Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
В притче [о десяти девах] Второе Пришествие Христово представляется под образом пришествия жениха в дом невесты. Жениха, приходившего в сопровождении друзей и сынов брачных (см.: Ин. 3, 29 и Мф. 9, 15), встречали очень торжественно, выходили к нему навстречу со светильниками в руках, а так как жених мог опоздать приходом, то встречавшие должны были иметь в отдельных сосудах запасное масло, на случай если налитое в светильники сгорит до прихода жениха. Употребляя этот понятный на Востоке образ, Господь сравнил ожидание Своего Второго Пришествия с ожиданием жениха, которого должны встретить 10 дев со светильниками в руках. Из них пять были мудрыми, т. е. предусмотрительными, которые запаслись маслом, а пять – юродивыми, т. е. неразумными, которые не позаботились взять с собой запасного елея, и светильники их догорели и начали угасать. Пока они ходили покупать себе елей, пришел жених, двери чертога брачного затворились, и они не были впущены женихом на брачный пир. Под мудрыми девами здесь разумеются все истинные христиане, всегда готовые встретить Господа, имеющие при своей чистой и искренней вере и добрые дела (елей); под неразумными девами здесь имеются в виду христиане более по имени, беспечные, не имеющие добродетелей. Такие не войдут на брачный пир, т. е. в Царство Небесное, ибо Господь сказал: Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное, но только исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21). Последние слова притчи: Бдите убо опять указывают на необходимость постоянного духовного бодрствования для встречи Господа, день и час Пришествия Которого сокрыт от нас.
Когда Господь сказал ученикам Своим: Лазарь, друг наш, успе; тогда один из них воскликнул от лица всех: идем и мы, да умрем с ним! (Ин. 11, 11 и 16). Теперь, братия, наступает время смерти не Лазаря, а Самого Господа нашего, Который говорит, что по двою дню пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие (Мф. 26, 2). Усомнится ли кто из нас сказать при сем: идем и мы, да умрем с Ним? Но не сказать только должно сие, а исполнить на самом деле. С Лазарем можно было не умирать; с Господом и Спасителем нашим непременно должно умереть. Слышите ли, как Он Сам призывает нас к сей высокой чести? Иже не приимет креста своего, говорит Он всем, и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10, 38). После сего отказаться от креста и смерти с Господом – значит отказаться от Самого Господа и своего спасения. Кто может решиться на сие? Итак, братия, приидите, приидите вси, не да сшествуем токмо грядущему на страдания Господу, к чему призывали мы вас вчера, но и да распнемся с Ним и умертвимся Его ради житейским сластям.
«Но где Голгофа и крест, необходимые для такого распятия?» Везде, где мы с тобою, слушатель.
В самом деле, братия, в мире сем не может быть недостатка и в вещественных крестах. Сколь многие из последователей Христовых в разные времена и в разных странах окончили жизнь, подобно Спасителю своему, на кресте? И теперь могут повторяться сии случаи; ибо значительная часть рода человеческого доселе почитает нечестием веру в Распятого и готова преследовать крест Его новыми крестами. Христианин не обязан искать сих крестов; но когда они сретят его, должен идти на них, не обинуяся. Посему каждый, в каком бы месте и звании ни был, должен всегда питать и укреплять в себе святую решимость, – стоять, в потребном случае, за имя Спасителя своего до крови; должен предварительно делать сие, дабы при нашествии опасности, устрашившись смерти, не постыдить своей веры и не заставить потом Спасителя своего постыдиться такового малодушия пред лицом Бога и Ангелов. И когда приличнее укреплять в себе сию святую решимость пребывать верным Спасителю своему до смерти, как не во дни Его собственных страданий и смерти, за нас подъятой.
Но это кресты для немногих; есть другие, совершенно неизбежные для каждого, уклонение от коих всегда есть преступление; ибо распятие на них составляет сущность христианства. И, во-первых, братия, весь мир внешний, в котором живем и движемся, так устроен, что в нем каждая вещь может соделаться для нас крестом. В мире, по замечанию великого крестоносца – Павла, беды в реках, беды по градех, беды в пустыни, беды в мори (2 Кор. 11, 26). Во-вторых, всякое общество человеческое, к коему мы по необходимости принадлежим, как члены, таково, что в нем встречают каждого многие кресты; и здесь, по замечанию того же апостола, беды от разбойник, беды от сродник, беды по лжебратии, беды от язык (2 Кор. 11, 26). Наконец, самый многочастный состав униженного, превращенного грехом естества нашего, образует из себя для каждого ужасное многокрестие. Какой тяжкий, никогда не снимаемый для духа, крест есть уже бренная и греховная плоть наша! Самый внешний вид ее явно показует сие, ибо стоит только простереть руки, чтобы увидеть в себе полный крест. Тем паче увидишь, когда прострешь их на постоянную молитву; тем паче увидишь, когда прострешь их на вспоможение ближним, на защищение невинности гонимой, на поражение порока сильного и торжествующего; тем паче увидишь, если сии руки, кои ты решился простереть на добро, любили и привыкли простираться на злое. Павел уже был распят для мира, уже давно жил новою жизнию во Христе и, однако же, до того чувствовал по временам тягость креста плоти, что вопиял: окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7, 24)
Подлинно, некому избавить! Ибо самый дух, предназначенный к несению креста плоти, заключает в себе самом множество крестов. О, как он в настоящем греховном состоянии своем раздвоен, противоположен, самовраждебен, самомучителен! Совесть влечет его на сторону долга и истины, а нечистые пожелания – на сторону лжи и преступления; вера устремляет взор его горе, а земная мудрость приковывает долу; любовь христианская располагает его быть всем вся, а самолюбие силится все и всех подчинить себе; сколько принуждений! сколько борьбы и томления!
И где конец всем сим крестам плоти и духа? В одном гробе, – если токмо и в нем мертвенное греха будет пожерто животом благодати (ср.: 2 Кор. 5, 4). В противном случае со многих крестов временных надобно будет перейти на крест вечный.
Итак, желающий быть распятым со Христом, не опасайся недостатка в крестах. Премудрость Божия знает, сколь необходимо ветхому человеку твоему быть распяту, и потому предварительно все устроила для совершения над ним сей казни любви. Ты непрестанно от самой колыбели до гроба призываешься, ведешься, влечешься на крест, – всеми недостатками телесными и душевными, всеми горестями и лишениями, всеми искушениями и соблазнами; только не противоречь и не упорствуй – и ты будешь распят телом и духом, умом и волею, видимо и невидимо.
Желаешь знать, возлюбленный, в чем должно состоять самое распятие наше? Чтобы уразуметь сие, представь, что ты в самом деле на кресте. Что было бы тогда с тобой? У тебя прекратилось бы свободное движение и в руках, и в ногах; весь мир потерял бы для тебя цену; все блага его соделались бы для тебя чуждыми, как бы несуществующими; у тебя осталось бы одно на уме и в сердце: как бы скорее разрешиться от земли и плоти и предать дух Богу. Поставь же себя в такое состояние духа произвольно, силою веры и любви ко Христу – и ты будешь распят со Христом. У распятого со Христом нет движений по своей воле, а все – по воле Божией; его руки и ноги так же недвижимы на зло и неправду, как у распятого на кресте; мир с его благами и соблазнами для него не привлекателен; мысль об окончании земного странствия есть любимая его мысль; он уже вознесен в духе от земли на небо, и живот его сокровен в Боге. Будь таков и ты – и будешь распят со Христом.
Но как можно держаться в сем крайне трудном для плоти положении духа? А как, возлюбленный, держатся на кресте распятые? Гвоздями. Пригвозди себя ко кресту самоотвержения, во-первых, страхом Божиим и мыслию о Боге. Страх сей отреяет все грехи (ср.: Сир. 1, 21) и соблазны, делает человека неподвижным на зло и твердым в добре. Пригвозди себя ко кресту памятью о смерти. Кто имеет пред очами смерть свою, тот не прострет рук к плоду запрещенному. Пригвозди себя упованием благ вечных, кои обещаны всем сражающимся до крови. Если надежда тленного венца устремляет тысячи людей на явную смерть, то надежда ли венца небесного не произведет сего? Пригвозди себя, наконец, ко кресту любовию к своему Спасителю, на нем распятому. Любы сия, по самому естеству своему, вся терпит, вся уповает и николиже отпадает (1 Кор. 13, 7). И сих четырех гвоздей довольно к удержанию на кресте самоотвержения самой тяжелой плоти.
«Но это состояние ужасное, мучительное! Ужели в нем сущность христианства?» В нем, возлюбленный, в сем состоянии, ужасном, мучительном для ветхого человека. Страшишься? Но разве сей ветхий человек наш, осужденный на распятие, сам не ужасен, не мучителен? Разве не он изгнал нас из рая? Не он мучит нас всю жизнь? Не он положит всех нас во гроб и предаст тлению? По крайней мере не дадим ему низвергнуть нас во ад; умертвим его силою креста прежде, нежели он отнимет у нас жизнь вечную.
И что пользы уклоняться от креста? Это надлежало бы сделать в Эдеме, до вкушения от плода запрещенного; а теперь это невозможно. Мы не можем сложить с себя ни креста плоти, ни креста духа; с ними приходим на свет сей, с ними и пойдем со света. От нашего произвола зависит только умереть на сем кресте для Бога миру или Богу для мира; предать дух со Христом в вере и любви или предать дух диаволу в неверии и самолюбии. Посему если неизбежны язвы, то лучше носить язвы Господа, нежели врага Его и нашего. Страдая с Господом, мы с Ним и прославимся; а страдая с миром и духом злобы, что получим, кроме вечного бесславия и мучений?
Не забудем в ободрение наше и того, что Крест Христов ужасен токмо впереди, а за ним рай, не на небе токмо, а и на земле. Обыкновенный крест отнимает всю жизнь у распятого; а Крест Христов, отъемля жизнь мирскую, греховную, дает вместо ее новую, в Боге и Христе. Елико внешний человек тлеет на сем кресте, свидетельствует испытавший едва не все кресты в мире, толико внутренний обновляется по вся дни (2 Кор. 4, 16). Елико избыточествуют скорби для распятого со Христом, говорит он же, толико избыточествуют и утешения Святого Духа.
В самом деле, может ли что-либо быть радостнее для человека, как восстать из гроба? Но то же совершается над тем, кто распинает себя со Христом миру и греху; за смертию плоти следует духовное воскресение, которое, по самому существу своему, есть состояние самое блаженное.
Итак, братия, отложив всякое недоумение и страх, пойдем за Господом нашим на крест самоотвержения. Зря веру и любовь нашу, Он, всемогущий и всеблагий, Сам поспешит укрепить колеблющиеся стопы наши в сем святом и необходимом подвиге. Аминь.
Войти с помощью соц. сетей: