Пятница

Мк., 20 зач., 5, 22–24, 35—6, 1

В это время приходит к Иисусу один из начальников синагоги, по имени Иаир, и, увидев Его, падает к ногам Его и усильно просит Его, говоря: дочь моя при смерти; приди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива. Иисус пошел с ним. За Ним следовало множество народа, и теснили Его. И приходят от начальника синагоги и говорят: дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя? Но Иисус, услышав сии слова, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй. И не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова. Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? Девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифа куми», что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть. Оттуда вышел Он и пришел в Свое отечество; за Ним следовали ученики Его.

Люди начальника синагоги почитали Христа одним из обыкновенных учителей, поэтому просили прийти и помолиться о девице, а напоследок, когда она умерла, подумали, что Он уже не нужен после смерти ее. Но Господь ободряет отца и говорит: только веруй. Между тем не позволяет никому идти за Собою, кроме трех учеников, потому что смиренный Иисус ничего не хочет делать напоказ. При Его словах: девица не умерла, но спит – смеются; это попущено с тем, чтобы после не имели предлога говорить, что она была в обмороке, и что не диво, если Он воскресил ее; напротив, чтобы сами себя уличили собственным свидетельством о воскрешении Им действительно умершей, когда даже смеялись над Его словами, что она не умерла, но спит. Господь берет ее за руку, дабы сообщить ей силу; а велит дать ей есть для того, чтобы удостоверить в воскресении как в действительном, а не в мнимом происшествии.

Блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Марка.

Суббота

Мф., 93 зач., 23, 1—12

В то время Иисус начал говорить народу и ученикам Своим и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится.

Господь, приближаясь к концу Своего служения, почел за нужное без всякой пощады обнаружить перед всем народом всю низость характера и поступков Своих врагов, чтобы, по крайней мере, предостеречь от подражания им простые души. Его грозные обличения, подобно громам небесным, раскат за раскатом поражали их преступные головы. С Божественным спокойствием, но и со страшной торжественностью и с несокрушимой силой и властью Он произносит ту обличительную речь, которой всегда будут трепетать лицемеры.

Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи, они заняли место законодателя Моисея, присвоили себе право истолкования Закона. Итак, все, что они, оставаясь верными Закону Моисея, велят вам соблюдать, в чем они не превращают Закона, то соблюдайте и делайте. «Когда слышите слово все, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – не разумейте здесь всего Закона, как, например, постановлений о пище, о жертвах и тому подобном. Ибо как Он мог говорить теперь о том, что отменил еще прежде? Но под словом все разумеет Он предписания, служащие к исправлению нравов, улучшению образа жизни, согласные с правилами Нового Завета и освобождения от ига Закона. Почему же Он повелевает в жизни руководствоваться не законом Благодати, а законом Моисеевым? Потому что еще не время было говорить об этом прежде Креста. Заметь, какое Он оказывает уважение к Моисею, желая снова доказать согласие Своего учения с Ветхим Заветом, когда и самых книжников повелевает почитать из почтения к Моисею: на Моисеевом седалище сели, – говорит Он. Так как Он не мог представить их достойными доверия по их жизни, то предлагает законные побуждения, упоминая о кафедре и учении Моисея». Вместе с тем Спаситель желает «всячески показать Свое совершенное согласие с Отцом. Ибо если бы Он был противен Отцу, то противное говорил бы о Законе. Но вот Он предписывает оказывать такое уважение к Закону, что велит держаться его, несмотря на развращение учителей Закона. Спаситель особенно повелевает им соблюдать то, что наиболее споспешествует ко спасению, именно: не презирать учителей и не восставать против священников, и не только другим повелевает, но и Сам исполняет это. Ибо и у этих развращенных учителей не отнимает должного уважения и таким образом подвергает их большему осуждению, а у слушающих Его учение отнимает всякий предлог к преслушанию, чтобы кто не сказал: я потому ленив, что учитель мой худ. Поэтому-то Спаситель, несмотря на развращение книжников, так твердо ограждает права их власти, что и после столь сильного обличения говорит народу: все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте. Ибо они предлагают не свои заповеди, а Божии, которые Бог открыл через Моисея. И чтобы народ не подумал: мы должны слушать их и подражать им, для этого Спаситель прибавляет следующие слова: По делам же их не поступайте. И действительно, что может быть несчастнее того учителя, ученики которого тем только и спасаются, что не смотрят на его жизнь? Таким образом, мнимая честь законоучителей обращается в величайшее для них осуждение, когда жизнь их такова, что подражая ей, можно совершенно испортиться.

Далее Господь обвиняет фарисеев в том, что они жестоко поступают с людьми, вверенными их попечению: связывают бремена тяжкие и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, как на вьючных животных невыносимое иго самых разнообразных и многочисленных предписаний Моисеева Закона, принуждают народ исполнять все эти мелкие заповеди без всякого снисхождения к человеческим немощам, а сами не хотят и пальцем коснуться до возлагаемой на других ноши: а сами не хотят и перстом двинуть их. Они и знать не хотят, что добрый начальник всегда строг и взыскателен к себе самому, а к другим кроток и снисходителен. «Когда учитель, – говорит блж. Феофилакт, – не только учит, но и делает, то он вместе с учащимися несет бремя и вмести с ними трудится. Но когда он возлагает на меня тяжкое бремя, а сам ничего не делает, то он еще более обременяет меня, показывая своим действием невозможность исполнить то, чему учит».

Смотри, – замечает свт. Иоанн Златоуст, – как Спаситель еще более увеличивает обвинение книжников. Он не сказал: не могут, но – не хотят; не сказал нести, но – перстом двинуть, т. е. не хотят даже и приблизиться, даже и прикоснуться. О чем же они особенно заботятся? К чему устремлены все их усилия? К тому, что возбранено Законом: все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; если они кое-что и исполняют из Закона, то делают это не ради послушания Закону, но только из преступного тщеславия, чтобы люди видели их мнимое благочестие и славили их. Оставляя все важное, все существенно нужное в Законе без всякого исполнения, книжники и фарисеи в то же время хотят казаться исправными даже в мелочах: они выходят на молитву в своих длинных одеждах, особенно во время праздников, расширяют хранилища свои, нарочно надевают на свой лоб и левую руку против сердца необычайной величины кожаные ящички, в которых вложены выписки из Закона, и увеличивают воскрилия одежд своих, увеличивают кисточки, привешенные в честь Закона у плащей своих, чтобы это было для всех заметно.

Моисей повелел делать эти хранилища, эти воскрилия не для украшения, не для того, чтобы тщеславиться ими, а для того, чтобы эти вещи напоминали заповеди Божии и побуждали к добрым делам. Но истинно добрых дел у этих лицемеров не было, а такими пустыми и ничтожными вещами они гордятся! И везде эти тщеславные люди любят первенство: также любят предвозлежания на пиршествах, первые места за пиршественным столом, и председания в синагогах, где они всегда стараются занять места у самых кафедр, близ кивота, хранящего священные книги, – любят слушать и приветствия в народных собраниях, почтительные приветствия на торговых площадях, всегда наполненных народом. И чтобы люди звали их: учитель! учитель!

«Увы, – замечает блж. Феофилакт, – понятны для нас слова Господа: убоимся же! Господь обличает фарисеев за то только, что они любят предвозлежания; но если только любящий осуждается, то чего достоин тот, кто все делает для этого?»

Может быть кто-нибудь сочтет все это за малость, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – но эти малости бывают причиной великих зол. От них разрушились целые города и церкви.

Фарисеями овладело тщеславие там, где особенно было им заповедано предохранять себя от тщеславия, т. е. в синагогах, куда они ходили учить других. На пиршествах это могло бы еще показаться не столь предосудительным, хотя и там учителю надлежало быть образцом, чтобы другие взирали на него с уважением. Он должен быть таков не только в церкви, но и везде. Говорит ли, молчит ли, обедает ли или что другое делает – он во всем должен показывать себя образцом: и в походке, и во взоре, и в одежде, и вообще во всем. Напротив, фарисеи во всем показывали себя достойными осмеяния и стыда, стараясь гоняться за тем, чего следовало убегать».

Яд честолюбия силен и заразителен; страсть тщеславия волнует иногда и смиренные, на первый взгляд, сердца. Поэтому, когда речь дошла до причины всех зол, т. е. любоначалия и предвосхищения учительской кафедры, то Спаситель, обличая этот вопрос со все строгостью, восставая против него со всей ревностью и силой, обращается к Своим ученикам со словами предостережения: а вы не называйтесь учителями, не восхищайте этого звания, сами себе не ищите, не домогайтесь, чтобы вас звали учителями, и не вызывайтесь учить, когда вы не призваны к сему; а если и будете к этому призваны, если Бог поставит, если священный закон наречет вас учителями, и тогда не возноситесь званием, которое только по дару вам принадлежит, «ибо учительское достоинство в собственном смысле принадлежит одному Богу: первоначально и по праву, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья, и «один другого ничем не превосходит, потому что ничего не имеет своего, – говорит блж. Феофилакт, – а потому и почитайте себя не более, как братьями тех, которые называют вас учителями». Объясняя эти слова Господа, свт. Филарет говорит: «Как же скажут, может быть, и в Христианской Церкви некоторые называются учителями? Как и апостол Павел называет себя учителем язычников? Как еще говорит он, что иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в третьих, учителями? (1 Кор. 12, 28). Как все это согласовать? Не трудно согласовать все это. Божественный Апостол, без сомнения, не погрешает, когда свидетельствует, что Бог положил в Церкви учителей, а потому не погрешаем и мы, почитая учителей Церкви, которых Бог поставил в это звание; и опять Апостол свидетельствует об истине, когда говорит: я поставлен проповедником и Апостолом, – истину говорю во Христе, не лгу, – учителем язычников в вере и истине» (1 Тим. 2, 7). Господь же не служение учительское уничтожает, не говорит: да не будет учителей. Это невозможно, т. к. когда есть ученики, – а все христиане есть ученики, и вначале не иначе назывались, как учениками, – то по необходимости должны быть и учителя, особенно после того, как единый Учитель вознесся на Небо; и не о имени ревнует Тот, Кто превыше всякого имени; но наше мудрование смиряет, превозношение низлагает, дерзость обуздывает, своеволие отсекает, осуждает и запрещает, так сказать, самозванство в учительстве. Истинно духовные люди и достойные учителя, насколько можно, скрываются в числе учеников и никогда по своей воле не умножают собой числа учителей. В апостолах видим готовность проповедовать Царство Небесное: но ни в одном из них не видим того, чтобы он сам себя представил к званию Апостола, не говорю, поставил себя к этому. Таким образом, если не искать, и даже убегать учительства есть отличительная черта достойных его, то искать и домогаться его есть признак недостойных».

И отцом себе не называйте никого на земле, – говорит Господь, – ибо один у вас Отец, который на небесах. Это не значит (свт. Иоанн Златоуст), чтобы никого не называть отцом, но чтобы знали, Кого собственно называть Отцом. Ибо как учитель не есть Учитель в первоначальном смысле, так и отец. Один Бог есть виновник всех учителей и отцов. «Господь не возбраняет почтения к родителям (блж. Феофилакт), особенно же к духовным отцам, но возводит нас этим словами к познанию истинного Отца, т. е. Бога, поскольку отец не в собственном смысле есть Бог, а плотские родителяи не суть виновники бытия, и только содействователи и слуги Божии». И еще раз Господь подтвердил: и не называйтесь наставниками, не домогайтесь названия наставников, ибо один у вас Наставник – Христос. Свт. Иоанн Златоуст замечает: «Не сказал: Я наставник, подобно как и прежде не сказал – что вы думаете обо Мне? – но что вы думаете о Христе?» Таким образом, в самом образе выражения показывая образец смирения, Господь дает и прямой урок этой великой добродетели Своим ученикам, дает общий закон для всех христианских учителей и наставников, для всех Своих последователей: Больший из вас, кто призван быть первым, быть для других учителем, начальником и отцом, тот пусть забудет о своем первенстве, пусть считает себя только послушником Божиим и, со страхом проходя свое служение как Богом возложенное на него послушание, да будет всем вам слуга, «да будет слугой, – говорит свт. Филарет Московский, – а не властителем учения и учеников». Гордость и превозношение противны Богу, и потому Бог смиряет гордых: ибо кто возвышает себя, сам себя возносит, тот унижен будет: и обратно – а кто унижает себя, тот возвысится. «Ничто не может сравниться со смирением, – говорит свт. Иоанн Златоуст. – Видишь ли, как Он здесь ведет слушателя к делам совершенно противоположным гордости: ибо не только запрещает искать первенств, но и предписывает избирать последнее место».

Еп. Мефодий (Кульман). Святоотеческое толкование на Евангелие от Матфея.