Икона: введение

Иконы нельзя отнести к произведениям живописи в обычном смысле слова. Это не картины. Картины в линиях и красках повествуют о людях и событиях реальной действительности. Начиная с эпохи Возрождения, жизнь и природа на картинах изображаются посредством иллюзорного воспроизведения на плоскости доски, стены или холста трехмерного пространства – мира людей, животных, пейзажей и вещей. И даже если сюжет почерпнут из мифологии, то он переведен на язык земных образов.

И цвет на иконах выполняет особую функцию – функцию символического языка, который должен выражать не соотношения цветов предметов и их взаимовлияние в помещении или на открытом воздухе, но свечение предметов и человеческих лиц, озаренных светом, источник которого вне нашего физического мира. Золотые штрихи на иконах олицетворяют этот неземной свет, а золотой фон символизирует пространство «не от мира сего». Теней на иконах нет. В Царствии Божьем все пронизано светом.

По самому их предназначению и по самой их природе иконы нельзя и рассматривать как картины. В них нет не только обычного пространства, но нет и событий, обусловленных обычными причинно-следственными связями. Икона – это окно в мир иной природы, но окно это открыто только для тех, кто обладает особым – духовным – зрением.

Для того чтобы приблизиться к пониманию икон, надо видеть их глазами верующего человека, для которого Бог – несомненная реальность при всей ее непостижимости и недоступности, реальность неизмеримо более важная и непреложная, чем быстротечная собственная земная жизнь. Реальность вездесущая, незримо стоящая за каждым событием, незримый свидетель и судья, от чьего взора невозможно укрыться никогда и нигде.

Икона играет роль мистического посредника между миром земным и миром небесным. Православная Церковь видит в иконе не только один из видов церковного искусства, пусть даже основной, но зримое выражение православной веры. Слово «икона» – значит образ, изображение, портрет. И это относится прежде всего к образу Иисуса Христа: это первая икона, единственный образ Бога.

Каноническая форма возвышает художника до высоты, достигнутой уже соборным художественным гением, и этим освобождает его от необходимости раболепствовать плоти, направляет его творческую энергию к богопознанию. Православная Церковь никогда не допускала написания икон на основе воображения художника, потому что это означало бы сознательный и полный разрыв с первообразом. Тогда имя, которое носит икона, уже не соответствовало бы лику, на ней изображенному, т. е. стало бы ложным.

Лишенную грубых черт земного натурализма иконографию часто воспринимают как идеализированную форму выражения, совершенно лишенную реализма. Это недоразумение проистекает из того, что светское и церковное понимание реализма различны. Если светский художник-реалист стремится воспроизвести только видимую плотскими очами физическую реальность мира, да к тому же преломленную через его личное восприятие, замутненное страстями, то церковное видение мира таинственно прозревает во временном – вечное, в зримом – незримое, в тленном – нетленное, которое Церковь и раскрывает в иконописи и богослужении. Подлинная, каноничная икона выражает опыт святости.

Икона в составе священного предания православной церкви

Имеется церковное предание, указывающее на существование иконы Спасителя при Его жизни. Эдесский царь Авгарь послал к Христу живописца и велел ему написать образ Господа, и когда у художника ничего не получилось, Спаситель приложил кусок материи к Своему Лицу и запечатлел на нем Свой образ, увидев который Авгарь исцелился. Апостол и евангелист Лука написал первые иконы Божией Матери с Младенцем на руках, и иконы Спасителя. Церковь чтит образы Пречистой Богородицы «Владимирская», «Тихвинская» и некоторый другие именно как принадлежащие кисти св. Луки. Он написал первые иконы способом, широко распространенным в античном мире, не отнесся с пренебрежением к тому, что было создано в языческой, чуждой Откровению культуре, но взял это искусство, популярное в народной среде, и освятил его изображением Спасителя.

Как «в лоне Отчем», так и по воплощении Сын единосущен Отцу, будучи по Божеству равночестным Его начертанием. Эта раскрывшаяся в христианстве истина и лежит в основе его изобразительного искусства. Поэтому категория образа, иконности, начертания не только не противоречит сущности христианства, но, будучи основной его истиной, является неотъемлемой его принадлежностью.

Приобщение к полноте откровения касается всех сторон человеческой деятельности. Воцерковляется все то, что присуще Богом созданной человеческой природе, в том числе и творчество, освящающееся через причастие к строительству Царства Божия, осуществляемому в мире Церковью. И наоборот: основной смысл существования самой Церкви в мире есть приобщение этого мира к полноте откровения, его спасение. Поэтому и собирательный процесс, начавшийся в первые века христианства, есть нормальное, а потому и непрекращающееся действие Церкви в мире.

Догматическое обоснование иконопочитания

Церковь создала новое – как по содержанию, так и по форме – искусство, которое в образах и формах материального мира передает откровение мира Божественного, делает его доступным созерцанию и разумению. Искусство это развивалось вместе с богослужением, и так же, как богослужение, выражало учение Церкви, соответствуя слову Священного Писания. Церковь, отвергнув предложение почитать иконы наравне со священными сосудами, установила почитание их наравне с Крестом и Евангелием: с Крестом – как отличительным знаком христианства и с Евангелием – как полным соответствием образа словесного и образа видимого. Поэтому и понять образ святого или праздника, разобрать смысл и значение его деталей невозможно, не зная соответствующей службы, а для иконы святого, кроме того, и его жития. Именно поверхностностью, а иногда и полным отсутствием знакомства с ними грешат, как правило, существующие разборы и объяснения икон. Церковь видит в иконе не просто искусство, служащее для иллюстрации Священного Писания, но полное ему соответствие, а следовательно, придает иконе такое же, как Священному Писанию, догматическое, литургическое и воспитательное значение. Как слово Писания есть образ, так и образ есть то же слово. Другими словами, икона содержит и проповедует ту же истину, что и Евангелие, а следовательно, так же, как и Евангелие, основана на точных, конкретных данных, а никак не на вымысле, ибо иначе она не могла бы ни разъяснять Евангелие, ни соответствовать ему. Икона приравнивается к Священному Писанию и Кресту как одна из форм откровения и богопознания.

Через богослужение и через икону откровение становится достоянием и жизненным заданием верующего народа. Поэтому с самого начала церковное искусство получает и форму, соответствующую тому, что оно выражает. Архитектура, живопись, музыка, поэзия перестают быть видами искусства и становятся частями единого литургического целого, которое, отнюдь не умаляя их значения, предполагает отказ каждого из них от самостоятельной роли, от самоутверждения. Отсюда следует, что церковное искусство по самому существу своему является искусством литургическим. Литургичность его не в том, что образ обрамляет богослужение или дополняет его, а в их совершенном соответствии друг другу. Таинство действуемое и таинство изображенное едины как внутренне, по своему смыслу, так и внешне – по той символике, которая этот смысл выражает. Поэтому православный церковный образ – икона – определяется не как искусство той или иной исторической эпохи или выражение национальных особенностей того или другого народа, а исключительно соответствием своему назначению, столь же вселенскому, как само Православие, назначению, определяемому самой сущностью образа и его ролью в Церкви.

Церковь придает образу величайшее значение. Многие из иконоборцев допускали священные изображения в Церкви и возражали лишь против их почитания. Но крайнее крыло еретиков, отрицая почитание всякой материи, дошло до отрицания земной святости, почитания Божией Матери и святых. А вот по толкованию святых отцов, основание для изображения Богочеловека Иисуса Христа вытекает именно из изобразимости Его Матери. Раз Сын Божий стал Человеком, то Его и следует изображать как человека. Изображая Спасителя, мы изображаем не Его Божественную, не Его человеческую природу, а Его Личность, в которой обе эти природы непостижимо сочетаются.

Поскольку икона есть образ, она не может быть единосущна первообразу; иначе она была бы не изображением, а самим изображаемым, имела бы с ним одну природу. Икона как раз тем и отличается от своего первообраза, что имеет другую, отличную от него природу. В этом и заключалась коренная разница между иконопочитателями и иконоборцами. В представлении последних образ единосущен первообразу: он имеет с ним одну природу. Первым же ничего не было более чуждо, чем отождествление иконы с изображаемым на ней. Для православного сознания очевидна возможность одновременного различия и тождества – ипостасного различия при сущностном тождестве (Триединство) и ипостасного равенства при сущностном различии (святые иконы). И в то же время изображение Христа – Христос, так же как и изображение святого – святой.

Изображая Ипостась воплощенного Бога Слова, икона свидетельствует о непреложности и полноте Его воплощения; с другой стороны, мы исповедуем этой иконой, что изображенный на ней «Сын Человеческий» есть воистину Бог, – (Бого)откровенную истину. Устремление человека к Богу, субъективная, личная сторона веры встречается здесь с божественным ответом человеку, с откровением – объективным, опытным знанием, которое человек выражает в слове или в образе. Поэтому литургическое искусство есть не только наше приношение Богу, но и Его схождение к нам, одна из форм, в которых совершается встреча Бога с человеком, благодати с природой, вечности со временем.

Через воплощение Сына Божия человек получает возможность не только восстановить содействием благодати Святого Духа свое подобие Богу, но и изъяснить свое благодатное бытие другим в словесных и иконописных образах. Отсюда та органическая связь, которая существует в Православной Церкви между почитанием икон и почитанием святых. Понятна и та бережность, с которой сохраняется каждая внешняя черта святого. Благодаря этому иконография святых и отличается необычайной устойчивостью. В ней сказывается не только желание сохранить освященный традицией образ, но и потребность не прерывать живую связь с изображенным на иконе лицом. Поэтому, передавая обязательно род служения святого (апостольского, святительского, мученического и т. п.), – икона с особой тщательностью воспроизводит характерные, отличительные его черты. При этом личное, индивидуальное часто дается лишь в тонких чертах, оттенках, особенно когда изображенные лица имеют общие внешние признаки. Поэтому иконы, когда их много, производят на постороннего человека впечатление однообразия и даже некоторой шаблонности. Характерно, что то же впечатление остается и при поверхностном чтении житий святых. Как в иконе, так и в житии на первый план выступает не индивидуальность, а особого типа сходство – типическая верность первообразу. Обычно верность первообразу такова, что церковный православный человек без труда узнает на иконе чтимых святых, не говоря уже об иконах Спасителя и Божией Матери. Если даже святой верующему не знаком, то он всегда скажет, к какому чину принадлежит изображенный на иконе: преподобный ли он, мученик, святитель и т. д.

Предназначение иконы не в том, чтобы вызвать в верующем то или иное естественное человеческое переживание, а в том, чтобы направить на путь преображения всякое чувство, так же как и разум и все другие свойства человеческой природы. Всякое проявление человеческой природы осмысливается, просвещается, находит свое подлинное значение и место.

Икона, таким образом, и путь, и средство; она – сама молитва. Отсюда величественная простота изображения, спокойствие движения; отсюда ритм ее линий и радость ее красок, вытекающие из совершенной внутренней гармонии. Преображение человека сообщается всему его окружению, ибо свойство святости – освящение всего окружающего, соприкасающегося со святым мира. Поэтому весь видимый мир, изображаемый на иконе, меняется, становится образом грядущего единства всей твари, Царства Духа Святого. В соответствии с этим все, что изображается на иконе, отражает не беспорядок нашего греховного мира, а Божественный порядок, покой, где царствует не земная логика, не человеческая мораль, а Божественная благодать. Поэтому то, что мы видим на иконе, не похоже на то, что мы видим в обыденной жизни.