Сокрушение о греховности

Вслед за познанием себя надобно возболезновать о себе или оплакать грехи свои. Это – второе дело.

Познавши свою греховность, не будь холодным её зрителем; не проходи ее мимо с таким же равнодушием, как ходят по чужому, запущенному и заросшему дурною травою полю. Приблизь сие сознание к совести и с нею начни возбуждать спасительные покаянные чувства. Этим чувствам естественно следовало бы происходить в нас; но не всегда бывает так. Сердце огрубевает от греха. Как чернорабочий человек естественно грубеет от свойства своих работ, так грубеет сердце у человека, который сам себя предает на черную работу греху – копать рожцы и питаться ими. Потому нелегко оно умягчается, когда нужно бывает возводить его к раскаянию. Вот и еще труд, и труд еще более значительный, ибо в деле раскаяния все почти зависит от чувств сердца.

В этом деле, прежде всего понуди себя дойти до того, чтобы обличить себя во грехе, и, чтобы обличение это было сознано; напрягись возбудить в себе чувство виновности, так чтобы ты в сердце сказал: виноват. Тут будет борьба с самооправданием или извинениями своих падений и грехов. Чтобы обличить себя, устрани все из внимания. Оставь себя одного и Бога Судию и без укрывательства укажи себе, что ты знал, что не надо грешить, мог воздержаться и избежать увлечения, и совесть тебе претила, а ты, наперекор всему, сделал грех. Сообрази место, время, обстоятельства и из всего извлеки такие сведения, чтобы и совесть твоя, и сердце сказали: виноват, ничего не имею в оправдание себя. Так переходи от одного грешного дела к другому, от одного нечистого расположения к другому, и ко всему, как подпись какую, прилагай: виноват.

Совершая добросовестно это действие обличения, ты сердечно утвердишь за собою все грехи свои: сознаешь, что и в том виноват, и в другом, и в третьем, и ничего не останется, в чем бы не был виноват, – во всем виноват! Как бы облечешься в грехи свои, почувствуешь, что они на тебе лежат всею тяжестью своею; сознаешь себя безответным в них и воззовешь: «окаянен я, – и то не хорошо, и это не хорошо, и я сам виноват, что оно не хорошо и есть во мне».

После того, как произнесешь ты в сердце своем: «окаянный я, виноват безответно», поспеши вслед затем возбудить болезненные чувства, составляющие сущность, или содержание истинного покаяния, именно: печаль, что оскорбил Бога; стыд, что довел себя до того; жаление, что мог, да не воздержался, и досаду на себя и свой произвол. Чувства сии и сами собой готовы будут возрождаться после сознания грехов, но и ты помогай им развиваться сильнее и сильнее. Пусть горит в них душа, как в огне: чем больше будет гореть и чем сильнее горение, тем спасительнее. Предел, до которого надобно довести сие болезнование о грехах, есть омерзение грехом и отвращение к нему.

Хорошо, наконец, безответному грешнику образно представить свое ужасное положение. Например: представь себе, что ты совершенно без одежды, грехи обнажили тебя, что ты весь в ранах неисцелимых, грехи изъязвили тебя, что ты в темную, холодную осеннюю ночь, среди обширной, безлюдной степи, сидишь и крепко стонешь от страха, холода и боли, над самою пропастью оврага, в котором кровожадные звери ждут тебя, чтобы растерзать; поворота и исхода тебе нет: тьма греховная окружает тебя, и адский холод оледеневшей от страстей души трясет тебя до скрежета зубов; все оставили тебя – и Бог, и люди: ты беспомощен, одинок, потому что грехи сделали тебя недостойным никакой помощи, и сам ты сделался совершенно бессилен… Что остается тебе?..

О!!! Упасть в адскую бездну навеки и сделаться добычею исконного врага… Или так размысли сам с собою: «Вижу себя схваченным и держимым разбойниками. Они связали меня крепками веревками, оковали тяжелыми цепями, привели ко мне неисцелимые недуги. И, что странно, я сам помогал им совершать надо мною ужасное злодеяние. От болезненности я пришел в расслабление, потерял способность к деятельности. Ощущаю, что жизнь едва жива во мне. Окован я оковами внутри меня, в душе моей. Оковы отняли у меня способность к движению. Разбойники приставили ко мне неусыпную и немилосердную стражу. Болезнь моя – многообразная греховность; язвы мои страсти; железные цепи – это греховные навыки, насильно влекущие к совершению ненавистных мне грехов; разбойники – духи злобы. И сам не имею сил, и они не дают мне возвратиться в Иерусалим, не дают сосредоточиться в сердце помыслам, рассеянным и скитающимся по вселенной без нужды и цели, не дают мне там – в храме истинного Бога – поклоняться Богу духом и истиною». Вообрази себя в таком положении и носи этот образ в душе своей до тех пор, пока он приведет тебя к живому сознанию твоей греховности и побудит тебя к сокрушению о грехах твоих. Живо представь себе все это, – и невольно придешь в ужас, и греховность твоя по необходимости опротивеет тебе, ты не в состоянии будешь выносить её и терпеть более.

В этом отвращении – опора решимости не грешить и надежда самоисправления. Кто отвращение возымел ко греху, тот стал вне его или изверг его из себя и имеет полную свободу действовать, не чувствуя увлечений его. Вот минута, когда смело можешь приступить к обету не грешить, который произнесется в сердце твоем пред лицем Господа. Пади тогда пред Господом и скажи Ему: «не буду, никогда не буду грешить, хотя бы умереть пришлось, только спаси и помилуй!» Этот сердечный обет должен увенчать чувства раскаяния и засвидетельствовать, что они не бесплодны. Он – не в слове, а в чувстве, и составляет внутренний завет сердца с Богом, или восстановление религии сердца.

Итак, начни распознанием своей греховности, пройди чрез обличение себя и оплакивание грехов, или болезнование о них, и окончи решимостью не грешить, закрепив ее обещанием того и пред лицем Господа. Кто пройдет весь ряд этих действий, тому никакого труда не будет потом говорить на исповеди: виноват, не буду, – тот произнесет полную, искреннюю, безжалостную на себя исповедь и за то получит вседейственное разрешение от Господа, которое исполнит глубоким миром и обрадованием все существо его. Благодать Всесвятого Духа, помогшая обитать в сердце грехолюбивом, снова вселится в него, и он явится новою тварию, обновленным, как в начале вышел из купели (Из «Писем о христианской жизни», Епископа Феофана).

Но для размягчения и умиления сердца, загрубевшего от долговременного пребывания во грехах, весьма полезны еще следующие молитвенные размышления:

1. Господи, да не яростию Твоею обличиши мене!

Знаю, Господи, какой ужас и трепет постигнет, когда пред лицом вселенной, на страшном суде Твоем, откроешь все соделанные мною грехи: «множество содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу страшного дне судного!»… Знаю… трепещу… и не дерзаю, Господи, просить совершенного прощения многих моих грехов; ибо я согрешил пред Тобою, безмерно оскорбил Твое святое имя, пред лицем всех людей. – Я не повиновался Твоим повелениям; зле расточил Твои сокровища; наследие, данное мне Тобою, я иждил на беззакония; я растлил храм Твой – тело мое; душу мою – образ Твой – я, осквернив, погубил; время, данное мне, я провел с врагами Твоими; заповедей Твоих не сохранил ни одной; одежду, которою Ты облек меня, я запятнал: светильник, уготованный мне Тобою, я, задремав, угасил! Знаю, что все, сделанное мною, Ты, Господи, обличишь, и не могу сего я избежать: я буду, буду обличен. Но, Господи, да не яростию Твоею обличиши мене! Одного только этого прошу у Тебя, Единственного Милосердого. Сам Ты верно знаешь все мои тайные прегрешения, но не обличай меня, не являй моих грехов всем Ангелам и человекам, – всей вселенной, к моему стыду и поношению!..

2. Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь.

Немоществует тело, немоществует душа, немощен ум, немощен помысл: оскуде крепость моя (Пс. 7:9), оскудеша в суете дние мои (Пс. 77:33), вижу приближающийся конец. Но, Господи, простри мне руку, утопающему в глубине сластей: отверзи мне, недостойно толкущему, и не заключи для меня двери милосердия Твоего! Ибо, если Ты заключишь, то кто отверзет? Если Ты не поспешишь, то кто поможет нам? Никто, кроме Тебя, истинного Бога. Даруй мне время жизни и время покаяния, победи окаменение сердца и соверши исправление мое! Ибо, если Ты не сделаешь, то все, что я сделаю, будет слабо и нетвердо; на что бы я ни покусился, все будет бессильно и непрочно; к чему я ни приступлю, все будет бесполезно и несовершенно. Не закосни, Господи, но скоро прииди и спаси Твое создание! Ты Сам сказал, Господи, яко без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). Предвари обращением души моей время моей жизни. Противоборствует мне враг мой, противоборствуют помыслы, природа, злое намерение и особенно лукавый обычай. Помилуй мя, Боже, яко немощен есмь: враг обессилил меня, сделал слабым и сокрушенным; а слабый и сокрушенный сам не может помочь себе; посему, помилуй мя, Боже, яко немощен есмь.

3. Исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело!

Смятение духа и тела объяло меня, Господи! Я подпал душевным и телесным страстям, сделав душу и тело орудием их. Что могло бы давать мне силу, то все ослаблено во мне: и вера, и надежда, и любовь, и мудрость, и умеренность, и воздержание, и кротость, и смирение, и правда, и благочестие – все сокрушено, как сокрушаются телесные кости. Я вижу, что сила души моей ослабела, время оскудело, конец приближается, старость наступает, класы нивы моей наклонились и зреют для жатвы, жнец приблизился, серп готов, секира поднята, посечение несомненно, и душа моя смятеся зело… Вижу, что я остаюсь неисправленным и ежедневно становлюсь хуже, и душа моя смятеся зело… Вижу наступление трудного перехода из сей жизни в будущую, но не имею спутника, и душа моя смятеся зело… Вижу, что заимодавец приближается, требует от меня долг, срок исполнился, и мне нечем уплатить; Судия предъявляет мне приговор, и готовы исполнители казни, – много обвинителей, ни одного нет защитника, и душа моя смятеся зело… Трепещу и смущаюсь и не знаю, что делать… Просить продолжения жизни? Но боюсь, чтобы не прибавить еще согрешений и не отойти все-таки неготовым. Не знаю, с каким лицем предстану я Судии, когда увижу себя при конце… Лукавый не перестает оскорблять меня; враги продолжают нападать на меня; брань плоти не умолкает; лукавые помыслы не утихают! Посему, Сам исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело!

4. Обратися, Господи, избави душу мою, спаси мя, ради милости Твоея!

Мое нечестие да не победит Твоего милосердия; мое нерадение да не победит Твоего человеколюбия. Призри на меня, Господи, по милости Твоей, и уврачуй мои немощи, ради имени Твоего Святаго.

5. Не вниди в суд с рабом Твоим (Пс. 142:2).

Если Ты захочешь судиться с нами, уста всех заключатся, и никто не оправдается. Ибо, чем мы можем воздать Твоей неизреченной благости за толикия благодеяния? Ты от небытия воззвал нас в бытие, сотворил, размножал, покрывал, распространял, вся покорил под ноги наша (Пс. 8:7). Потом заблудших обратил, погибших взыскал, взял на рамена, искупил Своею Кровию, нагих облек одеждою, уничиженных обогатил, соделал нас Своими братьями, наследниками и сонаследниками. И что мы против сего можем сказать в оправдание? Чего не дано нам? Чего мы не имели, чтобы жить свято и богоугодно?! Посему, не вниди в суд с рабом Твоим: отврати лице Твое от грех моих (Пс. 50:9). На сторону милосердия приклони чашу весов, дабы безмерная тяжесть моих грехов не послужила к моему обвинению. Спаси меня по Твоему милосердию, которым спаслись все достигшие спасения. Согрешил Моисей, согрешил Петр, и никто не чист от греха. Посему ищу спасения чрез веру, а не чрез дела, чтобы и мне Человеколюбец сказал: вера твоя спасе тя, иди в мире (Лк. 7:50). Из всех помилованных Тобою никто не слышал: «дела твои спасли тебя, иди в мире». Ибо вся правда наша пред лицем Твоим, яко порт нечистыя (Ис. 64:6). Посему опять взываю: спаси мя по милости Твоей. Милость Твоя да поженет мя вся дни живота моего (Пс. 22:6). Милость Твоя да поженет мя, зле от Тебя обегшего беглеца, который всегда спешит ко греху. Милость Твоя да поженет мя и постигнет, браздами и уздою да востягнет меня, не приближающегося к Тебе (Пс. 31:9). Ты един Бог творяй чудеса велия (Ис. 135:4), удиви милости Твоя, спасаяй уповающия на Тя (Пс. 16:7), являющий милость паче надежд и паче прошения!

(Из «Духовной Беседы», 1858 г., № 12-й: «Чувствования грешника и проч.»).

6. При этом весьма полезно обозреть всю свою жизнь, с молитвою: «помилуй, мя, Боже, помилуй мя»! Это такая молитва, которая, при обозрении нашей жизни, сама собою приходит на мысль и по временам исторгается из самых уст.

Взойдем ли к самому началу бытия нашего на земле? Там мрак и нечистота, похоть и страсти. В беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя, – вопиет за всех нас св. Давид. Зачатый в беззаконии, я и сам потому беззаконен; рожденный в грехе, я и сам потому грешник. И не сие ли самое означали болезни моего рождения? За что страдали и рождающая, и рождаемое, если не было вины и нечистоты? Не это ли самое выражал и вопль мой при появлении на свет? Что вопияло тогда во мне? Не разум, не память, не воображение, – вопияла вся природа моя. Чем смущалась она и от чего страдала? От внутреннего прирожденного расстройства, нечистоты и виновности. Первый вопль обращен был не к земле, а к небу, – к Тебе, Жизнодавец, который образовал меня во утробе матерней и который Един мог воссоздать меня и вне утробы матерней. Представляя все сие теперь в моем уме, вникая мыслию в образ моего явления на свет, я и теперь поникаю лицем долу, стыжусь нечистоты моего происхождения, боюсь наследия, мною принесенного, и вопию: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Будь милосерд к бедному созданию, которое явилось на свет со всеми нечистотами отцев и праотцев, которое, вместо наследия принесло с собою ужасную преклонность ко злу, коему предстояла и предстоит борьба со множеством скорбей, соблазнов и искушений! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Вслед за первым рождением от плоти и крови последовало другое, высшее и лучшее, рождение от Духа. Несмотря на мою нечистоту и бесчувственность, меня, тотчас по рождении, приняла в объятия св. Церковь, смыла скверну природы моей в купели крещения, освятила благодатию Духа, запечатлела знамением креста, облекла в белую одежду невинности; из чада гнева я стал чадом благодати. Но где теперь царское благолепие? Где дары, на меня излиянные? Увы, и я, подобно невесте у Соломона, должен сказать: положиша мя стража в виноградех, и винограда моего не сохраних (Песн. 1:5). Не сохранил я благодати крещения, не прибыл верным Тому, Кому сочетался! Осквернил белую одежду невинности! Потерял благодать и Духа! Одно ваял мир; другое похитили страсти; то пропало от нерадения и беспечности; весь я подобен человеку, впадшему в разбойники; от ног до головы нет во мне целости. К кому обратиться за помощью, кроме Тебя, Всеблагий Творец и Всемогущий Промыслитель мой: Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Заблудих, яко овча погибшее, взыщи раба Твоего (Пс. 118:176). Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему! (Пс. 141:8). Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!

За летами моего неразумного младенчества, о коем самый первый мудрец не может, не сказать ко Господу с Давидом: скотен бых у тебе (Пс. 72:22), наступили лета отрочества и юности. Время драгоценное, в которое человеку, при раскрытии в нем разума и воли, можно сказать, самому дается быть, в некотором смысле, творцом духовного бытия своего. В это время и я, подобно прародителям моим, находился в раю невинности; и предо мною было древо жизни с обетованием и древо смерти с заповедью. Мог я не простирать руки к плоду запрещенному; властен был я остаться на пути правды и непорочности. Все удерживало меня: и благодать крещения, и голос совести, и родители, и воспитатели, но – увы, ничто не удержало! И мне змий-искуситель представился достовернее моего Творца и Благодетеля; и для меня древо смерти показалось добрым в снедь, угодным очими еже видети и красно еже разумети; и я, – стократ неразумнее прародителей моих, ибо имел их опыт пред собою, – и я, несчастный, вкусил дерзновенно горькие снеди и потерял рай. Ах, кто не пожелал бы, чтобы возвратились дни его юности, драгоценные те дни, когда от нас зависело вступить на путь Господень, или уклониться на распутии греха и суеты мирской! Но сии дни не возвратятся, и каждому из нас, вспоминая их, остается только восклицать из глубины души: Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Грех юности и неведения моего не помяни. Помяни же мя ради благости (Пс. 24:7), единой благости Твоей!

Настало время мужества и лет зрелых. Мы вошли в различные связи семейства, дружества, знакомства, вступили на путь служения общественного, облеклись различными обязанностями; многие из нас засвидетельствовали клятвою, что они будут верными истине, непреклонными хранителями правды для себя и для других. Чего бы надлежало ожидать от нас после сего? Надлежало бы ожидать твердого и неуклонного исполнения своих обязанностей, мужественной борьбы с пороком во всех его видах, благоразумного употребления даров счастья, кому они посланы, и великодушного перенесения ударов несчастия, кого они постигали, что мы всегда будем готовы на всякое дело благое, удалены от всякой лжи и неправды, будем воздержны и строги к самим себе, великодушны и милосерды к ближним нашим, кротки, искренни и любвеобильны ко всем и каждому, непамятозлобивы к самим врагам. Но многие ли из нас могут похвалиться сими качествами? Кто, бросив самый поверхностный взор на свои обязанности, не скажет: ах, я не исполнил и не исполню их, как должно! При святом алтаре я не предстою с той чистотой и благоговением, кои подобают служителям Бога Вышнего; в суде я не храню правды и истины с тем самоотвержением, какого требует участь подсудимых собратий моих; во святилище наук я дорожу не столько истиною, сколько суетною славою моего имени, и готов нередко защищать ложь, для меня приятную; в купле и продаже я своекорыстен; на господстве жесток и своенравен; в низкой доле лукав и строптив. Сколько времени погибло и гибнет у меня напрасно! Сколько данных от Бога талантов погублено и теряется всуе! Многократно я решался на доброе и доселе творю худое. Вижу, что я иду не тем путем, а иду непрестанно. И когда окончится во мне эта злополучная борьба совести со страстями? Где конец моему душевному плену и рабству? Творец Всемогущий, к Тебе молитва моя: помилуй бедное создание Твое! Дай силы расторгнуть узы греховных навыков и страстей. Отврати очи мои, воеже не видети суеты! Коснись грехолюбивого сердца, да перестанет одно биться для праха и тления! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Спаси меня от меня самого!

Наступят и лета старчества. Тело мое ослабеет, чувства, одно за другим, будут закрываться, и льстящий теперь мир сам начнет убегать от меня. Но и все это обратит ли меня к Богу и вечности? Употребится ли мною хотя сей жалкий остаток жизни на дела благие? Не разделят ли и его между собою те же похоти и те же страсти? Ах, сколько старцев, кои с летами видимо юнеют в злобе и любви к миру! Сколько стоящих у дверей гроба и смотрящих вспять! Не буду ли подобен им и я? Но пройдут ли мои последние годы и дни в суете и ослеплении, как проходят у многих? Милосердый Господь! не попусти мне впасть в сие ужасное ослепление. Пощади от сего адского нечувствия! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Вслед за немощами старости, придет последняя болезнь. Ляжем на одре, с коего не встанем более: врач отступится, священник приблизится, сродники и присные окружат одр наш и будут ожидать нашей кончины, а, может быть, и сего не будет… В этот грозный час, среди последнего томления тела и духа, среди всеконечного смятения мыслей и чувств, какая молитва нужнее нам, кроме молитвы: Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Помилуй грешника, коего жизнь исчезла в суете и грехах! Яви последний знак милосердия и даруй, да изыду из темницы плоти моей с чувством покаявшегося на кресте разбойника!

Ударит, наконец, час смертный; душа разлучится с телом и пойдет на суд Божий. Тогда среди неба и ада, между Ангелами и духами отверженными, что будешь чувствовать ты, бедная душа моя? Не будешь ли до самого страшного, всемирного суда, который решит участь твою на всю вечность, непрестанно взывать: Помилуй мя, Боже, помилуй мя! (Из слова во вторник 1 недели Великого поста – Иннокентия, Архиепископа Херсонского. «Великий пост»).