Глава 7
Томный вечер
Потеряли голову — так это называется? Не знаю, как у нее, но у меня капитально снесло крышу.
Черный урук двадцати лет отроду — это в принципе существо с бешеным коктейлем гормонов в крови и сумасшедшими нервными реакциями. Моей интеллигентской натуре и так стоило жутких усилий их обуздывать, особенно — в последние полгода. Перебивался убийствами тварей и спортом, бесконечными рейдами во всякие-разные Хтони и тяжким трудом на ниве причинения добра и нанесения счастья окружающим. Выручали и те самые красные линии, то есть — принципы, которые есть у каждого уважающего себя мужчины. Ну да, граница эта пролегает в каждой душе по-своему, но, например, меня тошнило от секса за деньги. И вовсе наизнанку выворачивало от мыслей о насилии над женщиной.
А тех барышень, которые искренне испытывали бы ко мне телесное влечение, я как-то не встречал. Обычно женщины фертильного возраста от одной мысли о тесном и близком знакомстве с черным уруком в состояние, близкое к панике, приходили. А необычных на моем пути не попадалось… Даже Кристинка с Роксаночкой на горизонте не мелькали… Хотя оно и понятно — что им делать в мухосранских Хтонях, где я шатался в последнее время? А остальные, типа давешних студенток на набережной — это так, фигня. Сфоткаться, потрепаться, повизжать от страха, целуя в щечку для соцсетей — да, вполне. А вот чтобы взаправду — это не-не-не. Разве что — кроме Шерочки с Машерочкой, но они мутили с Витенькой, а спать с теми, кто мутит с друзьями — не наш метод! Это отвратительно! Лучше уж хрен об занавески вытирать.
Так что авторитетно заявляю: брезгливость, разборчивость и страшная рожа — лучшие средства для профилактики инфекций, передающихся половым путем.
Это я к чему? К тому, что когда в такой напряженной ситуации рядом с вами идет шикарная женщина, и держит вас под ручку таким образом, что бедром вы чувствуете жар от ее упругой ягодицы, а предплечьем — тяжесть некого полушария крепкого третьего размера, то удержаться от того, чтобы не взвалить ее на плечо и не утащить в горы, чтобы там уже заняться всяким-разным — катастрофически сложно. И решительно невозможно, если она смотрит влажными глазами снизу вверх, поправляет рассыпавшиеся по плечам кудри и говорит бархатным, с придыханием, голосом:
— Тут в дендропарке есть такие беседки… Неосвещенные… Поможешь мне переодеться? Я и вправду очень-очень хочу снять уже эти туфли, и эту юбку, и блузку… А тут такой замочек, что я сама не расстегну, — она совершенно точно знала, чего хотела, эта Маргарита Рошаль. — Мне о-очень нужна твоя помощь.
Честно говоря — со мной это было впервые: в почти публичном месте, когда от гуляющей по набережной толпы нас отделяли только пару десятков метров темноты, густые кроны вечнозеленых деревьев и живая изгородь из цветущих олеандров. И это было чертовски классно! Марго не стеснялась себя и своего тела, которое потрясающе выглядело в ночном полумраке. Стройные длинные ноги, высокая грудь, тонкая талия — да я с ума сходил, что тут скажешь? Журналистка очень многое любила и умела, и, похоже, я ей действительно нравился. А она дико нравилась мне! Так что, думаю, мы несколько раз сильно напугали прохожих, когда фонари начинали мигать и искрить от переизбытка маны, которая крутилась в эфире вокруг нас целыми вихрями и настоящими торнадо.
— Ох, — сказала она, спустя время отстраняясь от меня. — Я рада, что ты меня спас тогда, в Хтони. В смысле — рада, что спас, и рада, что это именно ты. Кажется, я пережила самое экзотическое и необыкновенное приключение в моей жизни.
— Хм! — мне понадобилось несколько секунд, чтобы найти джинсы. — Ты имеешь в виду Хтонь или то, что было сейчас?
— И то, и другое, Бабай. И то, и другое, — Маргарита и не думала надевать спортивный костюм, предпочла снова облачиться в свой официально-сексуальный наряд из блузки, юбки и туфлей на шпильках. — Я приглашаю тебя в ресторан, прямо сейчас. В «Мускат». Я смогу привести себя в порядок, там приличная дамская комната, а ты — закажешь нам хинкали. Любишь хинкали?
— Хинкали? — удивился я.
Вот уж чего не ожидаешь услышать от такой женщины после феерического времяпрепровождения, так это предложения поесть хинкали! Но что касается пожрать, так это я всегда с удовольствием! Тем более — в такой компании! Если она не стесняется урука в публичном месте рядом с собой, то на кой хрен мне стесняться журналистки? Вдруг берет у меня это, как его… Делает со мной это самое… Ну, интервью, в общем!
— Хинкали и молодое вино, целый кувшин. Фирменное, мускат! — кивнула Марго и взмахнула кистью руки в своей манере. — Мне всегда хочется есть после… Всякого-разного. А еще — хочется продолжения! Ты как насчет продолжения?
Юбку она пока не надела и босоногая, в одной блузке, смотрелась весьма, весьма провокационно, так что я подхватил ее на руки, самым приятным образом расположив свои ладони на ягодицах девушки, Марго ногами обвила мою поясницу и заглянула в самые глаза, явно чувствуя мое желание все продолжить прямо сейчас:
— Нет! Сначала — «Мускат» и хинкали. А потом поедем ко мне. Ну, или к тебе, как скажешь…
— Ар-р-р, — выдохнул я. — Ладно. Пошли в твой «Мускат»! Никогда там не был.
* * *
Ресторан этот представлял собой белое, декорированное мрамором двухэтажное здание. На первом его этаже располагался огромный зал с роскошным внутренним убранством в восточном стиле, золотыми арабесками на потолке, фонтанами, льющимися из стен и явно магическими светильниками, стилизованными под факелы на кронштейнах. Имелась тут и сцена, на которой суетились работники микрофона и усилка, налаживая что-то для грядущего выступления. Почти все столики были заняты: зажиточный, откровенно буржуинистый народ наслаждался едой и напитками, вел светские беседы и поглядывал на сцену: похоже, готовился какой-то концерт.
Главный, парадный вход — бело-золотое крыльцо на черноморской набережной — охранялся целым выводком одинаково мощногрудых и короткошеих, как будто инкубаторских, джентльменов в белых теннисках с логотипами ресторана.
— Урукам вход… — начал было один из них, но тут же заткнулся.
То ли узнал мою спутницу, то ли — меня, то ли — платиновая монета, мелькнувшая в моих пальцах, стала тому причиной, но секьюрити шагнул в сторону. Остальные — следом за ним. Миловидная хостесс в белом строгом платье поняла Марго с полувзгляда, и очевидно боясь меня до дрожи в коленках, подхватила меню и решительно провела нас в самый укромный и далекий от сцены угол, стараясь маневрировать так, чтобы как можно меньшее количество людей, гномов и эльфов обращало внимание на страшное чудовище, которое вошло в обитель приличной публики.
Полусвет — так это называлось? Вряд ли тут были настоящие аристократы из верхов, а вот богема, бизнесмены, пустоцветы и прочие недоэлитарии водились в изобилии.
— Здесь вашего спутника никто не… — начала девушка и тут же смутилась, положила меню и убежала.
— … не испугается? — продолжил я, усаживаясь на роскошный стул.
Тут все было роскошное и белое, с какой-то бесконечной парчой и позолотой. Всё, кроме меня. Я со своей дикой рожей, в джинсах, ботинках и черной футболке с надписью «KANNIBAL SERVIS» на спине смотрелся несколько чужеродно и помято.
— Хинкали и мускат! Не бери мне острые, пожалеешь потом, — лукаво улыбнулась Марго. — Хочу с сыром и шпинатом. И не убей никого, я скоро!
Я проводил ее взглядом, откинулся на стуле-кресле, запустил себе обе пятерни в волосы. Капец какой-то! Что вообще это было? Нет, пожалуй, что это было — вполне понятно. Она хотела, я хотел — мы оба получили удовольствие. Но — кто кого подцепил, и кто кого трахнул, в конце-то концов? И что теперь с этим делать, и нужно ли с этим что-то делать? Нет, ну, как бы там ни было, таким умиротворенным и благодушным я не был уже несколько месяцев. И рожа у меня, наверное, была довольная, как у того кота, который сметаны обожрался.
— Вы определились? Будете что-нибудь заказывать? — раздался тоненький голосок рядом.
Еще одна девчушка в белом — видимо, официантка — держалась на почтительном расстоянии, предпочитая не приближаться ко мне. Ей моя довольная рожа явно доверия не внушала.
Вообще это было весьма характерно: представители нижних ступенек социальной лестницы, такие, как бомжи, студенты, работяги, уличные музыканты, мелкие торговцы и прочие — вполне ко мне привыкли, узнавали и считали своим, кем-то вроде местной достопримечательности, страшноватой, но прикольной. Титулованные аристократы — тоже вполне себе терпели такого полезного зверька рядом со своими светлостями и благородиями. А вот высший средний класс и их клевреты — эти шарахались и демонстрировали презрение.
— Кувшин вашего молодого муската и хинкали. Две порции с сыром и шпинатом и еще по порции всех остальных, что у вас есть, — кивнул я и, явно рисуясь, подбросил в воздух платиновую деньгу.
Много денег одной монеткой.
— Но у нас восемь видов… — пискнула официантка.
— Отлично! То, что надо. Восемь видов хинкали и, значит — два кувшина муската, — обрадовался я. Хорошо быть богатым сукиным сыном! Давно ли я на миску салата с сосисками наскрести не мог? А тут — восемь видов хинкали, счастье-то какое! — Скажите, милая барышня, а вот на сцене у вас это что такое готовится? Какое-то мероприятие?
— Ой, да! Должна предупредить — у нас концерт через час, если хотите остаться, то нужно внести плату! Или кушать побыстрее, потому что нужно будет уйти до начала выступления…
— А кто играет? — мой интерес был вполне искренним.
Живая музыка — это круто! Главное, чтобы не очередная группа «Поющие трусы» и не Лазарь Сергеев, что, впрочем, недалеко одно от другого…
— «Рекорд-Ансамбль»! — закатив глаза, произнесла она.
— Ох-ре-неть! — я аж подпрыгнул на стуле. — Вот это я удачно зашел! Просто возьмите мои деньги, барышня, и передайте вашему хозяину или арт-директору, я не знаю, кто заказывает артистов, что у него потрясающий вкус!
— О-о-о-о, вам тоже нравятся Тим и Барыш? — теперь глаза официантки стали круглыми. — Я думала, уруки только тяжелый бард-рок слушают… Ой! Ну, я пойду!
Вечер продолжал накапливать уровень приятности: круче «Рекорд-Ансамбля», который я полюбил еще с Карасунского фестиваля, был бы только Тиль Бернес со своим «Каменным тараном», наверное. «Рекорды», эти интернациональные лезгино-балкано-латино-хулигано, со своими пробивными мотивами и текстами, от которых непонятно — то ли плакать, то ли смеяться — крепко впились мне в башку. Я даже думал как-то пригласить их в «Надым», только понятия не имел — согласятся они в Хтонь поехать или нет? Народ в этом коллективе подобрался точно нестандартный — увидеть на одной сцене человеков, лаэгрим и кхазадов в принципе доводилось редко, и реакцию их, буде напрямую к ним обратится черный урук, да к тому же еще и принц Сан-Себастьянской помойки, предсказать было тем более сложно. Но они своей музыкой купили меня с потрохами, эти лихие ребята с самыми добрыми песнями в мире!
В общем, настроение внутри меня воцарилось приподнятое. Ну, и когда посвежевшая, явно обновившая макияж Марго дефилировала ко мне через зал — оно приподнялось еще больше. Ну, классная же! Талия, ножки, шея, кудри вот эти, глазки, губки — ну, всё! Очень красиво сгруппировались атомы в этом конкретном случае, что тут скажешь? Засмотрелся я!
И конечно, нашлась падла, которая решила испортить момент.
Какой-то смутно знакомый кучерявый хрен в розовой рубашечке ухватил журналистку за руку, так, что она развернулась на месте довольно резко, но среагировала моментально: ладонь выдернула, сверкнула глазами, что-то высказала грубияну и быстрым шагом, лавируя между столов, подошла к нашему столику. Я вскочил, отодвинул стул и, проводя оценку возможного театра будущих боевых действий с высоты собственного роста, галантным жестом предложил Марго присесть.
— Стоп, Бабай, не надо никого убивать, — тут же сказала она, грациозно и аккуратно располагаясь на стуле и закидывая ногу на ногу. — У тебя взгляд такой, будто сейчас начнется резня. Не надо никакой резни, нам еще хинкали не принесли.
— Знаешь, меня бесят всякие кучерявчики, которые хватают красивых женщин за руки без спросу. Особенно, если эта женщина — моя, — одного взгляда на ее удивленно вздернутую бровь хватило, чтобы я тут же исправился: — Даже если это — на один вечер.
И уселся на свое место, высматривая официантку, а также приглядываясь к шевелюре кудрявого и прикидывая, как бы ловчее его скальпировать. Он почувствовал мой взгляд, обернулся, наши глаза встретились. Чует, падла! Однозначно — маг или, как минимум, пустоцвет. Хо-хо, этот парень ожидал увидеть кого угодно, но точно не урука! Я оскалился, и на лице кучерявчика явно промелькнуло узнавание: в курсе, сволочь, кто такой есть Бабай Сархан! Он злобно зыркнул на меня напоследок, отвернулся и принялся переговариваться со своими дружками.
— Бабай? — голос журналистки был предельно серьезным. — Хватит свежевать их глазами. Посмотри на меня. Ау! Я тут!
— Это я с удовольствием! — тут же откликнулся я и уставился на нее. Зрелище было намного приятнее, и ее кудряшки меня точно не бесили, а очень даже наоборот. — Хинкали заказал, мускат сейчас принесут. Тебе — с сыром и шпинатом, мне — восемь порций разных. Но если хочешь — я не буду есть острое, мало ли там, ну…
Она не поддержала мой тон и строго глянула на меня:
— Я — не твоя женщина. Не смей предъявлять на меня права. Ты замечательный мальчик, но…
— … ты кошка, которая ходит, где вздумается, и гуляет сама по себе, — поднял открытые ладони на уровень груди я. — А я — из дикой Хтони дикая тварь. Приятно провести время — да, что-то большее — нет. Позиция понятная, логичная, знакомая. Не сказать, чтобы я прям был этому рад, но если ты хочешь, чтобы приключение осталось приключением — за руки я тебя хватать точно не буду. Но на продолжение — рассчитываю!
Иногда прямолинейность — самая лучшая тактика. Марго на секунду смутилась, а потом принесли кувшин муската, и мы выпили.
— За удивительные приключения и приятные воспоминания, — предложила тост она, и бокалы столкнулись с хрустальным звоном. — И за то, чтобы они иногда повторялись…
Мускат был холодный, освежающий, и бокал ушел в мою луженую глотку одним махом, так что я тут же обновил напитки из кувшина.
— И всё-таки, что там за кучерявчики такие? — вопрос назрел сам собой, так что его я и выдал, разливая вино в бокалы. Но увидев, как девушка снова приготовилась рассердиться, предупредил ее порыв: — Ситуация уже есть. Дерьмо уже попало на вентилятор. Мы здесь, они здесь. Один из них имеет на тебя виды, все они не любят меня, их больше — всякое может случиться после того, как мы доедим хинкали. Поэтому стоит приготовиться к возможным последствиям нашего совместного приятного времяпрепровождения…
— Ох! — Марго посмотрела на меня сквозь вино и хрусталь. — Связалась с уруком. Приключения, хтонические монстры, разборки…
— Ага, ага. Вино, мясо, красивые женщины… Так и живем! — откликнулся я. — На самом деле — не только и не столько… В основном — тяжкий труд и всякое дерьмище вокруг. Но бывают и приятные исключения. Так что там с парнишами этими? Я слишком хочу посмотреть и послушать «Рекорд-Ансамбль», поверь мне. Поэтому нападать на них и терзать прямо сейчас не собираюсь… Хотя — хочется, ей-ей! Ты только посмотри на эти затылочки с выбритыми молниями и финтифлюшками, так и хочется вманать леща!
— Это боевые маги, Бабай, — сказала она так, будто бы это должно было что-то мне сказать кроме самого обычного, расхожего понимания термина. Увидев, что я не реагирую, журналистка исполнила жест сразу двумя кистями рук и, вздохнув, пояснила: — Пустоцветы, которые при помощи специальных практик научились направлять ману на улучшение собственных организмов. Они сильнее, быстрее, выносливее любого другого человека. Специально тренируются убивать голыми руками!
— Как Скоморохи? — уточнил я.
— Ну… Скоморохи — не маги. Они используют вещества с магическим флером, но и только. А эти — работают напрямую с энергией. Очень опасные люди! И не смотри на прически, тот же Жан-Поль — серьезный боец, я с ним на турнире познакомилась, интервью брала…
— Ага, — сказал я. — Интервью.
— Прекрати, или я сейчас встану и уйду, — она даже позу изменила, как будто и вправду собираясь уйти.
— А хинкали? Вон, несут! — я ткнул пальцем в сторону пробирающейся сквозь зал официантки.
— Хинкали — серьезная причина остаться, — кивнула она. — Бабай, я видела, на что ты способен, и думаю, что ты уделаешь Жан-Поля, но их там четверо!
— Жан-Поль, мать моя! Ну, надо же! Это его настоящее имя? Рожа вроде как самая славянская… — я принюхивался к эфиру и вроде как чуял, что уделаю и троих.
А вот на четверых меня могло и не хватить. А могло и хватить. По крайней мере, проверить мне очень хотелось!
— Павел ИвАнов, — сказала Марго. — Жан-Поль — это его псевдоним на ринге. Не назовется же он дворянской фамилией, разбивая рожи простолюдинам? Кичится своим дворянством, как будто несколько поколений благородных предков сделают его менее инфантильным маменькиным сынком! Подумал, что я — очередная телочка, из тех, которые вьются вокруг таких мажорчиков, как он… Фу!
— Фу, — согласился я, а потом даже проморгался от удивления, потому что не мог глазам своим поверить, что эта скотина с выбритыми молниями на затылочке сделал нечто НАСТОЛЬКО мерзкое!
Жан-Поль встал перед официанткой в тот самый момент, когда она проходила мимо с подносом, на котором находилась одна порция хинкали с сыром и шпинатом для Маргариты и восемь порций МОИХ разнообразных, замечательных, сочных, горячих хинкали со всем подряд! Этот сказочный воблоед демонстративно швырнул на поднос серебряную монету и что-то там проговорил растерянной официантке, кривя губы, а потом — смахнул МОЮ еду на пол! При этом он пялился на меня с нескрываемым вызовом.
И тарелки разбились, и бедненькие хинкали рассыпались по полу и тоскливо лежали теперь среди бульона и керамических осколков. Ублюдочный Жан-Поль еще и носком своего штиблета потрогал один из них! Багровая пелена застила мне глаза, я не заметил, как вскочил. Марго взяла меня за руку и что-то говорила в самое ухо, но я отодвинул девушку в сторону:
— Падажжи! — и двинулся вперед через зал.
Мои хинкали! С бараниной! С сыром! Шпинатом! Свининой! Курятиной! Говядиной! Баклажанами! Картошечкой! Семгой! Восемь порций! На пол! Повинен смерти, сука!
Вокруг уже верещали и разбегались в разные стороны, опрокидывая столы и стулья. Друзья Жан-Поля — такие же подкачанные и загорелые молодчики в противоестественных цветов рубашках выстроились у него за спиной. Я пер прямо на них, отпинывая со своего пути предметы мебели и чувствуя, как разгорается лютая ярость внутри меня. Зря он тронул мои хинкали!
Вечер явно переставал быть томным.
