Беседа восемнадцатая

Притча о судье неправедном (18, 1–8). Притча о мытаре и фарисее (18, 9—14). Дети и Царство Божие (18,15–17). Богатый юноша (18,18–30). Последнее напоминание о грядущих страданиях (18, 31–34). Исцеление слепого (18, 35–43)

Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать, говоря: в одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне. И сказал Господь: слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк. 18,1–8).

Итак, очень важно молиться и не унывать. Почему темы молитвы и необходимости удаляться от уныния помещены рядом? Потому что, если, пребывая в молитвенном состоянии, человек унывает, значит, у него нет глубокого молитвенного упования на Бога. В этом проявляется неверие в Божественный Промысл. Все, происходящее в нашей жизни, случается по воле Создателя. Но молиться надо именно с верой. Сказано: да просит с верою, нимало не сомневаясь (Иак. 1,6). Поэтому уныние и молитва противоположны друг другу. Молитва – это проявление надежды, а уныние – это отсутствие надежды. Когда мы настраиваем свое сердце на молитву, мы должны настраивать его на глубокое упование на Создателя, Его святую волю и Его непрерывную заботу о каждом из нас, которая, без сомнения, проявляется и без наших молитв. Бог заботится о верующих, неверующих, обо всем Своем творении. Но молитва верующего человека – это согласие с волей Создателя: чего бы мы ни просили у Бога, христианская молитва предполагает, что в конце любого такого прошения мы оставляем за Ним право решать, полезно ли то, что мы просим, или нет. Как и Гефсиманское молитвенное борение Сын Божий оканчивает словами: впрочем не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22,42).

Притча о судье неправедном. Джон Эверетт Милле. Гравюра братьев Дэлзил. 1863 г.

Упование на волю Божию в молитвенных прошениях обусловлено тем, что Бог лучше нас знает, в чем мы нуждаемся. Сказано: знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6, 8); ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26). Поэтому молитва изгоняет уныние, усиливает упование на Бога, помогает нам проявить веру в Его Промысл и обрести христианскую надежду в своем сердце.

В притче предлагается образ вдовы, за которую некому заступиться. У бедной вдовы есть проблемы, и единственный человек, к которому она может обратиться и кто может решить их, – это судья, Бога не боящийся и людей не стыдящийся. Христос предлагает образ-контраст. Ведь никто не сомневается в том, что Бог – это благость и любовь. Христос приводит этот образ, чтобы показать, что, если нечестивый судья откликается на настойчивую молитву, тем более Отец Небесный даст блага просящим у него (Мф. 7,11).

Тема притчи перекликается с темой Нагорной проповеди. Там говорилось: кто из вас, если сын попросит хлеба, даст камень или, если попросит рыбу, даст змею (см. Мф. 7,9-10)? Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящимуНего (Мф. 7,11). Этот контраст должен был вдохновить верующих продолжать совершать свои молитвы, прошения перед Богом, потому что только в Боге и с Богом мы можем разрешить те или иные проблемы. Поэтому в окончании этой притчи мы читаем: Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Почему Бог медлит? Святые отцы, например, святитель Иоанн Златоуст, преподобный Исаак Сирин, говорят, что если бы Он давал сразу то, что мы просим, то мы не ценили бы получаемое от Него. С одной стороны, Он лучше нас знает, в чем мы нуждаемся, с другой – хочет, чтобы мы оценили дар, который нам дается. Ранее мы говорили, что великие подвижники веры рождались от пожилых родителей и являлись плодом их долгих пламенных молитв. Порой родители с юных лет (по еврейской традиции в брак вступали с восемнадцати лет) могли всю жизнь вымаливать ребенка. Их дети были выпрошенными.

Совершенно неожиданно, после слов: сказываю вам, что подаст им защиту вскоре, – в этом же стихе говорится: Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? По мере того, как в этом мире оскудевает вера, оскудевает и молитва, потому что молитва – это акт веры, причем живой веры. В процессе того, как вера будет покидать этот мир, постепенно будут наступать апостасия и утихать молитвенная жизнь. В подъезде, в котором вы живете, сколько людей, кроме вас, молятся, читают утренние и вечерние молитвы? Может быть, вы единственная семья во всем доме, где кто-то читает утренние и вечерние молитвы. Иногда нам кажется, что верующих не осталось. Но это иллюзия. Пророк Илия думал, что он один остался у Бога. Но Господь сказал ему: Я оставил между Израильтянами семь тысяч [мужей]; всех сих колени не преклонялись пред Ваалом (3 Цар. 19, 18). Мир прекратится, когда оскудеет полк святых и замолкнут молитвы, следовательно, отпадет необходимость в существовании мира в таком формате, настанут конец света и обновление всего творения.

Блаженный Феофилакт пишет: «Поскольку Господь упомянул о скорбях и опасностях, то предлагает и врачевство от них. Врачевство – это есть молитва, и не просто молитва, но молитва постоянная и усиленная. Все это, говорит, имеет случиться с людьми того времени, но против этого великую помощь подает молитва, которую мы должны постоянно и с терпением творить, представляя себе то, как докучливость вдовы преклонила неправедного судью. Ибо если его, полного всякой злобы и не стыдившегося ни Бога, ни людей, постоянная просьба смягчила, то тем более не приклоним ли мы (свое сердце. – О. С.) на милость отца щедрот, Бога, хотя Он (Господь. – О. С.) в настоящее время и медлит?» (Толкование на Евангелие от Луки. Гл. 18). Бог знает, когда нам оказать помощь и поддержку. Древние люди, например ветхозаветные патриархи, всегда боялись прямого Божиего вмешательства. Когда Авраам с малым отрядом освободил своего племянника Лота от большой группы врагов, то Авраам испугался. Бог явился ему и сказал: не бойся, Аврам (Быт. 15, 1). Казалось бы, чего он боится? Ведь он одержал победу. Патриарху Аврааму могло показаться, что он, получив такую поддержку в борьбе за освобождение племянника Лота, исчерпал возможный лимит Божиего милосердия по отношению к себе самому. Но Бог говорит: Я твой щит; награда твоя [будет] весьма велика (Быт. 15, 1), то есть исчерпать лимит Божиего милосердия никто не может.

Поэтому проявление Божиего милосердия не ослабляет действия Бога по отношению к нам, а наоборот, усиливает: у нас возникает более значительная мотивация молиться, обращаясь к Богу, прославляя Его за то вмешательство, которое Он осуществил в нашем случае.

Далее следует известная притча о мытаре и фарисее. В нашей Церкви эта притча ежегодно читается в предуготовительную неделю перед Великим постом.

Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу (Лк. 18,9).

Это притча для уверенных в своей собственной религиозной респектабельности. Но они могут очень серьезно обмануться, потому что в день Страшного Суда эти уверенные появятся, даже начнут спорить с Богом и говорить: не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? (Мф. 7, 22). Любая подобная уверенность опасна и может обесточить человека в духовном смысле.

Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу. У этих людей были две проблемы: 1) они уверовали в свою какую-то автономную праведность; 2) они уничижали других с позиции своей мнимой праведности. Если речь идет о подлинной праведности, то праведник – это тот, кто начинает исповедоваться в своих добродетелях. В обыденном понимании праведник – это тот, кто не грешит и творит благие дела, но в глазах Божией святости – это тот, кто видит ущербность совершаемых им добрых дел, потому что его не устраивает их мотивация. Он не может разобраться, правильна ли его мотивация, когда он делает что-то, на его взгляд, хорошее. Какое он имеет к этому отношение, если всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца Светов (Пак. 1, 17)? Для таких людей Христос произносит эту притчу.

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь (Лк. 18,10).

Фарисеи были близки к христианам по своим вероубеждениям, они верили в загробную жизнь, ангелов, Страшный Суд, ожидали Мессию, в отличие от саддукеев, не веривших в загробную жизнь, ангелов. Фарисеи были консерваторами своего времени, а саддукеи – либералами, модернистами. Мытарь, без сомнения, – предатель собственного народа, собиравший подати на оккупантов и часть этих податей присваивавший себе незаконным образом. Правда, они еще собирали подати на Храм, но, опять же, были известны тем, что многое забирали себе. Поэтому люди относились к ним настороженно. Мытари обменивали деньги по завышенному курсу. Поскольку в Храме можно было использовать только храмовый шекель, на котором не было изображения языческих императоров и богов, они по выгодному курсу делали обмен. От мытарей все старались держаться подальше, сам мытарь понимает это: в отличие от фарисея, чувствующего себя вольготно в Храме, мытарю некомфортно.

Фарисей, став, молился (став на определенное место, которое, как он думал, соответствует его статусу праведного, благочестивого человека, законоучителя. – О. С.) сам в себе (он молился про себя. – О. С.) так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю (Лк. 18,11–12).

Пока в этом фарисее не видно ничего плохого. Он благодарит Бога за то, что он не грабитель, не обидчик, не прелюбодей, однако в его молитве есть осуждение других людей. Он говорит: благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, то есть он обобщает, или как этот мытарь — а здесь он уже конкретно говорит про мытаря. Кто бы поспорил с фарисеем. Да, он не предатель собственного народа, он благодарит Бога за нравственные принципы, присутствующие в его сердце, но свою праведность, в которой он очень уверен, он противопоставляет чьим-то грехам. Это есть мерзость в глазах Бога, когда один человек превозносится над другим. А здесь он превозносится, обобщая по отношению к прочим людям и конкретизируя, что он не такой, как этот мытарь.

Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Рассказывая эту притчу, я каждый раз подчеркиваю, что, наверное, каждый храм хотел бы иметь такого прихожанина, дающего десятую часть из всего, что он приобретает, на храм, постящегося два раза в неделю. Он пример для прочих людей и даже для мытаря. Но он не имел права совершать суд в своем сердце, уничижать других людей. Потому что в глазах Божественной святости и праведности наш самый лучший поступок и самый худой – это как амплитуда взмаха крыльев комара.

Святитель Григорий Великий (Двоеслов) пишет: «Но нам надобно знать, что часто мы, обращая внимание на одни предметы, оставляем без внимания другие; и куда мы не обращаем внимания, там, без сомнения, не имеем глаза. Ибо, по свидетельству Евангелия, мы знаем, что говорил тот фарисей, который взошел в храм помолиться. Ибо он говорит: Боже, хвалу Тебе воздаю. И он правильно благодарил Бога, от Которого получил те блага, которые сотворил. Но он еще присовокупляет: что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Вот фарисей имел око для воздержания, для милосердия, для прославления Бога, но не имел ока для стражи смирения» (Беседы на пророка Иезекииля. 7.6). Фарисей не следил за своей гордыней, и она чрезмерно выросла по сравнению с его реальными достижениями, которые, конечно же, были в Боге содеяны. Ибо человек не нашел бы в себе сил так усовершенствоваться. Фарисей начинает свою молитву правильно, с благодарности Богу, но потом впадает в самомнение.

Святитель Григорий продолжает: «И что пользы в том, что почти весь город бдительно охраняется от нападения врагов, если оставляется один открытый проход, чрез который можно взойти в него врагам? Что пользы в страже, которая почти повсюду ставится, когда врагам открыт целый город небрежением об одном месте? Фарисей же, который выполнял посты, отдавал десятины, воссылал хвалы Богу, бодрствовал на страже своего города, как бы почти со всех сторон. Но поелику он оставил без внимания один в него проход гордости, то и пропустил врага там, где небрежением закрыл око» (Беседы на пророка Иезекииля. 7.6). Он не рассмотрел этой проблемы в себе. Какой смысл оберегать целый город, а какие-то ворота оставить незащищенными? Именно через эти ворота враги нападут на город, и усилия охранников едва ли смогут что-то исправить.

Действия мытаря противоположны действиям фарисея. Он не испытывает иллюзии относительно себя и трезво оценивает то состояние, в котором он пребывает.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! (Лк. 18,13).

Блаженный Феофилакт пишет: «Мытарь вел себя совершенно наоборот. Он стал вдали и очень был далек от фарисея не только по расстоянию места, но и по одежде, по словам, и по сокрушению сердца. Он стыдился поднять глаза свои к небу, считая их недостойными созерцания горних предметов, так как они любили смотреть на блага земные и пользоваться оными. Он ударял себя в грудь, как бы поражая сердце за лукавые советы и пробуждая оное от сна к сознанию, и ничего другого не говорил, кроме сего: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Толкование на Евангелие от Луки. Гл. 18).

Конечно, жизнь мытаря не может являться для нас примером. Напротив, примером для нас может являться жизнь фарисея. Но для нас смирение мытаря – пример, а самомнение фарисея – нет. Таким образом, фарисей – тип религиозного ханжи, который свои религиозные и нравственные достижения противопоставляет чьему-то небрежению. Самая главная проблема религиозных людей, когда у них что-то получается, не скатиться в грех осуждения по отношению к тем, у которых вообще ничего не получается. Так, для Великого поста всегда актуальны наставления апостола Павла: Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. <… > Кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает. Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога (Рим. 14,3,6). Что значит: для Господа не ест? Значит, еще не время для этого человека усовершенствоваться. Может быть, кому-то потребуется достигнуть самого дна, оттолкнуться и только потом подняться наверх, чтобы начать усовершенствоваться. Иногда Бог сам допускает нам какие-то падения, чтобы, оценив свое состояние, мы избежали иллюзий самомнения и увидели свое настоящее состояние.

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18,14).

Интересная деталь: мытарь пошел более оправданным, но про фарисея не сказано, что он пошел неоправданным. Он менее оправдан; его заслуги остаются его заслугами, но большее оправдание пришло к раскаявшемуся грешнику. Заслуги фарисея никто не аннулировал, но в оправдании нуждается тот, кто осознает свою вину. Так как человек не может оправдаться собственными заслугами по отношению к вечности, небесной нетленной жизни с позиции жизни временной, тленной, земной, то подлинный путь спасения – это путь мытаря. Его привели ко спасению, оправданию во Христе и со Христом не его образ жизни, а смирение и как раз решительное отрицание собственной греховной жизни, когда он считал, что не может даже войти в храм и занять достойное место. Унижающий себя возвысится. Христос говорит, что мытари и блудницы вперед <…> идут в Царство Божие (Мф. 21,31), поскольку у этих людей не было никаких иллюзий относительно самих себя, а у фарисея была масса иллюзий. Он не понимает, что всех его добродетелей в любом случае не хватит, потому что нельзя ценой временной жизни приобрести жизнь вечную, ценой земной жизни – жизнь небесную, ценой тленной жизни – жизнь нетленную. Это несоизмеримые вещи.

Далее говорится о необходимости простоты в религиозном мировосприятии:

Приносили к Нему и младенцев, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же, видя то, возбраняли им (Лк. 18,15).

Ученики возбраняли им, скорее всего, из-за того, что там, где много младенцев, много шума. Им могло показаться, что детский шум будет мешать Учителю выполнять Его прямую обязанность – обучать людей истинам Евангелия. Младенцев приносили для того, чтобы Иисус благословил детей и прикоснулся к ним. Молитва на благословение детей – это известная ветхозаветная молитва.

Но Иисус, подозвав их, сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие (Лк. 18,16).

Некоторые считают, что истины Евангелия доступны людям зрелым, взрослым, и совсем не детское дело изучать Евангелие, посещать занятия библейской школы для взрослых. Но ребенок воспринимает истины слова Божия более доверчиво, чем взрослый.

Меня с детства водили в храм Рождества Божией Матери в Орехово-Зуеве. На стенах храма я видел фрески, на которых были изображены святые на облаках. Мне казалось, что все, что мне рассказывали о Христе, Гефсимании, насыщении хлебами, хождении Христа по водам, случилось на небесах, то есть в моем детском восприятии это был другой мир, где все так же продолжается, и облака под ногами святых это подчеркивали. Когда же бабушка мне объяснила, что это происходило на земле давно и все эти люди уже умерли, я пережил испуг и разочарование. Как же так? Я был уверен, что в этом мире над нами евангельская история продолжает разворачиваться, как в неком другом измерении.

Привели детей. Василий Поленов. 1890 г.

Священник Михаил Дудко рассказывал мне, что, когда его в детстве приводили в храм и он смотрел, как открывают царские врата, на дарохранительницу на престоле, клубы ладана, ему казалось, что это и есть Царство Небесное, которое он видит. Когда его ввели в алтарь и он понял, что это рядом находится, сразу за иконостасом, он пережил разочарование. Он же видел Царство Небесное! Поэтому детская вера – поразительная вера. С каким доверием маленькие дети слушают взрослых, когда отец или мать что-то объясняют ребенку: они верят каждому слову.

Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него (Лк. 18,17).

Ребенок не переспрашивает, когда ему дают ответ, он может уточнить что-то, но он верит. И мы должны иметь такую же веру, у нас должна быть детская вера.

Блаженный Феофилакт пишет: «Поэтому, кто живет смиренно и незлобиво и кто принимает Царствие Божие как дитя, то есть без коварства и любопытства, но с верой, тот приятен пред Богом. Ибо кто излишне любопытствует и всегда спрашивает: как это? – тот погибнет со своим неверием и не войдет в Царствие, которого не хотел принять в простоте, без любопытства и со смирением. Поэтому все апостолы и все в простоте сердца уверовавшие во Христа могут быть названы детьми, как и Сам Господь назвал апостолов: дети! есть ли у вас какая пища? А мудрецы языческие, доискивающиеся премудрости в таком таинстве, каково Царствие Божие, и не хотящие принять оное без рассуждения, по справедливости отторгнуты от этого Царствия. Господь не сказал: “этих” есть Царствие, но “таковых”, то есть кои добровольно приобрели себе незлобие и смиренномудрие, которое дети имеют по природе. Итак, все церковное, что составляет Царствие Божие, будем принимать без любопытства (имеется в виду праздное любопытство. – О. С.), с верой и смирением. Ибо любопытство свойственно самомнению и самомудрованию» (Толкование на Евангелие от Луки. Гл. 18).

Иисус и богатый юноша. Генрих Гоффман. 1889 г.

Дети в храме, молящиеся дети вдохновляют взрослых на молитве. Когда мы видим, как совсем маленькие дети пытаются осенить себя крестным знамением, совершить земной поклон, это не может не умилять сердце взрослого человека, и это нас всех немного поддерживает.

И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? (Лк. 18,18).

Этот сюжет встречается также в других Евангелиях. Мы знаем, что это юноша, который называется неблагоразумным, подходит к Иисусу Христу и спрашивает: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог (Лк. 18,19).

Христос отвечает так, потому что этот юноша допускает двойственность: он понимает, что благим можно назвать только Бога, но не решается назвать Христа Господом. Поэтому он прибегает к двойственности и своими словами как бы говорит: «Хотя я знаю, что ты Божественный Учитель, но скажу так, как скажу». Двойственность подводит очень многих людей: нельзя служить Богу и маммоне, нельзя сидеть на двух стульях и так далее. Человек должен быть цельным, особенно христианин, у которого да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5,37). Итак, юноша задает вопрос: что со своей стороны он может сделать, чтобы наследовать жизнь вечную? Это не вызов Богу: Спаситель – только Бог. Но что я могу сделать в деле собственного спасения, понимая, что спасение зависит только от Бога?

Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою (Лк. 18,20).

Христос отвечает на вопрос, что мы должны делать. Неужели наше спасение пассивно с нашей стороны, мы ничего не можем сделать, не можем принять никакого участия в нашем спасении, а активная позиция только от Бога? Человеческая праведность всегда пассивна по отношению к Божественной активной праведности. Она вменяется нам в праведность Христа. Но даже наша пассивная праведность, если мы стараемся что-то исполнять, угодна Богу. Поэтому Христос обращает внимание этого человека на заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою.

Он же сказал: все это сохранил я от юности моей (Лк. 18,21).

Это пример блестящего в нравственном смысле молодого человека, который не растлился от дней юности своей, не прелюбодействовал, не убивал, не крал, не лжесвидетельствовал, почитал отца и мать. Такой молодой человек – украшение любого прихода.

Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною (Лк. 18,22).

В других Евангелиях сказано, что, когда юноша сказал: все это сохранил я от юности моей, – Иисус, взглянув на него, полюбил его (Мк. 10,21). То, что Христос предлагает далее, – это не путь спасения, а путь совершенства (это видно из других Евангелий). Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф. 19,21). Но даже если юноша раздал бы все, что имел, сам для себя он не обеспечил бы спасения. Человек не может спасти себя, приобрести вечное спасение ценой временной жизни. Приходи, следуй за Мною. За Христом еще надо идти.

Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат (Лк. 18,23).

Христос призывает этого юношу с блестящими нравственными качествами стать апостолом. Раздай все, что имеешь, приходи и следуй за Мною. Некоторым людям Он отказывал, а здесь призывает этого юношу. До апостольского статуса был только один шаг, но он не решился его сделать. И в этом проблема данного человека.

Блаженный Феофилакт пишет: «Как любостяжательному, начальнику (этот юноша был начальствующий. – О. С.) Господь обещал сокровище на небесах, однако ж он не внял, ибо был рабом своих сокровищ, поэтому и опечалился, услышав, что Господь внушает ему лишение имущества, тогда как он для того и вечной жизни желал, чтоб при большом обилии богатства ему и жить вечно. Скорбь начальника показывает, что он был человек благонамеренный, а не злой хитрец. Ибо из фарисеев никто никогда не печалился, а скорее они ожесточались. Небезызвестно мне, что великий светильник вселенной Златоуст принимал, что юноша сей желал истинной вечной жизни и любил оную, но одержим был сильной страстью – сребролюбием, однако ж не неуместна и предложенная теперь мысль, что он желал вечной жизни, как человек любостяжательный» (Толкование на Евангелие от Луки. Гл. 18). То есть он и здесь хотел пожить неплохо, и там наслаждаться вечными красотами небесной жизни. Человек имеет право на счастливую жизнь не только на небе, но и на земле. В целом наша жизнь так и складывается. Господь заботится о нас, Он всегда помогает нам не только в разрешении духовных проблем, но и разрешении проблем физического характера. Святые отцы допускали, что человек может оставаться богатым всю жизнь, но при этом обрести спасение, если он не является рабом собственного богатства, как фарисей, например, был рабом собственного самомнения при всех своих положительных нравственных качествах.

Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие (Лк. 18,24–25).

Игольными ушами назывались в то время ворота в Иерусалиме, которые не закрывались даже ночью. Это были такие маленькие ворота между двумя большими камнями, что протиснуться туда верблюду можно было только, если с него снимали всю поклажу, причем его еще намазывали бараньим жиром, чтобы протолкнуть животное. Человек тоже мог пролезть, но без большой поклажи. Но готов ли человек отказаться от своего багажа? Готов ли поставить интересы вечной жизни превыше всего? Как сказано: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6,33). Христос говорит не о богатстве или его отсутствии – нищий может легко попасть в ад так же, как и богатый, – а о том, выстроили ли мы правильную иерархию ценностей.

Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Слышавшие сие сказали: кто же может спастись? Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18,25–27).

Мы никогда не избавимся от всех наших привязанностей. Наши привязанности могут носить и религиозный характер. Например, когда я готовил книгу по Апокалипсису, я подумал: что, если вдруг настанет конец света, куда денется моя библиотека (у меня хорошая библиотека), мои иконы, облачения, кресты? Неужели это все сгорит? А храмы, мощи святых? Иногда мы превращаем нашу привязанность даже к нужным вещам в некую страсть.

В Добротолюбии можно найти такой пример. Один монах пришел к старцу и сказал, что у него есть любимая духовная книга, он ее все время читает, и она ему очень помогает, но она поистрепалась. Он спросил благословения отдать ее переплести. Он хотел сделать хороший переплет. Старец посмотрел на него и ответил: «Ни в коем случае!» Он увидел, что этот монах будет иметь чувство превосходства над другими: у всех потрепанные молитвенники, а у него новенький, с закладочками. Конечно, путь монашествующих – это не путь мирских людей. Мирские люди сталкиваются с искушениями другого характера, и преодолевать их бывает тоже достаточно сложно.

Петр же сказал: вот, мы оставили все (в отличие от этого юноши. – О. С.) и последовали за Тобою. Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для

Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной (Лк. 18,28–30).

Как мы можем оставить родителей, если Божия заповедь говорит почитать отца и мать? Как бросить братьев и сестер? В романе «Братья Карамазовы» Федора Достоевского, когда Алеша Карамазов говорил старцу Зосиме, что хочет уйти в монастырь, тот ему не разрешил и сказал, чтобы после его смерти он вернулся к братьям и жил рядом с ними, поскольку он им нужен. Апостолат в миру бывает сложнее, чем в монастыре, где всё, как в детском саду, подчинено жесткому уставу и расписанию. Как можно оставить ради Христа братьев, сестер, жену, детей для Царствия Божия? Евангелие не призывает нас к таким действиям, а этими словами предлагает выстроить правильную иерархию ценностей: искать прежде всего Царство Небесное и правду его, а остальное все приложится. И родителям, и детям нашим Он приложит достаток, и женам нашим, и всему, что мы имеем, поможет быть в порядке. Сказано: кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией? (1 Тим. 3,5). Новый Завет с недоверием относится к человеку, который разрушил семейную жизнь и пытается что-то созидать в Церкви.

И не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной. На Руси было принято, что люди в годах могли все оставить и уйти куда-нибудь на богомолье, выбрать для себя скит или монастырь и там доживать последние годы жизни. Но старые люди нужны молодым, потому что на пожилых людей возложено воспитание внуков, правнуков, это их священная обязанность.

Отозвав же двенадцать учеников Своих, сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом, ибо предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и оскорбят Его, и оплюют Его, и будут бить, и убьют Его: и в третий день воскреснет (Лк. 18,31–33).

На эти слова апостол Петр сказал: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою! (Мф. 16,22). Но Сын Божий знает, ради чего Ему надо все это претерпеть. Именно нас ради человек и нашего ради спасения.

Святитель Григорий Великий (Двоеслов) пишет: «Искупитель наш, предвидя, что души учеников возмутятся от страданий Его, задолго предсказывает им, как о страдании Своем, так и о славе Воскресения Своего, для того, чтобы они, когда увидят Его по предсказанию умирающим, не сомневались и в том, что Он воскреснет» (Сорок бесед на Евангелия. 2.1). Преображение Христа на горе Фавор имело ту же цель: показать им, что грядущее страдание – это страдание вольное.

Но они ничего из этого не поняли; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного (Лк. 18,34).

Святитель Григорий Великий (Двоеслов) рассуждает: «Но как ученики, еще плотяные (то есть они плотские люди, Дух Святой сойдет на них только в день Пятидесятницы. – О. С.), никак не могли понять слов тайны, то Он приступает к совершению чуда. Перед их глазами слепец получает прозрение для того, чтобы небесные дела утвердили в вере тех, которые не понимали слов небесной тайны» (Сорок бесед на Евангелия. 2.1).

Далее рассказывается о чуде, которое совершает Христос, чтобы укрепить веру апостолов, еще плотских людей. Здесь же дается характеристика чуду: в чуде нуждается плотский человек, а человек, имеющий Духа Святого, удостоверение веры черпает из действия Духа Святого в своем собственном сердце и не ищет чуда.

Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни (Лк. 18,35).

Святитель Григорий продолжает: «Замечательно, что слепец, по сказанию, получает прозрение тогда, когда Иисус приближался к Иерихону. Ибо Иерихон означает луну, а луна на священном языке служит образом немощей плоти, потому что, когда она в месячном своем течении убывает, тогда служит образом нашей смерти. Итак, когда Создатель наш приближается к Иерихону, тогда слепец получает прозрение – это значит, что, когда Божество приемлет на себя немощь нашей плоти, тогда род человеческий восприемлет потерянный им свет. Ибо, поскольку Бог терпит человеческое, постольку человек получает силы к Божественному. Этот слепец, по Писанию, сидел именно при пути и просил милостыню; а сама Истина говорит: Я есмъ путь» (Сорок бесед на Евангелия. 2.2). Часто исцеляются люди, находящиеся при пути, при дороге, это характеризует их как приблизившихся ко Христу, то есть они проявили какие-то религиозные, духовные качества, ибо Христос есть путь, истина и жизнь.

И, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет. Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня (Лк. 18,36–38).

Называя Христа Сыном Давидовым, слепой исповедует в нем Мессию, Христа Спасителя. Святитель Григорий Великий (Двоеслов) отмечает: «Итак, тот слепец, кто не имеет понятия о ясности света вечного; но если он уже верует в Искупителя, то сидит при пути; если же верует, но не хочет просить о даровании ему света вечного и не молится, то он слепец, хотя и сидящий при пути, но не просящий милостыни. А если кто и уверовал, и познал слепоту души своей, и молится о даровании ему света истины, то он слепец, сидящий при пути и просящий милостыни. Итак, кто сознает мрак слепоты своей, кто имеет понятие о том свете вечности, которого нет у него, тот сердечно вопиет и умиленно взывает; Иисус, Сын Давидов! помилуй меня» (Сорок бесед на Евангелия. 2.2).

Святитель Григорий говорит о том, что люди бывают духовно слепыми и не видят этого в силу своей духовной нечувствительности. Не видя же, они хотя и находятся при пути, и в церковь ходят, и молятся, но не просят о том, чтобы в их жизни усилился свет Христов, свет познания правды Божией. А у этого слепого есть преимущество: он при пути, но он не молчит, а кричит: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Пока мы полностью не прозрели, мы тоже должны вопиять и просить у Бога, чтобы Он дал нам духовный рост, духовное прозрение, не только нам, но и нашим родным и близким, чтобы путь спасения открывался бы нам и через нас другим людям.

Шедшие впереди заставляли его молчать; но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус, остановившись, велел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил его: чего ты хочешь от Меня? Он сказал: Господи! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: прозри! вера твоя спасла тебя (Лк. 18,39–42).

Спрашивая: чего ты хочешь от Меня? – Христос выясняет, понимаем ли мы (как и этот слепой), в чем мы нуждаемся в первую, во вторую очередь?

И он тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога; и весь народ, видя это, воздал хвалу Богу (Лк. 18,43).

Блаженный Феофилакт пишет: «Заметь и благодарность исцеленного. Ибо он пошел за Иисусом, славя Бога и других располагая к прославлению Его» (Толкование на Евангелие от Луки. Гл. 18).

Таким образом, основная тема восемнадцатой главы – тема ложной религиозности, ложной праведности и религиознонравственной двойственности, когда люди, реально имеющие некие заслуги перед Богом, стремились исполнять Его закон как могли, сохраняли чистоту юности от ранних лет, но при этом им чего-то не хватало. В то же время прощение, которое переживает мытарь, исцеление, которое получает слепец, не оставляют сомнения, что Богу угодны простые люди. В пример верующим были поставлены дети, простота веры которых поразительно открыта, она не испытует, не спорит, а приемлет и радуется.

Однажды я посещал Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Там один преподаватель попросил детей из воскресной школы нарисовать и описать каждый день творения. Один маленький мальчик захотел изобразить сотворение птиц. Преподаватель согласился, но попросил как-нибудь подписать рисунок. Ребенок нарисовал птиц, они были такие здоровые, как индюки, и написал: «Господь создал птиц, они сели на ветки, и им стало так хорошо!» Я тогда подумал о непосредственной детской простоте при восприятии истин веры и о том, чего нам недостает, когда Христос напоминает нам и говорит: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него (Мк. 10,15).