Два человека беседовали. Одним был губернатор штата. На календаре был 1861 год. Шла война, и губернатор уже прославился своим умом и рвением, с какими он управлял всеми силами и ресурсами своего штата на службе Союза.

– Что?! Вы?! – с явным удивлением говорил губернатор. – Вы тоже хотите на военную службу? Наверное, ваши убеждения подверглись глубоким изменениям благодаря звукам военных оркестров. Поскольку я руковожу призывом в своем штате, полагаю, мне нельзя привередничать, но… – в его голосе послышались иронические нотки, – вы не забыли, что вам придется присягнуть на верность Союзу?

– Я не изменил ни убеждения свои, ни симпатии, – хладнокровно ответил его собеседник. – Хотя я всей душой сочувствую делу Юга, как вы изволили мне напомнить, я никогда не сомневался в том, что Север прав. Я южанин по праву рождения и чувствам, но в важных делах предпочитаю слушать разум, а не сердце.

Губернатор рассеянно барабанил по столешнице карандашом; он ответил не сразу. Спустя какое-то время он сказал:

– Говорят, на свете есть самые разные люди; полагаю, есть и такие, как вы. Не сомневаюсь, что ваши побуждения искренни. Я знаю вас давно и – простите меня – так не думаю.

– Значит, насколько я понимаю, в моей просьбе отказано?

– Если вы не сможете убедить меня в том, что ваши симпатии делу Юга в какой-то степени поблекли, утратили силу, – да. Не сомневаюсь в вашей честности; я знаю, что вы умны и прошли специальную подготовку. Вы отлично справитесь с обязанностями офицера. Вы говорите, что убеждения призывают вас встать на сторону Союза, но я предпочитаю человека, который в подобных делах слушает свое сердце. Сердце – вот чем сражается человек.

– Послушайте, губернатор, – сказал его младший собеседник с улыбкой, в которой сквозило больше легкомыслия, чем тепла. – У меня кое-что припрятано в рукаве – способности, о которых, как я надеялся, не придется упоминать. Один высокий военный чин дал простой рецепт для того, чтобы стать хорошим солдатом: «Всегда старайся, чтобы тебя убили». Именно с такой целью я и желаю поступить на службу. Может быть, я и не патриот, но я желаю, чтобы меня убили.

Губернатор смерил его довольно резким взглядом, потом холодно заметил:

– Для этого есть более простой и откровенный способ.

– В нашей семье, сэр, – ответил его собеседник, – так не поступают. Так не делал ни один Армистид.

Последовало долгое молчание. Собеседники не смотрели друг на друга. Вскоре губернатор оторвал взгляд от карандаша, которым снова начал барабанить по столешнице, и спросил:

– Кто она?

– Моя жена.

Губернатор швырнул карандаш на стол и несколько раз прошелся по комнате туда-сюда. Потом он развернулся к Армистиду, который также встал, посмотрел на него холоднее, чем раньше, и сказал:

– Но мужчина… разве не лучше, чтобы он… Разве закон не может распорядиться им лучше, чем вы? Или Армистиды против «неписаного закона»?

Очевидно, Армистиды почувствовали оскорбление; молодой человек вспыхнул, потом побледнел, но подчинился своей цели.

– Его личность мне неизвестна, – довольно спокойно ответил он.

– Простите меня, – сказал губернатор без всяких признаков раскаяния, какое обычно сопровождает такие слова. Ненадолго задумавшись, он продолжал: – Завтра я пришлю вам патент капитана Десятого пехотного полка, который расквартирован в Нашвилле, штат Теннесси. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр. Благодарю вас.

Оставшись один, губернатор какое-то время стоял неподвижно, опершись о стол. Вскоре он пожал плечами, как будто сбрасывая с них груз.

– Дело дрянь, – сказал он.

Усевшись за стол для чтения у камина, он взял лежавшую там книгу и рассеянно раскрыл ее. Взгляд его упал на фразу: «Когда Господь сделал необходимым, чтобы неверная жена солгала о своем муже в оправдание своих собственных грехов, Он по доброте Своей наделил мужчин глупостью ей верить».

Губернатор посмотрел на заглавие: «Его превосходительство дурак».

Он швырнул книгу в огонь.