23. Пора-пора-порадуемся
— Ого, — качаю я головой. — Аж из самого комитета. Вот это да! Пойдёмте со мной. Я сейчас буду переговоры ждать междугородние, там и поговорим. А потом можем на завтрак сходить. Вы простите, что на ходу, но у меня настолько забит день, что другого выхода нет просто.
Дзинь… открывает двери подъехавший лифт.
— Ничего себе, — хмыкает майор Соловей. — И чем же такой молодой человек, как вы может быть занят настолько плотно?
— А вы с какой целью интересуетесь, товарищ майор? — усмехаюсь я. — И вообще, о чём беседовать хотите? Я просто предупредить хочу, что до двадцать пятого числа остаюсь несовершеннолетним и со мной всем карательным органам только по особой схеме можно общаться.
— Ох уж этот бюрократический язык, — ласково и по-доброму усмехается он и покачивает головой. — Карательные органы. Мы не карать должны, а воспитывать. Ну что же, проедусь с вами, раз вы такой занятой.
Он заходит в лифт, и я нажимаю кнопку первого этажа.
— То есть, — уточняю я, — отвечать на ваши вопросы я не обязан, да?
— Не обязан, — соглашается майор. — Но почему бы и не ответить? Тем более, мы же просто поговорим. Поговорим и всё.
— Ну, давайте, поговорим, — улыбаюсь я. — С хорошим человеком грех не поговорить. Вы не подумайте, что я пытаюсь уйти от разговора, просто у меня действительно очень насыщенный график сегодня. Сейчас телефонные переговоры, потом завтракать и лететь в ЦК ВЛКСМ на мозговой штурм. У нас там дело намечается большое на всю страну и большое совещание.
— Ого, как интересно, — проявляет он заинтересованность. — Мозговой штурм?
Мы выходим из лифта и идём быстрым шагом к переговорному пункту.
— Да, не то слово, — киваю я. — Интересно и полезно для молодёжи и ветеранов. Потом нужно успеть на совещание в МВД. Этот наш проект, если можно так сказать, кроссплатформенный.
— Что вы говорите… Это как?
— Неправильно выразился, просто он предполагает взаимодействие различных органов. Вот… Доброе утро, девушка. Можно разговор заказать?
Я говорю номер и оплачиваю.
— Ожидайте, — не слишком приветливо отвечает телефонистка.
— Давайте тут присядем, — показываю я на ряд деревянных кресел. Вот… А потом ещё нужно товарища навестить в больнице и с другим товарищем встретиться обязательно. Он тоже заинтересован в реализации нашего проекта. Все спешат, все очень важные и высокопоставленные и никого нельзя подвести. Сами понимаете. Кто я, и кто они. Вы завтракали, кстати?
Он кивает.
— Хорошо. Сам Леонид Ильич вчера выразил одобрение нашим начинаниям. Представляете?
— Егор Андреевич…
— Да ладно, чего уж там, можете просто по имени и на «ты», я не против.
— Хорошо, — кивает Соловей. — У меня вот какой вопрос.
— Молодой человек, — кричит мне телефонистка, — в третью кабинку пройдите.
— Извините, — улыбаюсь я и оставляю его в одиночестве. — Я быстро.
С Наташкой я болтаю минут пятнадцать. Она сдала экзамен и журчит от радости. Спрашивает, когда я приеду. Хороший вопрос, конечно… Не знаю.
─ Может сама подскочишь на выходные? ─ предлагаю я.
─ У нас будут занятия в субботу, ─ вздыхает она, ─ по матанализу, так что я не смогу. Профессор пообещал, что те, кто не явится, зачёт не получат. Вот если бы ты смог… Например, ты бы мог в пятницу прилететь… Или утром в субботу. Я бы счастлива была до потери памяти, на следующий день сбегала бы на занятия на пару часиков и потом мы весь остаток выходных были бы вместе. Могли бы сходить куда-нибудь или наоборот, не вылезая, просидеть два дня дома. Или ну… в общем… в конце воскресенья или даже утром в понедельник ты бы вернулся в Москву.
Отличный план. Был бы. Жаль только в ближайшее время я буду очень занят, даже в выходные…
─ Наташ, ─ отвечаю я не слишком радостно. ─ Я бы очень хотел провести выходные, не вылезая с тобой из постели. Но у меня, боюсь тоже выходные будут забиты встречами, от которых нельзя отказаться. Я, конечно, попробую как-то всё переформатировать, но шансов очень мало. Тут просто столько событий одновременно… Я тебе ещё позвоню, расскажу, что у меня вырисовывается. Если не получится, давай попробуем на следующей неделе встретиться. У тебя матанализ теперь каждую субботу?
─ Не известно пока, надеюсь, что нет.
Поговорив с Наташкой, возвращаюсь к Соловью.
─ Товарищ майор, а как к вам можно по имени отчеству обращаться?
─ Всеволод Витольдович, ─ отвечает он.
─ Очень приятно, пойдёмте позавтракаем, я вас приглашаю.
─ Я уже завтракал, благодарю.
─ Боюсь, это единственная возможность пообщаться со мной, ─ улыбаюсь я.
─ Егор! ─ навстречу нам идёт встревоженный Игорь. ─ Ты чего не предупредил, мы тебя потеряли! Кто так делает!
─ Знакомьтесь, ─ говорю я. ─ Это мой товарищ и коллега по швейной фабрике. Игорь Зырянов. А это майор КГБ Всеволод Витольдович Соловей.
─ Очень приятно, ─ кивает Игорёк.
Появляется и Паша.
─ Сегодня Толян приезжает, ─ сообщает он.
─ Скажи, чтобы сюда ехал, ─ киваю я. — И Виталию Тимуровичу скажи, что пора на завтрак.
— Он уже позавтракал. Я его только что встретил.
— Отлично, — говорю я и поворачиваюсь к Соловью. — На этой неделе обещают похолодание. Говорят до двадцати пяти завернёт. Надо в Сибирь уезжать, у нас там до двенадцати потеплеет. Вы москвич, Всеволод Витольдович?
Мы заходим в ресторан.
— Да, — кивает он.
— Коренной?
— Нет, родители из Свердловска переехали, но я здесь родился.
— Понятно, — улыбаюсь я. — А мы вот все сибиряки. Кашу будете манную или омлет? Нам вот с коллегами ещё по фабричным делам в министерство нужно будет ехать. Ну, слушаю вас. Спрашивайте.
Подходит официантка.
— Так что? — спрашиваю я у Соловья и поворачиваюсь к девушке. — Мне, пожалуйста, яичницу из трёх яиц и полстакана сметаны. Кофе. Вы что, определились?
Парни тоже заказывают глазунью, а майор ограничивается лишь кофе.
— Ну, Всеволод Витольдович, даже интересно, чем я могу вам помочь? Паш, а Толик звонил или ты предполагаешь?
— Звонил, да.
— Так он сюда едет?
— Да, сюда.
— Надо бронь проверить. Так что, товарищ майор? Я надеюсь вопросы не секретные у вас? Товарищи мои боевые, я им полностью доверяю, если что.
— Не секретные, — отвечает он внешне спокойно, но полностью раздражение скрыть не может. — Вы со Злобиным знакомы?
— С Леонидом Юрьевичем? Конечно знаком. Мы же земляки. Нас начальник общего отдела ЦК КПСС познакомил, товарищ Гурко. Вы такого знаете? Я к нему обращался чуть меньше года назад. У нас история была щекотливая. С милицией, знаете, были сложности. Они только и ждут, как закон нарушить, представляете? И вот, наш начальник областного УВД, выгораживая сынка, не своего, а второго секретаря обкома, конкретно так меня прессовать начал. Так что мне пришлось управу на него искать в партийных органах. Партия — это ум, честь и совесть нашей эпохи, сами знаете. Ну вот, Борис Маркович помог, стало быть, пресечь произвол начальника и связался с Леонидом Юрьевичем, а он уж этому делу придал необходимые процессуальные формы. Такие дела.
Тараторя, как белка после кофе, я заглатываю глазунью и поднимаюсь.
— Ну что же, рад был с вами познакомиться. И рад был вам помочь. Если у вас ещё возникнут вопросы, всегда пожалуйста. Павел. Мы через десять минут выезжаем. Игорь, проверь бронь для Анатолия, пожалуйста, потому что мы его здесь ждать не можем, надо ехать. Я опаздываю уже.
— Егор, — хмурится Соловей и тоже поднимается…
— Передавайте огромный привет Леониду Юрьевичу. Мне, к сожалению уже пора.
— А помимо того случая, — не хочет сдаваться он.
— Да, помимо того случая были ещё неправомерные действия со стороны милиции. Был у нас такой капитан Артюшкин. Он просто вероломно нарушал все мыслимые правила и законы. Но сейчас, думаю, уже нет смысла возвращаться к этому вопросу. Он уже уволился, так что никому не навредит, а я его простил. Все мы люди, в конце концов. Правда ведь? А кто не ошибается, тот пусть бросит в меня камень. Ну что же, мне уже пора. Спасибо за компанию и рад был познакомиться. Кстати, приезжайте к нам осенью. Вы охотник? У нас не охота, а сказ…
— Егор! — раздражённо перебивает он. — У меня есть к тебе несколько вопросов. И раз сейчас мы поговорить не успели, придётся ещё раз встречаться. Повесткой мне тебя вызывать не хочется, так что скажи, когда мы можем спокойно переговорить.
— Давайте в понедельник или во вторник. На выходных я, скорее всего, буду с невестой встречаться, а…
— Нет, — обрубает он. — Это поздно. Мне нужно буквально полчаса, если не отвлекаться. Так что, давай завтра в это же время.
— Завтра, утром, боюсь, времени будет не больше, чем сегодня. Так что если вам надо встретиться со мной завтра, скорее всего только вечером. После двадцати трёх часов. Давайте предварительно договоримся. Дайте мне ваш телефон, пожалуйста, если не будет получаться, я вам обязательно сообщу заранее.
На мгновение, на короткий миг маска миролюбивого дружелюбия слетает с лица Соловья и показывает его настоящего. Я думаю, что настоящего. Глаза злые, свирепые, гневные, раздражённые, будто у оборотня, пытающегося выглядеть не тем, кто он есть на самом деле. Но он быстро берёт себя в руки и снова становится дружелюбным. Говорит, что наведается ещё и уходит.
И какого хрена это было?
Я выхожу из гостиницы, захожу в телефонную будку и набираю Злобина.
— Злобин! — нервно отвечает он.
— Я звоню из автомата, — сразу пускаюсь я в карьер безо всяких приветствий. — Аудиенция.
Он некоторое время молчит, а потом соглашается:
— Пятнадцать минут. Где обычно.
— Хорошо.
Подъезжаю на машине. Он уже стоит у «Детского мира». Я опускаю стекло и машу. Он меня замечает, подходит и забирается внутрь. На лице неизменная улыбка, да только сегодня она какая-то не слишком весёлая.
Мы подъезжаем к ЦК комсомола и выходим из машины.
— Пойдёмте вон туда в кафе. Поговорим и Павел вас обратно отвезёт, а я останусь.
Заходим, садимся за столик, я подаюсь вперёд и сразу рассказываю об утреннем визите. Рассказываю подробно, что у меня спрашивал майор Соловей, и что я отвечал.
— Молодец, — улыбается он улыбкой Де Ниро. — Всё правильно.
— И?
— Ничего, — пожимает он плечами.
— Ну, мне кажется, Соловей этот в покое меня не оставит. Припрётся и будет уже задавать свои вопросы более жёстко. Я думаю, ему совсем не понравилось, как я его продинамил.
— Ну, припрётся, отвечай, — улыбается он.
— Окей, — говорю я. — Всё? Никакой информации мне не дадите значит? Такое чувство… как бы это сказать… Будто вы из игры выходите. Это так?
Если это так, не важно по какой причине, то это, разумеется полный пипец. Надо будет искать новых партнёров и можно будет потерять всё, что уже наработано и создано. Разумеется, мы попытаемся всё перевести под юрисдикцию Чурбанова. Но просто не будет. Это точно…
— Нет, — качает он головой. — Просто подожди немного и всё.
— Под вас копают что ли? Вы мне толком объясните. Что значит, подожди? Я не очень хочу ждать, пока ко мне придут и увезут сначала на Лубянку, а потом вообще неизвестно куда.
Он вздыхает, озирается по сторонам и кивает.
— Да, — говорит он, — можно и так сказать. Но не под меня конкретно, а под всё крыло… М-м-м… Ну, Соловей этот ведёт внутреннее расследование…
— По поводу?
— Егор, тебе это не надо, поверь. Через несколько дней всё нормализуется. Займись пока делами. Съезди домой, в конце концов.
— Я вообще-то планировал, что мы с вами возьмём Куренкова и начнём с ним уже работать.
— Это, как раз вполне может подождать.
— Нам, наверное, нужно какой-то план продумать. План Б, так сказать, на случай, что через несколько дней это не закончится. Или закончится не так, как мы ожидаем. Андропов на вашей стороне или на Соловьёвской?
— Он ни на чьей.
— То есть поддержит тех, кто подомнёт противника? — пытаю его я.
— Слушай, что сделает Андропов, я не знаю. Для тебя, по большому счёту, ничего не изменится. Если… я говорю если, хотя не хотел этого говорить, но ты вот меня вынудил… Так вот, если условный Соловей одержит верх, то ты просто продолжишь работать с ним. И всё. Там другие люди, естественно, будут, но для упрощения будем называть их Соловьём.
— Звучит сомнительно. Кстати, а не может ли быть, что это именно они решили меня грохнуть?
— Кто? Шутишь? Зачем им тебя убирать? Они рвутся к ресурсу, а ты и есть в данном случае ресурс. Не единственный, но важный. Зачем тебя убирать?
— Ну, я же не лояльный, вместо меня и другого кого-то поставить можно. Или что?
— Скорее уж менты тебя заказали.
— Менты меня заказали, да. Через Печёнкина. Но это ещё до их разгрома было. А сейчас-то кто этим бы занимался? Рахметов? Ему не до меня уже. Вы, кстати, послали своего супер следака на охоту за киллером? Пусть стрелка допросит и водителя.
— Нет пока. Видишь, сейчас каждое моё движение как рентгеном просвечивают. Не бойся, Егор, мы их прихлопнем. Я думаю… И тогда возьмёмся за все дела сразу. Надо просто подождать.
— Подождать мы, как раз, и не можем. Ферик торопится, хочет продать мне большую партию. Будет нужна ваша помощь, я один не переварю. А вы вон чего… Снежинский с этим вторым как, кстати?
— Тоже пока на паузе. Как всё разрешится, сделаем липовую информацию и попробуем прихватить Гурко. Если посадим на крючок, будем использовать его по полной.
— А с катранами ментовскими что? Начинать работу? Или это всё отдаём им и туда не лезем? Это не совсем правильно бы было.
— Да, ты прав, — кивает Де Ниро. — Поставь себе в план. И давайте с Цветом уже начинайте работу.
— Он же раненый.
— Ну, что раненый? Не такая уж там большая проблема. Выпишут скоро. Надо там всё проверить, проконтролировать и запускать своих людей. Ты свяжись с этим парнем, как его? Торшин что ли.
— Торшин, — соглашаюсь я.
. — Ну, и начинай с ним работу. Ясно?
— Ясно, что ничего не ясно. Что Соловью-то говорить? Он ведь не отстанет.
— Постарайся ничего не говорить. Вот, как сегодня, в таком же ключе. Всё, мне идти надо. Подвезут меня парни твои?
— Да.
— Стрелок-то твой, кстати, не очнулся?
— Не знаю. Буду сегодня встречаться с товарищами из МВД. Леонид Юрьевич, но вы меня прямо нервничать заставляете. Конкретно так.
— Слушай, я сам из последних сил держусь. Так что ты, пожалуйста, меня не дёргай. Хорошо?
Очень, блин, хорошо! Зашибись просто.
Злой и раздосадованный, я иду в ЦК. Новицкая меня уже ждёт. Здесь всё идёт совсем не так, как со Злобиным. Тут у нас всё прямо отлично. Аж дух захватывает от перспектив. Совещание проводит сам Пастухов, присутствуют, как и было заявлено, представители всех заинтересованных организаций.
Единогласно решается создать комсомольский штаб движения, которое остаётся «Пламенем». Штаб при ЦК будет иметь статус отдела. Начальником назначается Новицкая. Отлично! При ДОСААФ будет тоже создан специальный отдел. Он будет отвечать за технические аспекты движения, глава этого отдела станет автоматически членом штаба.
При министерстве обороны отдельная структура создаваться не будет, но функции по координации исполнять они обещают. Эти моменты надо будет ещё дотянуть в ближайшее время. В ДОСААФ совещание будет назначено на ближайшие дни и, скорее всего, Скачкова возьмут на должность начальника этого нового отдела.
Если бы не Злобин, я бы радовался, как дитя, но сейчас, помимо радости, сердце наполняется тревогой и неизвестностью. И, что самое противное, я ничего с этим поделать не в силах…
— Ирина Викторовна, — обращается к Новицкой Пастухов. — Вы, пожалуйста, немедленно займитесь формированием штата. Нужно в первую очередь составить расписание и набирать людей. Расписание как составите, сразу несите в кадры. Сначала мне на утверждение, а потом в кадры. Персонально сотрудников будем утверждать коллегиально, но предложение должны подготовить вы. Товарищи, если у вас будут возникать какие-то мысли, пожалуйста, прямиком к Новицкой.
— Увольняйся с фабрики, — шепчет она мне. — Будешь в ЦК работать. В штате.
Я не отвечаю. Надо подумать, хорошо это или плохо. В принципе, мне конечно нужно будет постоянно мотаться по городам и весям, чтобы создавать там штабы. Но я планировал, что это будет делать, главным образом, Скачков. Ладно, подумаю ещё.
Выйдя с совещания, я звоню Чурбанову. Времени уже дофига, опаздываю.
— Юрий Михайлович, здравствуйте. Это Брагин. У нас в силе договорённость?
— В силе, но переносится. Думаю, около восемнадцати часов теперь. Позвони часов в пять, договорились? Сейчас не могу пока…
Договорились. Раз у меня освобождается время, я тут же звоню Ферику.
— А, Егор, вспомнил обо мне наконец-то?
— Да я и не забывал, Фархад Шарафович. Нам же поговорить нужно. Вопросов немало накопилось.
— Немало, да, соглашается он. Поехали тогда к Цвету. Навестим, а заодно обсудим то, что его касается.
— Хорошо. Я могу минут через тридцать-сорок быть на месте.
— Ну и отлично. Я тоже. Тогда встретимся уже в палате.
— А Айгюль будет? — уточняю я. — Я бы хотел с ней вопрос обсудить в вашем присутствии. Там есть серьёзные моменты, так что надо вместе всё проработать.
— Нет, она сейчас занята. С ней можем вечерком поговорить. Вместе, я не возражаю.
На этом и останавливаемся. Я уезжаю в госпиталь, а Ирина идёт получать новый кабинет, который раньше никак не использовался.
Я прыгаю в машину и мчусь к Цвету. Гостинцев никаких не успел купить… Ладно, буду надеяться, что Ферик привезёт всего побольше. И я не ошибаюсь. Зайдя в большой вестибюль, я его сразу замечаю.
Он стоит, накинув халат и даёт распоряжения помощникам, как переложить продукты и как нести.
— О, Егор! — окликает он меня. — Ну что, ты готов? Пошли тогда, я тебе сказать хочу кое-что.
Он поворачивается к помощнику и кивает на корзину с продуктами. Тот понимает без слов и тут же берёт её в руки.
— В общем, — говорит Ферик, останавливаясь у окна в коридоре. — Место не самое лучшее, но с тобой по-другому нельзя, похоже. Всё на бегу да на ходу. Можно было вечером за ужином обсудить, но с этим делом вообще непонятно, да и я один на один хотел с тобой… В общем…
Он берёт меня под локоть и поворачивает к окну.
— В общем, хотел без Айгюль с тобой поговорить. Понимаешь? Я знаю, что у вас с ней взаимная симпатия сложилась и даже что-то большее, хотя я предупреждал, чтоб ни-ни! Обоих предупреждал, между прочим.
Блин, как он узнал-то? Причём, это же давно было. Мы уж сколько с ней ни того… Вот так из ничего, на пустом месте получить проблемы я не хочу. Сейчас время для проблем не слишком подходящее. Снова начинают лезть мысли о Злобине.
— Фархад Шарафович, — начинаю я, напрягаясь.
— Тише-тише, — машет он мне. — Ладно, я же всё понимаю, дело молодое, взаимная симпатия, общее дело. Горько, конечно, что молодёжь не ценит и не выполняет слова старших. Не прислушивается. Но что поделать? Такая эпоха. Либерализм, самомнение, пренебрежение опытом. Но я не об этом.
А о чём тогда? Я невольно хмурюсь. Нет, из-за того, что у меня было пару раз с Айгюль убирать он меня не стал бы… Это тупо. Он уже вон сколько бабла поднял. И это ещё только начало. Совершенно не вижу причины меня валить. Он же понимает, что стоит мне выбыть, его собственное положение и влияние на Цвета и другие структуры, значительно ослабнет.
— Ты, Егор, многого добился с момента нашего знакомства. Я за тебя очень рад. Кто бы мог подумать, что ты с самим генеральным будешь дела иметь.
Я молчу, жду, не понимая пока, куда он клонит.
— Перспективы у тебя хорошие. Серьёзные перспективы. Ну, а я обещаю, что буду тебе помогать. Вместе мы добьёмся небывалых высот.
Так, за Айгюль, похоже предъявлять не будет…
— Но, помимо, дел, — продолжает он, — я хочу сказать, что отношусь к тебе очень тепло. Чисто по-человечески, невзирая на успехи и провалы в работе. Практически, как к сыну.
Ага, ну-ну, конечно же, как к сыну. Давай, говори уже, к чему клонишь…
— Вместе мы сможем влиять и на блатных, и на политиков. Думаю, ты бы мог со временем войти в верхушку нашего общества. В общем, Егор, я думаю, вернее, не думаю, а у верен в этом, и Айгюль меня поддержит. Короче, я хочу, чтобы ты женился на моей племяннице.
Чего? У меня глаза на лоб лезут… Ты же для неё хотел матёрого функционера. Аппаратчика с опытом бабками и политическим весом…
— Ты погоди-погоди, — смеётся он, наблюдая мою реакцию. — Ничего не говори пока, просто осознай, сынок.
Он хлопает меня по плечу и добродушно добавляет:
— Пора, пора тебе жениться…
Ага, пора…
Пора-пора-порадуемся на своём веку…
