От внешнего к внутреннему

Приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне… а потом ешь и пей сам…

(Лк. 17, 8).

Делайте, делайте внешнее, а за внешнее Господь даст и внутреннее.

(один из подвижников).

Когда мы читаем Священное Писание, жития святых и творения св. отцов, то перед нами открывается красота души человеческой. Эта красота озаряет образ Христа и всех, кто последовал за Ним.

Как прекрасный сад с благоухающими райскими цветами и разнообразными деревьями, отягощенными ароматными плодами, открывается тогда перед нашим взором душа преображенного Христом человека, украшенная всеми видами добродетелей и духовных даров.

Мы начинаем понимать, что Царство Божие действительно может открыться в душе человека – «ибо Царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21). И тогда и нам самим начинает хотеться приобщиться в какой-то степени к этой сокровищнице добродетелей.

Так некогда апостолы захотели иметь в себе одно из таких сокровищ духа – захотели иметь полноту веры. Они сказали Господу: «Умножь в нас веру». Ответ Его был таков: «Если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: «Исторгнись и пересадись в море», то она послушалась бы вас. Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля скажет ему: пойди скорее садись за стол? Напротив, не скажет ли ему – приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить, а потом ешь и пей сам?» (Лк. 17, 5–9).

Как мы видим, Господь не исполнил просьбы апостолов: но Он объяснил им, почему их просьба неразумна. Во-первых, они не понимали, чего они просили. Они просили великого дара, всю ценность и значение которого они не сознавали.

Дар веры – это дар всемогущества, дар такой силы, которая может «исторгнуть смоковницу» и «пересадить ее в море» (Лк. 17, 5), и для человека, обладающим им, по словам Господа, «ничего не будет невозможного» (Мф. 17, 20).

Естественно, что такие дары даются не даром. И притча Христа о пашущем рабе объясняет это. Господь в этой притче говорит, что всякий раб сначала должен потрудиться и послужить своему господину, а потом уже может и рассчитывать на награду, на то, что будет сам отдыхать и насыщаться – «есть и пить сам».

Вот законный и, очевидно, единственный путь для приобретения сокровищ добродетелей – веры, любви, смирения и т. д. Эта мысль о необходимости предварительного тяжелого труда и преодоления трудностей пути, ведущего к сокровищам Царства Небесного, встречается во многих речах Господа (Мф. 7, 14; Лк. 13, 24). Не будем преуменьшать этих трудностей. Знаем ли мы, насколько мы беспомощныи бессильны по отношению к нашему сердцу?

Мы не можем волевым усилием ни подавить сразу в нем зародившейся страсти, ни пристрастия, или, наоборот, насадить в нем какую-либо добродетель; нельзя заставить себя полюбить кого-либо, не быть тщеславным, никогда не раздражаться и т. п. Также нельзя заставить себя быть смиренным в сердце, верить, надеяться и т. д.

Можно раздавать деньги или вещи, но оставаться, однако, алчным в душе, и тогда, как немилосердному, быть негодным к Царству Божию.

Можно нести суровый пост, но быть все же чревоугодником. Можно бежать мира, т. е. мирских интересов, но продолжать любить его сердцем.

Можно творить многие молитвы, но не любить еще Бога.

Всякий такой внешний подвиг не делает нас сразу пригодными для Царствия Божия, а лишь служит к тому, чтобы снискать милость Божию и получить через Его благодать очищение сердца от страстей и пороков и насаждение в нем взамен их соответствующих добродетелей.

Одного же нашего усилия недостаточно. Господь говорит: «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8, 36).

Старец Силуан пишет об этом так:

«Если бы все народы земли знали, как любит Господь человека, то все возлюбили бы Христа и Христово смирение и желали бы всем уподобить ся Ему. Но самому человеку невозможно это, ибо только в Духе Святом становится человек подобен Христу. Падший человек покаянием очищается и обновляется благодатию Святого Духа, и делается во всем похожим на Господа».

Ни постижение истины, ни желание спасения души, ни самые добрые дела, еще не решают жизненную задачу христианина, т. е. преображения сердца через вселение в него Святого Духа Божия. Без действия благодати сердце останется черствым, эгоистичным и холодным и к Богу, и к людям, страсти в сердце – живыми, ум – гордым и самоуверенным.

Все доброе, все очищение сердца, искоренение страстей, снятие с человека «окамененного нечувствия» – совершается благодатью Божией, как награда за предварительные многие дела Богоугождения. В этом отношении имеется полная аналогия с развитием тепла от горения. Одни дрова не дают тепла. Не дает его и кислород воздуха. Но соединение их дает огонь.

Так и преображение сердца человеческого, просветление его Духом Святым совершается при наличии взаимодействия двух условий:

1) свободного произволения, усилий души человеческой и упорного длительного труда и 2) действия благодати Божией, искореняющей страсти и пороки сердца и насаждающей в нем добродетели.

Отсюда спасение в наших руках, потому что благодать всегда готова на спасение человеческого сердца, лишь бы человек сам приложил усилия для своего спасения.

Этот закон был так сформулирован одним из подвижников: «Делайте, делайте внешнее, а за внешнее Господь даст и внутреннее; ибо внешнее принадлежит нам, а внутреннее Богу».

О том же пишет и еп. Игнатий Брянчанинов: «…Всякая евангельская добродетель избирается благим произволением, но даруется Христом произволяющему, как дар».

В чем состоит наш труд для приобретения любой добродетели?

Мы должны проявлять внешние признаки добродетели, и тогда она появится в нас. Здесь как бы прием искусственного дыхания у человека, который сам не может дышать. После искусственного появляется и естественное дыхание.

Так для развития любви нам надо пройти вначале через дела милосердия, когда мы с некоторым усилием будем принуждать себя помогать в нужде ближним. Так постепенно в нас будет расти вкус к делам милосердия, пока в сердце не засветится, наконец, огонек благодатной Христовой любви.

Таков же путь восхождения от молитвословия к молитве. Это путь от принуждения себя к терпеливому выстаиванию и вычитыванию молитв и тягостным для тела поклонам, до переживаемой сладостной беседы с Господом, в которую поглощен ум, от которой горит сердце и текут слезы радости и умиления.

Таков же путь стяжания и развития смирения.

Об этом так пишет епископ Вениамин Милов:

«Кто предупреждает приветствия других своим приветствием, выражает ко всем услужливость, почтительность, всех предпочитает всюду себе, молчаливо терпит разные огорчения и всемерно напрягается мысленно и практически в самоуничижении ради Христа, тот первое время переживает немало тяжелых и трудных для личной гордости минут.

Но за безропотное и терпеливое исполнение заповеди Божией о смирении, на него свыше изливается благодать Святого Духа, смягчает его сердце для искренней любви к Богу и к людям, и горькие переживания его сменяются сладостными.

Так действиями любви без соответствующих чувств любви, в конце концов вознаграждается человек излиянием в сердце небесной любви.

Смирившийся начинает чувствовать в окружающих лицах родных во Христе и располагается к ним благожелательностью».

Точно так же должны мы восходить от исповедания Бога к вере. Здесь мы должны стяжать веру через труд исполнения заповедей Божиих. Через это будет усиливаться наша вера, пока она не заблестит в душе как путеводная звезда и не сделается твердыней, о которую будут разбиваться, как волны о скалу, все искушения и соблазны.

К подобному труду нас призывает Сам Господь. В Своем призыве Он не зовет к Себе любящих Бога и ближнего, или чистых сердцем, смиренных, кротких и т. д. Он знает, что без Его благодати ничего этого в нас нет. Но Он зовет к себе «труждающихся» и «обремененных», предлагает взять «иго Его» (Мф. 11, 28) и тогда обещает «успокоить» нас.

Внешний труд – это законный путь развития всех добродетелей: всякая из них есть великое сокровище и истинное богатство души христианской и даром не может быть получена. За наши труды по ее стяжанию она будет дарована нам как великий дар от Господа. Он Сам входит тогда в наше сердце и от Его лица бежит тот порок, который угнетал в нашем сердце добродетель.

А когда в сердце, как благоуханный цветок, расцветет добродетель, в нем расцветает и совершенная радость, и христианин приобщается к истинному счастью, которое достижимо еще здесь на земле – к стяжанию внутри себя неоценимого сокровища – Духа Святого Божия.

Нам надо помнить всегда, что человек состоит из тела и души. Они тесно связаны между собою и взаимно влияют друг на друга. Но тело гораздо доступнее для нас в смысле воздействия на него. Душа таинственна и не поддается нашему воздействию, если только через благодать нам не дано подчинить ее Духу Святому Божию.

Путь к душе идет через тело. Отсюда происходят и те внешние религиозные обычаи и обряды, которыми богата практика Церкви. Сюда будут относиться: наложение на себя крестного знамения, ношение на груди креста, поклоны и стояние на молитве, наполнение храмов и жилищ иконами, каждение, особые одежды священнослужителей, возжжение перед икона ми лампад и свечей и т. д. и т. д.

Внешнее пробуждает в нас внутреннее, оживляет веру, настраивает благоговейно, заставляет чувствовать святость и Божие присутствие.

Как пишет глубокий психолог и знаток человеческой души – о. Александр Ельчанинов:

«Телесные и психические процессы тесно связаны между собой и взаимно влияют друг на друга, и ничего унижающего духовную жизнь нет в том, что не всякие, а святые и символические позы и жесты влияют на духовную жизнь; все наше тело в его формах и линиях не случайно – «образ есмь неизреченныя Твоея славы», и священные и символические выражения и жесты влекут за собой духовно высокие состояния в душе и духе».

Вместе с тем, все освященные предметы имеют еще особую благодатную таинственную силу и действуют не только на нашу душу, но влияют и на тот космический мир, которым мы окружены, отгоняя от нас темные силы.

Указанный выше путь к приобретению добродетелей – «от внешнего к внутреннему», не следует, однако, понимать так, что христианин может успокоиться на одном формальном выполнении духовных обрядов и внешней молитвы («вычитывания правил»), без внимания к внутренней жизни и состоянию своего сердца.

Как пишет прп. Варсонофий Великий: «Человек напрасно трудится во внешнем, если не будет заботиться о внутреннем…

Ибо внутреннее делание с болезнью сердечной производит истинное безмолвие сердца; такое безмолвие производит смирение, а смирение делает человека селением Божиим.

От вселения же Божия в человеке изгоняются лукавые демоны и начальник их диавол с постыдными их страстями, и человек делается храмом Божиим, освященным, просвещенным, очищенным и исполненным всякого благоговения, благости и радости.

Человек сей делается богоносцем; даже более, он бывает богом, по сказанному: «Я сказал: вы боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс. 81, 6).

Но одни религиозные обычаи, совершаемые только в силу привычки, не могут вызывать духовного совершенствования.

Более того, одни внешние подвиги иногда могут даже причинить вред душе. Это бывает в том случае, когда эти подвиги (поста, молитвы, милостыни и т. д.) совершаются по побуждению гордости, тщеславия и при самолюбовании. Тогда они будут лишь питать нашу гордость и губить нашу душу.

В одном факте внешнего подвига нет еще спасения души христианской, если только за ним не последует дара благодати – очищения от страсти и преображения нашего сердца.

А последнее может иметь место лишь тогда, когда каждый из подвигов совершается при великом смирении души христианской и когда, совершая их, говорят: «Мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны бы ли сделать» (Лк. 17, 10).

Характерным примером, когда при отсутствии смирения внешние подвиги нимало не принесли пользы душе христианина, является следующий рассказ про одного инока, взятый из святоотеческой литературы.

В один монастырь, строгий по своему уставу и по жизни иноков, поступил молодой отшельник. Как заметили опытные в духовной жизни старцы монастыря, этот монах отличался всегда необыкновенным спокойствием и никогда не раздражался, чего часто не могли достичь и более старые подвижники.

Таким он оставался и тогда, когда его обижали и делали что-либо ему неприятное. Все стали думать про него, что он уже в молодости достиг высокой степени совершенства.

Один из опытных в духовной жизни старцев монастыря однажды подошел к молодому иноку и спросил: «Брат, открой мне тайну твоей души – как достиг ты того, что никогда не теряешь спокойствия и не раздражаешься. Я уже стар, но и у меня иногда возникает раздражительность, а ты, такой юный, поборол ее».

Молодой подвижник тогда показал рукой на других иноков и сказал:

«Мне ли раздражаться на этих псов».

Ужаснулся в душе старый подвижник той бездне гордости, которую он увидел в душе молодого инока и, перекрестившись, молча отошел от него.

И если христианин не будет ощущать в себе веяния духовной жизни – смирения перед ближними, усердия в покаянии, усмотрения в себе грехов, ранее не замечаемых, по временам умиления и слез, теплого участия сердца к ближним; пожелания обличения, уменьшения осуждения ближнего, угасания интереса к миру, роста сосредоточенности в молитве и т. п., то пусть встревожится его душа.

Можно застыть во внешних формах религиозной жизни и уподобиться фарисеям, не идущим далее выполнения обрядов. Духовная жизнь должна реально ощущаться, и христианину надо уметь замечать ее изменения к лучшему, если, к несчастью, он не имеет опытного духовного отца или старца, способного постоянно руководить им в жизни духа.