Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Как в отношении к видимому сему отрекся ты от человека внешнего, разделив и расточив имение, так надобно тебе отречься и от прежних нравов. И если учился ты плотской мудрости или знанию вещей, отрекись и от сего. Если полагался на дела плотской правды, отступись от них, смиряя и уничижая себя. Ибо таким образом возможешь научиться буйству проповеди (см. 1 Кор. 1, 21), а с ним обретешь истинную мудрость, состоящую не в красивых словах, но в крестной силе, в существе обладаемой сими сподобившимися приобрести ее, потому что Крест Христов, – говорит Павел, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие, а спасаемым нам – Христа – Божию силу и Божию премудрость (1 Кор. 1, 22–23).
Хотя бы получил ты Небесный вкус, хотя бы соделался причастником оной мудрости и имел уже упокоение в душе своей, и в таком случае не превозносись и не будь самонадеян, как уже постигший и уразумевший всю истину, чтобы и тебе не услышать: се сыти есте, се обогатистеся, без нас воцаристеся: и о, дабы воцарилися есте, да и мы быхом с вами царствовали (1 Кор. 4, 8). Напротив того, и вкусив христианства, думай о себе, будто бы не касался еще оного. И это пусть будет у тебя не поверхностною мыслью, но чем-то как бы всегда насажденным и утвержденным в уме твоем.
Как богатолюбивый, хотя соберет многие тысячи, не бывает тем доволен, но тем паче делается несытым его желание; или как лишенный еще сладкого пития прежде, нежели насытился оным, большею воспламеняется жаждою, – так и вкушение Божией сладости выше всякой сытости. Напротив того, чем более кто обогащается сим богатством, тем паче представляет себя нищим. Таковые христиане сами в себе невысоко ценят душу свою, но крайне уничиженными пребывают пред Богом и почитают себя рабами всякого человека. О такой душе, по причине ее смирения, Господь много радуется и упокоивается в ней. Посему, если и имеет что человек, да не думает о себе поэтому, что он значит или имеет что-нибудь, потому что самомнение – мерзость пред Господом. Оно и вначале изринуло человека из рая, когда, услышав сказанное: будете яко бози (Быт. 3, 5), доверчиво предался он этой суетной надежде. Познай, как Бог твой, и Царь, и Сын Божий Себе истощил, зрак раба приим (Фил. 2, 7), как обнищал, как вменен был с бесчестными, как пострадал. А если Он Бог, ты ли, из крови и плоти сложенный человек, земля и пепел, и увы! вовсе не причастный ничему доброму, но сущая нечистота, высоко о себе думаешь и кичишься? Если ты разумен, и о том самом, что получил ты от Бога, тем паче скажи: «Не мое это достояние, от другого получив, имею сие, и, когда угодно Ему, без сомнения отнято у меня будет данное Им». Таким образом, все доброе приписывай Господу, а худое – своей немощи.
Под тем сокровищем, о котором говорит апостол, что имеет оное в скудельных сосудех (2 Кор. 4, 7), разумей освящающую силу Духа, какую апостол сподобился приять, пребывая еще во плоти. Ибо он же в другом месте еще говорит: Иже бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление (1 Кор. 1, 30). Кто обрел и имеет у себя сие Небесное сокровище Духа, тот может совершить всякую правду, требуемую заповедями, и исполнять все заповеди не только чисто и неукоризненно, но даже без труда и утомления, чего прежде, не трудясь, не было и возможности сделать, потому что, если бы и хотел человек, не может истинным образом возделать духовного плода до Причастия благого Духа. Но, впрочем, всякий, совершая течение с терпением и верою, постоянно да принуждает себя и с горячностью да молит Христа, чтобы получить ему сие Небесное сокровище. И тогда о Нем и Им возможет совершить всякую правду чисто и совершенно, присовокупляю же, незатруднительно и безбедно.
Имеющие в себе Божественное богатство Духа, когда сообщают другим духовные словеса, преподают им как бы изъемлемое из собственного своего сокровища. А которые не собрали в сердечные сокровищницы сего богатства, источающего из себя доброту Божественных мыслей, и тайн, и превысших глаголов, те, собрав несколько цветов из Писаний обоих Заветов, носят их на конце языка своего или, став слушателями мужей духовных, хвалятся их учением, предлагая его как свое собственное и себе присвояя чужое произведение. И они доставляют другим нетрудное наслаждение преподаваемым, а сами, после беседы своей, оказываются подобны нищим; потому что каждое их слово как бы в собственность возвращается тем, у кого оно занято, сами же они не приобрели собственного сокровища, чтобы могли сперва сами им увеселиться, а потом и другим сообщить его с пользою. Посему должно прежде испросить у Бога, чтобы в нас находилось уже истинное сие богатство, а тогда удобно будет прийти нам в состояние и другим оказывать пользу и преподавать им духовные и таинственные учения. Ибо благость Божия благоволила обитать во всяком верующем. Господь говорит: Любяй мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин. 14, 21); и в другом месте: Аз и Отец приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23).
Теми, которые сподобились соделаться чадами Божиими и в себе имеют просвещающего их Христа, различно и многообразно управляет Дух, и в сокровенности их сердца согревает их благодать. Но всего лучше представить на среду некоторые из видимых мирских наслаждений для уподобления им Божественных утешений благодати в душе. Ибо сподобившиеся сих утешений иногда веселятся, как бы на царской какой вечери, и радуются какою-то невыразимою и неизреченною радостью; то соуслаждаются духовно, как невеста с женихом; то, как бесплотные некие Ангелы, чувствуют такую удободвижность и легкость в теле, что не почитают себя даже облеченными в тело; иногда бывают приведены в веселие как бы каким-то питием и упокоиваются невыразимым упоением духовных тайн; иногда же в плаче и сетовании слезно молятся они о спасении всех человеков, потому что, горя Божественною духовною любовью ко всем человекам, восприемлют на себя плач целого Адама; а иногда, при услаждении духа, неописуемом словами, возгораются такою любовью, что, если бы можно было, всякого человека сердобольно укрыли бы они в собственном лоне своем, не делая никакого различия между худым и добрым; иногда столько уничижают себя, что не представляют и человека, который был бы их ниже, но себя почитают из всех последними; то поглощаются неизглаголанною радостью Духа; то, подобно какому-нибудь сильному мужу, облекшемуся во всеоружие царское, исшедшему на брань и обратившему в бегство супротивных, и они таким же образом, оградив себя духовными оружиями, выходят против невидимых врагов и низлагают их к ногам своим; в иное время окружает их великая тишина и безмолвие, покоит мир, и бывают они объяты чудным услаждением; в другое же время разумением, Божественною мудростью и неисследимым ведением Духа, по благодати Христовой, умудряются в том, чего никаким языком не возможно изречь; а бывает время, что увидишь их ничем не отличающимися по видимости от каждого из людей. Так Божественной благодати, многоразлично в них изменяющейся и уразноображивающей себя, угодно бывает как бы воспитывать и упражнять душу, чтобы совершенною, и непорочною, и самою чистою представить ее Небесному Духу.
Исчисленные здесь действия Духа бывают в тех, которые стоят на высоких степенях и весьма близки к совершенству. Разнообразные сии утешения благодати производятся в них Духом, хотя различно, однако же непрерывно, так что за одним действием Духа следует другое. Когда человек приидет в совершенство духа, вполне очистившись от всех страстей и по неизреченному общению, всецело вступив в единение с Духом Утешителем, когда самая душа, как бы срастворенная Духом, сподобится стать Духом, – тогда все в ней делается светом, все радостью, все упокоением, все веселием, все любовью, все милосердием, все благостью, все добротою, и как бы погружается она в добродетели силы благого Духа, подобно камню, отовсюду объятому водами в морской бездне. Таким-то образом, всемерно соединившись с Божиим Духом, уподобляются таковые Самому Христу, имея в себе непреложные добродетели Духа и всем являя таковые плоды. Дух соделал их внутренне непорочными и чистыми, потому невозможно им приносить вне себя плоды порока; напротив того, всегда и во всем сияют в них плоды Духа. Таково преуспеяние духовного совершенства, исполнения Христова, которого и нам советует достигать апостол, говоря: да исполнитеся во всяко исполнение Христово (Еф. 3, 19); и еще: дондеже достигнем в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13).
Иногда человек входит преклонить колено, и сердце у него делается полным Божественной действенности, душа, как было уже сие объясняемо, веселится со Господом, подобно невесте, радующейся о женихе. О сем говорит великий Исаия: якоже радуется жених о невесте, тако и возрадуется Господь о тебе (Ис. 62, 5). Случается также, что таковый бывает занят целые дни, но на один час обращается к молитве; и тогда внутренний человек бывает восхищен молитвою, и объемлется бесконечною глубиною оного века, и ощущает он такое неизреченное удовольствие, что всецело восторгается парящий и восхищенный ум его, и происходит в мыслях забвение об этом земном мудровании; потому что, по сказанному, переполнены ею помыслы и, как пленники, уводятся у него в беспредельное и непостижимое; почему в этот час бывает с человеком, что, по молитве его, вместе с молитвою отходит и душа.
А предлагающему вопрос: достанет ли у человека сил всегда пребывать в таком состоянии? – должно отвечать следующее: не бывает времени, когда бы благодать не сопребывала и не была укоренена в человеке, и в ком она сопребывает, в том делается как бы чем-то естественным и неотъемлемым; будучи единою, она различными образами, как ей угодно, домостроительствует в человеке к его же пользе. Иногда сильнее, а иногда слабее воспламеняет в нем огнь; и свет иногда осиявает в большей мере, а иногда умаляется и тускнеет, без сомнения, по Божественному смотрению; и хотя светильник горит неугасимо, но иногда делается яснее, и тогда человек празднует как бы в большем упоении Божиею любовью, а иногда и самый свет, являющийся в сердце, отверзает дверь еще внутреннейшему и глубочайшему свету, так что человек, весь поглощенный оною сладостью и созерцанием, бывает уже вне себя и кажется миру буим и вредным по причине новых обаяний любви и удовольствия и по глубине тайн, каких он сподобился. И нередко бывает, что в оное время человек достигает совершенной меры и становится свободен от всякого греха и неукоризнен; после же сего благодать некоторым образом умаляется, и нисходит на человека покрывало супротивной силы.
Так рассуждай о действиях благодати: предположи, что взойти на двенадцатую степень есть совершенство, и такая мера иногда бывает доступна; но благодать опять начинает действовать слабее и, сошедши на одну степень, останавливается, так сказать, на одиннадцатой. Открыты ему оные чудеса, и человек изведал их опытно. И если бы таким же образом продолжалось это всегда, то невозможно было бы принять ему на себя домостроительство и бремя слова, не мог бы он ни слышать, ни говорить о чем-либо или не взял бы на себя попечения о чем-нибудь, даже на самое краткое время, а лежал бы только, повергшись в одном углу, объемлясь восторгом, паря ввыспрь и упоиваясь. Посему-то совершенная мера и не дается человеку, чтобы имел он время заняться попечением о братиях и служением слову.
Слыша слово о Царствии и будучи доведены до слез, не станем останавливаться на сих слезах своих и не почтем себя удовлетворенными ни слухом своим, как хорошо выслушавшие, ни очами своими, как хорошо увидевшие, потому что есть другие уши, и другие очи, и другие слезы, равно как и другое разумение, и другая душа, то есть сей Божественный и Небесный Дух, который слышит, и плачет, и молится, и познает, и в действительности творит волю Божию. Ибо и апостолам, обещая высочайший дар Духа, Господь сказал: Утешитель же, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему (Ин. 14, 26); и еще: много имам глаголати вам, но не можете носити ныне: егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину (Ин. 16, 12). Он будет молиться, Он будет и плакать. О чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы, – говорит божественный апостол, – но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26), потому что Самому только Духу явна Божия воля. Сказано: Божия никтоже весть, точию Дух Божий (1 Кор. 2, 11). И в день Пятидесятницы, когда, по обетованию, снисшел Утешитель и сила благого Духа вселилась в душах апостолов, совершенно снято с них покрывало греха, страсти приведены в бездействие, открылись у них сердечные очи; и тогда уже, исполнившись премудрости и возведенные Духом в совершенство чрез сего же Духа, соделавшегося в душах их владычественным и царственным, научились исполнять волю Божию и Им же были руководимы на всякую истину. Посему, когда и с нами бывает, что, слыша Божие слово, начинаем плакать, будем с несомненною верою умолять Христа, чтобы и к нам, истинно надеющимся, пришел Дух, слышащий и молящийся согласно с Его волею.
Представляй себе дело так: какая-то сила, подобно тонкому воздуху, лежит и покрывает собою легкий ум. Хотя светильник, как сказано, всегда горит и светит, однако же на сем свете лежит как бы некое покрывало. А посему такой человек не может отрицать того, что он еще несовершенен и не вовсе свободен от греха. Можно же сказать, что он и свободен, и несвободен. Но сие, конечно, бывает не без Бога, а по Божию смотрению. И иногда оное средостение ограды разоряется и сокрушается, а иногда разоряется не вовсе. И такое молитвенное состояние не всегда одинаково; но бывает, что иногда благодать более возгорается, и утешает, и упокоивает, а иногда делается она менее светлою и слабою, как сама благодать домостроительствует сие на пользу человеку. Впрочем, в иные времена приходил я в совершенную меру, вкушал и испытывал оный век, однако же не видел еще ни одного христианина совершенного или вполне свободного. Хотя иной упокоивается в благодати, делается причастником тайн и откровений, доходит до ощущения великой благодатной сладости, однако же и в нем пребывает также грех. Таковые-то по причине преизобилующей благодати и воссиявшего в них света – а я скажу, по неопытности – думали о себе, что они совершенны и свободны. Но я, как сказал, не видел еще ни одного вполне свободного. Поелику и мне в иные времена случалось отчасти приходить, как сказано, в оную меру, то, наученный опытом, знаю, каков совершенный человек.
Когда случится тебе слышать об общении жениха и невесты, о ликах, празднествах, не представляй ничего вещественного или земного, потому что берется сие применительно, только для примера. Поелику все сие неизреченно духовно и неприкосновенно для плотских очей, но делается понятным для души верной и святой, и самое общение Святого Духа, и Небесные сокровища, и лики и празднества святых Ангелов бывают видимы тому только, кто испытал сие, а непосвященному совершенно невозможно и в уме того представить, – то слушай о сем благоговейно, пока и сам по вере не сподобишься достигнуть такового ве́дения, и тогда на самом опыте увидишь душевными очами, каких благ здесь еще могут приобщаться христианские души. Ибо в воскресение и самому телу можно будет стать причастным таковых благ, и видеть оные, и как бы обладать ими, когда и тело соделается духовным.
Собственные душевные красоты и добрые плоды, как-то: молитва, любовь, вера, бдение, пост и другие добродетельные предначинания, когда будут в единении и общении с Духом, тогда и сами, подобно вложенному в огнь фимиаму, издадут обильное благоухание; да и нам уже легко будет вести жизнь сообразно с Божией волей, потому что без Духа Святаго, как прежде уже сказано, никому не возможно уразуметь волю Божию. Ибо как жена, вступающая в брак с мужем, до сочетания водится собственным своим расположением и поступает по своей воле, когда же соединится с ним, тогда, перестав обращать внимание на себя, начинает жить совершенно под его руководством, так и душа хотя имеет собственную свою волю, собственные свои законы и собственные свои дела, но, как скоро делается достойною сочетаться с Небесным Мужем – Христом, подчиняется закону мужа и следует уже не своей воле, но воле Жениха ее – Христа.
Под брачным одеянием разумей благодать Святого Духа. Кто не соделался достойным облечься в нее, тот не будет участником Небесного брака и Духовной Вечери. Приложим старание вкусить духовного сего и Божественного Вина и упиться сим трезвенным упоением, чтобы как в сытость испившие вина делаются говорливыми, так и нам, преисполнившись сего духовного вина, проглаголать Божественные тайны. Ибо говорит Давид: и чаша твоя упоявающи мя, яко державна (Пс. 22, 5).
Та душа есть нищая духом, которая познает язвы свои, познает и окружающую ее тьму страстей и всегда просит избавления у Господа, переносит и труды, но не радуется ни о каком земном благе, полагается же на одного только прекрасного Врача и на Его врачевание. Как же сия изъязвленная душа будет прекрасною, благообразною, достойною сожития со Христом? Не иначе, как разве только обращено будет внимание на то, какою создана она первоначально и как ясно познает свои язвы и свою нищету. Если не услаждается она теми язвами и струпами страстей, какие имеет на себе, не извиняет своих погрешностей, то Господь не вменит ей безобразия, но, пришедши, исцелит и уврачует ее и возвратит ей бесстрастие и нетленную красоту; только бы она, как сказано, произволением своим не входила в общение с тем, чего требуют страсти, и не соизволяла на то, что производят они, но всеми силами взывала ко Господу, чтобы от благого Духа Его сподобиться освобождения от всех страстей. Поэтому блаженна душа сия. Но горе той душе, которая не сознает язв своих и по причине великой и безмерной порочности не думает, что имеет какой-либо порок; ее не посещает и не врачует добрый Врач, потому что и не заботится она о язвах своих, почитая себя невредимою и здравою. Не требуют, сказано, здравии врача, но болящии (Мф. 9, 12).
Подлинно блаженны и достойны удивления – и по жизни, и по сверхъестественному наслаждению – все те, которые, водясь горячею любовью к добродетели, опытно и ощутительно приобрели ве́дение Небесных тайн Духа и имеют жительство свое на Небесах. Они превосходнее всех людей, и вот явное на то доказательство. Кто из людей сильных, или мудрых, или благоразумных, пребывая еще на земле, восходил на Небо и там совершал дела духовные, созерцал лепоты Духа? А теперь какой-нибудь по наружности нищий, нищий до крайности, и уничиженный, и даже вовсе не знаемый соседями, повергается ниц лицом своим пред Господом и, путеводимый Духом, восходит на Небо и с несомненною уверенностью в душе своей наслаждается тамошними чудесами, там действует, там имеет житие, по слову божественного апостола. Ибо сказано: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20); и еще: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Потом присовокупляет апостол: нам же открыл есть Духом Своим (1 Кор. 2, 10). Они-то поистине суть люди мудрые и сильные; они-то люди благородные и благоразумные.
Впрочем, судя о святых не по оным Небесным, но и по настоящим дарованиям, не усомнишься сказать, что они выше всех людей. Рассуждай же о сем так: царствовавший в Вавилоне Навуходоносор все подвластные ему народы собрал некогда для поклонения изваянному им образу; по всемудрому же Божию устроению послужило сие к тому, чтобы соделалась для всех известною добродетель отроков и все познали, что един есть Истинный Бог, живущий на Небесах. Три отрока, притом пленники и лишенные свободы, возымели пред царем дерзновение, и, когда все в великом страхе поклонялись образу и никак не смели не повиноваться, но влеклись подобно почти безгласным скотам, они не только не соглашаются поступить подобно прочим, но не хотят даже оставить неизвестным свое благочестие, не терпят, чтобы оно было сокрыто, а вслух всех говорят: богом твоим не служим и телу златому, еже поставил еси, не кланяемся (Дан. 3, 18). Хотя их для наказания приняла в себя страшная оная пещь, однако же не оказала над ними своего действия, но, как бы возблагоговев пред ними, соблюла их не претерпевшими зла. Все, и сам царь, познали чрез них Истинного Бога. Удивились им не только пребывающие на земле, но и Небесные сонмы. А что Небесные не вдали бывают при доблестных подвигах святых, но взирают на оные, сие показывает нам божественный апостол, ибо говорит: позор быхом и Ангелом и человеком (1 Кор. 4, 9). Подобное сему можешь видеть в примере Илии: он один превозмог весьма многих низведением Небесного огня. И Моисей преодолел целый Египет и мучителя фараона. То же увидишь и в примере Лота, Ноя и многих других; по-видимому, были они в великом неуважении у людей, но превозмогли многих знатных и сильных.
Всякой видимой вещи свойственно, если не приходит к ней на помощь другое постороннее естество, самой по себе оставаться бездейственною и неустроенною, потому что неизреченная Божия премудрость в видимых вещах показывает нам тайны и образы, как человеческая природа сама по себе не может показать совершенной красоты добродетелей и духовного благолепия святыни, если не будет ей содействовать Божия рука. Например, земля, оставленная самой себе, если не употребят о ней тщания своего земледельцы, а также не приложат содействия своего дождь и солнце, ни к чему не годна и всего менее способна к плодородию. И всякий дом имеет нужду в этом солнечном свете, который не одинаковой природы с домом, а без света будет он полон тьмы и неудобообитаем. А много увидишь и других вещей, о которых должно сказать что-либо подобное сему. Так и человеческая природа сама по себе не имеет возможности в совершенстве приносить плоды добродетелей, а имеет нужду в духовном Земледелателе душ наших, то есть в Духе Христовом, Который поистине необычаен для нашего естества, потому что мы тварь, а Он не создан; и Он, искусством Своим возделав сердца, разумею, верных, которые от всего изволения предали себя сему Делателю, приуготовляет их к произращению совершенных плодов Духа и воссиявает Свет Свой в омраченном страстями доме души нашей.
Христианам предлежит двоякая брань и двоякая борьба: во-первых, с вещами, которые видимы этим глазом, потому что они раздражают, расстраивают и вызывают душу пристращаться к ним и услаждаться ими, а во-вторых, с началами и властями страшного Миродержителя.
Слава, какую Моисей имел на лице, была образом истинной славы Всесвятаго Духа. Как там никто не мог взирать на лицо Моисеево, так и ныне тьма страстей не выносит сей славы, осиявающей христианскую душу, но бежит, гонимая ее лучами.
Правдолюбцу и боголюбцу, который вкусил Небесной сладости, имеет в душе своей насажденную и срастворенную благодать и всецело предал себя изволениям благодати, – все в веке сем бывает ненавистно, потому что он поставлен выше всего, что есть в мире. Наименуешь ли золото, или серебро, или почести и славу, или ублажения и похвалы – ничем таковым не может он быть уловлен, потому что опытно изведал иное богатство, иную честь, иную славу, питает душу нерастленным удовольствием, имеет ощущение и полную удостоверенность по общению Духа.
Он столько же отличен от людей разумением, ве́дением и рассудительностью, сколько разумный пастырь отличается от бессловесных овец, потому что причастен он иного Духа, иного ума, иного разумения и иной мудрости, отличной от мудрости мира сего. Сказано: премудрость же глаголем в совершенных, премудрость же не века сего, ни князей века сего престающих, но глаголем премудрость Божию в тайне (1 Кор. 2, 6–7). Посему-то таковой, как сказано, во всем отличен от всех людей, имеющих дух мира, и разумных, и мудрых, и, по написанному, востязует всех (1 Кор. 11, 15). Он знает о каждом, откуда взятое говорит он, на чем остановился и где находится; его же познать и о нем судить нет возможности никому из имеющих дух мира, а может только тот, в ком есть подобный Дух Божества, по слову божественного апостола: Духовная духовными сразсуждающе. Душевен же человек не приемлет, яже суть Духа Божия, юродство бо ему есть: духовный же востязует вся, а сам ни от единого востязуется (1 Кор. 2, 13–15).
Сего же Всесвятого Духа невозможно приять иначе, разве кто, устранившись от всего, что есть в веке сем, посвятит себя исканию любви Христовой, чтобы ум, освободившись от всех забот о вещественном, устремлен был к сей только одной цели и таким образом сподобился быть в един Дух со Христом, как говорит апостол: прилепляяйся Господеви, един дух есть (1 Кор. 6, 17). Душе же, всецело привязанной и пристрастившейся к чему-нибудь в веке сем, например к богатству, или к славе, или к мирской приязни, невозможно будет избежать и миновать тьмы лукавых сил.
Души правдолюбивые и боголюбивые не терпят и малого ослабления в любви ко Господу, но все, и всецело пригвоздившись ко Кресту Его, сознают обнаруживающееся в них ощущение духовного преуспеяния. Почему уязвленные сею любовью и, так сказать, алкая правды добродетелей и озарения от благого Духа, хотя достойны Божественных таин, хотя соделываются причастниками Небесного веселия и благодати, не бывают уверены сами в себе и не думают, чтобы значили они нечто; но в какой мере сподобляются духовных дарований, в такой, и еще с большею ненасытимостью и с большим усилием, взыскуют Небесного; и чем более ощущают в себе духовного преуспеяния, тем с большим алканием желают причастия сих дарований; и богатые духовно, сколько от них зависит, уподобляются бедным согласно с Божественным Писанием. Ибо сказано: ядущии Мя еще взалчут, и пиющии Мя еще вжаждутся (Сир. 24, 23).
Таковые души сподобляются во всем свободы от страстей и в совершенстве приемлют озарение и общение Божественного Духа в полноте благодати. Души же ленивые, не терпящие трудов и, поелику находятся еще в теле, не старающиеся постоянным терпением и великодушием, не отчасти, но вполне здесь приять святыню сердца, не надеются с полным чувством и удостоверением вступить в общение с Духом Утешителем, а чрез Него освободиться от вредных страстей. Они хотя и удостоятся Божественной благодати, но, окрадываемые пороком, оставляют всякое о себе попечение как получившие уже благодать, утешаемые ею и наслаждающиеся духовной сладостью, а потому весьма склонны к самомнению, не имеют сокрушенного сердца, несмиренны в образе мыслей своих, не ощущают жажды, не стремятся к совершенной мере бесстрастия, но довольствуются сим малым утешением благодати, преуспевают в превозношении, а не в смирении, а иногда всего скорее лишаются и той благодати, какой сподобились. Ибо душа истинно боголюбивая, как показало слово, хотя бы совершила тысячи дел праведных, хотя бы изнурила тело строгими бдениями, сподобилась различных дарований Духа, откровений и тайн, так скромно ведет себя, как бы не начавшая еще жизни по Богу, не приобретшая ничего доброго, потому что с приверженностью и ненасытимостью расположена к любви Христовой.
Прийти в сию меру можно кому-либо не вдруг и не легко, а разве после многих предшествовавших трудов и подвигов, при многолетней рачительности, по испытании и по различным искушениям возможно достигнуть меры совершенного бесстрастия. Сим только образом истинный во всяком труде и самоизнурении, благодушно перенесший все искушения, в какие вводит злоба, человек сподобляется наконец великих почестей, духовных дарований и Божественного богатства и потом делается наследником Небесного Царства.
Душа же, которая не имеет сказанной строгости в жизни и не прияла еще в сердце ощущения святыни, да плачет и с горячностью просит у Господа, чтобы сподобиться ей сего блага и действенности Духа, обнаруживающейся в уме неизреченными созерцаниями. Как, по церковному закону, обличенные в плотских грехах сперва отлучаются иереем, а потом, показав в должной мере свое покаяние, допускаются до общения, а которые жили непреткновенно и чисто, те восходят до священства и из предстоявших вне вводятся внутрь алтаря и восприемлют сан, чтобы пребывать священнодействующими и предстоящими Господу; так будем рассуждать и о таинственном общении Духа, о котором сказано у апостола: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца и общение Святого Духа (2 Кор. 13, 3). И здесь увидишь, что соблюдается последовательность. Ибо Божественная Троица вселяется в душе, которая, при содействии Божественной благости, блюдет себя чистою, вселяется же не как Она сама в Себе есть, – потому что невместима для всякой твари, – но по мере способности и удобоприемлемости человека. Как же скоро человек уклонится сколько-нибудь от жизни, согласной с волею Божиею, и оскорбит Божественного Духа, – ум его извергается и отлучается от духовного веселия, потому что умаляются в нем Божественная благодать и любовь и всякое благое действие Духа; сам же он предается скорбям, искушениям и лукавым духам, пока душа не начнет опять ходить право, в благоугождение Духу. Потом, показав свое покаяние во всяком исповедании и смирении, снова сподобляется наконец благодатного посвящения, в большей, нежели прежде, мере восприемлет Небесное веселие. Если же душа ничем не оскорбит Духа, но будет жить благоугодно, противоборствуя всяким лукавым помыслам и постоянно прилепляясь ко Господу, то таковая душа по справедливости и соразмерно с сим преуспевает, сподобляется несказанных даров, преставляется от славы в славу, от одного упокоения к упокоению совершеннейшему, а потом, достигши совершенной меры христианства, сопричтена будет к совершенным делателям и неукоризненным священнослужителям Христовым в вечном Христовом Царстве.
Во всем этом видимом представляй себе образы и сени сокровенного: в видимом храме образ храма сердечного, в иерее образ истинного иерея Христовой благодати и так далее. Как в сей видимой церкви если не будут предшествовать сперва чтения, псалмопения и прочее последование церковного чиноположения, то иерею не следует совершать самого Божественного таинства Тела и Крови Христовых; так же если и все церковное правило будет выполнено, но таинственной Евхаристии иереем не совершено и приобщения Тела Христова не было, то, по церковному уставу, священнодействие не довершено и служение таинства недостаточно, – так разумей и о христианине. Если преуспел он в посте, во бдении, в псалмопении, во всяком подвиге и во всякой добродетели, но на жертвеннике сердца его не совершено еще благодатью таинственное действие Духа при полном ощущении и духовном упокоении, то все таковое чинопоследование подвижничества несовершенно и почти бесполезно, потому что человек не имеет духовного радования, таинственно производимого в сердце.
Прекрасное дело – пост, прекрасное дело – бдение, а равно прекрасное дело – подвижничество и странническая жизнь; и это – начатки жития боголюбивого. Но совершенно неразумно полагаться смело на одни подобные сим дела. Бывает иногда, что причастны мы некоторой благодати, но и затаившийся внутри нас порок, как было уже о сем говорено, ухищряется и добровольно уступает место, не действует по-своему, а, напротив того, заставляет человека почитать ум свой достигшим чистоты и тем приводит уже к самомнению о своем совершенстве, потом разбойнически нападает на человека и низвергает его в преисподняя земли. Люди нередко, пробыв лет двадцать разбойниками или в воинской службе, знают, как строить козни неприятелям, скрываются, умышленно делают засады, заходят в тыл врагам и, нечаянно окружив, убивают. Кольми паче грех, который уже тысячи лет на свете и самым важным делом для себя почитает губить души, умеет умышленно делать такие засады в сокровенности сердца, способен на время притаиться и не действовать, чтобы вовлечь душу в самомнение о своем совершенстве. Основание же христианства таково: если кто исполнит все дела правды, не успокоиваться на них, не много на них надеяться и не думать, что сделано нечто великое; если кто соделается причастником благодати, не почитать себя достигшим цели и пресытившимся, но и тогда алкать и жаждать, плакать и проливать слезы, иметь всецело сокрушенное сердце.
Так представляй себе духовное состояние. Предположи, что есть какой-нибудь царский дом и при нем находятся различные дворы, и несколько преддверий, и иных внешних помещений, а потом опять по порядку следуют внутренние храмины, в которых обыкновенно хранятся порфира и сокровища, и за ними есть еще внутреннейшая храмина со всеми удобствами для царского пребывания; и как ошибается тот, кто, вошедши во внешние дворы и жилья, думает, что достиг внутренних храмин; так, соответственно сему, бывает и в духовном. Если которые борются с чревом своим и со сном, постоянно пребывают в псалмопениях и молитвах, то да не думают они, что достигли уже конца и упокоения. Почему же? – Потому что находятся еще у преддверий и на дворах, а не там, где хранятся порфира и сокровища царские. Если сподобились они некоторой духовной благодати, то и сие также да не обольщает их мыслью, что достигли конца. Посему должно испытывать: обрел ли ты сокровище в скудельном этом сосуде, облекся ли в порфиру Духа, видел ли Царя и успокоился ли? Ибо представь еще, что душа имеет какую-то глубину и множество членов, что вошедший грех занимает все составы и сердечные помышления, а потом, когда человек взыскал благодати Духа, приходит она и занимает, может быть, два члена души. Поэтому неопытный, утешаясь сею благодатью, впадает в такую мысль, что все члены души заняты благодатью и грех совершенно искоренен, а между тем не знает он, что большая часть души обладается еще грехом. Ибо, как многократно было объясняемо, можно и благодати непрестанно действовать, как глаз действует в теле, и тут же быть пороку, окрадывающему ум. Посему кто не умеет рассудить, тот, как бы получив уже нечто великое, высоко о себе думает и надмевается как достигший крайней степени очищения. Но многое еще потребно, чтобы оправдала его в этом истина. Ибо, как показало предшествовавшее слово, и это есть одна из козней сатаны – в иные времена добровольно уступать место и прекращать обычные свои действия с тою целью, чтобы в подвижниках возбудить самомнение об их совершенстве. Но кто насаждает виноградник, тот не в то же время собирает и плод, и кто сеет семена в землю, тот не тотчас производит жатву. Что же? Ужели новорожденный младенец немедленно достигает совершенства? Воззри на Иисуса.
Христос, Сын Божий и Бог, от какой славы и на какие снисшел страдания, на какое поругание и Крест! И за сие смирение Свое превознесен опять и воссел одесную Отца!
Лукавый же змий от первого посеянного в Адаме желания стать Богом до какого низвел его бесчестия сим самомнением! Посему, представляя сие в уме, огради сам себя, сколько тебе возможно, и старайся всегда смирять себя и иметь сокрушенное сердце.
Войти с помощью соц. сетей: