25. Запах денег
— Это как так-то, Юрий Михайлович?
Он хмурится. Получил оплеуху. А что сделать теперь? Можно проораться, а можно вспороть Мигулю брюхо и вытряхнуть все потроха, но стрелок от этого не встанет на ноги и не пойдёт играть в баскетбол…
Ну, и что, что зомби, зато он встал и пошёл…
Чурбанов нажимает кнопку на селекторе.
— Да, Юрий Михайлович, — раздаётся голос.
— Генерала Мигуля из КГБ найди мне, — приказывает он и отключается.
Ну что же, мне тут делать уже нечего. И вообще, похоже, нужно подальше от всех этих приёмных подальше держаться. Интересно, конечно, послушать, что этот боров Мигуль будет брехать. А может, ничего и не собирается, по принципу что хочу, то и ворочу.
То есть, это, конечно, неслабая такая оплеуха заместителю министра. Он сказал стрелка не трогать, а те покивали и тут же поехали, забрали и унасекомили. Элегантно, красиво, весело с улыбочками. Взяли брёвнышко и понесли.
Очень хочется стукнуть кого-нибудь плохого… Ладно, выход всегда имеется. Например, можно уехать в тайгу и поселиться где-нибудь поблизости от деда Матвея…
Чурбанов несколько раз барабанит пальцами по столу, потом встаёт, подходит к шкафу и достаёт из неё бутылку с янтарной жидкостью.
— Хочешь? — спрашивает меня.
— Нет, спасибо, — мотаю я головой. — Трезвость норма жизни.
Шутка не заходит. Михалыч, не глядя на меня, замахивает нехилую такую порцию и возвращается за стол. Ладно. На этом наш ансамбль с вами прощается.
Выхожу из министерства и нахожу свою машину. Сейчас важно не истерить, а продолжать делать всё по плану. А по плану у нас семейство Матчановых, а именно Айгюль. Еду на Патриаршие. Теперь, собственно, становится понятно, что за спешка и почему нужно размещать большой заказ на вооружение прямо сейчас. Как можно скорее.
Если Ферика попросили на выход и ограничили в доступе к телу Рашидова, вероятно, и другие возможности подсократили и, скорее всего, его отгоняют от арсенала. Любопытно, его бизнесу большой урон причинили?
Я понимаю, в блатной среде у него авторитет серьёзный и напрямую с близостью к Рашидову не связан. Но, боюсь, репутационные потери для Ферика неизбежны. И, опять же, план с Джемалом тоже может накрыться тазом, если Фархад Шарафович не сможет обеспечить тот минимум, на который Джемо рассчитывает.
Квартира, в которой в Москве живёт Айгюль, производит впечатление. Огромная, с высокими потолками, с импортной мебелью, венецианскими люстрами и британскими сервизами. Картины, большущие полотна с сюжетами на тему плодородия, украшают стены. Рог изобилия и прочие штуки, настраивающие на фривольный лад.
Конечно, полностью без кича и «узбекского барокко» обойтись не удаётся, но в общем и целом можно похвалить стремление владелицы или архитектора, обойтись без явных излишков.
Айгюль улыбается, стоя прямо передо мной и наблюдая, какое впечатление производит её дворец.
Она встречает меня с распущенными, сияющими, как смоль волосами, блеском в глазах и улыбкой. Улыбка её совершенно восхитительна, а чёрные глаза лучатся и сияют весёлыми огоньками. Шёлковый халат в лучах хрустальных светильников сияет как огромный бриллиант.
Айгюль берёт меня за руку и подводит к дивану. На журнальном столике стоит большая ваза с фруктами, стоят стаканы и восточный сосуд причудливой формы.
— У тебя прекрасный будуар, — усмехаюсь я. — Как тебе тут живётся?
— Эх, плохо одной, — притворно вздыхает она, но тут же прыскает от смеха и начинает смеяться, прикрывая рот ладошкой.
Она опускается на диван и легко хлопает по нему рукой.
— Садись.
Я сажусь и проваливаюсь в шёлковые подушки. Сажусь я не рядом с ней, не там, где она хлопала рукой, а на самый край, и оказываюсь к ней в пол-оборота.
Айгюль тоже слегка оборачивается ко мне и откидывается на подлокотник дивана, так же, как и я опираясь на многочисленные подушки.
— Я, как падишах в гареме, — усмехаюсь я.
— Пришёл навестить любимую жену? — лучезарно улыбается она. — Хорошо, что падишах, а не евнух, а то в гаремах кого только не встретишь.
Она поднимает ноги и кладёт их на журнальный столик рядом с фруктами. Они оказываются вытянутыми рядом со мной и я с удовольствием ими любуюсь. Они аккуратные, ухоженные, красивые.
Айгюль, со своей стороны, с удовольствием любуется, как я любуюсь ими.
— Ты голодный, — спрашивает она через некоторое время.
— Не особо, — отвечаю я.
— Я готовить не умею, сразу предупреждаю. Так что, когда мы поженимся не знаю, как выживать будем.
— А мы поженимся? — хмыкаю я.
— Похоже на то, — улыбается она. — Дядя сказал, что ты не выразил негативного отношения к этому делу, так что из этого я заключаю, что ты меня любишь и ждёшь.
Сказав это, она переносит свои стопы мне на колени.
— Конечно люблю, милая, — улыбаюсь я. — Как тебя можно не любить?
— Правда?
Она смеётся, а я опускаю руку ей на лодыжку и легко поглаживаю.
— А почему вдруг такие перемены? Он же был ориентирован на высшие эшелоны власти, на солидный и взаимовыгодный брак?
— Так, всё течёт, всё меняется, политическое положение тоже. Так что ты неожиданно стал довольно привлекательной фигурой, учитывая, что несколько раз встречался с генсеком и так у тебя полезных друзей куча.
— Смешно. Ну, и ты что, хочешь за меня замуж?
Она хохочет.
— А-а-а… — говорит она, отсмеявшись и садится, откинувшись на спинку. — При других обстоятельствах, может, я и хотела бы. Если бы ты полюбил меня, а я тебя. Как тебе такой вариант? Нет, мы конечно, и так любим, но не как муж с женой, готовые к многолетним испытаниями до гробовой доски, правильно? Наша привязанность скорее дружеская. А между друзьями иногда случаются разные забавные моментики, правда же? Но я лично в этом не вижу ничего предосудительного.
— Невообразимая мудрость, исходящая от юной девы, — удовлетворённо киваю я.
— Вот только скажи мне, — прищуривается она и, сжав кулак, молниеносно и сильно хреначит мне по бедру.
Прилично так хреначит, ощутимо. Отсушивает.
— А-у-у! — кричу я. — Ты что творишь! Синяк будет.
— Да, — кивает она, — будет. Надеюсь, на всю жизнь память останется.
— Тихо-тихо, я же ещё официально не отказался жениться, — смеюсь я. — Что это на тебя нашло?
— Ты что, с Джемалом обсуждал наши отношения?
Она медленно и с угрозой поднимает кулачок, готовая в любой момент снова обрушить его на мою ногу.
— Вот как ты себе это представляешь? — качаю я головой. — Неужели думаешь, что это возможно? Не знаю, как Джемо, он тоже вроде парень нормальный, но я точно ни с кем обсуждать тебя не буду. Можешь даже не сомневаться.
— Да? — всё ещё щурится она, держа кулак наготове. — Ну-ка, поклянись.
— Вообще, я всегда думал, что любое моё слово, сказанное тебе, имеет вес, куда больший, чем какая-то нелепая клятва.
— Ну, ладно. Так и быть. Прощаю.
— Хорошо, это правильно — киваю я. — Тогда расскажи мне, что у вас с Фериком за проблемы и почему вас попёрли из арсенала. Я правильно понимаю, что нам нужно срочно размещать заказ, потому что вас отжали от темы?
Она тут же делается серьёзной.
— Да, правильно, — говорит Айгюль и разводит руками. — Дядя не афиширует, но раз ты всё равно знаешь, скрывать бессмысленно. Поэтому давай, когда закончим шутить, быстро займёмся делом.
— А насколько всё серьёзно? — спрашиваю я. — Ну, между дядей и Рашидовым?
— Я не знаю, — машет она головой. — Правда. Я надеюсь, что-нибудь можно будет поправить.
— Понятно…
На самом деле, возможно, это даже к лучшему. Хлопковое дело — вопрос не одного дня. О-па, и понеслась, да? Не так. Всё уже идёт и начинается исподволь, и уже слышны первые звоночки. Поэтому, было бы неплохо выстраивать новые контуры, дистанцировавшись от персон, по которым вполне очевидно, будет нанесён удар, и которые увлекут за собою сотни людей из своего окружения.
— Ну, давай, оформим заказ. Проблема в том, что я рассчитывал на долгосрочное сотрудничество, а вы заставляете взять всё и сейчас, понимаешь? Это совершенно другая финансовая позиция. Поэтому, поскольку Фархад Шарафович, претендует на участие в наших общих делах, с одной стороны, должен частично профинансировать этот контракт. А, с другой стороны, я ожидаю от вас хороший дисконт. Это будет справедливо, учитывая вышесказанное.
— Может, ты и прав, — кивает она, — но без дяди определить степень его участия я не смогу. Это уж точно, да и по скидке я должна буду с ним посоветоваться.
— Ну, и где он? Он вроде собирался тоже прийти сегодня, чтобы мы могли поговорить втроём.
— Не знаю. Давай сделаем два варианта заказа, в зависимости от того, какое он примет решение. Согласен?
— Давай, даже три, — киваю я.
— Но ты учти, пожалуйста, что для нас поставка тоже не будет простой и лёгкой, как обычно. Нужно одного транспорта вон сколько!
— Возможно, — говорю я, — нужно будет разделить весь груз в двух направлениях. Часть привезёте сюда, а часть в Сибирь.
— Да, это, наверное, и для нас будет удобнее, — соглашается Айгюль.
— Так что, придёт дядя Ферик сегодня или нет?
— Не знаю. Давай ему позвоним. Может, он у себя…
Она встаёт, идёт к телефону, набирает номер и ждёт. Потом вешает трубку на рычаг.
— Нету. Ну, я не удивлена, честно говоря. У него столько дел, что мне кажется, он просто железный. Вообще не спит, только работает.
Мы накидываем список вооружений, которые я в состоянии купить. В состоянии, с учётом участия Платоныча и Злобина. До этого момента всё оружие было моей собственностью, нашей с дядей Юрой, а теперь придётся подключать акционеров, что в общем-то не слишком меня радует. Потому что не известно, как там дальше сложится и кто куда переметнётся. Поэтому чувствительные области бизнеса лучше контролировать единолично и никого к ним близко не подпускать.
Просидев часа два и ещё раз попросив позвонить Ферику, я ухожу.
— Пошёл, значит, — немного грустно улыбается Айгюль.
— Иди ко мне, я тебя обниму, — расставляю я руки.
Она подходит и, прижавшись, кладёт голову на грудь.
— Ты точно решил? — как бы шутя спрашивает она.
— Насчёт? — делаю вид, что не понимаю я.
— Насчёт меня, — говорит они и поднимает лицо.
— Айгюль…
Я беру в руки её голову и целую в лоб.
— Ф-у-у-у… — шутливо отталкивает она меня. — В лоб! Уходи!
Я усмехаюсь. Она тоже. Хорошо, когда не обязательно говорить вслух то, что и так понятно…
Я выхожу из подъезда и ныряю в машину.
— Голодные, парни?
— Ну, как… — пожимает плечами Игорь. — Есть маленько.
— Голодные — не то слово, — смеётся Пашка.
— Я тоже, — говорю я.
— Да только что поделать? Можно в казине бутиков срубить. Больше никуда не попадаем, всё закрыто уже.
— Поехали в пельменную, — предлагаю я.
— Так двенадцать ночи уже.
— Они работают ещё, погнали.
— Не, не может быть, — качает головой Игорь.
— Проверим. Если я окажусь прав, вы по две лишних тарелки срубаете.
Смеются.
Доезжаем мы быстро и да, открыто. И даже народ тусуется. Небольшая, но жизнерадостная компашка молодёжи. Парни и девчата, видать после тусовки идут. Проголодались. Мы тоже проголодались.
Заказываем себе по три порции. Горчица, уксус, сметана, хлеб — всё идёт в ход. Смурные мужики хмуро на нас поглядывают, весёлые студенты не обращают внимания, а мы получаем дикий кайф, когда ссохшиеся от голода желудки начинают наполняться горячими колбасками машинных пельменей. Уже ради этого момента стоило перескочить на несколько десятков лет назад.
Вываливаемся в зимнюю ночь, как колобки, как тот пёс, который щас спою. И надо-то нам немного. Ещё бы вот кров на ночь и будет вообще счастье. И счастье наступает. Я раздеваюсь и падаю в кровать. Мягкая, чистая, сухая постель.
Глаза сами закрываются. Слипаются. Но я сопротивляюсь. Пожалуйста, не сразу, ещё чуть-чуть, ещё немножко побалансируй между сном и явью, насладись моментом, не проваливайся в темноту, потому что вслед за этим мгновенно наступит утро. А я не очень хочу снова вскакивать в своё беличье колесо…
Но, держаться больше нету сил, и я засыпаю. Щёлк, и всё… Тишина. Тьма. Покой. Отсутствие жизни… А потом снова щёлк… И… я открываю глаза… Полная тишина. Над Москвой ночь, шторы задёрнуты и в окно не просачивается ни одного лучика. И какого это хрена?
Тихо… Я прислушиваюсь… Вроде, всё как и было… А почему тогда проснулся? Что-то изменилось, что-то не так… В темноте я ничего не могу рассмотреть. И услышать тоже не могу. Слушаю, слушаю, но не могу услышать. В общем, здравствуй, паранойя.
Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь на бок. Спи, не морочь голову… Такой молодой, а нервы… И тут… Твою дивизию! Твою дивизию!!!
Узкая, тусклая, едва заметная светлая полоска под дверью дважды мигает, будто кто-то делает шаг, перекрывая свет…
Сердце, подпрыгивает и начинает… да тише ты, блин, зачем так громко! Начинает колотить, как сумасшедшее! Мне стоит огромного труда поддерживать ровное дыхание… Так, тихо, успокойся!!!
Блин! Блин!!!
Во-первых, это могло быть снаружи, кто-то просто прошёл по коридору и… Нет, не могло, потому что шаги были явно в мою сторону. Ладно, хорошо. Значит, он здесь. Ладненько… Ладненько… Слушай. Слушай. Если он здесь, то он не может оставаться совершенно беззвучным. Нахера я эти шторы так плотно занавесил… Фонарь, видите ли в глаз светил…
А он-то как меня видит? Не прибор же ночного видения у него… Или… Я прикрываю глаза, оставляя лишь небольшие щёлочки. Прислушиваюсь и… есть! Твою дивизию!!! Он здесь! Да, это уже точно, я слышу его дыхание и… паркет! Плашка! Под его ногой раздаётся тихий скрип плашки. Сука! У него пушка с глушителем или… Твою мать!!! Он уже у самой кровати!!! Вий! Поднимите мне веки!
Сердце как колокол! Тише! Тише, мыши, кот на крыше… Заткнись сердце, мне не слышно этого кота! Остановился, он тоже волнуется! Я сжимаю в руке маленькую пластиковую коробочку и, да! Да! Слышу! У него учащается дыхание. Он готовится, нет… Нет, нет! Он уже готов. Похоже, он сейчас, вот прямо сейчас, в эту самую долю секунды прицеливается или замахивается…
Он готов, и он набирает воздух в лёгкие, теряя контроль, потому что в его крови тоже бушует адреналин! Адреналин!!! Глубокий вдох… Он делает глубокий вдох, и…
И я разжимаюсь, как туго скрученная пружина. И одновременно я жму на рычажок на коробочке, которую сжимаю в руке. Я включаю настольную лампу и тотчас раздаётся сдавленный, но очень болезненный и отчаянный стон. Ослепни, мразь!!!
Сначала бить, потом разбираться. Первый я заряжаю по шарам. А-а-а!!! Твою дивизию! Надеюсь, тебе больнее, чем мне. На нём действительно прибор ночного видения!
Он хватается за свой сраный «бинокль», но не успевает даже мотануть головой, потому что я бью в кадык, по бубенчикам и по шее. Включаю верхний свет, вырываю шнур от лампы и вяжу этого марсианина так, что он и дёрнуться не может, превращаясь в гигантское насекомое. Сука! Прибор ночного видения американский.
Я стаскиваю с его головы эту громоздкую хрень.
— Ты кто такой? — тихонько спрашиваю я, но он пока не в состоянии поддерживать цивилизованную беседу.
Поэтому мне приходится пожертвовать футболкой и затолкать, сколько входит, в его пасть. Я смотрю на него. На узбека он не похож, а вот прибор ночного видения, мне кажется, приехал именно оттуда, из арсенала, в котором я когда-то побывал. Надо сказать Айгюль, чтобы к заказу добавила подобных хреней…
На моей кровати лежит здоровенный тесак. Охренеть.
— Ну, и что мне с тобой делать, — говорю я, рассматривая своего непрошенного гостя. — Разрубить на мелкие куски и спустить в унитаз, а? Эй…
Я пихаю его ногой, и он начинает возиться.
— Чем сильнее дёргаешься, — тихонько говорю я, — тем сильнее шнур врезается в руки. И в ноги тоже. Можешь их перетянуть и со временем они отвалятся. И тогда ты сможешь освободиться. Но никак не раньше. Пикни, если готов со мной поговорить.
Он не пикает. Зато вдруг начинает звонить телефон. Ночь сюрпризов.
— Алло…
— Выйди, позвони из автомата по тому номеру.
— И вам здравствуйте. Вы ошиблись номером, товарищ…
Конспирация так конспирация. Я кладу трубку и чешу в затылке. Какое-то не очень хорошее совпадение. Только что мне пытались, судя по размеру мачете, голову отрубить, и сразу же звонит кагэбэшник Злобин. Хм… А перед этим в меня стреляли, и стрелок неожиданно скоропостижно скончался, попав в руки КГБ.
Ладно… Я решаю всё-таки позвонить. Но сначала бужу Пашку с Игорем.
— Зайдите ко мне, — говорю я. — Прямо сейчас. Одетые. Пойдём кататься.
Через пять минут я впускаю их к себе в номер. Они ничего не говорят, но смотрят на моего пленника совершенно ошалело.
— Вот, — говорю я, разводя руками, — как-то так. Пошли, на выход.
Игорь проверяет, как я связал киллера и остаётся довольным. Мы спускаемся по лестнице, чтобы не привлекать внимания и выходим на улицу. Москва ещё спит. Холодная, сырая и неприветливая ночь встречает холодным ветром. Уже и не ночь, вообще-то, почти утро…
Проскакиваем в машину. На всякий случай. Чтобы не маячить у гостиницы и проезжаем по Тверской, ну, то есть…
Останавливаемся у таксофона и я набираю номер. Злобин отвечает сразу.
— Леонид Юрьевич. Утро доброе. Не спится?
— Не спится да, — соглашается он, и я представляю его улыбочку. — Я уж думал не позвонишь. Чего, проснуться не мог?
— По странному стечению обстоятельств я не спал, когда вы мне позвонили. Просто решил отъехать подальше от гостиницы. А то кто вас знает, что у вас на уме?
— Чего? — сердито спрашивает он.
— Нет-нет, ничего, не обращайте внимания. Как у вас дела? Когда осадное положение снимут?
— Не знаю. Слышал про стрелка своего?
— Слышал, — подтверждаю я. — А вы можете мне объяснить что-нибудь из происходящих событий?
— Совсем немного, — вздыхает он. — Ладно, слушай. Давай встретимся утром.
— Хорошо, давайте. В пельменной?
— Нет, она ещё закрыта будет, — говорит он. — Давай часиков в семь в казино.
— Хорошо. Давайте. Хотя бы сами воспользуемся круглосуточным режимом работы, да?
— Смотри, мне нужно с Фериком переговорить. Сможешь сделать, чтобы он тоже приехал?
— Не знаю, с вечера его найти не могу, хотя он мне тоже нужен. Попробую сейчас дозвониться.
— Давай, — одобряет Злобин. — Звони, и в семь будьте.
— А зачем так рано?
— Позже я не смогу. Буду на виду, на совещаниях и всё такое. Обстановка сейчас нездоровая. Поэтому давайте утречком быстренько переговорим и разбежимся по своим делам.
— Хорошо, я буду в любом случае. Возможно, у меня будет для вас интересная инфа.
Я ещё не решил. Не знаю, кому сообщить про своего пленника — ему или Чурбанову. Чурбанов предыдущего не уберёг, а этот зато отморозился и ведёт себя отстранённо… Я бросаю двушку в прорезь автомата и слушаю длинные гудки.
— Алло, — наконец, раздаётся встревоженный голос.
— Простите, пожалуйста, Фархад Шарафович… Это Егор…
Я объясняю ему суть проблемы и, на удивление, он сразу, без лишних вопросов соглашается. Матёрый…
Возвращаюсь в гостиницу. Пленник на месте, но желания разговаривать у него за время нашего отсутствия не появилось. И это может быть проблемой. Сколько я его смогу здесь держать? И, главное, зачем?
Втроём с парнями мы перевязываем его по-новому, беспокоимся, чтобы кровообращение не нарушить. Игорь остаётся охранять пленника а я с Пашей поднимаюсь наверх.
— Игорёк, позвони, пожалуйста, Толяну, пусть приезжает, где он там потерялся-то?
— Да он приезжал, нас не было просто.
— Пусть приедет и если нас не будет, сидит и ждёт.
— Понял.
Ровно в семь утра я захожу в казино. Злобин уже здесь. Ферик пока ещё не пришёл.
— Доброе утро, — киваю я. — Кофе будете, Леонид Юрьевич?
— Я уже заказал, — как всегда улыбается он.
Правда, весёлой его улыбка не выглядит.
— Хорошо. Пойдёмте вон туда, в закуток. Там нас никто не потревожит.
Я киваю ночному бармену, чтобы мне он тоже сделал кофе и иду с Де Ниро вглубь за стойку.
— Как обстановка у вас? — спрашиваю я его.
— Напряжённая пока, но уже с позитивными предварительными прогнозами.
— В чём суть заварухи?
— В том что некоторые особо борзые тянут на себя одеяло и пытаются столкнуть с карусели тех, кто плохо держится. Поэтому мы сейчас замерли и держимся как можно крепче. А заодно и сами пытаемся вытолкнуть лишних.
— Красиво, но непонятно, — усмехаюсь я. — Это что, битва преемников что ли? Мигуль за нас или против? Он действительно с вашим шефом на ножах? И если он друг Медунова, то всё это попытка ударить по Андропову? То есть вы андроповский? Леонид Юрьевич, дайте аналитики немного, а то выглядит всё так, будто вы со мной…
— Т-с-с, лучше не говори того, о чём сможешь когда-нибудь пожалеть, — останавливает он меня. — Даже в теории. Понял? Молодец, что мозги пытаешься использовать. Это хорошо. Но пока на этом остановимся. Ничего, скоро всё успокоится, и тогда я сделаю необходимые пояснения.
— Медунов под Андропова? Просто да или нет?
— Возможно. На самом деле, не знаю.
Ну, ладно, хорошо… Подождём…
Пока ждём Ферика, я рассказываю, что меня беспокоит в плане большого заказа оружия.
— Леонид Юрьевич, а на вас-то можно рассчитывать в этом деле? — спрашиваю я. — А то мы контейнер калашей привезём, а ваши коллеги нас повяжут.
— Можно, — кивает он. — Будем обеспечивать безопасность в штатном режиме.
— Как-то хреново это выглядит, вам не кажется? Там надо скорее завершать сделку, а здесь у вас полная неразбериха. Вы там власть что ли делите? Или бабки?
— И то, и другое.
— Ну так а что нам на местах делать? Вы будто пытаетесь с лодки соскочить. Это напрягает. Короче, говорите сможете или нет. Если нет, придётся Чурбанова обрабатывать и посвящать во все тонкости. Но это уж вообще никуда не годится. У нас всё больше и больше людей получается допущенных к тайнам.
— Егор. Не капай на темя. Делаю, что могу. Работаем мы, не переживай, не в носу ковыряем.
— Леонид Юрьевич, принюхайтесь. Чувствуете?
Он не спешит шмыгать носом, просто ждёт, что я скажу дальше.
— Здесь деньгами пахнет. Это очень специфический запах.
— По-моему, — хмурится он, — пахнет дерьмом.
— Да, и это тоже. Но так всегда, где есть запах денег, там и дерьма хватает. Но деньги пахнут иначе. У некоторых от этого запаха крышу сносит, но это не мы с вами, да же? Мы холодные, расчётливые и циничные, правильно? Но даже мы не можем не понимать, что вышли на такие рубежи, за которыми наша деятельность перейдёт на новый уровень. Правда, нам ещё только предстоит оказаться за этими рубежами. Шагнуть надо. Один жалкий шажок! Нам надо один малюсенький шаг к успеху сделать. И вот на этом этапе очень легко обделаться, и нам крайне…
— Ты меня агитируешь, что ли? — щурится Де Ниро и его улыбка-гримаса становится злой. — Или уму-разуму учишь?
— Нет, просто очень не хочу чтобы мы сделали что-то не то, или чтобы не дотянули. Мы сейчас должны быть максимально сосредоточены и…
— Хватит, Егор, — перебивает он. — Смотри, чтобы от запахов головокружение не началось. И, главное, не перепутай ароматы. Я свои обязательства выполню, не беспокойся. И хватит об этом. Где твой Ферик?
— Я здесь, я здесь, — улыбается Матчанов, подходя к нам. Извините, что опоздал.
Мы жмём руки, и он опускается за стол.
— Мне Айгюль рассказала, что ты предложил, — кивает он, — В принципе, разумно, но мне нужно ещё посчитать сегодня в течение дня. Вечером не успел пока. Но имей в виду, у меня тоже расходы увеличиваются, так что серьёзно снизить цену не получится. Как там с твоим киллером, ничего не продвинулось?
Я рассказываю, что приключилось со стрелком. Злобин никак не комментирует.
— Что там у вас с Рашидовым, Фархад Шарафович? — спрашиваю я.
— А, — качает он головой. — Всё-то ты знаешь. Выясняю. Знаю, что зам Щёлокова Рахметов его очень просил со мной в таком вот ключе порешать.
— Так он ведь уже всё, Рахметов этот, — хмурюсь я. — Он же уже отстранён.
— Ну, пока ещё силёнки не все растратил, вот и барахтается.
— А я вам хотел сказать, что Рашидов фигура токсичная. Так что, может, и хорошо, что вы с ним публично практически расплевались.
— Это не совсем так, мы не расплевались. А что ещё за токсичная фигура?
— Да, не долго ему осталось. Там уже потихонечку дела начинают раскручивать. КГБ устроит шухер, со временем и всем его друзьям не поздоровится.
— Нет, Егор, — качает головой Ферик. — Извини, но это глупости. Поверь мне, мир с ног на голову перевернётся, а Рашидов будет стоять, как скала. Он и Брежнева перестоит.
— В том и дело, что не надолго, — пожимаю я плечами.
Матчанов замолкает, но, похоже, остаётся при своём мнении.
— У меня вот какой вопрос, — говорит Де Ниро Ферику. — Мне нужно взаимодействие на афганской границе. Нашими официальными каналами в данный момент я воспользоваться не могу… Временно…
— Я всегда рад помочь, — насторожённо говорит Ферик. — Надо только понимать, что именно нужно.
— Мне, скажем так, нужно передать кое-какие материалы. Несколько раз. Это принципиально возможно?
— Да, — соглашается тот и повернувшись ко мне добавляет. — У меня, кстати, есть мысли по поводу того, кто тебя хочет убрать. Сейчас только с Леонидом Юрьевичем закончим его вопрос.
— Отлично, — кивает Злобин… — Давайте тогда обсудим, что мне нужно, а потом посмотрим версии покушения на Егора. У меня тоже есть некоторые мысли.
— Слушайте! — я аж подскакиваю, от того, что паззл складывается. — Мы первые удар нанесём!
— Ты чего? — хмурится Злобин. — Это у тебя с недосыпу, сто процентов.
— Нет, погодите! По Рашидову! Да! Я же там свидетелем прохожу, в Ташкенте. И если мы сейчас.
— Нет-нет! — машет обеими руками Ферик. — В том деле вообще никто не заинтересован!
— Смотрите! Рахметов просит Рашидова выдавить Матчанова. Медунов, если предположить, что это он…
— Егор! — пытается остановить меня Злобин.
— Тихо! Смотрите. Мигуль прессует Злобина. Условно. Если предположить, что всё это нужно для того, чтобы скомпрометировать Андропова и расчистить перспективы для Медунова…
— Херня, Егор, не так, — машет головой Злобин, впрочем не слишком уверенно.
— Что они получают, — продолжаю я, не обращая на него внимания. — Да погодите вы, просто в теории подумайте. Если это так, значит им, Медунову и Мигулю нужно что-то громкое, чтобы можно было сказать, что Андропов либо нечист на руку, либо не видит, что у него под носом творится. Стойте-стойте!
Я тороплюсь, проглатываю слова и несусь вперёд, пока они меня не перебили, не прервали и не заткнули, одним словом.
— Андропов сейчас то же самое в Краснодарском крае делает против Медунова. Можно предположить, что тому это нихера не нравится! Ну, соображайте! И если он… да, я понимаю, что нет, но если предположить, что Медунов предпринял подобную схему, что он сделает? Вот то, что мы имеем. Нужно накрыть работников КГБ связанных с криминалом. Это нас с вами и публично высечь. А потом и Рахметова можно в МВД вернуть, объяснив, что это были подлые инсинуации. Андропова если и не скинуть, то ослабить и давить на горло с помощью того же Мугуля. Поэтому, если сейчас долбануть по Рашидову и показать всю эту связку… Понимаете, да? Не мы долбанём, а мощь КГБ, Андропов долбанёт. Сыграет на опережение! Схватит его за иглу. А игла в яйце, как известно.
— Мне нравится! — хлопает в ладоши Ферик, в момент просекая свою выгоду от такого расклада.
— Если… — говорит Злобин, — если допустить, что ты прав и таким образом можно сыграть, значит мне нужно срочно лететь в Ташкент и…
Договорить он не успевает, потому что в этот момент раздаётся шум и грохот. Я вскакиваю, вылетаю из-за стойки и… вижу, как в зал врываются люди, похожие на морских пехотинцев. Твою же дивизию!!!
— Всем оставаться на своих местах! — кричит старший группы. — Работает КГБ СССР!
Сразу всех начинают винтить — посетителей, работников и… ну, и нас тоже, естественно.
— Кто такой? — спрашивает меня старший.
— Брагин, — пожимаю я плечами.
— Так, сюда, берём вот этих! Аккуратно пакуем. Вот этих троих отдельно, давайте. Сразу в мясную выводим! Эй! Аккуратней с документацией. Денежные средства ищем! Их здесь немало. Я по запаху чувствую! Здесь просто воняет баблом!
Поехали!
