Свт. Филарет Московский (Дроздов). Слово в пятую неделю Великого поста

Она же реста Ему: даждь нам, да един одесную Тебе, и един ошуюю Тебе, сядева во славе Твоей. Иисус же рече има, не веста, чесо просита.

Мк. 10, 37–38

Случай, какого не надлежало, по-видимому, ожидать, представляется нам в сих словах Евангелия. Лучшие ученики наилучшего из Учителей пред самым окончанием обучения оказываются незнающими! Известно, что двенадцать учеников, иначе называемые апостолами, избраны Божественным Учителем, Иисусом Христом, преимущественно перед тысячами других явных и тайных учеников Его. Можно примечать, что Иаков и Иоанн, о которых теперь идет речь, между самыми двенадцатью апостолами были особенно избранные: ибо им, и кроме них одному Петру, оказал Он ту высокую доверенность, что допустил их быть свидетелями Своего славного Преображения на Фаворе и Своего тяжкого подвига в саду Гефсиманском. Около трех лет сии счастливые ученики почти неразлучно пребывали с единственным своим Учителем, слушая от Него глаголы жизни вечной. Приближалась минута, когда Он скажет им: Вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам (Ин. 15, 15). И такие ученики, и в такое время, не знают, что говорят! Не веста, чесо просита.

Что же при таком просвещении повергло их в такое неведение? Желание быть выше других, и быть почти равными Тому, Который превыше всего. Даждь нам, да един одесную Тебе, и един ошуюю Тебе, сядева во славе Твоей.

Не уничижим, братия, сих ближайших последователей Христовых за то, что и они претыкались на пути своем, когда еще сошествие Святого Духа не озарило их светом незаходимым и не укрепило силою непобедимою. Но видя, как иногда самый свет мира (Мф. 5, 14) подвержен был затмению, самые столпы (Гал. 2, 9) Церкви колебались, помыслим, как нужно нам бодрствовать над собою и непрестанно взывать о свете и силе к Отцу светов и Господу сил. Мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1 Кор. 10, 12).

Апостол Павел, говоря о грехопадениях и наказаниях евреев, при образовании из них народа Божия под руководством Моисея, замечает, что сия вся образи прилучахуся онем; писана же быша в научение наше (1 Кор. 10, 11). Подобно сему и об искушениях первых последователей Христовых, в которые влекла их поврежденная в Адаме природа и в которые неисповедимый, но всегда премудрый и благий Промысл попускал им впадать в то самое время, когда надлежало из них образоваться новому народу Божию, можно сказать, что все сие случилось с ними, как образ или пример для последующих за ними, и описано в Евангелии для наставления нашего. Так, приключение Иакова и Иоанна, которые домогались первых мест пред апостолами, научает нас познавать и отвращать искушение, которое заключается в желании быть выше других.

В нынешнем веке слышим притчу: худой тот воин, который не желает быть военачальником. Не Соломонова это притча; не мудрость это, но мудрование плотское и суетное. Истинная притча говорит: Иже высок творит свой дом, ищет сокрушения (Притч. 17, 16). И еще: Не чист пред Богом всяк высокосердый (Притч. 16, 5). С сим согласна притча и Того, Который более Соломона: Всяк возносяйся, смирится (Лк. 18, 14).

Трудно понять, как не понимают сих ясных свидетельств истины мудрователи века сего, которые, не преставая называться последователями Христовыми, вопреки слову Христову, желание вознести себя выше других, одним словом, честолюбие, полагают правильною чертою благородного духа. Они думают даже апостола Павла поставить проповедником честолюбия, поймав его изречение: Добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит (1 Кор. 9, 15). Но вслушайтесь внимательнее в проповедь апостола, вы, проповедники честолюбия, и узнайте разность между ревностью к похвале, которая одушевляет его, и между алчностью к чести, которая вас снедает. Вы думаете исполнением должности заслужить честь, – он говорит, что исполнение священнейшей должности, благовествовать небесную истину, не приносит ему никакой похвалы, как дело необходимой обязанности: Аще благовествую, несть ми похвалы; нужда бо ми належит (1 Кор. 9, 16). Вы за каждый подвиг желаете награды, – он полагает свою награду в том, чтобы оставаться без награды, на которую имеет право: Кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды положу благовествование Христово, во еже не творити ми по области моей в благовествовании (1 Кор. 9, 18). Вы усиливаетесь исторгнуться из подчинения и получить свободу и власть над другими, – а он, имея полную свободу, отрекается от нее и порабощает себя всем: Свободен сый от всех, всем себе поработих (1 Кор. 9, 19). Да умрет, вопиете вы, или, по крайней мере, да накажется гордым презрением тот, кто коснется нашей чести пред человеками, но апостол говорит: пусть умру я, если кто уничижит похвалу мою пред Богом; лучше мне умереть, нежели потерять благоволение Божие: Добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит. Возможно ли сию святую ревность о бескорыстном служении Богу и ближним смешивать с страстью честолюбия? Спросите ваше честолюбивое сердце, каково было бы ему, если бы заставили его почувствовать, что вы худшие из людей одинакового с вами состояния, что вы первые из всех достойны презрения и осуждения? Но апостол Павел сие самое чувствование сердца непринужденно исповедует пред целою Церковью: Аз есмь мний апостолов, и недостоин нарещися апостол, первый от грешных есмь аз (1 Кор. 15, 9). Если вам кажется невероятным, чтобы столь уничижительное признание столь великого из святых могло произойти от внутреннего убеждения, то знайте, что не иная какая причина, как честолюбие же, препятствует вам верить тому, что чувствует духовный человек во глубине своего смирения. Како можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? (Ин. 5, 44)

Но возвратимся к Иакову и Иоанну и снимем некоторые черты, которыми ознаменовалось в них желание превознести себя над другими.

Во-первых, сие желание побудило их к домогательству странному и нимало несообразному с обстоятельствами, в которых они находились. Даждь нам, говорили они Иисусу Христу, даждь нам, да един одесную Тебе, и един ошуюю Тебе, сядева во славе Твоей. Но время ли было говорить сие? Пред сим самым говорил им Иисус Христос: Се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиереом и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком и поругаются Ему (Мк. 10, 33). И вскоре надлежало исполниться сему предсказанию. Какая же несообразность! Он идет на место поругания и смерти – а они хотят делить между собою первые места во славе Его. Настает время подвига – а они просят венца. Надлежало бы просить веры, чтобы не быть ни первыми, ни последними в оставлении Господа своего, когда Он предан будет, – а они предлагают странное требование, быть ближе всех к Тому, Которого вскоре оставят! Не такие же ли запутанности, в разных видах, представляет и ныне желание превознести себя над другими? Домогаются высокого места – но не примечают пропастей, то есть опасностей, которые находятся на пути к нему или окружают оное. Иной, например, говорит: дайте мне сесть на место правосудия, – но не помышляет, что, может быть, место сие обложено сетями клеветы, подкопано мздоимством, что оно ждет не того, кто бы на нем, как на престоле, являл себя в блеске славы, но того, кто бы на нем, как на жертвеннике, принес в жертву справедливости свое спокойствие, свои выгоды, а иногда благоволение многих сильных, чтобы спасти одного бессильного. Не многие ли стараются достигнуть сего престола, тогда как готовы бежать от сего жертвенника? Что сказать о том роде честолюбия, которого нелепость чувствуют некоторые из самых честолюбцев, – о честолюбии тех, которые стараются дойти до священного седалища правды путем неправды и святокупства, достигнуть высшей степени в обществе низкими средствами человекоугодия, лести и раболепства? Не сделаем несправедливости никому из честолюбивых, если скажем всем им без исключения то же, что сказал Первый и Последний Своим искателям первенства: «Не знаете вы, чего ищете».

Во-вторых, желание превозношения обнаружило в Иакове и Иоанне тот недостаток, что они не довольно вникали в самих себя, в свои способности и в свое внутреннее состояние. Ибо в сем сокровенно их обличает Господь, когда вопрошает притчею: Можета ли пити чашу, юже Аз пию, и крещением, им же Аз крещаюся, креститися? (Мк. 10, 38) Сия чаша Христова есть та самая, о которой Он молился в саду Гефсиманском: Отче мой! аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия (Мф. 26, 39); то есть чаша страдания и смерти. Сие крещение Христово есть крещение кровью, пролиянною на Кресте. Следственно, вопрос, предложенный Иакову и Иоанну, вводит их в испытание самих себя, способны ли они участвовать в страданиях и Кресте Христовом. И хотя они, совершенно или несовершенно уразумев сие, провозгласили себя способными, что, по-видимому, признал и Господь, когда сказал им: Чашу убо, юже Аз пию, испиета; и крещением, им же Аз крещаюся, креститася (Мк.10:39), – но последующие события показывают, что Господь обещал только им на будущее время дар участия в Его страданиях, что и совершилось наконец усечением Иакова и заточением Иоанна; в самое же то время, когда они так решительно утверждали, что могут пить чашу Христову, они весьма далеки были от сей возможности; ибо, когда Иисус Христос пред сею чашею стоял в молитве, они не могли и единого часа пребыть с ним во бдении; а когда иудеи возложили на Него руки, тогда они вместе с прочими, оставльше Его, бежаша (Мк. 14, 50). Таковое незнание себя и меры своих сил и способностей есть обыкновенный недостаток людей, коими обладает желание превозношения. Они готовы занять всякое место, которое обещает удовлетворение сему желанию, а того не знают, что, может быть, первый труд, которого потребует сие место, приведет их в изнеможение, первая опасность обратит в бегство. Спроси себя, ищущий того, что выше тебя: можешь ли ты пить чашу, к которой простираешь руку? Если ты думаешь, что тебе надлежит воссесть у самого кормила правления обществом: то можешь ли правильно обращать сие великое орудие и крепко удержать во время бури? Если желаешь быть наименован мужем совета в собрании старейшин, то имеешь ли в себе потребную для сего звания мудрость и дух совета? Если порываешься выйти из круга простых граждан и вступить в сословие благородных мужей, то подлинно ли благородством духа надеешься ты поддержать себя наряду с другими, принадлежащими к сему сословию, или одною суетною пышностью и наружным блеском, который только обнаружит то, чего тебе недостает, и, вероятно, истощит то, что имеешь? Чем более кто имеет истинного познания о себе, тем менее почитает себя способным устоять в таковом испытании, а потому и приемлет в закон своего поведения правило Мудрого: Высших себе не ищи (Сир. 3, 21). Напротив того, чем усиленнее и дерзновеннее кто ищет того, что выше его, тем несомнительнее можно заключать, что он или не испытал себя, или обманулся в сем испытании, и обманет надежду тех, которые будут благоприятствовать исполнению его желания.

В-третьих, желание превозношения, воздействовав в Иакове и Иоанне, сопровождалось нарушением мира между апостолами. И слышавше десять, начаша негодовати о Иакове и Иоанне (Мк. 10, 41). Евангельская история не изъясняет, какого рода было сие негодование: огорчились ли апостолы неблаговременным стужением Учителю своему о преимуществах во славе, когда Он приготовлялся и приготовлял их ко вступлению в трудное поприще креста; оскорблялись ли несправедливостью, которая обнаруживалась в том, что из двенадцати, которые равным образом оставили все для Иисуса и пребыли с Ним в напастях Его и которым потому всем равно обещаны дванадесять престолов в царствии Его, двое хотят восхитить некую особенную степень славы, или, наконец, и в прочих десяти действовал тот же дух превозношения, так как некоторые, по-видимому, могли представить свои особенные права на предпочтение прочим, как, например, другой Иаков – то, что он был сродник Господень по плоти, Андрей – то, что он первый решился последовать Иисусу (ибо и в одном и том же подвиге важнее подать первый пример, нежели последовать примеру других), Петр – то, что он первый исповедал Иисуса Христа Сыном Божиим. Но как бы то ни было, довольно ясно в наставление наше написано в сей истории то, что между апостолами никогда не видно было взаимного негодования, доколе не являлось между ними желание первенства; но как скоро возникло сие желание, вслед за ним открылось и взаимное негодование. Сие значит, что ближайшее порождение духа превозношения и честолюбия есть дух несогласия и раздора. Апостол, предрекая о последних временах, между прочим сказует, что тогда за преумножение беззакония изсякнет любы многих (Мф. 24, 12). Не много нужно проницания, чтобы усмотреть между нами сие печальное знамение, а с сим вместе можно примечать и то, что из всех беззаконий, едва ли не более всех, иссушается любовь гордостью и честолюбием. Роскошный легко дружится с роскошным; корыстолюбивый, если не в сообществе с корыстолюбивым, то убегает его; но честолюбивый честолюбивого старается низринуть и истребить, и не оставляет в мире и покое никого, потому что последняя цель его есть видеть всех под ногами своими.

Познаем, Христиане, в страстном желании быть выше других, тяжкую и опасную болезнь человеческого духа и язву общества. Познав же сие, примем или к исцелению, или к предохранению нашему, и те врачевства, которыми врачевал оную Врач душ и телес в учениках Своих.

Иисус, призвав их, глагола им: весте, яко мнящиися владети языки соодолевают им, и велицыи их обладают ими, не такоже будет в вас (Мк. 10, 42–43). Первым врачевством против духа превозношения и преобладания должна быть мысль, что это есть дух, свойственный язычникам. Это их несчастие, что они пленяются славою человеческою, потому что не знают славы Божией; усиливаются превознести себя на земли, потому что не имеют упования взыти на небо. Мы ли, христиане, познав истинную славу, будем гоняться за ложною? Нет, братия! Не тако да будет в вас.

Но как же должны поступать христиане? Божественный Наставник наш продолжает: Иже аще хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга (Мк. 10, 43). Желаешь ли превосходства и совершенства? Старайся преимущественно и совершенно служить благу ближних. Если ты уже выше других по твоему званию, тем более старайся служить благу их, чтобы ты не был ниже своего звания; но если ты и ниже других, также ревностно старайся служить благу их, и тогда никто здравомыслящий не скажет, что ты в низком состоянии; поелику и высочайшая земная власть, по понятию христианскому, не иное что есть, как Божий слуга во благое (Рим. 13, 4).

Наконец, если, несмотря на сие, ветхий Адам, некогда восхотевший быть, яко Бог, еще тоскует в тебе, когда ты умален пред человеками, или, когда ты возвышен пред некоторыми из них, вновь льстит тебе мечтою, что ты можешь быть Божеством над ними, – то войди во врачебницу нового Адама и приими противу сей древней болезни вечноживотное врачевство. Иисус Христос предлагает тебе во врачевство Самого Себя: Ибо Сын человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит, и даст душу Свою избавление за многи (Мф. 20, 28). Христианин! Неужели ты думаешь вознестись выше Христа твоего? Довлеет ученику, да будет яко учитель его (Мф. 10, 25). Но Божественный Учитель наш, будучи Господь всех, смиряет Себя и служит рабам Своим: кольми паче да смирим себя мы, и послужим друг другу любовию, честию друг друга больша себе творяще (Флп. 2, 3). Аминь.