Как мы уже отмечали, многие приступают к исповеди без подготовки: вроде бы им нечего сказать духовнику, оправдываются своей слабой памятью, просят, чтобы батюшка помог. Однако, как говорит священник Александр Ельчанинов, «слабая память и забывчивость вовсе не являются оправданием. Это может происходить от недостатка серьезного отношения к греху, от нашей бесчувственности. Грех, который тяготит нашу совесть, не может забыться».
Перед тем как отправиться к духовнику, нужно побыть в уединении, горячо помолиться Богу, чтобы Он дал нам истинное покаяние, осветил тайные уголки нашего сердца, и, насколько возможно, честно, объективно, без всяких скидок исследовать глубины своей души. Одна из главных целей автора этих строк – помочь подготовиться к исповеди, как можно скрупулезнее проверить себя. В этом могут помочь некоторые церковные тексты, например чтение десяти заповедей и Нагорной проповеди Господа, а также молитвы ко Святому Причащению и другие.
Все это – зеркало, показывающее несоответствие состояния нашего внутреннего мира, наших греховных дел учению Христа. Ведь многие из нас исповедуют какие-то незначительные промашки, а более тяжкие грехи опускают!
Какая-то часть людей впадает в отчаяние от множества своих грехов и их серьезности. Они полагают, что у них не может быть и надежды на спасение или что их грехи поразят духовника – столь они велики и ужасны. Такое мнение стало одной из причин того, что многие авторы – в первую очередь, прп. Никодим Святогорец – в своих сочинениях об исповеди описали все разновидности человеческих согрешений, т. е. все пути удаления человека от Бога. Например, в «Исповедном уставе» прп. Никодима детальнейшим образом описываются даже самые невероятные грехи. Прп. Никодим с отличающим его пастырским чутьем и сообразно с нуждами своего времени оказывает нам неоценимую услугу: он не только помогает в истинном самоосуждении и правильной подготовке к исповеди, но одновременно дает грешному человеку силу и надежду в момент отчаяния, когда тот находится на грани срыва. Святогорец-подвижник показывает, что Церковь хорошо распознала всю человеческую греховность, что даже самые «ужасные» грехи известны Матери Церкви и ошибочно полагать, будто ты один являешься каким-то чудовищем!
Зачастую, когда мы размышляем о своих грехах, то часто ощущаем подавленность, даже отчаяние. Это состояние не имеет никакого отношения к истинному покаянию и может привести к отдалению от Бога, потому что при этом проявляются:
– страх перед наказанием (когда нам кажется, что Бог – не Отец, Который ждет нас с распростертыми объятиями, но неумолимый Судья, Который жаждет нашего наказания);
– греховное самомнение и самолюбие («как это я, такой порядочный человек, мог совершить такие грехи?!»).
Грешнику, который испытывает угрызения совести и видит в Боге только строгого Судию, жестоко карающего за грехи, даже не приходит на ум, что Господь милостив. В результате он замыкается в себе и требует искупительных наказаний от Бога.
Блудный сын в притче, осознав свое греховное состояние, испытывал не отчаяние, а раскаяние. Он раскаялся в том, что опечалил своего отца и оказался недостоин его любви. Но он знал, что отец продолжает любить его, как прежде. Он был уверен, что отец снова примет его, и потому решил вернуться.
Как писал прот. Александр Шмеман, в конечном итоге все наши грехи сводятся к одному основному: отсутствию истинной любви к Богу, веры в Него и надежды на Него.
Свящ. Александр Ельчанинов в своих «Записях» оставил нам следующие замечательные слова: «Когда мы исследуем состояние нашего духовного мира, нужно стараться различать главные и основные грехи от второстепенных, которые есть порождение первых, т. е. отделять симптомы от их глубинных причин. Например, очень серьезными грехами являются отвлечение и рассеянность на молитве, дремание и отсутствие внимания на божественных службах в церкви, отсутствие интереса к чтению Священного Писания. Однако разве эти грехи не происходят от маловерия и слабой веры в Бога? Следует обратить внимание на своеволие нашего характера, на отсутствие послушания с нашей стороны, на наше постоянное самооправдание, на нашу неспособность переносить упреки и замечания, на наше упрямство и упорство; однако еще больше имеет смысл обнаружить связь этих грехов с нашим себялюбием, эгоизмом и высокомерием. Если мы убедимся, что нам больше всего хочется быть в обществе других людей, если мы заметим, что нам нравится болтовня и многословие, если увидим, что имеем склонность насмехаться над другими и что очень беспокоимся о своем внешнем виде, и не только о своем собственном, но и о виде того, что нас окружает, например, о внешнем состоянии и виде вещей в нашем доме, тогда нам следует внимательно изучить, не разновидность ли это “многообразного тщеславия”. Если мы очень близко к сердцу принимаем неудачи в своей жизни, если мы с трудом переносим разлуку или неутешно печалимся о каком-нибудь умершем человеке, тогда, независимо от силы и глубины наших чувств, разве это состояние не показывает отсутствие у нас веры в Божественное Провидение?
Есть еще один способ, который помогает нам избегать грехов, – вспоминать, в чем нас обычно обвиняют другие, особенно домашние, которые живут рядом с нами. Почти всегда их обвинения, порицания и нападки небезосновательны.
Также необходимо перед исповедью попросить прощения у тех, перед кем виноваты, чтобы отправиться на исповедь с облегченной совестью».
Итак, когда мы искренне исследуем самих себя, нужно написать на бумаге то, что мы в результате этого изучения поняли, а затем идти к своему духовнику.
Свт. Феофан Затворник дает нам несколько ценных духовных советов о подготовке к исповеди:
1. Всякий грех, тяготящий совесть, надо спешить очистить покаянием, не ожидая определенного времени говения (поста). Хорошо и дня одного не держать его на душе, а еще лучше ни часа, ибо грех отгоняет благодать, лишает дерзновения и молитвы, черствит и охлаждает тем более, чем долее держится. Изверженный же через покаяние оставляет умиляющую росу слез.
2. Всякий день, отходя ко сну, творить частную исповедь ко Господу, в коей все греховное – в помыслах, пожеланиях, чувствах и движениях страстных, равно все нечистое в делах правых открывается Богу в чувстве покаяния как такое, что хоть и против будто бы воли творится, однако же есть в нас и делает нас нечистыми и непотребными перед Богом и собственным чувством чистоты и совершенства. Ложась спать, отходить как бы на тот свет;
исповедь приготовляет к тому. Во время сна стяжанное днем обращается в природу нашу – должно перечистить его и непотребное отвергнуть с сокрушением; чисто все за тем бывает.
3. Творить ежеминутно исповедь, т. е. всякий помысл, всякое пожелание, чувство и движение порочное и нечистое, тотчас по сознании исповедать Богу всевидящему, с сокрушением духа, и просить в том прощения и силы избежать впредь; равно как и очиститься в эту минуту от скверны. Это делание весьма спасительно. Оно то же, что протирать глаза, идя против пыли; оно требует строгого внимания сердца. Собранный же уже всегда усерден и ревностен. Напротив, оставляя помыслы и пожелания неизверженными сокрушением и покаянием, рану оставляют в сердце. А сколько бывает незамеченных ран, сколько приражений! Не диво после сего охлаждение и падение. Помысл к помыслу легче родит пожелание, пожелание к пожеланию – согласие, а там уж и прелюбодейство внутреннее и падение. Непрестанно же кающийся все возочищает себя и расчищает себе дорогу.
4. Иметь откровение, т. е. всякое недоумение, смущение или новое разумение свое открывать другому единомысленному или отцу своему духовному, с тем чтобы тот решал и определял достоинство и произносил суд. Этим избегаются застои и уклонения, приобретается навык самолично решать и, следовательно, сохраняется время, истрачиваемое иногда на пустое мечтание. А главное, есть непрекращаемая безопасность, твердость убеждения непоколебимая, с которою в связи и твердость воли, и прочность действования.
Всеми сими деяниями исповедь действительно становится непрерывною. Дух держится в сокрушении, в умилении, самоуничижении, молельном припадании – стало быть, живет. Это из всех деланий самое пригожее к хранению духа ревности, жара усердия, так что у иных все делание ограничивалось, как для себя, так и для других, одним: кайся поминутно и плачь о грехах.