Митр. Арсений (Стадницкий). Слово в Неделю Ваий, произнесенное в Псковском кафедральном соборе. Об изменчивости человеческих чувств

Перенесемся с вами, братия и сестры, мыслию почти за две тысячи лет назад и представим себе славный и дорогой для христиан град Иерусалим в те отдаленные от нас времена. Перенесемся к последним дням земной жизни Спасителя и посмотрим, что делалось тогда.

В славной иудейской столице, граде мира, Иерусалиме, происходит нечто необычайное: улицы полны народа, все куда-то спешат, взоры каждого обращены к Елеонской горе, мимо которой проходит путь из близлежащего селения Вифании. Вот приближаются несметные толпы народа, сопровождающие сидящего на осляти человека. Вы обращаете взоры ваши на него и узнаете дорогой лик. Он знаком вам по иконам. Сколько раз вы обращали свои взоры на этот светлый лик и получали отраду, утешение! Вы узнаете Спасителя. По мере приближения Его к Иерусалиму, толпы людей увеличиваются, а вместе с тем растет и восторг сопровождающих Его. Народ оказывает высокие почести Грядущему на осляти: снимает с себя одежду и постилает под ноги осла, срывает пальмовые ветви и покрывает ими дорогу, от восторга потрясает руками. А над всем этим слышатся громкие крики, сливающиеся в один гул, подобно грому, подобно бушующим волнам, – то дети еврейские взывают: «Осанна Сыну Давидову».

Что же вызвало такие поразительные восторги народа? Праздника в этот день не было, до Пасхи еще оставалось несколько дней. Спаситель и раньше приходил в Иерусалим и не только никаких восторгов не встречал, никаких почестей не удостоивался, а, напротив, возбуждал у многих злобу и ненависть. Откуда же такая резкая перемена теперь: общий подъем народного духа и поистине царская встреча?

Чтобы понять происшедшее, нужно принять во внимание только что совершенное Спасителем воскрешение Лазаря. Чудо это было настолько поразительно, что народ не мог не уверовать во Христа как обетованного Мессию. Весть о чудесном событии с Вифанским Лазарем быстро распространилась по иудейским городам и весям. И вот народ узнает, что Сам Чудотворец идет в Иерусалим. Вполне естественно, что он приветствует Христа не как человека, а как Бога. Сомневаться в искренности происходившей встречи нельзя было. Иностранцы, присутствовавшие тогда в еврейской столице ввиду приближения Пасхи, могли сказать: вот истинная любовь Израиля к своему царю.

Но в то время как народ торжествовал пред лицом своего Мессии, Спаситель, по свидетельству евангелиста, плакал… Почему же? Он видел будущее приветствовавшего его народа и города и плакал… Его состояние не могло быть понятно толпе, которая видела только события, но не в состоянии была проникнуть в их сущность. Христос же, как Богочеловек, за раскрывавшимися блестящими внешними картинами видел другие картины. Он знал, что всего чрез несколько дней эта самая толпа, кричащая сейчас: «Осанна», будет вопиять: «Распни Его». Чувства у каждого изменчивы, а у толпы в особенности. Толпа – что море. Ее настроение похоже на поверхность морскую. Ее чувства так же скоро преходящи и капризны, как и вода. Подует маленький ветерок – и море заволнуется. Так и народ: сегодня он приходит в восторг, а завтра – неистовствует, негодует. Спаситель видел, что чувства народа и в данную минуту неглубоки, и плакал, – плакал не о Себе, потому что явился на землю для нас, для нашего спасения, – Он плакал об Иерусалиме, о народе, который не уразумел великих дней и восстал против столь долго ожидаемого им Мессии.

Да, братия, если сопоставить торжественный вход Христа в Иерусалим с последовавшими вскоре событиями, – нас не может не удивить поразительная изменчивость чувства. Поневоле приходишь к заключению, что нельзя доверяться чувствам, сердцу. Человеческий восторг и ненависть – это дуновение ветра: как ветер переменчив, так и чувства: сегодня любовь, завтра – ненависть. В момент страданий Спасителя человеческое сердце с поразительностью открыло непостоянство своих привязанностей. Куда у подножия Креста девалась народная любовь? Достаточно было появиться нескольким лжесвидетелям, довольно было произнести несколько обвинительных слов – и приговор народа был готов: Христос – не Мессия, Сын Божий и Царь Израилев, а – преступник, нарушитель законов Божиих и человеческих; Спаситель, Который говорил об исполнении закона, является пред судом нарушителем закона, достойным смерти. Уже не кричат Ему: «Осанна» (да здравствует), а слышится грозное: «Распни Его».

Впрочем, чувства человеческой привязанности были изменчивы не только две тысячи лет назад и не только по отношению к одному Спасителю. Я мог бы показать подобные примеры и из истории родной нашей Руси; но, за недостатком времени, я умолчу об этом. Хочу лишь обратить ваши взоры на предстоящие дни Страстной седмицы, и вы тогда, быть может, увидите, что и мы можем сегодня кричать: «Осанна», а завтра – «Распни Его».

Вот наступают великие дни страданий Спасителя. Святая Церковь воплотила каждый момент жизни Иисуса Христа в особых службах, молениях и обрядах. Но особенно подробно и живо вспоминаются события из земной жизни Христа в Страстную седмицу. Все, что Он говорил и делал, и вся последовательность Голгофских событий в ярких красках восстает в эти дни перед нашими глазами. Вся Страстная неделя так чудна по своему богослужению и обстановке, что лучшего церковного времени и отыскать нельзя. Совершающиеся священнодействия велики и знаменательны, песнопения трогательны и выражают сущность воспоминаемых событий. В Великие Четверг и Пятницу, например, перед нами так живо раскрывается вся чудесность нашего спасения и неизмеримая великость и ценность Крестной Жертвы. Мы видим: как современники глумятся над Великим Праведником, как Иуда целует и предает своего Учителя, как Его распинают и как Он предает Богу дух Свой. Мы это так живо представляем себе, как будто сами являемся очевидцами евангельских событий, слышим Его молитву за Своих врагов: Господи, прости им: не ведят бо что творят; видим гвозди, вбиваемые в Его руки и ноги, зрим пролитую пречистую Кровь. Мы чрез символы богослужения присутствуем около Христа до последнего Его вздоха, погребаем вместе с Никодимом и Иосифом Его пречистое тело…

Наступает Великая Суббота. Не испытывали ли вы, что в этот великий день как будто вы потеряли нечто незаменимое, часть дорогого существа? Спаситель во гробе… Вы ждете и надеетесь, что смерть не может победить Бессмертного и что временное ее торжество должно разрешиться победой жизни. И действительно, Христос воскресает и побеждает смерть и ад. Теперь все преображается. Где та печаль, которая сковывала лица всех? Она претворяется в радость с воспоминанием о великом священном Дне. Вот когда христианин чувствует всю силу и божественность своей религии! Вот когда в нашем сердце напечатлеваются светлые чувства, которые остаются на всю жизнь! Спросите кого-нибудь: какие у него от детства сохранились самые лучшие воспоминания? Он вам укажет на Страстную и Пасхальную седмицы. О, если бы подобные священные воспоминания сохранились во всей чистоте и во всю нашу жизнь! Если бы этот чистый пламень разгорался все больше и больше! Если бы наш дух, поднятый священными воспоминаниями на небесную высоту, постоянно находился на ней! Но, к сожалению, огонь религиозной жизни скоро потухает, когда нас объемлет житейская суета. И часто сердце наше, которое, казалось, было полно неизмеримой любви ко Христу, объемлется пустотою. Наш ум, познавший Христа в Таинстве крещения, в житейской суете легко забывает, что он облекся во Христа, и естественную преданность Ему вторично заменяет криком: «Распни Его».

Евреи кричали при встрече: «Осанна», а чрез несколько дней – «Распни Его». Они в знак своего восторга пред Мессией срывали пальмовые ветви, снимали с себя одежды и постилали ими дорогу, а чрез короткое время били Его тростию, срывали с Него одежды, издевались над Ним. Мы также в знак нашего приветствия «грядущему на вольную страсть» Спасителю получаем ветви, хотя и не пальмовые. Но есть ли наше торжество – искреннее влечение сердца и начало нашего душевного обновления? Вчера я был свидетелем, как вы восторгались Спасителем, стараясь получить маленькую веточку: пот лился с ваших лиц, получался иногда от скопления людей даже некоторый беспорядок, но он в такие минуты простителен; и я умилялся, видя желание каждого иметь в своих руках освященную веточку вербы. А вот сегодня я не вижу уже столь много народа, храм начинает пустеть, и, быть может, в ближайшие дни я не увижу здесь уже никого. Те, которые еще вчера кричали: «Осанна», не придут в эти великие дни в храм и через то выразят сочувствие распинателям Христа, крича вместе с ними: «Распни Его». А между тем в эту неделю совершается чудная служба, причем в некоторые дни она бывает ночью и мало кто посещает ее. В самые святые часы церкви пусты и народа нет, – он или спит, или занимается житейскими делами. Вот, например, в Великую Субботу мы начинаем службы при малом числе молящихся. А между тем это единственная в году служба по своему символическому значению, когда, так сказать, жизнь борется со смертию, свет со тьмою: когда половина службы посвящена воспоминаниям о смерти Спасителя, а половина – Его славному Воскресению, – и в это время мало бывает народа. Только проезжая к себе после богослужения, вижу на улицах множество людей, а кругом открытые лавки и бойкую торговлю. Тяжело бывает смотреть эту житейскую картину. Неужели трудно почтить страждущего и умершего Спасителя один раз в год? Неужели трудно оставить всю обычную суету, никому и не нужную, и принести песнь исходную Христу?

Итак, когда Спаситель плакал в воспоминаемый сегодня день об Иерусалиме, не плакал ли Он и о нас? Да, и о нас плакал, о наших изменчивых сердцах. Потому я желаю, чтобы священные восторги пред воспоминаемыми евангельскими событиями не остывали в ваших сердцах и чтобы вы не были подобны иудеям, которые сегодня кричали: «Осанна», а чрез несколько дней – «Распни Его». Желаю и молюсь, чтобы мы, как во все дни эти, так и во всю свою жизнь воспевали: Осанна Сыну Давидову. Благословен Грядый во имя Господне.