отличие между нашими расами заключалось в том, что у великих родов по четыре фаланги на пальцах рук, а также они гнутся значительно лучше, чем у сервов. Это связано с устаревшим способом плетения магических печатей. Встреченный мной представитель женского пола оказался в целом вполне миловидным, но тощим и, я бы сказал, болезненным. С зубами и кожей наблюдалась некоторые проблемы, да и когда я ее держал в руках, чувствовал выступающие ребра и другие кости. Девицу явно кормили из рук вон плохо.
Несмотря на не самое лучшее состояние, Анна старалась вовсю: помогала мне быстрее изучить незнакомый язык и прибралась в помещении. Но когда девица стала клевать носом, я понял, что мне стоит дать ей передышку.
— «Отмена форсированного режима.»
— «Форсированный режим обучения отменен.» — живо откликнулся имп.
Поселившийся в голове долбоклюй перестал наконец долбить в стенки черепа, и я вздохнул спокойно. Лучше не злоупотреблять данным режимом.
— Иди в кровать, — произнес я коряво на местном наречии, которое называлось русский язык. Наверняка с жутким акцентом, но здесь уже ничем особым не помочь. Только практика устранит дефекты речи.
Анна не услышала моих слов. Я резко подхватил ее на руки и понес к кровати.
— Ой! — пискнула она. — Не надо меня таскать словно мешок с картошкой…
Я молча опустил ее в скрипучую постель и накрыл пыльной тряпкой, напоминающей по виду одеяло. Не самое чистое ложе, но серву тепло надо беречь. Иначе он может замерзнуть до смерти. А где я еще найду такого послушного «языка»?
Девчуля глядела на меня своими большими глазами какое-то время, словно бы чего-то ожидая. Однако усталость взяла свое, и она засопела, прикрыв очи.
Говорят, что для простого общения требуется знать всего тысячу слов. Полагаю, что я уже достиг данного уровня, но останавливаться на этом нельзя. Если я не смогу при переговорах с туземцами распознать тайные смыслы или посылы, которые существуют в любых языках, то могу легко проморгать неприятности. К несчастью для меня, русский язык оказался намного сложнее всех предыдущих известных мне языков. Слова дополнялись приставками, суффиксами и окончаниями, давая новые оттенки смысла исходному корню. И ладно бы все работало в единой манере, но исключений было столь много, что их приходилось просто зазубривать будто новые слова.

 

Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3