Россия молилась…

Религиозный подъем в народе фиксировала и немецкая агентура в СССР. В донесении штаба полиции безопасности и СД в Берлин о положении в Москве в конце 1941-го – начале 1942 года, в частности, сообщалось: «…В последние месяцы советское правительство все больше ограничивало мероприятия, враждебные церкви. Недавно даже было объявлено о свободе церкви. Все сохранившиеся храмы были открыты, их посещает много народа. Регулярно проводятся богослужения, в которых звучат молитвы о свободе русской земли».

Россия молилась. Молился и Сталин (об этом есть свидетельства). И именно Божией Матери. Было решено перенести мощи святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси, в Богоявленский собор, где всю войну стояла та самая чудотворная Казанская икона Божией Матери, которая была еще с ополчением 1612 года. Пришло время возвращения веры на Русскую землю, как и предсказывали наши святые.

Православные люди, оказавшиеся по обе стороны фронта, постарались максимально воспользоваться дарованной им Богом вынужденной религиозной терпимостью советских и немецких властей. Но вопреки ожиданиям немцев религиозное возрождение на оккупированных территориях было самым тесным образом сопряжено с ростом национального самосознания и патриотизма русских людей. Большинство народа России правильно определило, где наибольшая угроза.

Массовое открытие церквей на оккупированной территории шло по инициативе и при непосредственном участии народа. Немцы довольно скоро увидели, что большие массы народа, особенно крестьян, остались верны Православной вере. В бюллетене полиции безопасности и СД в сентябре 1942 года говорилось: «Церкви переполнены молящимися. Священники имеют так много дел, что едва с ними справляются, число причастников и детей, которых крестят, поразительно большое. Верующие с усердием и самопожертвованием заботятся о ремонте и убранстве своих церквей. Священные предметы, которые во время ограбления церквей большевиками были спасены, снова возвращаются в церковь. Церковные песнопения не забыты, и поэтому во всех приходах создаются церковные хоры… Родители охотно доверяют своих детей священникам для религиозного образования».

Командиры партизанских отрядов поощряли открытие церквей в партизанских зонах, разрешали ставить кресты. Согласно немецкому полицейскому донесению, в одну из таких вновь открывшихся церквей прибыл партизанский отряд, и его командир обратился к молящимся так: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Братья и сестры! Бог есть и будет! Мы были временно одурманены, потому что пренебрегли Богом. Богу надо молиться. Молитесь за нас и за всех бойцов и партизан. Аминь!»

Одними из мотивов, вызвавших восстановление Церкви во время Великой Отечественной войны, могли быть и личные религиозные мотивы Сталина: пробуждение в нем страха Божия под влиянием катастрофических неудач, чувства собственного бессилия и непомерной ответственности. Такому движению души могло способствовать воспитание, полученное в детстве от верующей матери, и семинарское прошлое Сталина.

Сталин уже в 1941 году осознал, что с богоборчеством в истекающей кровью стране пора кончать, а проявлениям веры народа в Божие заступничество за Россию не следует препятствовать. А значит, и вызревало понимание того, какие полководцы должны вести солдат в бой.

Единственный военачальник, к которому Сталин при людях во время войны всегда подчеркнуто обращался не по фамилии, а по имени-отчеству, был маршал Борис Михайлович Шапошников. Он, бывший полковник Генштаба русской императорской армии, руководил Генеральным штабом Красной армии в самое тяжелое время – с июля 1941-го по май 1942 года. По свидетельству очевидцев, русский патриот Б.М. Шапошников носил финифтевый образ святителя Николая и каждый день молился ему.

ИЗ СВИДЕТЕЛЬСТВА НЕМЕЦКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ

Святитель Николай, которому молился маршал Шапошников, по свидетельствам немцев, действительно помогал русским. Многие из них во время своего бегства из-под Москвы видели грозного «Николу – русского Бога», шедшего впереди стремительно наступавших сибирских дивизий, в которых было изрядное число православных бойцов.

Борис Михайлович, не скрывавший своих религиозных убеждений, молился перед боем: «Господи, спаси Россию и мой народ!» Он часами беседовал со Сталиным, и многие его советы (в том числе одеть войска в старую форму царской армии с золотыми погонами) были приняты.

Именно по его рекомендации на пост начальника Генштаба на смену ему был назначен Александр Михайлович Василевский – штабс-капитан русской императорской армии, выпускник Костромской Духовной семинарии, сын священника села Новопокровское Кинешемского района Ивановской области протоиерея Михаила Василевского и дочери псаломщика Надежды Ивановны. По существовавшим до войны классовым «правилам» будущий маршал был вынужден чураться отца и матери… Никто не измерит меру «невидимых миру» страданий, выпавших в связи с этим на долю выдающегося полководца. Сталин, узнав о сложившейся ситуации, в беседе с А.М. Василевским в 1940 году сказал ему, чтобы тот немедленно установил связь с родителями, оказывал бы им систематическую материальную помощь и сообщил об этом (его) разрешении в парторганизацию Генштаба. Есть свидетельство о том, что маршал

Василевский тайно приезжал в Троице-Сергиеву Лавру и причащался Святых Христовых Таин. Святой праведный Сергий Радонежский и Пресвятая Богородица его вразумляли, ни один полководец не мог руководить так, как он. Какую мудрость ему дал Господь!

В двадцатом, сложном веке, как и прежде, Господь Иисус Христос и Его Пречистая Матерь невидимо обитали в сердцах полководцев, укрепляли их и помогали одерживать победы над врагами.

Победу добывали люди, насмерть стоявшие на поле боя, и те, кто готовил ее в штабах разных уровней.